×××
Ацуши должен был бы упрекнуть Акутагаву в том, что он самый нетерпеливый из них двоих. Но он считает, что, в конце концов, корень проблемы в нем самом. — Ах— блять— да, да. Уши Ацуши отведены назад, впитывая все тяжелые порыкивания Короля, когда он прижимается бедрами к одетой заднице Ацуши. Это так приятно, вжиматься в комод, получая стимуляцию со всех сторон. Руки на его талии, грубые, цепкие, заставляющие его чувствовать себя собственностью. Губы прижимаются к его шее, но так и не касаются губ, как хотелось бы. Акутагава усердно использует его для удовольствия, пока Ацуши купается в послевкусии того, как его держат во время собственной кульминации. Король еще не кончил, но они оба знают, что он близок к финишу. Реальность такова, что отношения между ними обостряются до опасной крайности. Он потерял счет тому, сколько дней прошло, недели превратились в месяц, а теперь и в два. Нам нужно остановиться. Акутагава целует чуть ниже правого уха, и Ацуши громко ругается. Это сродни преступлению. Но мне кажется, что я не смогу. Ацуши проводит ногтями по дереву, стараясь не поцарапать его, когда особенно грубый толчок откидывает его туловище на верхнюю часть комода. Акутагава набирает скорость, задыхаясь и выкрикивая ругательства, от которых в голове Ацуши проскакивают все более грязные мысли. Каково это — когда тебя берут. Каково это — запутаться обнаженным телом в простынях рядом с кем-то другим. Каково это — заниматься сексом — любовью — как это делают нормальные люди. С каких пор он вообще считает себя нормальным? Раздается звук, предупреждающий его о приближающемся оргазме Акутагавы, и Ацуши любезно предоставляет свое тело Королю, раздвигая ноги и выгибая спину, так что он оказывается вровень с напряженной плотью, трахающей податливое тело. Хорошо, но этого недостаточно. Он всегда будет хотеть большего. — Почти, — Акутагава бормочет себе под нос, сильно сжимая бедра Ацуши, когда тот так прижимается к нему, словно пытается прожечь их одежду и почувствовать под ней ноющее нутро. — Черт. Я— Ацуши хочет что-то сказать, когда как раздается стук в дверь. Они оба мгновенно замирают. — Ваше Высочество, — доносится с той стороны голос стражника. — Вас ждут в тронном зале. Впервые Ацуши с удивлением слышит, как Король ругается под нос в приступе явного разочарования. — Да. Ага. Хорошо. Я скоро буду там. — Конечно, Ваше Высочество. Акутагава отстраняется, и Ацуши хнычет от резкого отсутствия касаний, несмотря на то, что уже кончил. Он наблюдает, как быстро Король поправляет изъяны своей одежды, обнажающие все грязные деяния. Ацуши проводит рукой по передней части брюк в бесполезной попытке скрыть влажное пятно, испачкавшее его любимые шорты. Он может выбежать отсюда, пока никто не заметил, а на случай неудачи есть прикрытие. А вот смехотворно очевидная эрекция Короля это не очень хорошо. — Возьми мантию, — говорит Акутагава, стоя спиной к нему и доставая несколько вещей из прикроватной тумбочки. — Чтобы прикрыть это. Обычно в этот момент Ацуши уходит. Он никогда не оставался достаточно долго, чтобы испытать нечто большее, чем мимолетный приступ удовольствия и посвящения себя целиком. Ведь любое дальнейшее время, проведенное здесь, подвергает их обоих высокому риску быть пойманными. — Белый кролик. Ацуши удивленно останавливается перед тем, как начать уходить. — ..Простите? Ему в руку вкладывают что-то, прежде чем он успевает возразить. Ткань мягкая, а главное — темного цвета, чтобы скрыть любые постыдные улики. — Я сказал, накинь это. Я недостаточно ясно выразился? — А? Но, почему? Акутагава стоит перед ним, и взгляд Ацуши снова возвращается к его выпуклости, гадая, стала ли она как-то больше, или ему показалось. Поясница побаливает от этой мысли. — А ты как думаешь? — усмехается мужчина, складывая мантию перед собой, чтобы скрыть вид. — Ты сопровождаешь меня в тронный зал. — Я?! Рука на его запястье уже тянет его к двери, прежде чем он успевает возразить. — Это потому что, кролик, — говорит хрипло Акутагава с такой уверенностью, что даже Ацуши дважды почувствовал, как подгибаются ноги. — Я еще не закончил с тобой.×××
Ацуши был в тронном зале всего один раз, во время официальной коронации в качестве верного слуги короля по предложению других личных приближенных, которые служили задолго до того, как он попал в Страну чудес. С тех пор зал изменился, если не стал более величественным — впечатляюще большое помещение, украшенное портьерами и пурпурными занавесками с золотым оперением. Широкие окна, через которые можно наблюдать за внешней стороной дворца. Свечи и светильники освещают все пространство теплым светом. Эффектный ковер, ведущий прямо к подъему, где трон возвышается над залом. Роскошь не может скрыть того, насколько на самом деле величественна королевская власть. Конечно, когда они входят в зал, вокруг никого нет. Ни одного стражника. Ацуши отбрасывает хвост в сторону, чувствуя себя растерянным. — Где все? Акутагава откидывает мантию, когда они снова одни. Ацуши хотел бы прокомментировать, что эрекция Короля все еще очень выдающаяся даже после их долгой прогулки сюда, но его тащат вверх по лестнице к трону. — Они скоро будут здесь. Сегодня я занимаюсь просьбами подданных, так что, полагаю, это займет много времени. Пока Акутагава устраивается поудобнее в своем троне, Ацуши неловко стоит перед ним, не зная, что делать. — Итак, зачем Вы меня привели? Акутагава тянется к своим брюкам, расстегивая их настолько, что его толстый, пульсирующий член предстает перед ним во всем своем дурацком великолепии. Ацуши ругает свое тело за то, что оно реагирует, плавясь при виде этого. — Затем, — мужчина раздвигает ноги, похлопывая по внутренней стороне бедра с игривой улыбкой. — Что ты останешься здесь и составишь мне компанию. Проходит минута, прежде чем он понимает, почему Акутагава продолжает обращать внимание на свои ноги и что это значит для Ацуши. Он не перестает поглаживать свое бедро. — Вы хотите, чтобы я сел на Ваши колени?! — протестует Ацуши. — Вообще-то, на мой член. Ох. Ох. — Черт, — поскользнулся Ацуши, и Акутагава смеется, жестом приглашая его подойти ближе. Он подходит, не подумав, и Акутагава дергает его вперед за шиворот белой рубашки. — Вы ведь не серьезно, да? Акутагава достает бутылочку со смазкой. (Серьезно? Он серьезно принес это?) — Совершенно серьезно, кролик. Это будет справедливо. Я так и не смог кончить. — Вы не заставите меня сидеть на Вашем члене все время, пока Вы разговариваете с людьми. Черт, он вообще никогда не делал этого. Самое большое, что было в нем, это несколько пальцев, но это? Все происходит так быстро, что он не успевает воспринимать. — Заставлю, — говорит Акутагава, останавливая все тревожные мысли, побуждающие его повернуть назад и остановиться. — И ты будешь сидеть на моем члене. Абсолютная власть в его голосе не должна была так возбуждать, но Ацуши слишком труслив, чтобы сопротивляться. Он начинает лихорадочно придумывать оправдание, если еще есть шанс, что этого всего можно избежать, когда руки Короля хватают его за талию и с силой спускают шорты и белье одним движением. Они сбиваются на бедрах, и Ацуши вскрикивает, пытаясь натянуть все обратно, когда его бесцеремонно поднимают с ног и усаживают на колени Акутагавы, спиной к широкой груди мужчины. Хвост кролика стоит прямо, и вся длина Акутагавы помещается прямо меж его ягодиц. Она пульсирует, горячая и невероятно твердая. Он не шутит. — Тебе повезло, — размышляет Акутагава, выливая щедрое количество смазки на свои пальцы, пока вход Ацуши сжимается и расслабляется при воспоминании о том, как однажды его уже имели пальцами, пока оргазм за оргазмом не оставил пятна на стуле, который пришлось сжечь, чтобы скрыть улики. — Твое тело все еще помнит это. Я вижу. Первый палец входит с невероятной легкостью, и Ацуши, не желая позволить ему одержать верх, ворчит, как ребенок: — Не ведите себя так надменно, Ваше Высочество. Имейте достоинство. — Я бы предпочел иметь тебя, но, — уже два пальца глубоко, Ацуши задыхается и извивается от того, что член Его Величества на всю длину упирается между ягодиц. — Это позже. Расслабься. У нас не так много времени. — Легко говорить, когда у Вас нет пальцев в заднице. Акутагава водит кончиками пальцев по простате и с усмешкой наблюдает, как Ацуши всхлипывает, выгибаясь дугой. — А твоему телу говорить еще легче, кролик. Теперь, может, перестанешь отпираться для меня? Ацуши не в силах отказаться, тем более, когда Король растягивает его настолько, что кончик члена Акутагавы проскальзывает внутрь. Первое проникновение причиняет боль, и Ацуши вынужден наклониться вперед и сжать бедра, пока его медленно опускают вниз по сантиметру за раз. Он старается не сжиматься, пока Акутагава не войдет в него, но даже тогда он дрожит и вытирает слезы с глаз от жжения. Рука задумчиво гладит его по волосам и трет дрожащие уши. — Отлично, — мурлычет Акутагава, откидываясь назад, чтобы Ацуши мог ощутить всю длину члена, полностью погруженного в него. — Хороший мальчик. Ацуши стонет, перестает бороться с желанием и опускается назад, пока сильные руки не обхватывают его сзади. Акутагава гладит его грудь, ногти слегка царапают рельеф напряженных мышц живота. Его хвост виляет вверх-вниз каждый раз, когда Акутагава едва заметно покачивает бедрами, и вместе с этим ощущая, как его член обхватывают стенки Ацуши. — Ох— Ах. Черт, — Ацуши прикусывает губу. Акутагава приподнимает его бедра, раскрывая их шире, как раз в тот момент, когда он накидывает на них плащ, полностью скрывая сцепленные тела от чужих глаз. — Б-блять. Ты большой. Не то чтобы ему было с чем сравнивать, Ацуши уже несколько раз видел обнаженный член короля. Но внутри он кажется огромным, и Ацуши с наслаждением сжимается вокруг него. Акутагава щипает один из его сосков, наслаждаясь крошечным визгом. — Ваше Высочество, кролик. Запомни. — Ваше Высочество, — задыхаясь, соглашается Ацуши. — Повтори. — Вы б-большой, Ваше Высочество. — Хороший мальчик, — Акутагава целует его в щеку, и Ацуши всем телом вздрагивает от чего-то волнующего. Ацуши ненавидит то, как похвала творит чудеса не только с его телом, но и с решимостью. Акутагава двигается раз, два, и начинает входить во всю длину удивительно нежно. Для своего первого раза он ожидал, что будет намного хуже. Он смотрит вниз, едва улавливая зрением яйца короля, прежде чем они снова пропадают, исчезая глубоко под Ацуши, когда он полностью погружается в него. — Ах— нгх. Они что, серьезно собираются заняться сексом здесь, на троне? Акутагава должен желать его смерти, чтобы пойти на такое. Их внимание привлекает громкий скрип, доносящийся с другого конца длинного коридора. Никто из них не двигается, ведь они не хотят быть пойманными так скоро. Иначе Ацуши умолял бы его не останавливаться. Акутагава осторожно перемещает Ацуши так, чтобы он сидел на его коленях под таким углом, дабы удобно располагаться на его эрекции, но не выглядеть подозрительно, несмотря на покрывало, накинутое на них. Ацуши сильно сомневается, что кто-то станет играть в неведение относительно ситуации, происходящей здесь, на троне, если хочет сохранить достоинство перед особами королевской крови. В результате он будет раздет догола перед толпой, ожидающей, как его обезглавят за то, что он мелкая шлюха. (Это преувеличение, он не шлюха, просто.. ужасно возбужден). (...достаточно возбужден, чтобы творить такое с Королем всей страны, очевидно). Он сдвигается, шипит, когда налитый член Акутагавы заполняет его полностью, и даже больше. Акутагава затихает, крепко сжимая талию, чтобы удержать его на месте, в то время как Ацуши хочет только одного — двигаться. Двигаться и трахать себя, потому что ожидание выводит его из терпения. — Веди себя хорошо, — предупреждает Акутагава, когда первая пара медленно входит внутрь, почтительно склонив головы. — Молчи, пока я не скажу. Мы не хотим вызвать подозрение. О, ТЕПЕРЬ мы так заговорили, когда твой член в моей заднице. Мудак. Ацуши надеется, что Акутагава услышал эти мысли, потому что он собирается превратить их жизнь в ад, если ожидает, что кролик будет сидеть под этой пыткой бог знает сколько времени, пока Король ведет непринужденную беседу со своими гостями. И он так и делает, наглый сукин сын. Акутагава будто совершенно не замечает их положения, а Ацуши вынужден принимать красивые позы и выглядеть нормально. Нормально, несмотря на странные взгляды людей в его сторону, как бы спрашивающие, почему Король позволяет странному животному сидеть у него на коленях. Этому нет абсолютно никакого объяснения, кроме как что-то глубоко извращенное. Но никто, кажется, не задается вопросом об обоснованности решений Его Высочества. Настоящим чудом является то, что Ацуши выдерживает целых двадцать минут, прежде чем начинает раздражаться. Почему-то Акутагава все еще твердый, все еще заметно прижимается к его стенкам, не принося при этом никакого облегчения. Ацуши не был возбужден до этого, но он определенно ощущает напряжение под всей этой скомканной тканью, собранной на их коленях. Акутагава с легкостью вел непринужденные разговоры минимум с шестью группами людей, а у Ацуши лопнуло по меньшей мере два кровеносных сосуда в голове, когда он пытался не говорить. И так до тех пор, пока, наконец, кто-то не перешел к делу и не спросил. — Ваше высочество, — молодой человек вступил в разговор, сжимая руки в карманах. — Могу я спросить, почему здесь белый кролик? То, что они обращаются к нему "белый кролик", лишь одно из многих напоминаний о том, насколько низший его род в обществе — особенно в таком густонаселенном и богатом городе, где проживает Король Червей. Со своими высокими зданиями и модной одеждой он лишь с усмешкой смотрит на жалкий лес. Акутагава вскинул бровь. Удивлен ли он, что кто-то нашел в себе смелость спросить, или взволнован тем, как ответить? — А? Кролик? — он сдвигается, и Ацуши сдерживает громкое ругательство, когда Акутагава помогает Ацуши сесть поудобнее и гладит его по голове, как домашнего питомца. Он и вправду похож — в последнее время он только и делает, что выполняет команды. Ацуши прижимает уши и делает так, чтобы Акутагава почувствовал, как он раздраженно вертит хвостом. Это срабатывает, потому что Король двигается внутри него в награду. — Не обращайте на него внимания. Считайте это.. наказанием. Наказание?! Даже гость выглядит озадаченным, повторяя слова Ацуши. — Наказание, Ваше Высочество? — Да. Я поймал его на том, что он украл морковь с кухни, — О господи. — Теперь он вынужден сидеть здесь и слушать мое бормотание в течение часа. Это его наказание. — Но белый кролик на троне, Ваше Высочество? Разве там не должна быть.. ну, Вы понимаете? Королева, должны бы сказать они, но все знают, как упорно Акутагава продолжает избегать этого. Из всего, что могло бы произойти, видеть, как поведение Акутагавы обостряется и становится одержимое злобой, настоящим гневом, было удивительно. Ацуши ругает себя за то, что находит это безумно горячим. — Ты сомневаешься в моих решениях, жалкий, зазнавшийся человечишка? Хочешь, чтобы твоя голова висела на декоративном колу? Потому что я с радостью позабочусь о том, чтобы найти самый ржавый кол во дворе, и там ты будешь доживать остаток своих жалких дней! Человек отшатнулся, и Ацуши рассмеялся бы, но он не в том положении, чтобы толкать член внутри себя. Неоспоримо, что внутри него возрастает возбуждение, потому что слышать, как Акутагава ведет себя эгоистично по отношению к нему — огромное удовольствие. Это не идет ему на пользу, честно говоря. — Н-нет! Конечно, нет! Мне так жаль! Пожалуйста, простите меня! Ваше Высочество, пожалуйста.. — теперь он начинает лепетать оправдания, но Акутагава уже приказал охранникам вывести господина, и последнее, что слышит Ацуши, это его затихающие рыдания. В комнате на мгновение становится холодно, пока Король со вздохом не успокаивается. — Следующий, — зовет он, и Ацуши прикрывает руками лицо, скрывая румянец, грозящий окрасить его кожу. Сможет ли он выжить, или его судьба уже предрешена? Он в состоянии выдержать еще по крайней мере десять минут, но это уже переходит все границы его самообладания. Акутагава устроился на сиденье трона (которое, надо сказать, гораздо более неудобное, чем думал Ацуши, за вычетом члена), и Ацуши, в свою очередь, тоже. Мышцы его бедер болят от того, что их держат открытыми. Давно привыкнув, что внутри него находится кое-что большое, Ацуши хочется сделать что-то еще, кроме бесполезного сидения на месте. В середине беседы Акутагавы с милой пожилой женщиной и ее племянницей, Ацуши наконец поддается искушению. — Итак, как и договаривались, мы будем выдавать соответствующее количество пайков в неделю, исходя из— ах— Тишина. Ацуши прячет ухмылку, намеренно отворачивая голову, чтобы смотреть куда угодно, только не вперед. Куда угодно, только не в зону видимости Акутагавы. — Ваше высочество, Вы в порядке? — женщина наклоняет голову. Из уст короля вырвался отчетливый стон, и Ацуши гордится тем, что он стал его причиной. Он снова сжимается, стараясь задействовать сильные мышцы живота, чтобы насадиться глубже. Блять, как же это приятно. Наконец-то то, чего он так жаждал. Он заслуживает этого. Он хочет этого. Он знает, что Акутагава тоже должен этого хотеть, и Ацуши уже даже не стыдно подвести эту встречу к скорейшему завершению, если ему это удастся. Выражение лица Акутагавы сменяется на смесь замешательства с чем-то еще. Возможно, благодарностью, а может, надеждой. Ацуши не уверен. Король скользит рукой по его плечу, резко притягивая спину кролика, и приветливо улыбается пожилой женщине. — Все в порядке, — уверяет он, и Ацуши прищуривает глаза. Быстро взмахнув хвостом, он использует его кончик, чтобы огладить открытую часть паха Акутагавы. Мурашки, которые он чувствует, заставляют его все дальше подниматься по шкале безумия. — Мне просто пришла в голову одна мысль, вот и все. — О? Рассказывайте, Ваше Высочество. Акутагава продолжает игнорировать попытки Ацуши привлечь его внимание. Ацуши так близок к тому, чтобы вырваться и убежать, и непристойное обнажение волнует его меньше всего. Ему нужно срочно положить этому конец и перестать тянуть время. Самое простое, что приходит ему в голову — это сжаться вокруг основания члена Акутагавы, наслаждаясь ощущениями непроизвольных спазмов бедер мужчины, когда Ацуши ослабляет давление, а затем тут же снова надавливает. Черт, как же это приятно. Особенно теперь, когда у него было время привыкнуть. Все эти бушующие кроличьи гормоны берут над ним верх. Акутагава со стальной выдержкой Бога подавляет вздохи, отказываясь двигаться, даже когда Ацуши неуловимо приподнимает и опускает бедра, чтобы вызвать толику эйфорического возбуждения. Рука ложится на его бедро поверх красного покрытия, как бы желая прижать его и удержать там. Но Ацуши упрям, вздохи и стоны застревают в задней части его горла, когда он заглушает собственное дыхание тыльной стороной ладони. Он все время отворачивается, отвлекаясь на портреты на стене. Это одна из родственниц Акутагавы? Она выглядит точно так же, как он, длинные волосы и миндалевидные глаза, лицо вылеплено с совершенством— — Есть ли что-нибудь еще, Ваше Высочество? Его внимание переключается. Неужели все наконец-то закончилось? — Кое-что есть, — Ацуши ругает Акутагаву и его стойкость, из-за чего он звучит так собранно, в то время как Ацуши отчаянно терзает его член в поисках внимания. Ему до глупого больно. В этот момент он действительно просто возбужденная угроза. — Не могли бы вы оставить меня наедине? Этот надоедливый кролик действует мне на нервы. Неподалеку стоит пара стражников, держа копья со смертоносными наконечниками. — Вам нужна помощь, Ваше Величество? — Нет нужды. Предоставьте мне самому разобраться с этим. — Конечно. Последние (лучше бы это было так) оставшиеся люди кланяются, провожаемые тем персоналом, что остался в комнате. Возвращается сладкая тишина. — Эй, — начинает Ацуши, извиваясь так, что его внутренности сжимаются в приятный узел. — Можем ли мы.. Но Акутагаве это не нравится, он стремительно поднимает Ацуши со своих колен и валит его прямо на пол, за шею, как животное. Голые колени упираются в твердую плиту, приподнимающую трон. Ацуши задыхается от того, как холодно цемент касается его распаленной, обнаженной кожи. Он поднимает взгляд в темные, туманные глаза короля. — Ты такой надоедливый, — насмехается он, потянувшись, чтобы коснуться своего ужасающе мощного стояка. Как ему удается сохранять его так долго? Должно быть, дар Секс-Божества. Толстые вены выступают по всей длине, вплоть до набухшей головки, влажной и блестящей от предэякулята и смазки. Ацуши бессознательно облизнул губы от такого чудесного зрелища, но тут его застал глубокий, хриплый смех короля. — Я просил тебя молчать, но ты ослушался. Да. Ацуши корит себя, съезжая вперед по полу. Акутагава занимает его место, и Ацуши, не задумываясь, грациозно открывает рот, чтобы принять головку члена мужчины. Акутагава не теряет времени, и, чтобы лишить того воздуха, быстрым движением бедер проникает в горло Ацуши. Он тут же задыхается, но из-за того, что руки крепко вцепились в его череп, не может ничего сделать, кроме как трястись и плакать, пока Акутагава испускает удовлетворенный вздох. — Наконец-то, — Ацуши шатается, чувствуя облегчение, когда Акутагава осторожно отстраняется, а затем снова погружается. — Будь тише. Они остаются в таком положении на некоторое время, и Ацуши ощущает, будто Акутагава готов кончить ему в рот при малейшей стимуляции. Но он держится, наслаждаясь плавными движениями своего члена, скользящего по языку Ацуши. Выражение лица Акутагавы приглушено в экстазе, он погружен в какую-то больную фантазию, разыгрывающуюся за его закрытыми глазами, пока глубоко трахает горло Ацуши. Они делают это уже второй раз, и Ацуши потрясен своим умением подавлять рвотный рефлекс при каждом ударе по язычку. Еще чуть-чуть.. Так близко.. Он дрожит, слезы текут по его щекам, пока он отчаянно хватается за бедра Акутагавы, чтобы не шевелиться и получить наказание за то, что он такой непослушный. Он хочет быть хорошим, хочет услышать, как мужчина снова похвалит его, но этого не происходит. Странное ощущение — вкус горького семени во рту, рвотный позыв на собственное дыхание. Акутагава громко стонет, скользя по поверхности языка Ацуши, поддаваясь интенсивности отложенного оргазма. Когда Ацуши отстраняется, он чувствует себя грязным и униженным, вытирая излишки спермы, которые не смог проглотить вовремя. Не помогает и то, что он все еще чертовски возбужден всем этим, несмотря на изменение обстоятельств. Он украдкой поднимает глаза, благодарный за то, что Акутагава не выглядит рассерженным, а скорее удовлетворенным и спокойным. Взгляд Акутагавы опускается на затруднительное положение самого Ацуши, и он тянется вниз, чтобы слегка приподнять штанину, предлагая ему в подарок свое бедро. — За то, что ты был так хорош, — только и говорит он, и Ацуши должен что-то ответить, что-то сделать, чтобы выразить свою благодарность, но все его первобытные инстинкты вступают в действие и берут верх, как и задумано природой. Он прижимается к бедру Акутагавы, жалко обнимая его, и кончает всего за несколько растянутых секунд удовольствия, прежде чем изливается на голую ногу мужчины, хныча от удовольствия. Ацуши в последний раз смотрит вверх, и в кои-то веки Акутагава улыбается.×××
Они должны остановиться. Ацуши все больше и больше понимает, что роет себе могилу. Он смотрит вниз на ключ, на румяно-красный цвет напряженной кожи на ладонях. На его бедрах и талии глубокие фиолетовые синяки. Грудь раскраснелась после быстрого побега домой, когда он отказался от всех причин остаться после того, как его использовали на троне. Он должен остановиться. Он должен сказать «нет». Но почему же король так неотразим, что он продолжает возвращаться, как влюбленный щенок? Это его гормоны, Ацуши хочет свалить всю вину на природный инстинкт. Стремление к влечению, которое говорит ему, что он должен заниматься безумным сексом для воспроизводства потомства — даже если это далеко не то, что задумано природой. Он никому не помогает и не вносит вклад в общество, отсасывая королю и растрачивая оргазм за оргазмом на бессмысленное желание получить внимание от того, кто намного опережает его по жизни. Уши поникли, хвост раскачивается из стороны в сторону. Он играет с тем, что должно быть его обязанностями, и это напоминает грязное уличное преступление. Ацуши рискованный, даже если ему чертовски приятно быть бунтарем. Он вытирает пар на зеркале в ванной и улыбается больной улыбкой, чувствуя, как начинает болеть голова. Они должны остановиться. Но теперь, возможно, уже слишком поздно остановить зависимость.