Так идут к звездам

***

      — Так, хорошо, что вы собрались заранее! Абраксас, Хьюберт, Орион и Сигнус… Родольфус, — Слизнорт, собрав всех «помощников» на хэллоуинском балу непосредственно в гостиной, решил пересчитать каждого, и Роди особенно важно кивнул, ведь накануне стало известно, что приедет его высокопоставленный отец. — Антонин, заправь рубашку, так идти вовсе неприлично! Том…       Антоха на замечание лишь скривил губы и принялся крутиться, заправляя белоснежную шёлковую сорочку в чёрные брюки, как того требовали светские приличия, а не его бунтарский характер.       — Грехем, Альфард, Августин, Фред, и ты пришёл, как хорошо… а где наша прекрасная Валери?       — Я здесь, профессор.       Неудивительно, что меня сразу не заметили: девушек вокруг было немного, и это была Эванджелин в бесподобном приталенном чёрном платье с тонкими бретельками и кокетливым декольте, Гестия Кэрроу в не менее шикарном закрытом тёмно-зелёном платье из дорогой парчи, Друэлла в тяжёлом платье из чёрного бархата с объёмной юбкой и Лорел Забини в тёмно-синем приталенном платье до пола, стоявшая рядом со своим братом — Адрианом Забини — ровесником Малфоя и закадычным его другом. И Малфой то и дело поглядывал на сестру его друга — загорелую брюнетку с блестящей копной длинных волос, аккуратно собранных в стиле старого голливуда крупной волной, что можно было не сомневаться, что неразлучные друзья скоро породнятся… может, даже после этого бала. Правда, и Лорел, и даже неотразимая Эванджелин мигом лишились внимания, едва я подала голос, и на то были абсолютно веские причины…       Увидев меня, все люди в гостиной как один в изумлении раскрыли рты, и только один Роди восхищённо улыбнулся, ведь я была именно в одном из его дорогущих костюмов, который в самый последний момент подлатала под себя с помощью магии. В плечах и белоснежную шёлковую рубашку, и чёрный смокинг пришлось заузить, в груди наоборот расширить… брюки я тоже заузила, как было принято в моё время. И добавляли образ чёрные туфли на комфортном каблуке, чёрный галстук-бабочка, инкрустированные бриллиантами запонки из белого золота и мой фирменный оскал.       Вокруг повисла гробовая тишина. Хотя я и догадывалась, что так и будет, потому что брюки женщины относительно свободно начали носить лишь в шестидесятые, и до этого прекрасного времени было ещё ой как не близко. И всё же… я была одета, причём довольно прилично и дорого, что соответствовало этой дурацкой вечеринке. В чём проблема?       Первым на удивление пришёл в себя Антоха. Вытянув лицо, он подскочил ко мне, внимательно осмотрел с ног до головы и нахмурился.       — Чего-то не хватает…       Теперь была моя очередь удивляться, а Антоха вдруг достал из кармана своих брюк палочку и скомандовал мне:       — Ну-ка, улыбнись! — Я непроизвольно растянула губы, показав зубы, и он резко взмахнул палочкой. — Дантисимус!       — Что… что ты сделал?       Ослепительная вспышка попала прямо мне в лицо, но я так ничего не почувствовала. Но прежде, чем я успела начать паниковать, Антоха подвёл меня к огромному зеркалу рядом с камином от пола до потолка и махнул рукой.       — Смотри… вот жуть, правда?       Я приоткрыла рот, и первыми показались белоснежные клыки, как у вампира. И это настолько добавило моему образу готичности и опасного секса, что по спине невольно пошли мурашки.       — Ещё бы помаду поярче… — задумчиво пробормотал Антоха, рассматривая вместе со мной отражение в зеркале, и я молча взмахнула палочкой и воскликнула:       — Акцио моя косметичка!       Через секунду у меня было всё, что нужно. Я забелила лицо обычным мелом, который раскрошила накануне, глаза затемнила тушью и дополнительно подвела снизу и нарисовала чёрные острые стрелки. И конечно же, помада, которую я будто бы специально купила под этот образ. Образ роковой вампирши, которая была готова всю ночь пить кровь и веселиться под звуки дьявольской скрипки и органа.       — Отпад… — выдохнул Антоха, когда я коварно улыбнулась кроваво-красными губами. — Эй, Фредди, щёлкни нас!       Фред Долгопупс, когтевранец, который был обязательно приглашён на все значимые мероприятия в замке и который не расставался со своей волшебной фотокамерой, быстрым шагом подошёл к нам и навёл объектив, и Антоха ослабил галстук, оголил шею и наклонился, а я сделала вид, что вот-вот вцеплюсь в тонкую кожу клыками. Затвор, щелчок, вспышка.       — Жуть… — выдохнул Антоха, когда нам протянули чёрно-белый снимок, который медленно вылез из блестящего металлического корпуса фотоаппарата. — Ты как будто на самом деле приехала из Восточной Европы! Сэр, а ведь Валери может развлекать гостей, притворившись вампиром!..       Слизнорт до сих пор не проронил ни слова: ни когда я только показалась, ни когда красилась, ни когда мы дурачились на камеру. Он так и стоял посреди гостиной в шикарном тёмно-зелёном фраке из бархата с растерянно-потерянным видом, и я, виновато улыбнувшись, что мне в самом деле было больше нечего надеть, осторожно протянула:       — Хэллоуин же. Время нечисти…       Антоха вдобавок вручил ему ту самую фотографию, и наш декан, всмотревшись в неё, вдруг ожил и медленно растянул губы.       — А ведь это… это… отличная идея!       У меня мигом отлегло от сердца, что мой бунтарский образ «одобрили», а Слизнорт посмотрел на меня совершенно другим взглядом и осторожно подошёл ближе.       — Валери, я… честно говоря, я немного растерялся, увидев вас в смокинге, но вы… действительно так похожи на вампиршу…       — Не Ва́лери, а Валерия, — поправил Антоха, и я хмыкнула:       — Ага, Валерия из Трансильвании.       — Да-да, именно, — ещё шире улыбнулся Слизнорт, и потерянность на его лице постепенно сменилась азартом. — У меня там есть несколько знакомых вампиров, и я хотел их позвать на нашу небольшую встречу, но из-за войны они все уехали в Америку… и почему-то не захотели возвращаться в Европу.       — Зато у нас есть свой, «безопасный» вампир, — гордо заметил Антоха, будто бы именно он и придумал мой образ от и до, и я прыснула на слове «безопасный»… Да от меня порой опасности больше, чем от любого вампира! — Мы будем помогать, а Валери может развлекать гостей и фотографироваться с ними.       — Да-да, мне нетрудно, — смущённо улыбнулась я, и Слизнорт окончательно расцвёл.       — Превосходно! Это будет восхитительное хулиганство с нашей стороны, — он подмигнул мне, и я ещё больше смутилась. — Кроме студентов, никто из приглашённых гостей вас не знает, поэтому будет особая неожиданность в присутствии вампира на Хэллоуине! Что ж, мои дорогие, до шести осталось меньше получаса… предлагаю подняться и подготовиться встречать гостей. Леди… — Слизнорт развернулся и галантно склонил голову в сторону стоявших неподалёку девушек, которые смотрели на меня так, будто бы на мне вообще не было одежды. — Прошу вас, не выдавайте наш маленький секрет!       — Как скажете, сэр, — промямлила растерянная Эванджелин, и мы разом двинулись в сторону выхода, однако, не спеша и не толкаясь, как принято в аристократии.       Антоха быстро вырвался вперёд, а вот я намеренно замедлила шаг и у самого выхода поравнялась с одной из старост… Том выглядел шикарно в чёрном смокинге, явно сшитом на заказ и на все имевшиеся у него деньги, пусть эта сумма была явно меньше всех остальных. И всё же на его прекрасном лице, которое будто бы лепил сам Микеланджело, вместо сучьей заносчивости были растерянность вкупе с изумлением. Он что, действительно считал, что я сложу лапки и не приду?       — Надо же… — вскользь прошептала я после короткого обмена взглядов. — И как так вышло, что я оказалась одета дороже тебя?       Я надменно скользнула глазами по его простому относительно остальных костюму, махнула копной распущенных волос и гордо зашагала вперёд, не оглядываясь и ничего не бросая напоследок, а в голове так и крутилось: «Переиграла и уничтожила!», а мне вслед доносился только лишь чёткий ритм моих же каблуков. Да, даже в мужском костюме я оставалась шикарной женщиной, сучки!       — Выглядишь… потрясающе, — послышалось сбоку, когда я немного вышла вперёд по коридору, а впереди замаячила широкая спина Слизнорта. Не сдержавшись, я сразу широко улыбнулась и прошептала:       — Честно, Роди… ты моя фея-крёстная! Без тебя ничего бы не получилось…       — Я рад, что смог тебе помочь, — так же тихо ответил Роди и вдруг галантно протянул мне свою ладонь. — Позвольте вас проводить, мадам Валерия!       Тихо рассмеявшись, я взяла его под руку, и мы уже вместе зашагали по холодным тёмным коридорам в сторону лестницы, ведущей наверх, к свету и веселью…       Большой зал на один вечер преобразился до неузнаваемости. Не было ни длинных столов, ни деревянных кругов над потолком вместо люстр, ни гербов факультетов на стенах. Вместо этого с потолка, точнее, с чистейшего чёрного неба, усыпанного мириадами сверкающих звёзд, свисали тяжёлые позолоченные люстры с несколькими уровнями, сверкавшие в свете золотых свечей, левитирующих прямо в воздухе. Вместо преподавательского стола установили чёрный блестящий рояль, за которым уже сидел таинственный мужчина в чёрной бархатной маске и таком же костюме и наигрывал старинный вальс. В центре пространство было освобождено для танцующих, а по периферии, между длинных узких окон, с которых свисали тяжёлые тёмно-красные бархатные портьеры, были расставлены столики с немыслимыми закусками и целой пирамидой бокалов с шампанским, лившимся из бутылки на самом верху и никак не заканчивающимся.       Это был настоящий готический бал, и я, забывшись, обернулась на входную дверь, ожидая, что сейчас ворвутся пары вампиров старины и будут вальсировать целую ночь под началом Сатаны. Но только я замечталась, как ко мне со спины подошёл Слизнорт и мягко коснулся плеча.       — Валери, милая… скоро начало.       — Я готова, сэр, — опомнилась я и, обернувшись, сверкнула клыками, и Слизнорт картинно схватился за сердце.       — Мерлин, у меня пошли мурашки по коже! Великолепно!       Через десять минут тяжёлые дубовые двери сами собой распахнулись, и в украшенный зал вошли первые гости, которые были потрясены убранством вокруг. А я нацепила на лицо маску стервы и улыбнулась, готовая играть свою роль до самого конца вечера.       Стоит сказать, что студентов было не так уж и много среди приглашённых гостей, и в основном это были старшие курсы. А так мне мельком успело показаться, что Гораций Слизнорт каким-то чудом умудрился пригласить к себе на вечеринку все сливки магической Британии, и вокруг, среди великолепия обстановки, то и дело мелькали тяжёлые бриллиантовые колье, диадемы, шуршали тяжёлые юбки платьев дам и не менее тяжёлый запах сигаретного дыма, который шёл от джентльменов в шикарных смокингах, разговаривавших в стороне.       Члены Клуба Слизней выступали в роли помощников, в основном — официантов. Нашей задачей было вовремя подавать напитки, закуски, развлекать гостей светской беседой и следить, чтобы всем было весело. За последнее отвечала именно я.       Высший свет был в шоке от женщины в мужской одежде, но по легенде я была пятисотлетней вампиршей из Восточной Европы, так что мне было позволено всё. Я поняла это, покрутившись немного в центре внимания и наткнувшись на директора школы, профессора Диппета — седовласого старика в кроваво-красной мантии и с таким же несуразным колпаком на голове. Мне казалось, что сейчас меня сразу же за шкирку выгонят с праздника, но… директор посмотрел на меня сквозь тонкие очки, улыбнулся и коротко кивнул, мол, зачтено. И я окончательно расслабилась и принялась развлекаться по полной.       То я фотографировалась так, будто бы только и жду, чтобы выпить всю кровь у жертвы, то флиртовала, то намеренно говорила с жутким скрипучим акцентом, делая вид, что совсем плохо говорю по-английски. И все, отойдя от первого впечатления, были в восторге. В абсолютном и беспощадном.       Где-то через сорок минут после начала бала, когда начала греметь музыка приглашённого оркестра, тоже в чёрных бархатных масках на лице, я отошла в угол подальше, чтобы немного передохнуть, и под руку как раз попался столик с шампанским. В центре под резкие ноты вальса кружились пары, а чуть выше на пару метров в таком же дьявольском вальсе мелькали привидения школы, тоже решившие посетить светское мероприятие. Они блестели серебром, и я невольно засмотрелась, потянув руку за шампанским. И вдруг рядом послышался шипящий горячий шёпот:       — Надо же, мисс Кларк… вы не оставили другим дамам и шанса побыть в центре внимания своей бесподобной выходкой… хотя что ещё от вас ждать, в самом деле?       Зажмурив на мгновение глаза, я убрала руку от бокалов и повернулась вбок, и рядом застыл никто иной как Корвус Лестрейндж Четвёртый, выглядевший, словно бы сам Дьявол решил подняться из преисподней и посетить наш скромный бал. Чёрный дорогущий смокинг, бриллианты в запонках, идеально уложенные серебристые волосы и ледяной взгляд, который выворачивал наизнанку.       — Действительно, что ещё от меня ожидать? — усмехнулась я и вежливо отвела взгляд, так как пялиться дольше пары секунд на отца своего друга было абсолютно неприличным. А тот, усмехнувшись, подошёл ко мне чуть ближе.       — В самом деле. Мисс Кларк, а если не секрет, где вы взяли этот бесподобный наряд?       Я незаметно сглотнула, так как ответ был довольно… щекотливым, и мистер Лестрейдж, так и не дождавшись ответа, наклонился ко мне и горячо прошептал:       — Хотя вы же не надеялись, что я не узнаю костюм собственного сына? — Дыхание на секунду сбилось, а сердце в груди неистово застучало. Я ждала злости или… обвинений, но Корвус Лестрейндж вдруг усмехнулся, я почувствовала это разгорячённой кожей, и выдохнул: — Знаете, если вам вдруг не в чем будет пойти в следующий раз, то напишите сразу мне… я с удовольствием подарю вам свою личную сорочку, она идеально подойдёт вашему изящному телу…       Щёки так и загорелись от пожара, вспыхнувшего внутри, а ноги подкосились, и я схватилась за столик, чтобы хоть как-то удержать равновесие. Рядом же послышался тихий шипящий смех, и отец Роди чуть отстранился от меня, не переставая просверливать взглядом, и облизнул губы, отчего мне стало совсем плохо.       — Мисс Кларк, кажется, вам нехорошо?.. Будете?       Изящно взмахнув рукой, он достал из внутреннего кармана портсигар из белого золота, с щелчком открыл его одной рукой и протянул мне. И я, косо посмотрев вбок, тотчас потянулась за сигаретой и уверенно зажала её зубами, пытаясь не прокусить клыками. Мистер Лестрейндж ещё шире улыбнулся, поднёс к моему лицу палочку и поджёг кончик сигареты, а затем закурил сам, и в воздух к привидениям взмыло ещё несколько облаков табачного дыма.       Сердце так и стучало в груди, разбиваясь о рёбра, и я зажмурилась, глубоко вдохнула никотиновый дым, медленно выдохнула, открыла глаза и усмехнулась, обнажив клыки. Затвор, щелчок, вспышка.       Фред Долгопупс явно нашёл очередной удачный кадр, и я мельком посмотрела, как он в десяти шагах от нас отводит объектив от моего лица, и повернулась к отцу Роди, который только ждал этого.       — Мистер Лестрейндж, а как ваша жена смотрит на то, что вы готовы пожертвовать мне свою сорочку?       Я хищно улыбнулась, снова обнажив клыки, только вот вместо какого-либо смущения на лице человека рядом лишь ещё сильнее вспыхнул интерес. Корвус Лестрейндж зеркально отобразил мою улыбку, что она стала ещё более жуткой, и медленно протянул:       — Если вы ещё не заметили, моя жена вообще никак не смотрит в нашу сторону… у неё есть интересы поважнее.       Он лениво выдохнул дым и посмотрел левее, и я машинально повернулась следом и заметила пепельную блондинку в шикарном шёлковом персиковом платье, которая с безграничной любовью смотрела на рядом стоящего Роди и что-то негромко рассказывала. Фигура миссис Лестрейндж была выше всяких похвал — тонкая, изящная, а аристократическая красота никуда не делась с годами. И всё же во взгляде её мужа в её сторону не было ни капли интереса, в отличие от меня, лишь неприкрытая скука.       — Со мной на бал даже пришла моя новая помощница… а она и бровью не повела, — хмыкнул отец Роди, посмотрев чуть правее, на огненно-рыжую стервицу в красном платье с голыми плечами и огнём в изумрудных глазах. Та как раз не сводила нас глаз, а у меня над ухом послышалось: — Хотя если вы скажете «мистер Лестрейндж» ещё раз, то я утащу вас в подвалы и проведу весь оставшийся вечер только с вами, мисс Кларк…       Мне снова стало нечем дышать, и я резко затянулась и выдохнула сигаретный дым, а затем потянулась к бокалу с шампанским, чтобы залить пожар в горле.       — Может, лучше виски?       Моя рука так и застыла в воздухе, а бровь заинтересованно изогнулась. Корвус Лестрейндж же тихо рассмеялся и резко щёлкнул пальцами, и рядом тут же оказался поднос с бутылкой и двумя гранёными стаканами. Плеснув в оба янтарной жидкости ровно на треть, он протянул мне один стакан, и я с готовностью приняла его и решительно сделала глоток, зажмурившись от удовольствия.       — Как вам?       — Ваш план затащить меня в подземелья почти удался, — прохрипела я, последний раз затянувшись, и бросила окурок в пепельницу на столе. — С этим я готова пойти практически куда угодно.       Хриплый смех вкупе с табачным дымом обдал моё лицо, а я бессовестно смотрела на своего покровителя, наслаждаясь табаком и крепким алкоголем на глазах у всех, в том числе профессоров. Только вот здесь не было Вэл Кларк, которую можно было легко наказать за всякую ерунду… здесь была роковая Валерия, от взгляда которой краснели все мужчины в зале. А я сама краснела от похотливого взгляда ядовитого змея, который только и ждал, видимо, когда я окончательно потеряю бдительность и голову… Господь, а Роди хоть в курсе, что творится у него в семье?..       — Кстати, мисс Кларк, а вы не забыли про мою просьбу? — Очнувшись от мыслей, я вопросительно нахмурилась, и Корвус Лестрейндж бросил окурок в пепельницу и широко улыбнулся. — Относительно того бладжера и Эверетта?       Один мощный удар — и сердце остановилось в грудной клетке. Больше всего я боялась именно этого вопроса, и он сразил меня словно гром среди ясного неба, спасибо, что грим на лице мог хоть чуть-чуть, но скрыть эмоции.       — Нет, не забыла, — прошептала я, сделав хороший глоток виски, а затем отставила стакан и выпалила: — А можно мне ещё сигарету?       — Конечно, для вас что угодно.       Сверкнув белоснежной улыбкой, мистер Лестрейндж снова достал портсигар и протянул его мне, а я пыталась унять бурю внутри. Что делать? Что же всё-таки делать? Господи, помоги! Но не успела я вернуть себе безмятежное выражение лица и затянуться, как рядом раздался самоуверенный голос:       — Мистер Лестрейндж, рад вас сегодня видеть!       — Том… прекрасно выглядишь, — вежливо улыбнулся Корвус Лестрейндж подошедшему человеку, и тот повторил его светскую улыбку. — Смокинг тебе к лицу.       — Не только мне, — хмыкнул мерзавец, скользнув по мне взглядом, и я ядовито усмехнулась в ответ. — Прошу прощения, что ворвался в вашу беседу, но можно я украду прекрасную и опасную Валерию буквально на один танец? Мне очень нужно поговорить с ней наедине.       Мистер Лестрейндж же усмехнулся дерзости подошедшего, а я тем временем глубоко затянулась, чтобы хоть чуть-чуть успокоить нервы.       — Молодой человек, вам нужно спрашивать вовсе не у меня…       Они оба повернулись ко мне, и я, резко выдохнув, бросила только зажжённую сигарету в пепельницу и прохрипела:       — Один танец я могу себе позволить.       Отец Роди вежливо кивнул, будто бы принимая мой выбор, и Том протянул мне ладонь и с силой потащил в центр зала, а затем резко крутанул и сделал первый танцевальный шаг.       — Я не умею танцевать, — прошипела я ему в лицо, схватившись за сильные плечи, и Том тихо рассмеялся:       — А зачем тогда согласилась?       — Чтобы уйти, — нехотя процедила я, и он взял меня за правую руку, довольно чувствительно сжав ладонь, будто бы специально, и медленно вытянул её вбок, а затем принялся медленно вальсировать, совершенно не попадая в такт музыке.       — Я так и подумал. Тогда повторяй за мной, чтобы к тебе потом не было вопросов.       Ноги совершенно не хотели слушаться, особенно после стакана виски и двух сигарет, и я с трудом ступала так, чтобы не отдавить своему партнёру ноги. Хотя не скажу, что меня это сильно бы расстроило. Том же уверенно двигался на танцполе, взяв всю инициативу в свои руки, но только я очистила голову, как снова послышался горячий шёпот:       — Я знаю, кому ты хотела меня сдать. Мой верный шпион всё мне рассказал.       Мне будто бы ударили по голове чем-то тяжёлым, но я продолжала по инерции двигаться, словно бы на моих руках были тонкие ниточки, за которые дёргал кукловод сверху. Точно, я же знала, я знала с самого начала, что этот гад не оставляет улик… получается, что он сам дал их мне в руки?       Я нахмурила брови, и Том широко улыбнулся и крутанул меня.       — Да, это была моя идея, ты права. Ведь только так я мог узнать, что ты всё-таки собралась сделать.       — И ты перехватил меня, чтобы вразумить напоследок? — выдохнула я, шагая за ним среди десятков пар в самом центре зала.       — Можно и так сказать, — хмыкнул Том, оглядевшись вокруг, а затем шепнул мне на ухо: — Хотя скорее, предупредить… прежде, чем ты успеешь сделать очередную глупость.       — Ты сам дал мне все улики, — прохрипела я в ответ, и мою правую руку сжали чуть сильнее. — Эксперимент со Спраут ещё нужно доказать, ты же сам стёр ей память… а вот тебя схватят сразу, потому что это умышленное причинение тяжёлого вреда здоровью.       — Так и есть, хотя я думал, что он умрёт вовсе, — безразлично ответил он, и у меня по спине прошлась волна ледяных мурашек. — Но ты вмешалась, впрочем, как обычно. Так даже лучше, так… интереснее.       — Ну и скажи тогда, почему я должна промолчать? — бесстрашно выпалила я в бледное идеальное лицо почти убийцы, и он хищно растянул красные губы.       — А потому, — горячо зашептал Том, остановившись посреди па, и крепко прижал меня к своей груди левой рукой, — что ты не учла один крохотный нюанс. Да, это я натравил бладжер на Эверетта Маклаггена и сделал это не без личной выгоды. Только вот ты не заметила, когда выбежала на поле, что я сделал это именно твоей палочкой.       Он не зря так крепко держал меня: на последнем слове мои ноги окончательно подкосились, и я упала бы, если бы не рука сзади. Этого просто не может быть, но… я не пользовалась палочкой на поле, а потом и вовсе напилась до беспамятства…       — Да, я делаю плохие вещи, очень плохие, но согласись, я делаю это чертовски хорошо. Родольфус рассказывал тебе, какое заклинание используют на суде в спорных случаях?       — Приори инкантатем, — хрипло выдохнула я, и Том насильно поднял меня и закружил, а тем временем начался другой, более медленный и спокойный вальс.       — Правильно. И как ты считаешь, кого в итоге арестуют, если у меня идеальная репутация, а ты появилась из ниоткуда, подозревалась в шпионаже, и именно твоей палочкой было совершено покушение?       В глазах на секунду потемнело, а на шее затянулась тугая петля. Как я вообще могла подумать, что могу навредить ему, если у этого чёрта всё всегда схвачено? Красные губы растянулись в довольной усмешке, обильно пропитавшись ядом от вида моего отчаяния. И этот яд капал с его лица на моё, и я буквально доживала последние мгновения, отравленная каждой клеточкой своего тела. Поворот, ещё один… меня будто бы заколдовали, и тело совершало движения против моей воли, подчинившись воле другого… а Том наклонился ко мне на очередном повороте и выдохнул:       — Ты решила играть с огнём, Татьяна Игоревна, и ты проиграла. И скажи мне теперь на милость, почему это я не должен сдать тебя отцу своего друга?       «Если бы хотел — давно бы сдал, а не тянул до последнего», — подумала я, неотрывно смотря в угольно-чёрные глаза, в которых полыхало дьявольское пламя. А он ждал, он ждал ответа, будто бы его должна сказать именно я. А ведь всё было очевидно, чёрт подери…       Отойдя от шока, я растянула губы в улыбке, обнажив клыки, а затем резко схватила за его галстук-бабочку, потянула на себя, чтобы он почувствовал на своей шкуре, каково это, вплотную прижалась к нему и над ухом горячо прошептала:       — Да потому что тебя это всё пиздец как заводит…       Том нервно дёрнулся и сжал мою ладонь, а после шумно выдохнул и зажмурил глаза. Я же чуть повернулась и провела губами по его гладкой щеке, оставляя кровавый след помады и жадно слушая прерывистые вдохи.       Вальс резко оборвался, и мы отстранились друг от друга, едва в воздухе прозвенела последняя нота. Щелчок, вспышка. Смерив напоследок гордым взглядом, я высвободила ладонь из цепкой хватки и пошла прочь, прямиком к тому столику, за которым до этого стояла и за которым, наверное, был вискарь. Это было единственное зелье, благодаря которому я простою остаток вечера на ногах. Только вот вискарь, как назло, был не один.       — Я знал, что вы вернётесь, мисс Кларк, — усмехнулся Корвус Лестрейндж, и я кивнула, плеснула себе половину стакана и залпом выпила всё, а затем снова налила столько же.       — Разговор затянулся, прошу прощения.       — Молодой человек аж весь покраснел, — прошипел он, взглянув куда-то за мою спину, и я обернулась и заметила Тома, который держал ладонь у левой щеки и невидящим взглядом смотрел перед собой. — Или это помада?..       Я растянула губы и снова пригубила виски, а затем взяла потушенную сигарету, которую так и не докурила, и снова подожгла её кончиком палочки.       — Так на чём мы остановились? Вы узнали что-нибудь полезное для меня?       Мигом отвернувшись от мерзавца, который уже пришёл в себя и зашагал прочь, я выдала самую любезную улыбку, на которую только была способна на фоне всего пиздеца, произошедшего за последние десять минут, и уверенно ответила:       — Да. То есть, полезного особо и нет… я нашла на бладжере небольшую царапину, видимо, он очень сильно обо что-то ударился во время матча и… взбесился. Вот и всё.       — Что ж… такое действительно возможно, — кивнул мне мистер Лестрейндж, и я выдохнула табачный дым, маскируя истерику. — Спасибо вам, вы успокоили моё сердце.       Маска улыбки застыла на моём лице, и я пыталась как можно дольше удержать её, чтобы никто не почуял открытую ложь в моих словах. И вдруг к нам подошёл лохматый мужчина в чёрной мантии и брючном костюме, при виде которого уже Корвус Лестрейндж довольно улыбнулся и с готовностью протянул руку для рукопожатия.       — Владимир, какая встреча! Вы знакомы с мисс Валери Кларк?       — А-а-а, дерзкая Валерия? — нахмурил подошедший густые брови, а мне показалось, что в суровом лице проглядывают знакомые черты. — Нет, не довелось ещё. А как вас по батюшке, мисс Валери?       — А по батюшке я — Татьяна Игоревна, — хмыкнула я, пригубив виски, и вокруг так и загудели.       — Вот это язва рядом с нашими сыновьями, надо же!       — Валери, я только начал заниматься вашими документами… если вас не устраивает ваше имя, то можно всё изменить, — добавил Корвус Лестрейндж, и я затянулась и процедила:       — Если мы начнём обсуждать всё, что мне не нравится, то никогда отсюда не уйдём.       Дружный басистый смех, и тяжёлая ладонь аккуратно упала на моё плечо.       — Вот девка… такая точно справится с моим оболтусом! Вы уж постарайтесь, чтобы он не сильно бесоёбил, договорились?       В этот момент за широкой спиной показался Антонин и, увидев, с кем же я стояла, так и распахнул глаза. А затем одними губами проговорил мне: «Мой отец». «Понятно всё…» — выдохнула я сигаретный дым и кивнула, заодно узнав отчество своего закадычного друга.       — Такая справится с кем угодно, Владимир, — хмыкнул Корвус Лестрейндж, а затем скользнул по проходившей рядом фигуре. — Эванджелин, вы сегодня прекрасны, как никогда!       — Спасибо, мистер Лестрейндж, — смущённо ответила та, остановившись рядом с нами, а мистер Лестрейндж тем временем галантно протянул ей широкий бокал шампанского, которое Эви лишь слегка пригубила и поморщилась.       — Что ж, виски предлагать не буду, — рассмеялся Корвус Лестрейндж подобной реакции. — Такой крепкий алкоголь только для таких крепких девушек, как несравненная Валери.       Я в качестве ответной любезности приподняла свой стакан, и мужчины басовито рассмеялись и закурили.       — Кстати, мисс Кларк, вы выглядите несомненно шикарно, но когда всё-таки мы сможем увидеть вас в чём-то похожем? — Он легко кивнул в сторону Эванджелин, которая краснела от каждого слова, и я хмыкнула. — Вам бы тоже очень пошло.       — Возможно. Но элитный скотч идёт мне больше.       — Настоящая кобра, — восхищённо пробасил Владимир Долохов, а я допила вискарь до конца, поставила его на стол рядом с пепельницей, бросила очередной окурок и широко улыбнулась.       — Что ж, господа, перерыв закончился, мне нужно идти работать и развлекать публику. Хорошего вам вечера!       Развернувшись на каблуках, я пошла прочь в самую гущу событий, а у меня за спиной опять щёлкнула вспышка. «Пиздец… просто лютый пиздец…»       — Валери… вот ты где!       Не успела я отойти на безопасное расстояние, как ко мне подкрался Роди и оттащил в сторону.       — Что случилось?       — Антонин хочет устроить тебе засаду, — заговорщически прошептал тот. — Облить кровью, как в первый день, только в этот раз настоящей… я только что подслушал, они с Эйвери и Блэками готовят вёдра на кухне, а помогает им Пивз.       — Вот тварь! — вскипела я, совершенно не ожидая такой подставы, хотя это было вполне в духе шкодливого Антохи. — Надо его самого засунуть в эти вёдра!       — У меня есть идея получше, — улыбнулся Роди, и я заинтересованно на него посмотрела. — Ты знаешь, кто такой боггарт?       — Нет… — прошептала я в ответ, но это явно было что-то интересное.       — Тогда пойдём я тебе покажу, Кеттлберн поймал одного в подвале накануне для занятия и спрятал, но я случайно увидел, куда…       Мы умудрились незаметно смыться прочь прямо из эпицентра веселья, прочь от позолоты, драгоценностей и свечей, и Роди в конце концов привёл меня в неприметную кладовку на первом этаже, в которой между швабрами стоял широкий деревянный ящик.       — Боггарт — это существо, которое превращается в то, что человек больше всего боится.       Роди пододвинул пыльный ящик ближе к выходу, а я нахмурила брови.       — Но в зале слишком много людей…       — Правильно, поэтому выпустим его тогда, когда эти недоумки отправят Пивза с вёдрами в зал…       — И во что он превратится? — Я ещё больше нахмурилась, а Роди достал палочку и усмехнулся.       — Ходят слухи, что он до ужаса боится профессора Стоукс и дементоров… видимо, во что-то из этих двух… весело будет в любом случае!       Я понятия не имела, что такое дементоры, но вот Стоукс реально боялась большая часть школы, если не вся. А потому план мне понравился, и я решительно кивнула, согласная проучить кое-кого, кто решил проучить меня.       Окончательно я поверила в засаду от Антохи тогда, когда увидела его с вёдрами, крадущегося к входу в Большой зал. Мы с Роди решили вернуться другим путём — с кухни был тайный лаз, а оттуда как раз все ушли. И я должна была привлечь к себе внимание, чтобы именно на меня полетел Пивз, а Роди в этот момент выпустит боггарта, который напугает Пивза и не даст ему сделать пакость. Осталось только придумать, чем бы отвлечь толпу…       Вернувшись в Большой зал, я сразу заметила Корвуса Лестрейнджа, горячо обсуждавшего что-то с ещё двумя министерскими рабочими, а неподалёку Слизнорт представлял Тома кому-то очень важному, судя по виду. Все были заняты своими делами, а оркестр вместо танцевальной музыки играл что-то лёгкое и непринуждённое. И я побегала глазами туда-сюда, зацепилась за гитару в руках одного из музыкантов, аккуратно забрала её под молчаливое согласие и громко покашляла.       Я знала, что такого момента Антоха точно не упустит, и только громко набрала первый аккорд, как двери распахнулись и в зал влетел Пивз. А навстречу ему из другого конца вылетел чёрный туман, который превратился… в жуткий призрак Элоизы Стоукс!       — Ах ты, негодник! — утробным голосом завыло привидение, настоящая Стоукс от неожиданности опрокинула на себя бокал с шампанским, а Пивз закричал от ужаса и полетел прочь, выпустив вёдра из рук у самого входа, куда подбежали мальчишки, чтобы увидеть, как меня зальёт кровью. Но в итоге, залило их.       Повисла гробовая тишина, Антоха и Эйвери стояли в дверях, обтекая буро-красной жижей, которую сами и подготовили, а я широко улыбнулась, повторила аккорд и пропела:        — Она была так прекрасна, что у меня нет слов.       Она как будто явилась из песен, из книг, из снов.       Она сказала: «Не смейте на меня так смотреть,       Ведь я не боюсь смерти, потому что я и есть смерть;       Ведь я не боюсь смерти, потому что я и есть смерть».       Гости обернулись на меня, а я тем временем села на стульчик, зажмурила глаза и продолжила петь романс.       — И я так рассмеялся, я сказал ей: «Глядя на вас,       Мне хочется с вами выпить и пригласить на вальс».       Она сказала: «Не лезьте, чтоб потом не жалеть,       Ведь я не боюсь смерти, потому что я и есть смерть;       Ведь я не боюсь смерти, потому что я и есть смерть».       Я не знал, что и думать… Не сошла ли она с ума?       Как так может случиться, что есть она смерть сама?       Она сказала: «Не верьте глазам, в них начнёт темнеть;       Ведь я не боюсь смерти, потому что я и есть смерть;       Ведь я не боюсь смерти, потому что я и есть смерть».       Открыв глаза, я заметила, что все взгляды были обращены в мою сторону, а Роди под шумок помогал попавшим впросак недотёпам очиститься и уйти в тень.       — Меня бросило в холод, тут же накрыв жарой.       Я не мог и представить, что смерть может быть живой.       Она сказала: «На свете и не такое есть.       И я не боюсь смерти, потому что я и есть смерть;       И я не боюсь смерти, потому что я и есть смерть».       И она развернулась и медленно вышла вон.       Лишь сказав на прощание: «До встречи, до лучших времён».       Ещё сказала: «Не смейте обо мне тут скорбеть,       Ведь я не боюсь смерти, потому что я и есть смерть.       Ведь я не боюсь смерти, потому что я и есть смерть.       Ведь я не боюсь смерти, потому что я и есть смерть».       Едва я закончила, как на весь зал прогремели овации, а я широко улыбнулась не столько удачному исполнению, сколько удачно провёрнутой авантюре. Этот день определённо был прожит не зря.       Остаток вечера Антонин прятался от меня как мог, боясь разборок, а я старалась не сталкиваться ни с Томом, ни с отцом Роди, а то чего доброго, он напоит меня виски до предела и действительно куда-нибудь утащит. А в одиннадцать вечера все стали постепенно расходиться, и мы принялись дружно прощаться и провожать гостей в рамках наилучшего гостеприимства.       — Вот это вечер! — восторженно проговорил Роди, провожая взглядом последнюю пару профессоров, а вокруг тем временем зашуршали эльфы, пытаясь до утра привести Большой зал в привычный вид.       — Это точно, — хмыкнула я, так как за него я успела прочувствовать весь спектр эмоций, и это было не сказать, чтобы приятно.       — Валери?.. — Он повернулся ко мне, и я молча вопросительно посмотрела в ответ. — А знаешь… мы же так и не потанцевали сегодня…       — Приглашаешь? — улыбнулась я, причём в этот раз внутри было какое-то подобие смущения, а не стервозности, как до этого, и Роди с горящим взглядом кивнул и протянул мне руку.       Музыканты тоже потихоньку собирались, так что музыки не было, а под ногами шуршал мусор и мишура от заключительного праздничного конфетти из красно-чёрной бумаги. Но это совершенно не мешало Роди легко кружить меня по залу, а мне повторять его простые движения и не оступиться.       — Молодые люди, бал закончился… — со смехом проговорил Слизнорт, заметив нашу парочку, а затем ещё громче рассмеялся: — Ах, молодёжь! Вечно вы тянете до последнего…       — Тебе очень идёт этот костюм, — шёпотом проговорил Роди, когда мы остались практически одни, и я, покраснев, смущённо выдохнула:       — Спасибо тебе огромное… я завтра всё постираю и верну…       — Не надо, это мой подарок, — прошептал он, и я распахнула глаза. — Валери, у меня столько этих костюмов… мне не жаль. А ты сегодня была великолепна… на память об этом дне.       — Спасибо…       В конце концов ушли и музыканты, и эльфы. Люстры исчезли, свечи погасли, а столы вернулись на своё место. Но мы продолжали кружиться в медленном танце под мягкое сияние лунного света, и казалось, что в мире не осталось больше людей… господь, лишь бы это продолжалось вечность… я так не хотела возвращаться в петлю, в которую сама же по глупости залезла.