×××
Он не может заснуть. Ацуши лежит под одеялом без сна, глядя в потолок, расписанный полосами лунного света, пробивающегося сквозь ветхие занавески. Он занял мансардный этаж, чтобы Кека могла наслаждаться единственной спальней в его крошечном жилище. Одинокое, как он сам, окно является единственным источником света, в течение ночи заставляя его напрягать и без того скудные чувства до предела. Для кролика он в лучшем случае посредственен, и у него самый дерьмовый инстинкт самосохранения. Он уже должен был стать добычей. Должен, но Ацуши переступает границы всего: правильного и нет. Возможно, именно поэтому его тянет к Королю. Ведь человек, обладающий такой силой, мог бы легко раздавить его, но он предпочитает этого не делать. Эта странная смесь игры за власть держит Ацуши в какой-то хватке, которая заставляет его возвращаться снова, снова и снова. Но что он вообще пытается получить от этого, если не толику временных приятных ощущений? Ацуши перекатился на бок, свернувшись калачиком. Он был бы глупцом, если бы сказал, что причина в другом, ведь развить что-то помимо физического влечения к недосягаемому — все равно что сунуть руку в палящий огонь. Он только получит ожог. (А ему очень, очень нравится обжигаться так). Ацуши потирает бедра друг о друга, в груди нарастает то самое отвлекающее ощущение поступить так, как он должен. Он кролик. Конечно, его подстегивают собственные гормоны, его врожденные импульсы. Другие кролики, которых он знает, только и делают, что размножаются. Потому что так же быстро, как появляются десять, другие двенадцать попадают под острые клыки. Это борьба за выживание, и Ацуши.. Иногда он чувствует себя едва живым. Единственное время, когда он чувствует себя живым по-настоящему, это когда он — с Королем — когда они.. Ацуши закрывает лицо и стонет. Это так жалко с его стороны. Если бы Дазай или другие люди знали, они бы рассмеялись, усомнились в его побуждениях. Почему кролик должен думать, что у него есть какие-то надежды на нормальную жизнь среди горожан, не говоря уже о шансах на существование рядом с Королем? Ацуши работает на него только потому, что его считают самым быстрым гонцом в стране. Он осуществляет самые быстрые и эффективные доставки, ища книги и безделушки для Короля, которые тот непременно собирает и просматривает. Даже если он опаздывает из-за своей неспособности рационально распоряжаться временем, он все равно быстрее всех. Возможно, эта скорость относится и к тому, как быстро он влюбляется. А влюбляется он сильно. Ацуши бьет ногой по простыне под собой, заставляя себя встать. Ему неспокойно. Нужно пробежаться. Может быть, несколько кругов по лесу прояснят его мысли. В такое время там опасно, но Ацуши может обогнать всех, кто попытается его преследовать. Он смотрит на часы в кармане. Пятнадцать минут первого, он здесь уже пятьдесят две минуты и десять секунд. Что угодно, лишь бы отвлечься от своего жалкого положения.×××
На пятом круге у ближайшего болота, в нескольких километрах от черных угрожающих ворот, охраняющих город, Ацуши встречает Чеширского кота, что висит на дереве. — Чуя-сан! — восклицает он, замечая фиолетовые и розовые полоски даже в кромешной тьме. Его зрачки сужаются, когда он наблюдает, как человек-кот подтягивается на ветку, сияя ухмылкой. — Вы так поздно. — Как и ты, дитя, — Чуя фыркает, удобно устроившись на толстых стеблях дерева. — Что заставило тебя бегать здесь в суматохе? — Просто нервы, наверное, — Ацуши потирает предплечья, хвост болтается с боку на бок. — Тебя что-то беспокоит? — Можно и так сказать. — Хочешь поговорить об этом? — Чеширский кот похлопывает по дереву, приглашая его подойти ближе. В лесу Ацуши ладит много с кем, и Чеширский кот — один из тех, кто ближе всего к сердцу. Есть также Дазай, мартовский заяц, который помог вырастить его и одновременно стал одной из самых больших заноз, когда дело доходит до неожиданных просьб. Федор, мышка-соня, не так близок, но без него Ацуши никогда бы не попал в распоряжение Короля. Шибусава, более известный как «Безумный Шляпник», был сумасшедшим человеком с причудливым взглядом, но он никогда не казался Ацуши неприятным, скорее эксцентричным. Это была в некотором смысле хаотичная семья, но Ацуши все равно любил их. Он подходит к коту, опустив при этом уши. Если кто и даст хороший совет, так это Чешир. — Чуя-сан, если бы Вы, скажем, очень хотели чего-то, но знали, что не можете этого получить, что бы Вы сделали? — Хм? Если бы я чего-то хотел? — Чуя постукивает себя по подбородку, его рыжие волосы сверкают под полной луной. — Ну, я бы получил это, конечно, в пределах возможностей. Ацуши прыснул. Это очень похоже на Чую. — Но что, если Вы не можете это получить? — Тогда я украду. Ацуши застонал, закрывая лицо ладонями. — Но тогда у Вас будут неприятности. — И что? — Чуя нагло смеется. — Что же такое жизнь, если не устраивать хаос время от времени. Если ты чего-то хочешь, и это не принесет вреда, вплоть до убийства или еще какого-нибудь дерьма, то что плохого в том, чтобы получить это? Верно. Ацуши забывает, что Чуя тот еще смутьян. Коты шкодливые по своей природе. — Вы так говорите, будто я правда хочу кого-то убить. — Ну, ты вроде как заслужил такую возможность, учитывая сколько дерьма терпишь, Ацуши, так что давай. — Не буду я никого убивать! Ацуши закатывает глаза, в то время как Чуя держится за живот в приступе смеха. — Слушай, дитя, подумай о своих возможностях. Ты всегда позволяешь всем брать и брать у тебя — потому что ты кролик. Но тебе никогда не приходит в голову то, что ты тоже должен брать. Это же справедливо, верно? Равноценный обмен и все такое. — Я не хищник, Чуя-сан. — Тогда, может быть, тебе стоит хоть раз поступить как один из них и получить то, что ты заслуживаешь! Вгрызайся в это зубами! Сражайся! Желудок Ацуши забурчал, но не от голода по еде. От голода по чему-то другому. Он сглатывает. В его мозгу проносится множество сомнений, которых достаточно, чтобы заставить даже самого сильного солдата отступить с поля боя. Ацуши никогда не был бойцом, но он не может сказать, что никогда не пытался быть им. — Вы.. действительно думаете, что я заслуживаю этого? Заслуживаю ли я бороться за то, чего хочу? Кролик борется за свои права? Это похоже на какой-то бунт, который никто из обитателей леса не осмелился бы поддержать. Но Ацуши борется только за одно — за себя. Никому не нужно присоединяться к нему, когда рисковать должен только он один. — Чертовски верно. Ты был хорошим парнем. Почему бы тебе хоть раз не получить что-нибудь? — Чуя щелкает пальцами, массивный хвост вьется по его коленям. — Позволь себе только одну вещь, и пошли нахер всех остальных. Они сами разберутся. Возможно, он прав. Может быть, Ацуши не стоит беспокоиться о том, что он эгоист, или о последствиях, которые могут возникнуть. Он сделал много хорошего в своей жизни. Не может быть ничего плохого в том, что он побалует себя еще какое-то время. По крайней мере, пока не станет слишком опасно продолжать. И если его ухаживания до сих пор не отвергнуты, то в чем же проблема? — Вы правы, — Ацуши остался доволен, топая ногой в готовности снова бежать, пока адреналин на высоте. — Я так и сделаю. Большое спасибо, Чуя-сан! Когда он срывается с места с максимальной скоростью, он слышит, как скандально известный Чеширский кот кричит ему вслед «Получи, то что ты заслужил!» О, еще как получит.×××
С помощью своей скрытности Ацуши удается пробраться к городским стенам, когда полная луна опускается на горизонт. Весь город погружен в спокойную темноту, что позволяет Ацуши легко проскользнуть мимо разрозненных радарных патрулей, которые рыщут по улицам в поисках любых пронырливых прусаков. Он без происшествий добирается до секретных ворот, проходит через них и попадает в черный ход. В длинном коридоре царит жуткая мертвая тишина. Он находится в кромешной тьме, если не считать единственного светильника, в котором догорает старая свеча. В это время, как можно предположить, Король крепко спит. Ацуши чувствует себя неловко из-за того, что зашел к нему в выходной день, когда как предчувствие того, что может произойти завтра, вероятно, находится на краю сознания. Будет ли он рад столь неожиданной встрече с Ацуши? Или разозлится? Оба варианта довольно захватывающая перспектива. Это как идти прямо в логово льва, зная, что он ждет в конце черного туннеля. Ацуши идет по выученному наизусть пути к личным покоям Короля — месту, которое он знает только потому, что его неоднократно тянуло туда, как мотылька на пламя. Что с нетерпением ожидает тепла, которое он получит, когда войдет внутрь без предупреждения и, возможно, без приглашения. Он ожидает, что дверь будет заперта и все эти приготовления пойдут прахом (потому что стук в такой час наверняка привлечет внимание охранника), когда он нащупывает ручку и поворачивает ее. Дверь легко открывается, и Ацуши заходит внутрь. В голове крутится шок от того, что она поддалась. Это должен быть знак. Как только Ацуши закрывает за собой дверь и щелкает замком, рука оказывается на его горле и прижимает к стене. Король шипит ему в лицо, закипая в темноте. — Что привело тебя сюда так поздно, белый кролик? Ацуши сглотнул: усиленный пульс Акутагавы пробивается сквозь грубую кожу его ладони. И хотя он едва может разглядеть мужчину, он чувствует запах пота и возбуждения, витающий в воздухе, как будто все это время он приманивал его. Он беспомощно и жалобно стонет. Из всего, что Ацуши должен сказать, например, придумать оправдания или причины, чтобы заслужить одобрение Короля, единственное, что приходит ему на ум — это прямой и правдивый ответ в виде нуждающегося вздоха. Это так просто и так правильно. — Я хочу Вас. Акутагава вторгается в его пространство, его губы достаточно близко, чтобы искусить поцелуем, но он все еще отказывается подчиняться самым влажным мечтам Ацуши, где его царственные губы полностью захватывают ощущения Ацуши, пока он не задохнется без кислорода, как отчаянный дурак, которым он и является. Хриплым голосом Акутагава рычит ему в ухо, их тела прижаты достаточно близко, чтобы желание примагнитило их друг к другу. Ацуши чувствует, как огромный энтузиазм мужчины толкается во внутреннюю часть бедра, и его тело льнет к нему, выгибаясь дугой навстречу источнику предательского желания. — Ты хочешь меня что, кролик? Ацуши не колеблясь отвечает, наконец-то подчиняясь всем тем грязным фантазиям, которые мучили его на протяжении многих месяцев. Когда он бился вокруг да около, отрицая, что что-то грязное свело их вместе по воле судьбы, и может однажды привести к их гибели в тех же самых разбивающихся волнах похоти и отвращения. — Я хочу, чтобы Вы трахнули меня, Ваше Высочество. Акутагава резко развернул его лицом к стене, и Ацуши прижался к твердой поверхности. Руки Короля вслепую нащупывают его член через шорты, грубо сжимая, отчего Ацуши взвивается к потолку и обратно. — Разденься, — приказывает он, и Ацуши без промедления подчиняется, снимает обувь и швыряет нижнее белье в другой конец комнаты. Когда его пальцы задирают подол рубашки, холодные руки Акутагавы обхватывают его задницу и дергают на себя, впиваясь своей одеждой в голую кожу Ацуши. Блять, как же это горячо. Теперь совершенно голый, Ацуши запрокидывает голову назад и скулит, обхватывая ноги Короля своими бедрами, позволяя ощущениям преодолеть все его запреты и поддаться. Акутагава вгрызается в его шею, чтобы завладеть им, пока касается насухую. Грубо, грязно и беспорядочно — они ослеплены единственной целью, создать напряжение между ними. — Ты знаешь, который час, не так ли? — Акутагава лихорадочно шипит ему в ухо. Перевернувшись, Ацуши воочию видит огонь в глазах мужчины. Его воображение превращает эти острые, темные зрачки в сердца. — Уже поздно, — просто отвечает он, проводя рукой по челке Акутагавы. Он уже отбросил карманные часы, но они все равно всегда отставали. — Ты поздно. — Ага. Акутагава хмыкает, ему нравится, как Ацуши в ответ одаривает его ухмылкой. — Ты знаешь, что я не люблю тех, кто опаздывает, глупец. — В том-то и дело. Акутагава издает низкий рык, резко прикусывая челюсть. Ацуши подчиняется, потому что он жаждет наказания. Когти впиваются в ноги Ацуши, поднимая их вверх, чтобы он мог опереться на него. Они скрещиваются в бессмысленном танце, пока ни один из них не может произнести ничего, кроме голодных стонов, жаждущих пиршества. — Кровать, — ногти Ацуши бесполезно хватаются за плечи Акутагавы, призывая сделать это где угодно, только не у этой дурацкой стены. — Пожалуйста. И хотя Акутагава слушается, он сжимает в кулак хвост Ацуши и тянет его, причиняя восхитительную боль. — Не приказывай мне. Тот, кто опаздывает, не имеет права предъявлять требования. Он, вероятно, опоздал на несколько часов, но Ацуши впервые не раскаивается. К счастью, сквозь занавески проникает достаточно света, чтобы осветить путь к кровати. Когда Ацуши ложится на мягкое податливое одеяло, он видит Короля, стоящего на коленях позади него с видом неистового, самодовольного Бога. Ацуши хочет, чтобы его пронзила молния и он почувствовал раскаты грома. Акутагава, как животное, прижимает Ацуши за горло, чтобы приподнять талию вверх, жадно лаская ладонью зад и хвост. Ацуши хнычет, раздвигая бедра, как дешевая шлюха, не годная даже хороших борделей. Он хочет, чтобы его использовали. Он хочет, чтобы его взял хищник, сильный, мощный альфа-самец, который поставит его на место, напомнит, кто он есть на самом деле. Что-то мокрое и огромное скользит по его щекам, проникая в рот, и Акутагава вводит туда свою длину, начиная скользить вперед-назад. — Ты хочешь мой член? — Я хочу Ваш член. Шлепок. Кожа на заднице Ацуши щиплет от такого. — Только шлюхи хотят этот член. Это чертовски грязная фантазия, но Ацуши не в силах отрицать, что она сводит его с ума от желания большего. Лучше всего подыграть ему. — Тогда я шлюха, — Ацуши гнется дугой, и еще один шлепок заставляет его громко застонать, выгибаясь для нового удара. — Я грязная, грязная шлюха. Головка члена Акутагавы упирается в его вход, экспериментируя с тем, насколько он тугой, как вдруг сверху начинает капать холодная жидкость, покрывая его кожу с избытком. — Так ты моя личная шлюха, — Акутагава стонет, звуки звучат уничтожающе, хотя все еще даже не началось. — Мне это нравится. Ацуши опускает плечи, чтобы лицом оценить, насколько удобен матрас, при этом заглушая свое горячее дыхание. — Пожалуйста. Третий шлепок резко откидывает его вперед так сильно, что даже в темноте он видит звезды. Черт. Ацуши хнычет. Два пальца внутри не дают ему времени сделать глоток воздуха — раздвигаются ножницами, тем самым не позволяя передохнуть. — Умоляй об этом. Умоляй, чтобы этот член трахнул тебя. — Пожалуйста. Прошу, я хочу Вас, — Ацуши слишком сильно желает, чтобы отказаться. Акутагава сгибает пальцы внутри, сильно надавливая ими на простату, пока Ацуши может только всхлипывать и выкрикивать бесчувственные проклятия, а затем шипит, когда тот вытаскивает их и трется головкой о его сжавшийся вход. — Этого недостаточно. Еще. — Тра— ах— Трахните меня. Пожалуйста! Я так хочу Ваш член! Еще один грубый шлепок по коже, за которым сразу три пальца легко входят в него, воздействуя на чувствительные точки и заставляя Ацуши вскрикнуть. И потом снова оставляют болезненно пустым. — Еще. — Пожалуйста, пожалуйстапожалуйстапожалуйста! — Ацуши выгибается, выпячивая задницу вверх в отчаянной попытке завоевать внимание Акутагавы. Его позвоночник напоказ изогнут красивой дугой, так что хвост притягивает взгляд прямо к его изголодавшемуся входу, требующему, чтобы его заполнил член. Желанный член. — Я хочу Вас.. Я хочу, чтобы Вы— ах— кончили в меня! Ах. Вот оно. (Так бесхитростно, да?) Акутагава сильно шлепает его по заднице, и Ацуши давится воздухом. — .. Раз уж ты так хорошо попросил. После некоторой паузы, чтобы перевести дух, Ацуши получает вознаграждение, когда одним быстрым движением Акутагава погружается в него. Кролик громко вскрикивает, не в силах сдерживаться, когда Король мгновенно задает безжалостный темп, не давая ему времени ни на привыкание, ни на протесты. Когда его наконец-то трахают так, как он хочет. Сильным захватом его прижимают к кровати, и только скрипы деревянных балок и рамы дополняют всхлипывания Ацуши. В этот момент уже слишком поздно думать о соседях и охранниках, которые получают бесплатное звуковое шоу живого порно. — Ты все еще тугой, — Акутагава стискивает зубы, наклоняясь над ним так, чтобы его тазобедренные кости соприкасались с задом Ацуши, плоть ударяется и шлепается при каждом погружении. — Блять. Так хорошо. У Ацуши сел голос, он просто скулит, как животное, вцепившись ногтями в простыни и пытаясь пошевелиться. Колени дрожат, он близок к тому, чтобы рухнуть, но тут рука, обхватившая живот, поднимает его. Акутагава грубо трахает его, с дикой силой, такой, от которой у Ацуши голова идет кругом, а в животе приятно сжимается. Сравнить это не с чем, но, вероятно, это лучший секс, который у него будет. Отдаться мужчине, который был рожден, чтобы править и продолжать род. Это воплощение мечты. Ладони прижимаются к заднице Ацуши, двигаясь вверх, чтобы задрать его хвост. Вес на кровати смещается, и Акутагава опирается на колени, держась за его хвост, когда со всей силы впечатывается бедрами в его кожу. Ацуши подозревает синяки на копчике, но ему все равно, когда его сознание отключается от звенящего удовольствия и музыки рычания Короля в такт движениям, постепенно набирающим скорость. Должен ли он что-то сказать? Может ли он что-нибудь придумать, чтобы улучшить ощущения? Акутагава, похоже, получает удовольствие, и Ацуши определенно не против, но он чувствует, что есть что-то, что он должен сделать. Может быть, это то, чем занимаются влюбленные: обмениваются романтическими мольбами и шепчут слова обожания. Может быть, Ацуши просто очарован похотью, но он позабыл то, что это не занятие любовью. Это просто безрассудная ебля. Он приподнимается на локтях, запрокидывая голову назад, и задыхается, когда угол резко меняется. Акутагава вдалбливается, без устали проходясь головкой по чувствительным точкам Ацуши. На него обрушивается столько разных ощущений, что он уже не может понять, где боль, а где удовольствие. Ацуши чувствует вкус слез, пока стонет с открытым ртом, уши повернуты назад, чтобы уловить все развратные звуки их грязного акта. — В-ваше высочество, — Ацуши задыхается, рука в его волосах заставляет его снова опуститься лицом вниз, и он даже не сопротивляется. — Пожалуйста. Акутагава рычит, отпуская хвост и наклоняясь вперед над ним. Ацуши пискнул, слишком большой вес придавил его, и теперь он в западне под телом Короля, что, как охотник, загнал добычу в ловушку. Он кусает Ацуши за ухо, и тот, дрожа, благодарно кивает головой. — Ты хочешь, чтобы я кончил в тебя? — властные руки хватают его за бедра и удерживают на месте, пока Акутагава неглубоко входит в него с ускоряющимся звуком хлюпающей смазки. — Заполнил тебя полностью. Ты этого хочешь? — Да. Да, — тихим, едва слышным шепотом соглашается Ацуши. Акутагава откидывается назад, и на мгновение Ацуши задумывается, неужели это все? Его трахнут, и никто из них больше не будет говорить об этом. (Ничего не изменится.) Он получил то, что хотел. Без предупреждения клыки Акутагавы прокусывают кожу на лопатках. Ацуши, не в силах сдерживаться, кричит до тех пор, пока его истошный крик не проникает в стены дворца и не отдается эхом. Боли предостаточно, чтобы вывести его из равновесия и дать излиться совершенно без касаний. Удовлетворенный стон Акутагавы заглушается в коже с кровоподтеком, и что-то теплое и влажное постепенно заполняет его. Оу, оу, так вот каково это — когда кончают внутрь. Акутагава приподнимает бедра как раз вовремя, чтобы посмотреть, как сперма грязно стекает по заднице Ацуши. Ацуши определенно чувствует ухмылку Его Высочества, любующегося им. Пальцы прижимаются к его входу, аккуратно выталкивая сперму. Ацуши содрогается, низкий стон больно бьет по его полному животу. Он слишком чувствителен, дергается и извивается на кровати, разминая ладонями простыни. Внезапно ладонь резко шлепает его по заднице, и, блять, его глаза перекашиваются. — Посмотри на себя, — Акутагава смеется над ним, проталкивая большой палец внутрь, а вместе с этим вытекает часть жидкости. — Заполненный моей спермой. Это звучит горячо, а он даже не знает, как это выглядит. Ацуши может только представить себе это зрелище. Наклонившись, он предлагает свою задницу мужчине, будто умоляя, чтобы ее заполнили. Его лицо болит от сильного румянца. — В-ваша сперма, Ваше Высочество. — Именно, — и член Акутагавы, достаточно твердый, на мгновение входит обратно. — Приятные ощущения, не так ли? Ацуши хнычет, выгибаясь вперед, и Акутагава неторопливо гладит стенки своей длиной размазывая жидкость. — Н-нх.. — Ты хочешь, чтобы я снова сделал это? — Да, — он даже не думает, это не нужно. Акутагава стонет, и не теряя времени, снова начинает входить и выходить грубыми, точными толчками. Он так глубоко, что его яйца ударяются о промежность Ацуши, шумно, почти болезненно от силы. Рука обхватывает его хвост, удерживая, и Ацуши теряет рассудок от чрезмерной стимуляции. — Ах— блять! Еще один оргазм ослепляет Ацуши вскоре после этого, пачкая внутреннюю часть его бедер и всю кровать с яркими ощущениями внизу живота. Ногти впиваются в простыни, рот открыт в беззвучном крике, сдерживаемом только силой воли. Как бы хорошо он себя ни чувствовал, меньше всего ему хотелось оказаться в такой ситуации. Несмотря на то, что Акутагава измотан, он не прекращает трахать его, снова шлепая по заднице, раздвигая ягодицы, чтобы лучше видеть свой грубо входящий член. Вероятно, Ацуши может потерять сознание, если так будет продолжаться. Он сжимается, когда становится слишком больно, достаточно, чтобы почувствовать, как Король очередной раз изливается теплой спермой. Стон Акутагавы такой громкий и непристойный, что член Ацуши дергается, услышав его. Акутагава мучительно медленно двигается и дает вытечь большей части спермы, размазывая ее по измученному входу Ацуши. Ацуши закрывает глаза, позволяя себе опуститься на кровать в изнеможении и облегчении от того, что наконец-то он удовлетворен. Может быть, он дешев и прост. Может быть, Короля не волнует, что корысть от Ацуши не выходит за рамки того, что его можно трахать и иметь. Приятно хотя бы на мгновение подумать, что он кому-то нужен, хоть для чего-то, что угодно, кроме.. Хватит. Без слов Ацуши переворачивается, видя перед собой сидящего над ним Короля Червей, погруженного в сияние луны. Он прекрасен. Бархатные красные одеяния распахнуты, обнажая его от груди до паха блестящим от пота на свету. Изящные изгибы, узкая талия, и его раскрасневшийся обмякший член, испачканный собственной спермой. Эта ночь останется с Ацуши навсегда. Он не хочет, чтобы она заканчивалась, даже если он ранимый и ему больно, даже если он устал и не в себе. Он не хочет просыпаться на следующее утро, зная, что это был последний день, и что он вернется домой к грустному одеялу и пустой комнате, в которой будет только он. Не надо.. Не уходи. — Еще раз, — в его тоне нет вопроса, но это и не приказ. Ацуши просто говорит это, надеясь, что Акутагава поймет смысл без подсказок. Он протягивает руки, как бы призывая Акутагаву упасть в них, и ждет. Пожалуйста. Кажется, Акутагава улавливает смысл, оскалив зубы в довольной улыбке. Ацуши приглашающе раздвигает ноги и стонет, когда Акутагава принимает предложение войти в него, несмотря на то, что не готов к этому так быстро. Губы Акутагавы касаются его шеи, руки обвивают уши и волосы Ацуши, удерживая его, когда их тела начинают двигаться, полностью подчиняясь инстинктам и позволяя всем запретам покинуть их. Почувствовав наконец вкус свободы, Ацуши крепко держится за него.×××
Ацуши просыпается от того, что на его обнаженном животе лежит рука, свободно согнутая в кулак. Это не его собственная рука, но она успокаивает. Он моргает, зрение затуманено и опьянено чарами прошлой ночи. В комнате пахнет сексом и пóтом. Ему больно, он в синяках и голоден, но ни грамма энергии не уходит на то, чтобы что-то из этого исправить. Вместо этого Ацуши закрывает глаза. До тех пор, пока он не слышит рядом тихий знакомый вздох Акутагавы болезненно близко к его уху. Он мгновенно просыпается, но не встает с кровати. Он спит рядом с королем. Королем. Акутагава умиротворенно крепко обнимает его. Ацуши не смог бы вырваться, если только очень постараться. Как его не поймали? Почему не прилетела стража, чтобы арестовать его? Когда его обнаженное тело вырвут из этих простыней и протащат по городу, чтобы все увидели верную шлюху Короля? Ацуши не знает, и ужас в его сердце ослабевает и уходит, когда Акутагава нежно сжимает его бедро, притягивая ближе к своей груди и рукам. Достаточно комфортно, чтобы он успокоился. — М-м-м.. Он поворачивает голову, рассматривая внешний вид Короля в состоянии покоя. Он.. умиротворенный, спокойный. Ничего похожего на гнев или злобу, которые он демонстрирует, когда он на взводе, или даже на уверенность, которой он обладает, когда берет ситуацию под контроль. Акутагава выглядит.. Нормально. Как человек. Ацуши не сомневается в этом, поднимая руку, чтобы убрать волосы, закрывающие красивое лицо Акутагавы, любуясь гладкой кожей, длинными ресницами и меткой в форме сердца под глазом. Ему не нравится, как он очарован влюбленностью, но он пытается убедить себя, что это просто похоть и ничего больше. Между ними не может быть ничего другого, если Ацуши хочет сохранить свою голову, а Акутагава — найти себе Королеву. Королевство просто не допустит этого. Ведь когда это Королю разрешалось заводить роман с простолюдином? С кроликом? Ацуши смеется. Абсурд. Глупо. Не может быть. Его уголки губ опускаются, когда он видит, что Акутагава улыбается во сне, словно счастлив. Если бы только он мог испытывать те же чувства.×××
Несколько часов спустя дневной свет пробудил Короля, и он обнаружил, что лежит на спине, а маска сползла с его лица. Акутагава смотрит вверх на портьеры, которые спускаются с изголовья его царской кровати. Солнечный свет проникает сквозь щели в шторах, одинокая тень занимает большую часть матраса. Он хмурится, просыпаясь от того, что ему снова холодно и одиноко. Значит, он ушел, хах. Он много думал об этом. Их отношения— или что это такое, вообще. Он пытается сравнить их со всеми теми незнакомками, за которыми он ухаживал, с безликими претендентками, которые видели в нем только кошелек с монетами и инкрустированную золотом корону. По жестокому стечению обстоятельств Акутагаве нравится думать, что если бы пролилась его кровь, все эти притворщики прибежали бы лакать ее, как собаки. Но не Белый кролик. Не Ацуши. Акутагава сжимает кулак над голой грудью, подтягивая одеяла поближе. Они не имеют веса. Нет ничего лучше, чем кто-то еще, чтобы занять комнату, в которой нет его. Нет ничего лучше, чем другая душа, чтобы заполнить темную пустоту, которая заполняет его спальню, когда в ней только он. Возможно, ему становится одиноко, а не скучно от своего положения. Наслаждение близостью и физическим контактом с другим человеком вызывает привыкание. Акутагава никогда не был тем, кто баловал себя всем, что преподносят ему королевские особы. Он никогда не думал, что, заимея власть, он сможет иметь все, но при этом не иметь ничего. Потому что, как бы он ни думал, что может получить все, чего действительно хочет, правда заключается в том, что это не придет, если он просто прикажет отправиться на поиски того, сам не зная чего. До сих пор он не знал, что ему нужно, и никакие лающие приказы не принесли бы ему этого. Акутагава вздыхает, закрывая лицо тыльной стороной ладони. Маска теперь на полу, но никто не видит уродливых шрамов вокруг его глаз. Несовершенства. Недостатки, к которым придираются королевские особы. Они придираются ко всему, что он делает. Найти Королеву. Сделать это. Сделать то. Нет никакой свободы действий, чтобы сделать все так, как хочет он. Что он должен сделать, чтобы справиться с этим? Что он может сказать или сделать, чтобы добиться благосклонности к своим желаниям, когда в спину ему дышит абсолютный отказ? Они не позволят ему. Они никогда не дадут передышку. Акутагава закрывает глаза, вдыхая этот запах, который подавляет его мысли, его желания, все это. Он неизбежно прилип к простыням, к одежде, к мозгу и телу. Акутагава одержим чем-то настолько глупым, как временное увлечение и желание. В последнее время оно.. не кажется таким уж временным. — ..Я дурак, — задыхаясь, шепчет в пустую комнату, не надеясь услышать чей-то ответ. Правда в том, что он дурак по всем неправильным причинам, вот и все.