***
В первые дни пребывания в приюте это мне не бросилось в глаза, но сейчас, когда я потихоньку пришла в себя и начала как-то оценивать окружающую действительность… я с удивлением и, главное, отвращением отметила про себя, что кругом была одна сплошная грязь. Точнее, как «кругом»… полы вроде мыли, но кое-как… Пыль вроде вытерта, а по углам цвела и пахла паутина… Хотя наличие паутины косвенно свидетельствовало о наличие пауков, а те питались всякими насекомыми, которые могли переносить заразу. Но всё равно это была грязь. Детей в коридорах особо не было. Кто-то читал вслух молитву в комнате, кто-то просто читал книгу, а кто-то спал… не было слышно ни детского смеха, ни звона и скрежета игрушек… наверное, ни того, ни другого просто физически не было вокруг. И вкупе с окружающей грязью это ещё больше морально давило. Я медленно обошла второй этаж, стараясь не шуметь половицами, как в животе предательски заурчало. И это был неплохой, в общем-то, предлог, чтобы поискать кухню и оценить обстановку там. Всё-таки кухня — это сердце дома… хотя от такого «дома» не стоило ожидать чего-то особенного. Искать долго не пришлось — главная лестница заканчивалась в холле первого этажа, куда открывалась дверь в столовую, а из столовой можно было попасть на кухню. Никакого лабиринта, всё линейно и просто. Только вот когда я наконец доковыляла до своей цели, всё, что я смогла выдавить из себя, было: — Ёбанный пиздец… — Что ты здесь делаешь?! Две газовые плиты были доверху заляпаны жиром, что я не могла поверить в их исправность. Жир же был и на стенах рядом с плитами, и на деревянном столе в центре комнаты, где делали заготовки и помещали остывающую пищу, а раковина… меня чуть не стошнило, когда я зацепилась за неё взглядом. Проигнорировав недовольный крик одной из поварих, я медленно прошагала к раковине и ошеломлённо оглядела грязную посуду, не представляя, в чём её можно было замочить, чтобы отмыть… разве что в «доместосе». А когда потрясение прошло, я не выдержала, развернулась и громко прокричала: — И вы из этого детей кормите?! — Смотри, какая неженка! — хмыкнула вторая повариха, полная тётка лет пятидесяти с грязно-рыжей кудрявой шевелюрой и заляпанным жиром фартуком. — Белоручка изволила спуститься… Ха! — подхватила вторая, такая же полная блондинка с тугим пучком на голове и такой же сальной одеждой. — Что-то не нравится — бери тряпку и мой, мы под тебя подстраиваться не будем, — прошипела первая повариха, которая меня, собственно, и заметила, а после скомандовала остальным: — За работу, девочки, у нас ещё много дел! Тётки дружно сделали вид, что меня здесь нет, а я смотрела перед собой и не могла поверить глазам, что тот стакан с водой, которую я пила с утра, был… отсюда. Просто не могла поверить. А вода просилась обратно. — Смотрите, наша принцесса на горошине всё ещё здесь, — злобно хихикнула рыжая, загремев посудой, и остальные подхватили её смех, а я постепенно начала возвращаться в реальность. И эта реальность совсем мне не нравилась. Решительно завязав длинные жёсткие волосы в узел на затылке, я подошла к раковине и оглядела фронт работ. — Где губки и тряпки? Поварихи мигом повернулись и дружно на меня уставились, а затем первая указала рукой на стену за моей спиной, где висела какая-то ветошь и лежали веник с совком. Подойдя к этой самой ветоши, я принюхалась, и в нос ударил противный запах гнили, что совсем не вязалось с моими планами. Скривившись, я пальцами подцепила ту самую ветошь и демонстративно выкинула её в помойное ведро, вокруг которого, не стесняясь, бегали рыжие тараканы… пока бегали. — Ты что творишь?! — взвизгнула та самая повариха, но я быстро подошла к ней, резко схватила за фартук и со всех сил дёрнула податливую ткань. — Мерзавка! Маленькая дрянь! — Мне нужна тряпка и моющее средство, — процедила я как можно медленнее, чтобы меня без проблем поняли. — Надеюсь, у вас хотя бы сода есть?! Вторая, рыжая повариха, смотревшая на меня как на умалишённую, сбежавшую из жёлтого дома, молча ткнула на шкаф неподалёку от гнилых тряпок, и я тотчас направилась к нему и распахнула шатающиеся створки. — Ну хоть что-то… и как вы здесь ещё не подохли все?.. Хотя… — пробормотала я, оценив прибывший инвентарь для уборки: жестяной таз, пару щёток, целая банка соды и бутылка с сильным запахом хлорки, к которой прилагались жуткие зелёные резиновые перчатки. Забрав всё, я нашла ещё одну ветошь и, обвязав её вокруг лица, чтобы закрыть рот и нос, убрала из раковин всю грязную посуду и как следует залила их хлоркой. И пока химия разъедала въевшуюся десятилетиями грязь, я набрала воды в таз и принялась шаркать тарелки. В отличие от агрессивной химии, сода была абсолютно безвредна для человека, а в сочетании с кусочком хозяйственного мыла и вовсе творила чудеса. И, очистив десяток тарелок, я сгребла остальную грязную посуду на пол, а сама принялась шаркать ближайшие к раковинам столы, чтобы складывать чистое на чистое. А три поварихи за десять минут моей деятельности, так и не пошевелились, не то что что-то произнесли. Но мне было плевать. Я жить в грязи точно не собиралась. Отшаркав столы, я поднялась на скрипучий стул и как следует протёрла шкаф для посуды, и только после этого вернулась к самой посуде, не забыв проверить раковины, в которых даже показался первоначальный слой краски, местами проеденный ржавчиной. Протерев ещё десяток тарелок, я смыла хлорку с раковин, сменила воду в тазу и замочила ближайшие к себе кастрюли, которые можно было смело выкидывать на помойку, если бы была замена. Но замены не было, а хлорка — была, поэтому снаружи я очень надеялась оттереть ей жир, а изнутри, где было относительно прилично, протереть содой с мылом… Воды я глотнула тогда, когда собственноручно вымыла десяток стаканов и два чайника, а ещё как следует вскипятила воды, брезгуя пить уже остуженную. И как раз в этот перерыв на кухню заглянула директор приюта, миссис Коул, как её назвал Том. Видимо, я настолько погрузилась в уборку, что не заметила, как очнулись поварихи, и одна из них даже сбегала за подмогой. И теперь миссис Коул, лично увидев масштаб «катастрофы», с выпученными глазами и открытым ртом смотрела на то, как я сидела на грязном полу в окружении целой горы посуды и осторожно пила кипяток. — Ты… ты… иди за мной, пожалуйста! Она лишь слегка повысила голос, видимо, женщина была чуть вежливее своих сотрудников, но её взгляд, брошенный через плечо, когда слова не помогли, заставил-таки меня подняться с пола, вытереть руки и зашаркать из кухни в тёмные коридоры, которые привели нас в директорский кабинет. И я никак не могла понять, по какой причине здесь оказалась! — Ты… я не знаю твоего имени… присядь, пожалуйста… Миссис Коул вежливо указала на хлипкий стул напротив своего рабочего стола, заваленного бумагами и всяким хламом, и я осторожно села и прохрипела: — Валери. Меня зовут Валери. — Ты вспомнила своё имя? — удивилась она, и я в ответ выразительно скривилась, подумав: «Не совсем…» А вслух задала встречный вопрос: — Зачем вы меня сюда позвали? — Валери… что ты устроила на кухне, позволь спросить? Вновь миссис Коул не повышала голос, но её прохладный взгляд выцветших глаз прямо свидетельствовал о неприкрытом недовольстве. Только вот причины этого самого недовольства были мне непонятны, поэтому я резко выдохнула: — Вы сами видели. Я прибиралась. — Зачем? Как ни старалась, я никак не могла понять заданного вопроса. Просто не могла. Поэтому я так и продолжала с искренним недоумением смотреть на директора, и миссис Коул вздохнула и сложила руки перед собой в замок. — Валери… нельзя устраивать беспорядок на кухне и мешать сотрудникам работать… эти женщины согласились помогать нашему приюту за смешные деньги, исключительно из набожности и христианского человеколюбия, и я не намерена потерять таких работников… — А я не намерена терпеть грязь! — воскликнула я, сжав руки в кулаки. — Неужели вы не видели, что там творилось?! Теперь была очередь миссис Коул с недоумением смотреть на меня, а я приподнялась со стульчика и упёрлась ладонями на стол, сместив центр тяжести вперёд. И, неотрывно глядя в глаза директору, прошипела: — Набожные люди… вы же верующий человек, мадам? — Она ничего не ответила, но чуть дёрнулась, а я, поразившись про себя, откуда же у меня столько наглости вот так разговаривать со старшими, продолжила шептать: — Господь Иисус Христос ниспослал на меня провидение очистить этот дом, и я выполню его поручение… Миссис Коул мигом распахнула глаза, а я резко наклонилась и прошипела: — Потому что ему неугодно, когда совсем крохотные малыши умирают из-за такого упущения, как грязь… вашего упущения, мадам. И я не могу поверить, что вы смеете выговаривать мне за уборку, хотя глубоко в душе вы прекрасно знаете, что я права. Где-то с минуту мы неотрывно смотрели в глаза друг другу, а после я выдохнула, вспомнив разговор накануне: — Вспышка кори — это капля в море… дети умирают от чахотки, тифа, неизвестных поносов и лихорадок… — Она вновь широко распахнула глаза, подтверждая, что я попала в цель, а я усмехнулась и выпрямилась: — И именно поэтому Господь послал меня сюда прекратить всё это. Вы будете мне мешать?.. Вы будете перечить Его воле?! Директор медленно покачала головой, пребывая в некоем подобие ступора, а я, карикатурно поклонившись, развернулась в сторону выхода. «Грёбанные фанатики!» — плюнула я про себя, быстрым шагом виляя по коридорам в сторону кухни. А когда я наконец нашла нужную дверь и уселась у своего помоечного тазика, меня вдруг резко схватили за плечо. — Что ты здесь делаешь?! Мигом узнав голос, я облегчённо выдохнула и, не поворачиваясь, взяла в руки тарелку и щётку. — У тебя с глазами проблемы? Ослеп от своего величия в зеркале? За моей спиной раздался смешок, и Том, не став дожидаться, пока я развернусь, сам встал спереди от таза с водой. — Что ты делаешь? В этот раз вопрос прозвучал чуть спокойнее, и я, оглядевшись по сторонам и убедившись, что мы в кои-то веки остались одни, наклонилась и прошипела: — Послушай, если я действительно перенеслась сюда из будущего, то я совершенно точно не собираюсь подохнуть от дрянной воды и заразы в еде. Не дождётесь. Такая смерть мне не нравится абсолютно точно. И я знаю, как её избежать. — О чём ты? Том озадаченно уставился на меня, а тем временем на кухню вернулась одна из поварих, которая, впрочем, старалась обходить меня стороной. Но я всё же снизила громкость голоса и прошептала: — А в приюте, кроме кори, кто-нибудь ещё болеет? Может быть, часть детей умерла от долгих поносов с лихорадкой в начале? Он ничего не ответил, но и возражать не стал, а я, отмыв ещё одну тарелку, потянулась к следующей, протянув: — И наверное, это было незадолго после того, как где-нибудь прорвало канализацию… — Откуда ты знаешь?! Том с прищуром уставился на меня, подтверждая мои догадки, а я лишь вздохнула: «Брюшной тиф… Господь, хорошо, что я отмыла чайники, и теперь не будет проблем с питьевой водой!» — А никто случайно не… терял способность двигаться после того же поноса или простуды? — вновь предположила я, как следует протирая тарелку, и бедное на мимику лицо красавца рядом подсказало, однако, ответ на мой вопрос. — У Стюарта отказали ноги, а Эванс слегла после насморка и в один день перестала дышать. Откуда ты?.. — Да потому что воду как следует кипятить надо! — не выдержала я, и белобрысая повариха повернулась к нам со страхом в глазах, как раз держа в руках третий, ещё не вымытый мной чайник. Я же зло посмотрела на неё, как на главного переносчика заразы, и она бросила чайник и выбежала прочь, а я закатила глаза и вернулась к работе. — Господь! Я же столько всего знаю, столько могу рассказать… а приходится делиться откровенно глупыми вещами! Это вирус полиомиелита был причиной параличей, а он передаётся через воду. — От него есть лекарство? — тут же вцепился Том, но я помотала головой, отложив очередную тарелку. — СССР победил полиомиелит благодаря всеобщей вакцинации. Знаешь, может, в прививку от ковида я и не особо верила, но вот в вакцины против кори, столбняка, краснухи и полиомиелита наверняка. Только вакцину изобретут лет через десять, не раньше… и поэтому нужно как следует кипятить воду и обрабатывать пищу, а ещё как следует мыть посуду, она, блядь, главный источник заразы! Пока я выпускала пар, на кухню снова вернулись поварихи в компании миссис Коул. Честно говоря, от их гомона я поморщилась, а те дружно давили на начальника, чтобы вытравить меня. Но миссис Коул вместо этого оглядела приведённые мной в порядок столы и раковины, а затем полшкафа чистой посуды, и жёстко проговорила поварихам: — Не трогайте девочку, пусть делает, что делает. И дайте ей побольше тряпок! «Аллилуйя!» — чуть не закричала я, когда наконец наступила такая долгожданная тишина. Поварихи одна за другой медленно вышли из кухни вслед за директором, видимо, искать мне тряпки, а я подняла глаза на нахала перед собой и с улыбкой пропела: — Чистота — залог здоровья, мой сладкий. — Не думал, что ты настолько… предана служению людям, — так же ядовито усмехнулся в ответ он, но я мигом скисла и потянулась за очередной тарелкой. — Мне плевать на людей, я это делаю для себя, ты меня понял? Ненавижу лицемеров, которые только и делают, что ноют, как вокруг погано, а делать что-то не хотят. Я не хочу болеть, поэтому я отмываю эту помойку, чтобы в первую очередь самой не слечь, еду же здесь готовят. И точка. — Точно, ты же не так хочешь умереть… а позволь спросить, как же тогда? Мальчишка откровенно смеялся, но я, нисколько не реагируя на его уколы, улыбнулась в ответ и картинно посмотрела вверх. — Как Джульетта… выпив яд над трупом безумно любимого человека… Но знаешь, учитывая мой любовный анамнез и полное разочарование в семейной жизни, подобная смерть мне не грозит, — вздохнула я, вернувшись к чистке, а впереди послышался тихий смех. — А другие варианты? — Неплохо было бы умереть, отстаивая свои идеалы… — Он вопросительно уставился на меня, и я хмыкнула: — Если я вдруг слишком надышусь хлорки и отравлюсь, то это будет благая смерть, ведь я боролась с грязью… А ты о какой смерти мечтаешь? — Я умирать не собираюсь, — гордо бросил мне Том и, оглядев гору уже вымытой посуды, развернулся на каблуках и быстрым шагом направился к выходу. «Пиздец какие мы гордые», — хмыкнула я и вновь погрузилась в смертельную борьбу с грязью. Правда, когда я уже вечером поднималась обратно в свою комнату на третьем этаже, оттерев всю посуду до приемлемого блеска, краем глаза зацепилась за приоткрытую дверь совсем рядом с лестницей на втором этаже. И внутри комнатки один напыщенный гордец тщательно протирал тряпками платяной шкаф, а зеркало и окно уже блестели в закатном солнце. Том не заметил меня, а я скрылась быстрее, чем меня поймали бы… но этот день определённо был прожит не зря, потому что на моём счету была ещё одна маленькая, но победа.* * *
— Валери?.. — Не ожидав появления на кухне миссис Коул, я оторвалась от чистки плиты и медленно повернулась в сторону голоса, а голос тем временем аккуратно продолжил: — К тебе гости… Прошло ровно три дня, как я решила наводить порядок на кухне. Справившись с посудой и раковинами, я очистила помойку (далеко не самое грязное место!), отмыла все шкафы и первый раз отшаркала щётками пол (потому что его точно надо было мыть не один раз), а заодно залила все видимые щели едкой хлоркой, чтобы начать борьбу с насекомыми. И вот наконец я добралась до плит, которые откладывала на десерт. И как раз в самом разгаре войны за чистоту ко мне опять пожаловал тот странный дед в вырвиглазном костюме несуразного рыжего оттенка, так не вязавшегося с серой действительностью вокруг. Старик изумлённо уставился на меня, будто бы не ожидая здесь увидеть, а я вытерла руки, смахнула пот с лица и молча принялась ждать какого-либо приветствия. И дед, наконец очнувшись, легко улыбнулся мне и протянул руку. — Здравствуй, Валери, меня зовут профессор Дамблдор. Ты вспомнила своё имя?.. Миссис Коул, оглядев вычищенную кухню, довольно улыбнулась и поспешила оставить нас двоих, наверное, боясь спугнуть мой боевой настрой, и я, пожав плечами, ответила: — Это… это не совсем моё имя, но так меня называли одно время… вы врач? — Нет, — чуть шире улыбнулся Дамблдор, сев на скамейку за кухонным столом, которую я вчера отмывала до скрипа. — Я учитель. И в месте, где я преподаю, именно так принято обращаться к учителям. Не думал, что я снова встречу тебя… здесь. — А что не так? — стараясь держаться как можно увереннее, спросила я, уперев руки в бока. — Меня с детства приучали к чистоте… вы считаете, что я что-то делаю неправильно? — Я считаю, что ты большая молодец, — нисколько не реагируя на мои провокации, спокойно проговорил Дамблдор, а я тем временем заметила в приоткрытой двери кухни знакомый чёрный силуэт. Правда, задерживаться на нём не стала, сделав вид, что заметила очередного таракана, а Дамблдор, оглядев кухню, дружелюбно поинтересовался: — А что ты всё-таки помнишь о детстве, Валери? Где ты раньше жила? — Я жила в Москве, — просто ответила я и даже не соврала, помня, что врать надо было очень аккуратно. — Моя семья… я не знаю, что с ними теперь… При слове «семья» перед глазами всплыл не образ Андрея, моего мужа, а образ мамы, которая в одиночку растила меня и пыталась сделать из меня приличного человека. И в этот момент я бы отдала всё на свете, чтобы ещё хоть раз увидеть её! Опустив голову, я села на стульчик рядышком, служивший мне подставкой под инвентарь для уборки, а слёзы сами собой потекли из глаз. Я опять не соврала, но… мне почему-то было чертовски больно врать о прошлом, понимая, что я его лишилась, и, похоже, навсегда. — Валери?.. — Я вряд ли могу что-то рассказать вам, но я… я… я не хочу никому вредить! — с заплаканными глазами воскликнула я, подняв голову, и Дамблдор пристально уставился на меня. — Всё, что я сейчас хочу, — это забиться куда-нибудь в норку, где безопасно, но вместо этого сижу здесь и оттираю въевшийся жир… чтобы не думать, что меня ждёт дальше… явно ничего хорошего. Эмоции слишком сильно захватили меня, и я, чувствуя, что ситуация выходила из-под контроля, встала и принялась молча тереть конфорки, стараясь как можно незаметнее шмыгать носом. Весь наш чёртов план полетел коту под хвост, но… я почему-то не могла врать этому человеку. Просто не могла! И я никак не могла это объяснить. А Дамблдор, посидев за столом минут пять или десять, вдруг подошёл ко мне и с ласковой, но одновременно печальной улыбкой протянул мне белоснежный шелковый платок. Не веря своим глазам, я взяла его кончиками пальцев и вытерла слёзы. — Моя милая Валери… я вижу, что ты не хочешь никому вредить и даже наоборот, стремишься помочь… я очень ценю таких людей. Я не знала, что сказать в такой момент, чтобы не испортить его, поэтому продолжала молчать, а Дамблдор тем временем запустил руку во внутренний карман несуразного пиджака и протянул мне плотный конверт. — И я даже могу помочь тебе найти… «безопасную норку»… — Я не выдержала и широко улыбнулась, а старик тем временем продолжал держать тот самый конверт. — Стоит сказать, что я не просто преподаватель, а профессор одной школы… где тебе очень понравится, я в этом уверен. Мы нечасто добираем учеников на другие курсы, но ради тебя мы готовы сделать исключение. Здесь всё, что тебе нужно знать про грядущую учёбу, а если что-то будет непонятно — спроси у Тома, он ответит на все твои вопросы. «Ага, бежит и падает», — ядовито пронеслось в голове, а рука тем временем всё же приняла увесистый конверт. — Да, тебе ещё понадобятся вещи… — Вслед за конвертом Дамблдор протянул мне небольшой чёрный мешочек, и я взяла и его, ощутив приятно перекатывающиеся монеты. — Я знаю, что там немного, но опять же, Том поможет тебе сэкономить кое-где, он уже не первый год учится в нашей школе… — Спасибо, — благодарно выдохнула я, не веря, что мне поверили просто так, без легенды и лжи. Но вдруг в мозгах всплыли обстоятельства прошлой нашей беседы, и я обеспокоенно пискнула: — А те люди в чёрном?.. Они считают, что я шпионка, хотя это не так!.. — Я с ними поговорю, — мягко пообещал он, и у меня на душе вмиг стало необычайно легко. — Наш министр магии сейчас очень осторожен, особенно когда дело касается иностранцев… но я уверен, что смогу убедить его в том, что ты не представляешь опасности. Всё-таки я не последний человек в Визенгамоте! На последних словах Дамблдор задорно подмигнул мне, и я широко улыбнулась в ответ, понятия не имея, о чём он сейчас говорил. — Что ж, удачной тебе уборки, Валери! — кинул он на прощание, и я отдала честь, как военный на карауле, хотя вся война была только у меня в голове. — И буду рад увидеть тебя снова в Хогвартсе! — Я тоже, сэр! Том вовремя успел скрыться, прежде чем Дамблдор вышел в столовую, но только я начала шаркать плиту, как сгусток черноты сам по себе материализовался за моей спиной и задумчиво наклонил голову. — И на какой же курс тебя приняли?.. Только не говори, что на первый! — Понятия не имею, — хмыкнула я, даже не задумываясь о подобных вещах, и Том самостоятельно схватил конверт со стула и открыл его. — Отдай его! — Четвёртый курс, ладно, это ещё ничего… Может, я даже смогу сделать так, чтобы ты попала на Слизерин… — выдохнул он, прежде чем я потянулась за бумагой. — Не трогай грязными руками, нам ещё по этому списку вещи покупать! — А там их много? — удивилась я, так и застыв на месте, и Том недовольно откинул конверт в сторону и потёр глаза пальцами. — Прилично. Надеюсь, деньги ты надёжно убрала? — Можешь не сомневаться, — отозвалась я, ведь мешочек я убрала в тоненький лифчик поближе к сердцу, и вряд ли один засранец посмеет туда лезть. Тот, кстати, внимательно оглядел меня с ног до головы, но хмыкнул на мой вызывающий взгляд и махнул рукой. — Так когда за покупками? — Когда у меня будет настроение… и время. Но тебе же есть чем заняться, верно? Наглец ехидно посмотрел на плиту за моей спиной, и я сразу поняла его грязный намёк. Только вот поддаваться не собиралась! — Конечно. И кстати, ты когда будешь в следующий раз мыть в комнате, не забудь как следует прогладить всё бельё… там могут быть платяные вши, а они переносят возвратный тиф… та ещё дрянь, хуже, чем брюшной. Но это так, маленький совет. — Спасибо, я учту, — наигранно вежливо кивнув мне, протянул Том и, развернувшись, вышел прочь из кухни. А я вернулась к своим щёткам с содой, не сомневаясь, что в ближайшее время не одна буду воевать с грязью. Победа, чёрт подери. Это точно была победа.