***
Будни тянулись слишком спокойно. Пастор не открывал двери церкви, не принимал прихожан, мужчины постоянно были только вдвоём, разговаривали, по новой узнавали друг друга и занимались рутинными однотипными делами. Сидеть без дела Гэвину было слишком скучно, поэтому в течение дня он постоянно искал себе занятия. Он уже освежил краску, заменил несколько досок, перестелил прохудившийся кусок крыши, а в перерывах успевал приготовить что-то более сложное, чем сэндвичи Коннора. Гэвин всему учился быстро, и спустя неделю изучения форумов с рецептами уже ставил на кухне какие-то кулинарные эксперименты. Не всегда удачные, но непривередливый Коннор не жаловался. Вот только ни постоянная работа мозга, осваивающего новые знания, ни разговоры о прошлом, ни редкие неуверенные прикосновения друг к другу не помогали вернуть утерянное прошлое. Бывший демон признался, что иногда во сне видит какие-то разрозненные обрывки воспоминаний, но их было так много, что в общем хаосе не удавалось уловить хоть что-то цельное. Однажды Коннор даже решился поцеловать Гэвина в нелепой надежде, что это поможет вернуть память. Памяти поцелуй не помог, зато усугубил и без того сильное притяжение, чем стал бессовестно пользоваться Гэвин, иной раз словно случайно прижимаясь ближе, чем следовало бы, или подолгу задерживая на Конноре заинтересованные взгляды. В таком темпе прошло две недели, в течение которых не изменилось ничего. Тогда-то Гэвин, собрав свои немногочисленные вещи, которые они купили во время поездки в город, подошёл к стоящему на коленях у алтаря пастору. — Я ухожу, — неожиданно раздалось за спиной, и Коннор огорошенно обернулся. — Куда? — Священник непонимающе уставился на сумку, которую собеседник поставил рядом с собой на полу. — Не знаю, пока что в город, а там посмотрим. — Гэвин беззаботно пожал плечами. — Мне надоело сидеть здесь и ждать озарения, которого может и не случиться. — Ты не можешь уйти, — неверяще прошептал отец Андерсон, до которого начал доходить смысл сказанного. — Да у тебя даже документов нет! — Мужчина пустил в ход самый разумный аргумент. — Плевать, придумаю что-то. Прости, Коннор, но мне просто надоело сидеть здесь и не знать о себе ничего, не помнить ни тебя, ни свою жизнь, ни жизнь за пределами этой церкви. Мне тоже тяжело, как и тебе. — Перерождённый грех грустно улыбнулся. — Гэвин… — Коннор ощутил, как горло стягивают невидимые путы. Слова застряли в горле, а перед глазами помутнело. — Мне жаль, что у нас не срослось. Меня тянет к тебе, Коннор, честно, и хоть я ничего и не помню, кажется, что дело не только в сексуальном интересе. Но я думаю, что будет лучше, если я уйду хотя бы на какое-то время. Бросив тоскливый взгляд на Коннора, Гэвин подался вперёд и коротко коснулся его сухих губ. Заглянув в его утонувшие в отчаянии глаза, бывший демон подцепил губами прозрачную каплю слезы, покатившуюся по влажной щеке, и слизнул её солёный вкус. Он уже собирался развернуться, как голову резко пронзила яркая вспышка. Гэвин закричал и упал на колени, хватаясь за голову, которая, казалось, вот-вот должна была взорваться. А через несколько секунд наступила темнота.– 22 –
18 марта 2022 г. в 12:00
— А ты, собственно, кто такой? — растерянно спросил Гэвин. — И вообще, где я, что это за место? — Мужчина продолжил с любопытством рассматривать ничем не примечательную комнату.
— Если ты так шутишь, то вышло очень неудачно, — вмиг севшим голосом произнёс пастор.
— Похоже на то, что я шучу? — Гэвин перевёл недовольный взгляд слегка изменивших цвет серо-зелёных глаз на Коннора и со скепсисом изогнул бровь. — Полагаю, мы с тобой знакомы долго и, видимо, общались довольно тесно. — Бывший демон поднялся с кровати и пошло усмехнулся.
— С чего ты взял?
Священник не сумел скрыть недовольство в голосе. Вся ситуация напрягала, а поведение перерождённого греха с каждой секундой нравилось ему всё меньше. Значит, вот каким был Жадность с другими людьми, с теми, кого не знал или, как в данном случае, не помнил.
— Это же очевидно: на столе лежит библия, над кроватью висит крест, а вон через щель в шкафу видно рясу. Я хоть нихрена и не помню, но в одном уверен точно — я бы не стал поклоняться Создателю. Так что комната явно твоя… ваша, святой отец, — замявшись под конец, ответил Гэвин.
— Коннор, — поправил его настоятель.
— Отец Коннор? — Мужчина глухо хмыкнул.
— Просто Коннор, — со вздохом ответил священник. — Ты всегда звал меня по имени, даже когда мы только познакомились.
— Ладно, Коннор, так я прав, мы с тобой близки? На больного я не похож, так что очевидно, что ты пустил меня в свою спальню не для лечения. Или это новый способ искупления грехов? Если так, то я вполне не против покаяться, даже на колени готов встать. — Собеседник с явным намёком поиграл бровями. — Я, конечно, не уверен, в чём согрешил, но могу пофантазировать.
— Хватит! — резко оборвал болтовню отец Андерсон, стискивая пальцами левой руки волосы у себя на затылке. — Что ты вообще помнишь о себе, обо мне, об этом месте?
Гэвин нахмурился, задумчиво почесал щетину и, помолчав с минуту, коротко пожал плечами.
— Полагаю, ничего, — хмыкнул он в ответ. — Я даже имя своё не знал, пока ты его не назвал.
В желудке похолодело, как только Коннор услышал ответ. Ничего… Гэвин ничего не помнил, пустота, чистый лист. Получалось, свои чувства он тоже забыл или же у него внутри осталось хоть что-то, напоминающее о любви? Пастор на несколько секунд ощутил, как сознание начало уплывать в пустоту, и тряхнул головой, прогоняя наваждение. Едва обретя Гэвина, он вновь его потерял.
— Эй, да не кисни, красавчик, никто же не умер. — Подойдя ближе, мужчина заглянул в потухшие карие глаза. — Память вернется. Наверное…
— Вот именно, «наверное». — Устало вздохнув, священник присел на кровать. — А чувства, их тоже нет? — Во взгляде, который поймал на себе Гэвин, отразилось столько надежды, что собеседник растерялся.
— Я любил тебя, да? — Молчание и полный боли взгляд Коннора были красноречивее любых слов. Бывший демон тяжело вздохнул прежде, чем ответить. — Я не знаю, что чувствую, не только к тебе, но и в целом. То есть, ты, конечно, красивый, и я не прочь с тобой замутить, хоть ты и священник, но у меня внутри сплошная каша. Лучше расскажи мне о нас, о том, как мы познакомились, обо мне, может, это поможет вспомнить хоть что-то. Это ощущение, будто я знаю всё и при этом не знаю ничего, угнетает.
— Боюсь, ты сочтёшь меня сумасшедшим, если я расскажу правду, — горько усмехнулся пастор.
— Вряд ли станет хуже.
Гэвин присел на кровать рядом с настоятелем, внимательно осматривая Коннора. Тот действительно был красивым: чистая кожа, светлая, с виду очень нежная; россыпь родинок на лице, шее, несколько виднелись в вырезе рубашки; длинные тёмные ресницы, обрамляющие глубокие глаза цвета растопленного шоколада; чувственные губы, которые были созданы для поцелуев, а не для нудных проповедей. Сердце пропустило удар, стоило подумать о том, как вкусно можно было бы поцеловать эти самые губы, а в груди странно потеплело.
— Возможно, я спрошу глупость, но мы с тобой того?.. — Гэвин показал руками неприличный жест, имитирующий проникновение. Судя по тому, как заалели скулы пастора, он был прав. — Воу, неожиданно! Разве тебе не запрещено спать с мужчинами?
— Это уже не имеет значения. — Священник поднялся с кровати и, махнув Гэвину, пошёл к двери. — Ты, наверное, голодный, пойдём завтракать. — Не оборачиваясь, Коннор двинулся вниз, по пути пытаясь успокоить эмоциональный шторм. Амнезия Гэвина слишком сильно его подкосила.
Бывший демон молча последовал за пастором, с нескрываемым интересом осматривая окружение. Лестница, стены, основной холл церкви, витражи, двери — всё казалось абсолютно чужим, новым, но при этом смутно знакомым. Кажется, по углам должны были гореть свечи, а в левом ряду не хватало скамьи, но мужчина не был полностью в этом уверен. При взгляде на площадку у алтаря, в голове зашумело, перед глазами сформировался нечёткий силуэт в белых одеждах, но растаял быстрее, чем Гэвин разобрал внешность. Но бывший грех и без этого был уверен, что этим силуэтом являлся Коннор, всплывший в памяти.
— Эй, не отставай! — окликнул его пастор, замерев у дверей, и мужчина поспешил догнать Коннора.
Маленькая кухня в подвальном помещении тоже показалась смутно знакомой. Только войдя внутрь, Гэвин сразу подошёл к одному из навесных шкафчиков и достал две кружки, словно давно знал, где они хранятся. Рука на автомате потянулась к блестящей чистотой кофеварке, но внутренний голос заставил одёрнуть руку, прошептав о том, что Коннор больше любит чай. А что любит сам Гэвин? При попытке вспомнить вкус чая, кофе, да хотя бы воды, мужчина понял, что не представляет, как они ощущаются на языке.
— Коннор, а что я любил пить, есть? Я не помню ни одного вкуса. — Бывший грех повернулся к замершему неподалёку пастору, который начал заниматься сэндвичами. Тот замер, не донеся хлеб до тостера, и растерянно посмотрел в ответ.
— Ничего, — хрипло ответил настоятель. — Ты не ел человеческую пищу, — на свой риск продолжил мужчина.
— Что это значит? — Кружки звонко ударили по столу, когда собеседник слишком резко отпустил их и приблизился к пастору.
— До вчерашнего дня ты не был человеком, Гэвин, ты был демоном, — ответил мужчина, внимательно следя за эмоциями, сменяющимися на полюбившемся лице.
— Что за бред, ты же не серьёзно?! — воскликнул собеседник, делая шаг назад.
— Тебя звали Жадностью, потому что ты олицетворял этот грех. Будучи демоном, ты не мог чувствовать вкус человеческой пищи, ты питался душами.
— Чушь! Ты бредишь, демонов не существует!
— Ты сам-то уверен в своих словах? — Облокотившись бедром о столешницу, Коннор сложил руки на груди. Было рискованно и глупо говорить подобное человеку, который не помнил ничего о своей жизни, но мужчина надеялся, что шок пробудит хотя бы часть воспоминаний.
Прозвучавший вопрос застал Гэвина врасплох. Перерождённый открыл рот, но быстрого ответа не пришло на ум. Он сам не был полностью уверен, что Коннор не в себе и несёт бред, Гэвин сейчас вообще ни в чём не был уверен. Пастор выглядел взволнованным, но не сумасшедшим, он действительно боялся, что собеседник ему не поверит. Оставалось только прислушаться к себе, своим сбивчивым ощущениям, которые никак не получалось структурировать. Но внутренний голос, какое-то едва различимое чутьё подсказывало, что слова Коннора были правдой.
Потерев виски, которые начали пульсировать от непривычной боли, Гэвин опустился на стул, пытаясь переварить информацию. Отец Андерсон, видя растерянность любимого человека, решил дать ему несколько минут, чтобы прийти в себя. Священник встал и достал любимый фруктовый чай, но в нерешительности замер над второй кружкой. Знакомство Гэвина со вкусами человеческой пищи и напитками хотелось начать с чего-то более яркого и запоминающегося. Мужчина придвинул к себе баночку с молотым кофе, насыпал две ложки в кофеварку, добавил в кружку пару ложек сахара и включил варку. Через несколько минут поставив горячий напиток перед Гэвином, настоятель присел напротив.
— Это кофе, попробуй. Если будет слишком крепким, можно добавить молока. — Андерсон неуверенно улыбнулся.
Придвинув к себе белую кружку с изображением черно-белой пятнистой кошки, бывший демон с сомнением понюхал запах, исходящий от тёмного напитка. Пахло приятно, аромат был сильным, стойким, манящим, и мужчина, подув на кофе, сделал маленький глоток. Сладость и горечь прокатились по языку, дразня рецепторы незнакомым сочетанием. Гэвин поморщился и отодвинул кружку, облизнув влажные губы.
— Не нравится? — огорчённо спросил священник.
— Нет, вкусно, но очень сладко.
— Я могу сделать новый. — Мужчина приподнялся, забирая кружку и выливая в раковину едва отпитый кофе. Уже спустя минуту перед Гэвином стояла новая версия напитка.
— Спасибо. — Мужчина благодарно кивнул, делая глоток. Несдержанная горечь кофе прокатилась по языку и приятным теплом упала в желудок. — Так гораздо лучше. А ещё я только что понял, что, кажется, чертовски сильно голоден.
— Не поминай чёрта, — цыкнул пастор и пододвинул к Гэвину тарелку с парой аккуратных сэндвичей. — Ешь. Не верх кулинарного мастерства, но лучше, чем ничего.
— Сойдёт, — ухмыльнулся бывший демон и откусил сразу треть куска. — Довольно неплохо, хотя несколько суховато.
— Не болтай с набитым ртом, — буркнул отец Андерсон и взялся за свою порцию, с недовольством подмечая, что Гэвин прав — сэндвичи действительно вышли сухими.
— С утра ты предложил приготовить завтрак вместе, может, я всё же тоже что-то сделаю. Думаю, я смогу приготовить омлет, хотя бы хочу попытаться. — Быстро доев сэндвичи, мужчина поднялся и подошёл к холодильнику. — Кажется, я когда-то готовил нечто подобное.
Уверенными движениями Гэвин достал несколько яиц, молоко, бекон, сыр и выудил из нижнего ящика сковородку. В памяти всплыло воспоминание о запахе горячего масла и как чьи-то пугающие чёрные когтистые лапы разбили над сковородкой яйцо. Но мутная картинка растаяла быстрее, чем Гэвин осознал, что эти лапы некогда принадлежали ему самому.
Коннор внимательно следил, как уверенно двигался его любимый, не совершая лишних движений. Гэвин смотрелся довольно органично, как родной вписался в окружение, от того было ещё тяжелее осознавать, что он ничего не помнит. И, возможно, уже никогда не вспомнит. Сможет ли перерождённый грех снова его полюбить, воскресит ли в себе забытые чувства или отвергнет? Грудь пронзило острым кинжалом боли от одной только мысли о том, что любимый может просто исчезнуть, ведь сейчас больше ничего не держало его в этих стенах. Коннор крепко сжал кулаки, понимая, что не хочет отпускать Гэвина. Нужно было воскресить в памяти совместное прошлое или же добиться ответных чувств, но как это сделать, настоятель не представлял.
— Попробуем? — спросил Гэвин, через пятнадцать минут готовки поставив две тарелки на стол.
Согласно кивнув, отец Андерсон отломил кусочек пышного омлета, щедро посыпанного сыром, который расплавился от жара. Пожевав несколько секунд творение любимого, священник улыбнулся.
— В этот раз ты не пересолил. — Мужчина довольно продолжил трапезу.
— В этот? — Бывший демон недоумённо моргнул.
— Однажды ты приготовил мне яичницу, но переборщил с солью. Ты не знал, ведь не чувствовал вкуса, но даже с учётом соли было вкусно, — тихо ответил пастор и настольгически улыбнулся.
Поймав эту улыбку, Гэвин невольно потупил взгляд в тарелку. Он ощутил странный укол, казалось бы, беспричинного стыда, словно он был виноват, что не помнит ничего. Омлет встал поперёк горла, но мужчина запил его остывшим кофе, вынужденно проталкивая внутрь. Умом Гэвин понимал, что в амнезии его вины нет, но грусть в глазах Коннора задевала внутри натянутые струны. Возможно, причина была в том, что красавчик был ему симпатичен, даже интересен, но были ли это отголоски той любви, о которой заикнулся пастор, Гэвин понять не мог.
Остаток завтрака прошёл в напряжённой тишине. Бывший демон неторопливо жевал омлет, упрямо избегая взгляда Коннора — эта грусть в карих глазах была невыносима. Даже еда казалась пресной и практически безвкусной, и Гэвин продолжал жевать лишь с целью набить желудок и заглушить неприятные голодные спазмы.
— Сейчас я понимаю, какого тебе было всё это время, пока я не признался в ответных чувствах, — прошептал пастор, ковыряясь в тарелке и отодвигая в сторону шкурку от помидора.
— Расскажи мне о нас. — Гэвин неловко замялся. Было странно спрашивать об отношениях, о которых не помнил абсолютно ничего. — Как мы познакомились, как вообще получилось так, что мы переспали? Ты же священник, тебе нельзя быть с мужчинами, а я, судя по твоим словам, ещё и демоном был. Это же странно, думаю, ты понимаешь, как неправдоподобно всё звучит.
— Думаешь, если я расскажу тебе всё с самого начала, то рассказ зазвучит правдивее? — со скепсисом хмыкнул Коннор, доедая остатки омлета.
— Во всяком случае, я буду знать твою версию. — Собеседник ухмыльнулся, забирая опустевшую тарелку и переставляя её в раковину вместе со своей. — Я не считаю, что ты врёшь, Коннор, даже учитывая тот факт, что ты назвал меня демоном. Возможно, куда благоразумнее было бы назвать тебя психом и сбежать, но какое-то чувство внутри заставляет меня верить в правдивость твоих слов. — Домыв посуду, мужчина повернулся. — Так что, расскажешь?
— Будто ты оставляешь мне выбор, — мягко улыбнулся священник. — Садись, сделаю тебе ещё кофе, думаю, разговор предстоит долгий.
Терпеливо дождавшись, пока Коннор сделает свежую порцию напитка и обновит свой чай, Гэвин откинулся на твёрдую спинку стула. Он казался на удивление спокойным, но нервное постукивание пальцев по столешнице выдавало с головой его волнение. Как бы бывший демон ни храбрился, неизвестность пугала даже его, особенно сейчас, когда не осталось прежних тёмных сил и невероятного объёма знаний. Пастор внимательно посмотрел в слегка посветлевшие после перерождения глаза Гэвина, и его посетила странная мысль: бывший грех сейчас по эмоциональному контролю немногим превосходил маленького ребёнка. Да, он выглядел как взрослый сильный мужчина, имел остаточную память о координации, даже готовке, возможно, ещё о чём-то, но познанием собственных ощущений он похвастать не мог. Стоило осторожнее подбирать слова, чтобы не вывести его из равновесия ещё больше. Сделав глоток фруктового чая, Коннор тяжело вздохнул и начал:
— В первый раз ты появился в конце сентября, поздно вечером, и до ужаса напугал меня. — Священник закусил губу, вспоминая тот вечер.
И, сделав ещё один глоток чая, отец Андерсон продолжил, больше не прерываясь ни на что. Он рассказывал Гэвину о проведённом вместе времени, о своей упёртости, о нежелании подпускать к себе демона и о постепенном сближении, пересказывал неделю за неделей, месяц за месяцем.
Гэвин слушал внимательно, не перебивая, даже не реагируя, лишь нервно покусывал губу и катал по столу уже опустевшую чашку. Судя по виду Коннора, тот говорил правду, во всяком случае, пастор был уверен в том, что говорит правду, но Гэвина не отпускали сомнения. Весь рассказ был, в целом, не так уж необычен, если исключить ту часть, в которой рассказывалось о демонах. Но хоть мужчина напротив не был похож на психа, в собственное адское происхождение Гэвину верилось с трудом.
— Пожалуйста, не смотри на меня таким взглядом, — тихо попросил священник. — Я и так прекрасно понимаю, что вся эта история с Адом и перерождением звучит как фантазия безумного фанатика. Я ведь даже доказать ничего не могу. Но хотя бы дай себе немного времени, возможно, тебе нужно привыкнуть к приобретённому телу, новой жизни, и скоро твоя память восстановится. — Коннор сполоснул в раковине кружки и, повернувшись, опёрся о столешницу.
— Будто у меня есть выбор, — кисло скривился собеседник. — Если у меня нет документов, то податься тоже особо некуда.
Перерождённый демон поднялся, следуя примеру настоятеля, и несколько раз хрустнул затёкшей шеей. Оценивающе скользнув взглядом по пастору, Гэвин довольно облизнулся и произнёс:
— Раз уж я заперт тут с тобой, красавчик, давай ненадолго отложим болтовню и придумаем более интересное и продуктивное занятие. — В светлых глазах блеснула игривая искра.
— Мы не будем заниматься сексом, пока ты всё не вспомнишь, — проглотив комок в горле, недовольно прошипел Коннор.
— Знаете, святой отец, вы слишком извращены для священника, — издевательски протянул Гэвин. — Ты же сам сказал, что однажды я помогал с ремонтом, так пойдём, покажешь, что ещё можно подлатать. Лучше делом заняться, чем сидеть, сложа руки, и скучать, изучая трещины на потолке. — Мужчина сделал шаг в сторону, а через секунду повернулся, будто вспомнив о чём-то, подался вперёд и прошёптал Андерсону прямо в ухо, — а если вдруг передумаешь насчёт секса, только свистни, я готов.
Отстранившись от смущённого Коннора, Гэвин растянул губы в похабной ухмылке и нелепо подмигнул замершему без движения собеседнику. Не став выжидать ответной реакции, мужчина отправился на улицу, решив дождаться настоятеля на свежем воздухе.