Табачный дым быстро разлетелся по кабинету, наполняя его неприятным запахом. Любой посетитель зашёлся бы кашлем, уж слишком тяжёлым стал воздух. Но парня в кресле, кажется, это совсем не волновало. Наоборот, его дурманил этот привкус во рту, стоило на пару минут выпустить трубку изо рта и сделать глубокий вдох, заполняя грудную клетку. В этом дыме он мог забыть себя и все свои проблемы.
Стук в соседнюю дверь вынудил опустить курительную трубку, что не шибко его радовало. Хотелось взять неделю отдыха и провести его в кресле, убивая себя табаком изнутри, отпуская все мысли в свободное плавание, освобождая себя от душевных терзаний.
С того дня прошло совсем немного — каких-то три дня, но юноше казалось, что он пробыл в состоянии самозабвения куда дольше. По его ощущениям, прошло около месяца, если не больше, но он его чувства его сильно подвели.
Все эти дни юноша лишь изредка приходил в себя, когда заканчивался табак. В эти мгновения ему действительно хотелось умереть. Утонуть в глубоком тёмном море во время шторма, скинуться с горы или наложить на себя руки, окрасив всё вокруг себя в алые цвета. Но, увы, он не мог. Душу терзало сомнение в верности сих желаний.
Пошатываясь, едва ли что-то различая в качающейся, из-за кружащейся головы, комнате, парень уходил в соседнюю комнату, где уже несколько дней кровать занимал пострадавший друг. Инадзумец в постели был ни жив, ни мёртв.
Тяжко вздыхая, будто бы пытаясь вобрать в лёгкие ещё хоть немного никотина, Предвестник менял повязки на теле едва живого друга, обрабатывал затягивающиеся раны травяными веществами, выписанными Бай Чжу ещё в ночь нападения.
И всякий раз, стоило завершить привычную рутину, пострадавший что-то бормотал, ворочался, замирал и жалобно глядел на друга. В те моменты он был похож на избитого котёнка, не сумевшего самостоятельно зализать все свои раны.
Смотреть на больного человека всегда тяжело. На того, кто при смерти — ещё и больно. Тома это знал, он это чувствовал. Ему не была свойственна ненависть к себе, но видя сожаление в синих глазах напротив, уже совсем не отражающих блики, ему хотелось придушить себя своими собственными руками. Казалось, осталось дождаться ухода Предвестника и можно было бы сразу приступить к убиению самого себя. Вот только Чайльд не уходил. Он лишь безмолвно опускал голову возле охладевших рук инадзумца, грел их в своих и, ластясь к бездвижному телу, прикрывал глаза. Холодные пальцы вплетались в рыжие вихри, едва ощутимо перебирали их, а после Тома проваливался в глубокий сон, в последние секунды улавливая тихие шорохи и печальный вздох.
Чайльд с болью улыбался, глядя на уснувшего друга, выбирался из-под его руки и уходил, на последок ещё раз обернувшись и тяжко вздыхая.
Все окна, какие только были в покоях Предвестника, были плотно зашторены, лишь бы нежеланный гость ни в коем случае не увидел происходящее внутри, коль придёт. А он приходил. Чайльд чувствовал его присутствие каждый вечер, а после и ночь. Ему действительно тяжело было не спать в тёмное время суток, будучи наготове к нападению. Но кроме присутствия всю ночь, гость ничего не делал. Он словно ждал дальнейших действий Тартальи, в то время как тот лишь судорожно поглядывал на часы, дожидаясь рассвета.
Вот и сейчас, очистив трубку, Чайльд взглянул на часы. Час ночи. Парень нахмурился. Присутствие постороннего он до сих пор не ощущал, хотя оно постоянно появлялось в одиннадцать вечера.
Отложив трубку и табак в сторону, Предвестник накинул пиджак на плечи и подошёл к двери.
— Кто там? — прокашлявшись спросил юноша.
С той стороны послышалось перешёптывание и судорожное копошение. Их там двое, если не больше. Чайльд сжал ладони в кулаки, все его мышцы напряглись. Архонт знает, кого там вообще принесло в ночи.
— Чайльд?.. — знакомый голос, давно потерянный Предвестником, успокоил в момент. — Я… — мальчишка осёкся. — Мы можем войти?
Мы…Ну конечно, с ним же всегда вместе ещё и эта маленькая приставучая девчонка, если её вообще таковой назвать можно. Уж она то точно опасности собой не представляет.
Без лишних слов Предвестник щёлкнул тремя замками и отворил дверь, чуть отойдя в сторону, жестом пропуская гостей вперёд, опуская голову. В комнату зашли трое. Чайльд видел лишь их ноги. Вернее ноги двоих из трёх. Резко обернувшись, он столкнулся взглядом с высоким мужчиной. В темноте было непонятно, кем
именно является высокий гость.
Дверь с грохотом закрылась от сильного порыва ветра. Чайльд метнулся к столу, схватил свечу и выставил вперёд, осветив гостей. Тревога резко рухнула. Это был не
он. Мужчина чуть поморщился от света перед глазами. Отойдя на пару шагов назад, он потёр глаза тыльной стороной ладони, а после поднял взгляд на растрёпанного Предвестника. Тот больше походил на бродячую собаку, не спавшую и не евшую несколько дней, а сейчас столкнувшись с потенциальной угрозой.
Светловолосый мальчишка нервно усмехнулся, наблюдая за тем, как быстро свеча метнулась к нему. В его взгляде читалось знание чего-то, что не знает никто другой.
— Выглядишь плохо. — без зазрения совести оповестил Путешественник.
Чайльд опустил вмиг потяжелевшую голову.
— Не ври, я выгляжу хуёво, откровенно говоря.
Путешественник поджал губы. Они оба прекрасно понимали, что Чайльд прав, но гость просто напросто не мог себе позволить сказать про его состояние прямо.
— Согласна, ты выглядишь крайне паршиво, словно на тебя свалились все беды мира. — хихикая пропищала Паймон где-то под боком Итэра.
— Паймон… — шикнул на неё спутник, одёргивая за маленькую ножку, слушая тихий «ой-ай».
Чайльд лишь тихо усмехнулся — Паймон была права — и исподлобья глянул на незнакомого мужчину, который тоже глядел на него в ответ, явно изучая незнакомое и непривычное одеяние.
Проследив за взглядом Предвестника, Итэр виновато потеребил конец своей длинной косы.
— Простите, что не представил вас друг другу раньше. Это Камисато Аято — мальчишка кивнул в сторону незнакомого Чайльду мужчины. — А это Чайльд, он же Тарталья, он же Номер одиннадцать из Предвестников Фатуи.
Новый знакомый улыбнулся, подходя ближе к парню и протягивая ему руку.
— Как много у вас обращений, Номер одиннадцать из Предвестников Фатуи.
Переведя взгляд с улыбающегося лица на протянутую руку в перчатке, рыжий всё же подошёл ближе и пожал её.
— Давайте сразу на ты и можно просто Чайльд, Господин Камисато. — обращение вызвало на лице гостя ещё большую улыбку, под заинтересованные взгляды Путешественника и его спутницы, что встали между новыми знакомыми и почти синхронно переводили взгляд с одного на другого.
— Ну что ты, можно просто Аято, ты же друг Томы. — мужчина чуть склонил голову набок, от чего его улыбка стала похожа на оскал. — А его друзья — мои друзья тоже.
Чайльд поморщился, ощущая, как руку сдавили сильнее, даже не намереваясь отпускать.
— Хорошо, Аято. — Предвестник сдавил руку Камисато в ответ, следя за тем, как тот сжал челюсти. — Но знай, что мы с Томой лишь друзья, не более.
— Слышал я
какие вы с ним друзья. Как это называет подруга сестры, у вас крайне крепкая дружба. — Аято выдернул руку из захвата и помассировал её.
— Между нами более ничего нет.
— А случай на пристани? — Голубые глаза яростно блеснули.
-…
Аято нахмурился и отвернулся, всё ещё разминая руку — кажется Чайльд перестарался.
— Так и знал…
Голубые брови метнулись к переносице. Мужчина отвёл взгляд в сторону. Итэр, до этого просто наблюдающий за ними, грустно улыбнулся, ощущая подавленное состояние друзей. Он никогда не любил ссоры, а ссоры своих же друзей попросту ненавидел до самой глубины души.
Помявшись пару секунд, словно погрузившись в мысли с головой, Путешественник подошёл к Аято и похлопал его по плечу, пытаясь хоть как-то того поддержать. Но всё же, наверное, ему стоило поддержать совершенно другого человека в это мгновение. Человека, который наблюдал за его действиями и скрещивал руки на груди так, будто пытается проломит рёберную клетку и умереть, более не контактируя ни с кем.
— Не переживай, Аято, они же явно не переспали и то хорошо. — говорящий слабо улыбнулся, пытаясь успокоить мужчину, но тот, по всей видимости, лишь вспылил.
Резко обернувшись, ведомый безумной злостью, он яростно зыркнул на Предвестника. Так смотрят перед нападением. Что-то, а этот взгляд Чайльд знал очень хорошо. Сколько стычек он пережил, столько и начиналось с подобных эмоций в глазах. Агрессия перекрывала ясность зрения, перекрашивала радужку на тона ниже. Именно это знание заставило парня нахмуриться, пока по рукам уже побежали струйки воды, готовые собраться в клинки.
— Даже если они и не переспали, — Камисато хоть и обладал высоким уровнем самоконтроля, увы, сейчас едва мог удерживать себя в руках и не врезать хмурой веснушчатой рожей перед ним. — Именно из-за
этого пострадал мой Тома. — Мужчина указал кивком на Чайльда и оскалился.
— У меня имя есть, придурок. — Рыкнул в ответ Предвестник, мгновенно встрепенувшийся, кожей ощущая секунды до начала драки.
— Как ты меня назвал? — Свирепые взгляды столкнулись.
Они не оставят друг на друге ни единого живого места — это было понятно всем в комнате.
Накинулся первым, к удивлению Путешественников, Камисато. А ведь казалось бы сдержанный мужчина. Метнувшись к Предвестнику он чудом не напоролся на клинки, в миг оказавшиеся в руках Чайльда, на мгновение поразившие инадзумца.
Ловко увернувшись он мелькнул за спиной противника, намереваясь напасть из слепой зоны. Но он явно недооценил уровень подготовки Предвестника, побывавшего в бездне ещё будучи ребёнком и выбравшегося оттуда живым. Отпрыгнув назад он оказался перед шкафом, стоявшего возле входной двери. Рывок. Противник оказался возле Камисато, выставившего меч перед собой, намереваясь защищаться. Вот только Аято ожидал нападение спереди, но явное никак не с боку. Удар локтем под рёбра. Дышать стало тяжело. Водный клинок блеснул в слабом свете свечи. Боль не ощущалась, но тёплая кровь потекла по ноге, сама за себя говоря о полученном ранении. С трудом отскочив в сторону, Аято лишь на мгновение окинул взглядом свою ногу.
— Блять…
Штанина разрезана. Белый цвет сменил алый. Кровь окрасила половину ткани на нижней части ноги. Глубокий порез красовался под остатками ткани, начинался с низа икры и тянулся до самой пятки. Сухожилие разрезало пополам. Удивительно, как только он смог отскочить и не упал на пол с таким повреждением.
Едва успев увернуться от повторного удара, но уже по руке, Камисато зацепился раненой ногой за низкий комод и с громким сквернословием, скрывающим под собой самый настоящий крик боли, рухнул на пол. Импульс боли пробил всё тело. Дышать стало тяжело. Глаза чуть заслезились. Конечно, он — глава клана Камисато, и раньше получал серьёзные ранения, но подобное было впервые. Это ранение можно было назвать подлым, но в данной ситуации это была лишь попытка обезвредить противника лишь наполовину.
Итэр, всё это время стоявший в углу, не желающий отхватить ушибов, вмешавшись в перепалку, хотел было выбежать вперёд, закрыть своим телом Аято, но внезапный шум опередил его.
Дверь между спальней и кабинетом была открыта. На пороге стоял поражённый Тома. Его глаза были раскрыты так, словно он увидел нечто очень страшное. Слабое тело подрагивало, но уже могло шевелиться, а уж тем более стоять — лекарства Бай Чжу явно помогли и привели парня почти в норму.
— Что ты делаешь? — знакомый вскрик отвлёк Предвестника от последующих атак. Тот с ужасом оглянулся, сталкиваясь с блондином опешившим взглядом. — Да ты совсем не отличаешься от
него…
Последние слова буквально свалились на парня с невероятной тяжестью, почти придавили к полу, но Чайльд опёрся на стену. А ведь и правда. Он сейчас совсем не отличается от того, кто напал на Тому.
— Почему ты встал? — тихий голос слегка удивил присутствующих. Те ожидали чего угодно, но не спокойных слов.
Тома скривился и подошёл ближе, осев возле Аято, осматривая его рану.
— Ты и правда не отличаешься от него… — в голосе звучало сильное разочарование. — Он тоже задал
вошедшему неуместный вопрос, не желая отвечать…
Чайльд поморщился. Окровавленные клинки пропали, но перчатки полностью впитали в себя инородную жидкость, ранее находящейся в чужом теле. Ему было противно слышать сравнения себя с
ним.
— Я не как он. Я не пытался убить, это была лишь самозащита. — Предвестник подошёл к столу и рухнул в кресло, скрипнув кожей на нём.
— Но ты пытался воспользоваться слабостью жертвы. — Тома осторожно срезал остатки алеющей штанины ножницами, нашедшими в одном из ящиков комода. — Более того, я уверен, что драку начал именно ты. Ты мне омерзител…
Договорить парню было не суждено. Ладонь в перчатке закрыла ему рот, а голубые глаза посмотрели с неким осуждением.
— Не будь уверен в том, чего не знаешь, Тома. — голос главы клана Камисато звучал слишком холодно, чем обычно. — Я первым начал драку. Да и в собственной слабости виноват сам, если бы посмотрел назад, то и не рухнул бы. К тому же, — Аято посмотрел на Предвестника, с лёгким интересом наблюдавшим за ними. — Не думаю, что он бы позволил себе что-то больше лёгкого удара ногой. И то, после него, уверен, начал бы помогать и обработал порез вон тем лекарством. — Камисато кивнул в сторону бутыльков, стоявших на рабочем столе. — Я их заметил сразу же, когда только зашёл в кабинет.
В ответ Тарталья лишь кивнул. Эрудиции у Аято не отнимать. Тот сложил два и два в считанные секунды и предугадал возможные действия Предвестника.
Взяв один из бутыльков, Чайльд подошёл к раненому и сел перед ним на одно колено. Перевернув его на живот, сняв обувь, он осмотрел порез. Рана действительно получилось слишком серьёзной, чем ожидалось, но нужный эффект всё равно был получен. Раздвинув края пореза, Предвестник предупредил о возможной боли и, вытащив зубами пробку из бутылки, залил лечебную жидкость внутрь раны. Приглушённый рукавом всхлип был услышан лишь Чайльдом, но тот не акцентировал на этом внимание.
Закрыв бутылёк, в котором осталась лишь половина лекарства, парень вернулся к столу. Предмет вернулся на своё законное место, а Предвестник вновь рухнул в кресло.
Гнетущая тишина переросла в неловкую, окружившую всех, кроме снежанина, который, в свою очередь, тяжко вздохнул и прикрыл глаза. Как же ему было плевать на всех и вся. В голове на повторе кружилось сравнение его — Номера Одиннадцать из Предвестников Фатуи с
обычным работником ритуального бюро «Ваншэн». Неужели их жестокость на одном уровне? Безусловно, Чайльд всегда понимал, что на поле боя он чересчур кровожаден, но он бы никогда не подумал, что его жестокость и подлость могут сравнить с Чжун Ли.
Оставшуюся ночь Предвестник отвечал лишь кивками, не желая общаться с гостями. Когда же те стали шумно разговаривать и смеяться, обсуждая что-то, юноша и вовсе накинул на плечи плащ, со времён жизни в Снежной, взял немного сбережений, вдруг захочется купить горячий напиток, и покинул пределы банка.
Часы пробили шесть утра…
***
Холодный ветер окутывал всё тело. Прохлада сковывала по рукам и ногам. Смотря на небо, плотно затянувшееся странными тучами, Чайльд с удивлением наблюдал за градинами, падающими на землю. В Ли Юэ не бывает снега, мороза, а уж тем более града. Но если верить словам знакомого, то это может зависеть от состояния Архонта.
Позади слышались совсем тихие шаги — или это были галлюцинации? Затылок покалывало, словно кто-то глядел на него, изучал, пытался запомнить. Это раздражало, но лишь слегка. Не желая оборачиваться назад, словно боясь всё же столкнуться с кем-то взглядами, Предвестник уверенно направился дальше.
Закутавшись сильнее в плащ, Тарталья склонил голову вниз. На душе стало совсем скверно. Казалось, что разум туманится с каждой минутой. Думать трудно, дышать тяжело. Неужели так люди и сходят с ума? Неужели всё начинается с травмирующего опыта, переходит в потерю контроля над собственными действиями, а после яркой вспышкой оглушает, сменяется темнотой и звоном в ушах?
Улицы портового города ещё были пусты — лишь изредка мелькали фигуры людей, пришедших на работу пораньше. Шагов позади не было слышно, а спину ничей взгляд не прожигал. Осмотревшись по сторонам, а после обернувшись назад, юноша понял, что до него нет никому дела. Похоже то были галлюцинации. Парень тряхнул головой. Приехали. Он окончательно тронулся головой из-за последних событий.
Позади послышался задорный смешок. Предвестник нахмурился, но более не оборачивался. Шаги, взгляд, смех… Что же ещё придумает его многострадальный разум? Юноша улыбнулся уголками губ. Неужели следующим будет монолог несуществующего человека?
— И двинулся он дальше во тьму, те тёмные лики кричали ему: «Постой-же, куда ты идёшь? Постой, он тебя не ждёт». Но путник без разума глядел сквозь ту тьму. Он видел нечто, манящее дальше, просящее ближе прильнуть. И бросил он всё, что только имел. Рискнул и пропал он в той тьме… — Тихий голос позади вновь задорно усмехнулся, показавшись Чайльду уж слишком реальным и знакомым.
Всё же решив, что это не галлюцинации и разум всё ещё с ним, Предвестник обернулся. Алые глаза с ехидцей разглядывали его. Девчонка слегка покачивалась на носках, заведя руки за спину. Заметив, что тот глядит на неё, девушка улыбнулась и наклонила голову.
— Доброе утро, Чайльд.
— Утро? — парень неловко прокашлялся, свыкаясь с мыслью, что ночь прошла. — Доброе утро, госпожа Ху Тао.
Девчушка недовольно надула щёчки и нахмурилась. Руки её метнулись вперёд и сомкнулись на груди. Опустившись на пятки она вновь качнулась вперёд.
— Ну какая я тебе госпожа, архонт упаси! Меня, конечно, называют госпожой, но тебе нельзя меня так называть. — Ху Тао загадочно ухмыльнулась.
Чайльд сконфуженно отвёл взгляд в сторону. Такая молодая, а на уме уже какие-то пошлости. На щеках незаметно расцвёл слабый румянец.
— Если ты подумал о чём-то непристойном, то извращенцем можешь называть сам себя. Я ведь имела ввиду, что так меня называют лишь работники. — хозяйка Ваншэн подошла ближе и заглянула в синие глаза, призывая Чайльда отвлечься от странных мыслей.
— Нет, что ты. И в мыслях ничего подобного не было. — Предвестник лукаво улыбнулся.
Девчонка приподняла одну бровь, а после засмеялась, прикрыв рот тыльной стороной ладони. Смех её был самым настоящим фальшем. Сам за себя говорил, что она явно не поверила в нелепые слова юноши напротив. Прекратив смеяться неожиданно резко, Ху Тао вновь подняла взгляд на Предвестника.
— Слышала о том, что произошло пару дней назад. Сильно испугался? — в её глазах не было видно хоть какого-то сочувствия, лишь сверкало любопытство.
Чайльд крепче сжал плотную ткань плаща и отвёл взгляд куда подальше. Ему было крайне неприятно обсуждать произошедшее и собеседница это видела, но не брала слова назад.
— Нет, мне не было страшно.
— Не лги, Чайльд. Подобного невозможно не испугаться. — не получая ответа девушка безразлично пожала плечами. — А впрочем, плевать. Просто хотела тебе кое-что посоветовать, но тебе это явно не нужно.
Предвестник кивнул. Ему действительно не нужны были сейчас чьи-либо советы. Просто оставьте его одного хотя бы до праздников, а там будь что будет.
Неожиданно Чайльд дрогнул; тонкие руки обняли его на мгновение, а после вновь пропали. Недоумённо глянув на Ху Тао он столкнулся с хитрой ухмылкой. Хлопнув в ладоши она развернулась на пятках и глянув на него через плечо, попрощалась, после чего исчезла в осенней темноте раннего утра.
Так и не поняв, что конкретно произошло, Предвестник потупил на месте с минуту, сильнее кутаясь в плотную ткань. Отбросив своё удивление он, всё же глянув ещё раз в сторону, где минуту назад стояла девчушка, направился обратно домой. На сегодня с него хватит прогулок.
В кабинете, как и в спальне, его никто не ждал — незваные гости, прихватив с собой Тому, отправились скорей на пристань, ведь судно отходило обратно уже в семь. «Оно и к лучшему» — мелькнуло в мыслях Предвестника.
Потемневшее пятно крови на пыльном полу напрягало, но сил убираться не было. Меланхолия, в обнимку с безумием, станцевав на оставшихся нервных клетках, повалили на кровать, не давая возможности даже раздеться.
От постельного белья пахло травами — прошло слишком мало времени с тех пор, как Тома, пропахший лекарствами на основе трав, встал с кровати и ушёл, ведомый любовью к старшему Камисато.
Уткнувшись лицом в мягкие ткани, прикрывая глаза, он жадно вдохнул приятный запах.
Травы невольно напомнили о знакомом запахе свежего чая, исходящего от Чжун Ли. Тот ведь был просто помешан на чаях; постоянно собирал травы в необычных местах и изготавливал из них вкуснейший напиток. А насколько сильно пропитались этим запахом его шелковистые волосы! Уму непостижимо.
В памяти вспыхнули моменты, как он зарывался в эти самые волосы, целуя горячо любимые губы, ощущая тяжесть чужих рук на своей пояснице, а после и на ягодицах. Щёки мигом обожгло, а на губах появилось фантомное ощущение того поцелуя.
Распахнув глаза, Чайльд сел в постели и обернулся назад, заглядывая в зеркало. По ту сторону на него смотрел растрёпанный рыжеволосый юноша с алеющими щеками, на которых отчётливо виднелась россыпь веснушек. Кончики ушей тоже порозовели. Синие глаза казались слишком яркими, на фоне алых щёк; хотя, казалось бы, его глаза всегда темны, как небо в ночи или бушующий океан.
Смущённо отвернувшись от собственного отражения в зеркале, не сумев выдержать тяжести собственного взгляда, он приложил руку к груди. Сердце бешено колотилось, сотрясая клетку рёбер. Задержи дыхание на мгновение и увидишь, как дрожит кожа от каждого удара.
Да что же с ним происходит? Почему же что-то внутри него мечется от ненависти и омерзения к горячей и яркой любви, испытываемой к знакомому из похоронного бюро. Разум, вернее его остатки, царапая череп изнутри, пытаясь остановить, кричат о том, что этот человек —
а человек ли он вообще? — слишком опасен, а сердце, всё ещё заходящееся от нежных чувств, вопит о том, что опасность этого человека нестрашна Чайльду — если мужчина испытывает к нему столь же нежные чувства, напоминающие шёлковые простыни или лепестки лилии, то не причинит ему боль.
Но он же уже причинил боль, едва ли не убив друга предмета своих воздыханий…
Свесив ноги с кровати, задумчиво разглядывая их, словно ища в них ответ на все свои вопросы, юноша пошевелил пальцами рук и ног, а после нахмурился, не находя ответов.
А причинил бы он боль ему и его другу, не будь этот самый друг его бывшим любовником? Предположим, что они действительно просто друзья, вовсе не бывшие любовники; напал бы на него Чжун Ли? Произносил бы те
лестные речи?
Скользнув в домашние тапочки, привычно стоявшие подле кровати, Чайльд всё же встал с простыней и скинул всю верхнюю одежду. Аккуратно сложив её, как когда-то учила его мать, он подошёл к шкафу и на мгновение замер возле зеркала. На сей раз он был ближе к отражению и мог разглядеть не только алые щёки, тёмные веснушки, яркие глаза, но и тёмные мешки под ними.
Сколько же он не мог прийти в себя?
— Целовать тех, к кому тебе даже нельзя прикасаться, ты не боишься, а вот выходить боишься, да?
Чайльд немного пошатнулся, потрясённо глядя в зеркало. Почему эти слова, случайно услышанные им ещё по ту сторону двери, всплыли лишь сейчас?
— Никогда не думал, что тебя размажут по стенам из-за каких-то поцелуев?
Лишь из-за поцелуев? Неужели догадки верны и причиной нападения являются лишь поцелуй и факт того, что Тома его бывший? Но знал ли
он вообще об этом факте? Чайльд никогда ему такого не говорил, а тот вряд-ли следил за ним ещё со времён посещения Инадзумы.
— Я разорву тебя на куски, ублюдок. Твои внутренности украсят каждый уголок этой грязной комнаты, такой же грязной, как и твой рот.
Отражение в зеркале неожиданно распахнуло глаза, будто рыжий осознал то, до чего раньше не мог додуматься. Человек в отражении быстро закинул одежду в шкаф и вытащил оттуда первые попавшиеся свободные штаны и тёплый свитер.
— Сука, да это многое меняет! — воскликнул парень, запрыгивая в чистую одежду.
Скинув тапочки на бегу, прихватив с собой плащ, небрежно кинутый ранее на тумбочку, запрыгнув в сапоги, даже не думая правильно их застегнуть, Чайльд пулей вылетел из кабинета. Метнувшись по лестнице, просовывая руки в рукава плаща, он пробежал мимо работников, ошарашенно глядящих ему вслед, мелькнул мимо охраны и скрылся из виду.
От быстрого бега дышать стало тяжело, но парня это не останавливало. Он мчался туда, где мог застать нужного человека. Пробежав мимо Ваншэн, подле которого стояла Ху Тао, Предвестник чуть замедлился и оглянулся; девчушка широко улыбалась и помахала ему рукой, а после, заметив его лёгкое замешательство, рукой указала на карман, мол, там ответ на твой вопрос. Взбежав на мостик, чуть не столкнувшись с низким парнем, что-то рыкнувшим ему, Чайльд порылся в карманах плаща и нашёл там маленький клочок бумажки — так вот зачем Ху Тао тогда обняла его. Она просто подкинула ему записку.
Всмотревшись в мелкий рукописный текст, чуть прищурившись, юноша смог прочитать:
«Он взял отгул на неделю, может даже две. Куда ушёл, увы, толком не сказал. Упомянул лишь какую-то парящую смотровую площадку в горах. Я бывала там пару раз. Думаю, ты там тоже бывал. Как минимум, по работе должен был проходить мимо той горы. Она такая высокая, знаешь. Статуи с других гор на неё смотрят. А ещё там каменные плиты — ступени напоминают. На этом всё, большей информацией не обладаю. Вернее, как сказать, обладаю, но большего сказать не могу — не разрешил. Удачи, непутёвый Предвестник.»
Непутёвый Предвестник. Она точно помочь хочет? Больше похоже не на подсказку, а на насмешку с подсказкой. Или подсказку с насмешкой.
Чайльд нахмурился и тряхнул головой, отбрасывая мысли как можно дальше — не время сейчас думать о подобном. Подняв взгляд к небу, в сторону гор, парень поджал губы. Если и выдвигаться, то прямо сейчас, иначе может не успеть вернуться до начала праздников.
