***
Вторник. Очередное утро очередного ненавистного дня. Солнце каждый раз всё позже и позже поднималось над горизонтом, всё чаще скрываясь за тучами, из которых лил вовсе не тёплый летний дождь, а пропитанный льдом ливень поздней осени. Усталость копилась вместе с авитаминозом и осенней депрессией, и открывать глаза с каждым таким утром хотелось всё меньше и меньше. Но всё же я знала, что надо было по инерции вставать и что-то делать, иначе меня опять засосёт в омут апатии, из которого не так-то просто и выбраться. Я не тратила на утренние сборы столько времени, сколько мои соседки по спальне. В отличие от них, мне было достаточно умыться, почистить зубы, причесаться, завязать неряшливый хвост или две ещё более неряшливые косички, вдобавок после бала я стала немного подкрашивать глаза тушью, что очень не нравилось профессуре и вызывало одновременно раздражение и зависть у сверстниц, но мне было плевать, и все уже были в курсе. Правда, конкретно в то утро что-то было не так. Я не могла понять что, но интуиция чувствовала подвох, а я привыкла доверять своему нутру, оно редко когда меня подводило. И когда я уже закончила подводить глаза и мельком взглянула на себя в небольшое зеркальце недалеко от входной двери в нашу спальню, то меня вдруг осенило: было слишком тихо. Подозрительно тихо. И эта тишина была связана именно с моими соседками, которые обычно специально старались вести себя с утра пораньше как можно громче, разнюхав, как же я любила поспать подольше. Но в это утро привычного шума почему-то не было… Нахмурившись, я переступила порог спальни, где никого уже не было, но в самой гостиной нос к носу столкнулась с девочками, которые уже собрались своей компашкой и будто бы кого-то ждали. И кажется, это даже была я… — Доброе утро, Валери, — любезно поздоровалась со мной Скарлетт Паркинсон, видимо, взяв на себя инициативу от всего клубка змей, с которыми я спала вот уже третий месяц подряд. — Не хочешь позавтракать вместе с нами? Подобная любезность выбила меня из колеи даже сильнее, чем открытая ругань, и я замерла на месте с приоткрытым ртом и распахнутыми глазами, не понимая, что вообще могло найти на них. И пока я приходила в себя, ко мне подошла вторая девочка — Друэлла Розье — и с улыбкой воскликнула: — Сколько раз я пыталась заплести так волосы и ни разу не получилось! Валери, расскажешь, в чём секрет?.. — Я тоже так хочу, — поддакнула Гестия Кэрроу, и я совсем выпала в осадок, потому что секрет был в моей вселенской лени что-либо делать по утрам, и всем, в том числе и этим стервам, это было прекрасно известно. С чего вдруг такие нежности? — Так-так… подождите, — выдохнула я, пока вся пятёрка, включая Аманду Булстроуд и Лорел Забини, с интересом смотрели на меня, будто бы на восьмое чудо света. — Вы… типа хотите подружиться со мной? Девочки поморщились от просторечий, которые я постоянно вставляла в свою речь, но всё же быстро справились с брезгливостью и практически одновременно кивнули, а Скарлетт Паркинсон крайне деликатно протянула: — Валери, мне кажется, что в предыдущие дни мы… не очень красиво себя повели, игнорируя тебя, хотя ты новенькая и… нуждаешься в поддержке. Я продолжала молча тяжело смотреть на неё, так как в поддержке нуждались люди, решившие перейти мне дорогу, а уж никак не я сама, и Паркинсон, осознав это, едва заметно скривила губы, сдерживая ехидную усмешку. — В общем, мы с девочками решили дать тебе шанс и начать всё с чистого листа. Ты согласна? Ослепительная улыбка могла вместо солнца сжечь глаза, и я с трудом удержалась, чтобы не закрыть их рукой. Остальные же за спиной Паркинсон с не меньшим энтузиазмом ждали, когда я наконец радостно завизжу от их невиданной щедрости в качестве плохо скрытого жеста благотворительности неимущим и брошусь к ним в объятия… но я вместо этого лишь шумно вдохнула воздух через нос и жёстко прохрипела: — Нет. Лицо Скарлетт Паркинсон так сильно перекосило, будто бы ей только что смачно залепили пощёчину. И пока та обтекала практически так же, как и я вначале, слово взяла Друэлла: — Ты в своём уме? — Да. — Я ядовито усмехнулась и подошла к ним поближе, чтобы нас не подслушал кто-то из собиравшихся на завтрак. — И я прекрасно понимаю, что сейчас происходит, девочки, я не настолько дура. — И что сейчас происходит? — нахмурилась Гестия Кэрроу. — А то, что после бала моя популярность взлетела до небес, и вы резко решили поменять полярность и завести себе новую удобную подружку, — прыснула я, нисколько не стесняясь в выражениях. — Но вы не учли один крохотный нюанс… — Какой? — без тени улыбки прошептала Паркинсон, и я с непередаваемым удовольствием хрипло протянула: — Такой, что я ненавижу людей, причём одинаково всех вне зависимости от пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям, сексуальной ориентации и прочего. И вас это тоже касается. — Но Антонин же тоже человек… — потрясённо сказала Гестия Кэрроу, посмотрев мне за спину, и я, широко улыбнувшись, тотчас развернулась и раскинула руки. — Нет, он солнышко! От моего смачного поцелуя в щёчку Антоха мгновенно расплылся и приобнял меня, а я тем временем подхватила его под руку и потащила в сторону выхода в подземелья, оставив стерв стоять за спиной с одинаковыми гримасами недоумения на лицах. — Лихо ты их… думаешь, стоит? — хрюкнул он, когда мы уже вышли в тёмный сырой коридор, и я тяжело вздохнула, что кое-кто подслушал самое интересное. — А зачем мне в подружках стервы, которые смотрели на меня как на грязь, когда я была в аутсайдерах, а когда я выбилась в люди, сразу залебезили? — Антоха неопределённо пожал плечами, а я мотнула головой, словно бы пытаясь вовсе выбросить из головы этот дурацкий фарс. — Нет, такие люди рядом мне точно не нужны, они сольются при первых же проблемах. — А я сразу тебя приметил… — расплылся в улыбке он, и я в ответ широко растянула губы. — Знаю. И поэтому я с тобой до конца… — Доброе утро! — вдруг раздалось совсем рядом, и я мгновенно обхватила Роди за плечи и с такой же улыбкой добавила: — И с тобой тоже! — Что я пропустил? — непонимающе улыбнулся Роди, покраснев от моих объятий, и мы с Антохой громко рассмеялись. — Ничего, просто утренние обнимашки! Так мы и дошли втроём до Большого зала, где уже собирались студенты на завтрак. Унылое свинцовое небо над головой не обещало ничего хорошего, кроме очередного дождя, холода и грязи, а размеренный шелест писем над головой, которые совы раскидывали по столам своим хозяевам, уже стал привычным. Сами совы без посылок летали абсолютно бесшумно, и я невольно иногда заглядывалась на этот грациозный полёт, особенно когда попадалась редкой красоты благородная птица. В тот день такая птица тоже была — белоснежный упитанный филин — и я с открытым ртом следила за ним, задрав голову к потолку, пока тот не спикировал прямо ко мне и не скинул увесистый конверт. — Роди, это же ваша сова, разве нет? — удивлённо воскликнул Хью Нотт, пока я изумлённо смотрела на конверт, на котором отчётливо виднелось моё имя, а Роди — на летавшего под потолком филина. И едва птица исчезла в небольшом окошке под потолком, как все мальчишки вокруг уставились на меня, а я продолжала пялиться на конверт, пока это не стало совсем неприличным. — И что же тебе решил сообщить главный заместитель министра Корвус Лестрейндж Четвёртый? — нетерпеливо протянул Эд Эйвери, когда молчание совсем затянулось, а рядом сидевший с ним Том лишь тяжёлым взглядом чёрных глаз просверливал конверт, будто бы пытаясь через обёртку прочитать содержимое. И я, напялив маску полнейшей невозмутимости, взяла наконец пергамент в руки и медленно распаковала. Все вокруг продолжали глазеть на меня, а я тем временем открыла письмо, в котором хитроумным извилистым почерком было выведено фиолетовыми чернилами: Валери Кэтрин Кларк дата рождения: 7 октября 1927 года место рождения: Бирмингем, графство Уэст-Мидлендс статус крови: полукровка родители: Аманда Мэри Кларк (урожд. Шафик) (полукровка) — умерш. 1930, Эдвард Роджер Кларк (полукровка) — умерш. 1931, социальный статус: сирота место учёбы: Школа Чародейства и Волшебства Хогвартс, 4 курс волшебная палочка: тис 12 ¾, волос единорога, производитель Олливандер. Это был первый лист, а под ним уже более понятное письмо. Дорогая мисс Кларк! Высылаю Вам данные ваших документов. Если Вас всё устраивает, то просто проигнорируйте это письмо, и через 14 дней ваши документы будут официально зарегистрированы в магическом правительстве. Далее по прошествии 3 месяцев Вы сможете открыть счёт в любом магическом банке мира после небольшой проверки. В противном случае в течение 3 дней я буду ждать от Вас письма с поправками. Забрать готовые документы Вы сможете в любое удобное время на первом уровне министерства магии в канцелярии, Вас будут ждать. Успехов Вам и всего доброго! П. С. Надеюсь, Вы помните про наш небольшой договор и присмотрите за моим сыном… без лишней драмы. Если у Вас возникнут какие-либо вопросы или проблемы — пишите в любое время суток, я постараюсь помочь Вам! Также Вы можете сообщить о своих возможных проблемах во время личной встречи, я с удовольствием уделю Вам время.С глубочайшим уважением, Корвус Лестрейндж Четвёртый, главный помощник министра магии.
На последнем предложении я выразительно закатила глаза, а затем демонстративно убрала письма в сумку от греха подальше. А на немой вопрос в глазах мальчишек вокруг буркнула: — Просто решаю вопрос с документами, я же иностранка. Об этом, кстати, мы и говорили на балу, если вам интересно. Этого оказалось достаточно для большинства, даже для Роди, его отец ведь действительно занимался подобными вопросами. Правда, угольно-чёрные глаза задержались на моём лице дольше положенного, но в скором времени всех увлекла еда, а не мои отношения с министерством магии. И только я выдохнула и принялась за панкейки с джемом, как за спиной раздался звонкий мальчишеский голос: — Эй… Кларк! Зажмурив глаза, я с большой неохотой развернулась, так как за утро меня уже достаточно отвлекли от еды, а неподалёку замер Эверетт Маклагген собственной персоной, державший в руках небольшую продолговатую прямоугольную посылку, видимо, не я одна получила что-то сегодня с совиной почтой. Вид самовлюблённого мальчишки в чёрной мантии и синем галстуке был немного растерянным, и ещё больше он растерялся, увидев, насколько же я «настроена» на беседы с утра пораньше. И всё же он, немного помявшись на месте, выдавил из себя: — Эм… можно… можно тебя на пару минут?.. Опять взгляды парней вокруг были прикованы ко мне, а я проскрипела про себя: «Что, блядь, за секретность такая, что нельзя сказать при всех?!» и нехотя встала из-за стола и подошла к Маклаггену, всем видом показывая, насколько я хочу с ним разговаривать. Тот, надо сказать, смутился ещё больше и даже покраснел, но всё-таки негромко прошептал: — Слушай, я… прости меня, пожалуйста, я не должен был так себя вести в Больничном крыле… От неожиданности моя правая бровь поползла на лоб, но я по-прежнему не проронила ни слова, а Эверетт ещё больше покраснел и совсем тихо выпалил: — Я тогда был очень зол, что с квиддичем навсегда покончено, родители меня точно больше к полю на милю не подпустят… но сейчас я понимаю, что ты спасла мне жизнь и я… я даже почти не хромаю. На этих словах он приподнял свою трость с орлом на набалдашнике, и я бледно улыбнулась, так как подобные слова были всяко лучше того, что я услышала в последний раз. — Не за что. — И вот, это тебе, надеюсь, понравится. — Маклагген всучил мне ту самую плоскую коробку, и я по инерции её взяла, даже не осознав. — Если будут какие-то проблемы — обращайся, я твой должник! Я хмыкнула, так как бегать и клянчить помощь было явно не в моём стиле, но всё же кивнула, мол, буду иметь в виду. И мальчишка с чувством выполненного долга развернулся в сторону своего стола, а я медленно прошагала к своему, гадая, что же мне решили подсунуть в качестве кешбэка. Только вот некоторые подобным подаркам были вовсе не рады, в отличие от меня. — Эй, Вэл, это что за дела?! — взвился Антоха, когда я вернулась за стол между ним и Роди и принялась разворачивать упаковку. — Почему какой-то хмырь на глазах у всех дарит тебе… шоколадки?! Это и вправду оказалась внушительных размеров плитка шоколада, причём на обёртке были исключительно немецкие надписи и белый крест в красном квадрате, что говорило о высочайшем качестве подарка. — Потому что это благодарность, дурень! — огрызнулась я, повертев плитку со всех сторон. — За что, интересно?! — ещё больше насупился Антоха, и я ещё злее рявкнула: — А кто, по-твоему, искупался в его крови на самом первом матче?! Кончай сцены ревности, он не в моём вкусе, в отличие от этой красотки. М-м-м… с орешками… Тщательно изучив обёртку, я поняла, что начинка состояла из фундука, а когда была развёрнута фольга, в нос ударил запах изумительного молочного шоколада, от которого потекли слюнки. — Мой любимый… — зажмурившись, протянула я, когда на языке оказался небольшой кусочек лакомства, и все проблемы будто бы рукой сняло за один миг. — Будешь? Я протянула только початую плитку, предлагая отломить столько, сколько захочется, но заметно присмиревший Антоха неожиданно помотал головой, хотя его голодные глаза так и кричали, что ему хотелось попробовать. — Не, спасибо, ешь сама. Пожав плечами, я развернулась и точно так же протянула плитку Роди, тоже предлагая угоститься, но вот уже второй человек молчаливо отказывался, будто бы я предлагала отраву, а не сладости. И это начинало по-тихому бесить. — Да что с вами такое?! — не выдержала я, поворачиваясь то к Антохе, то к Роди, которые практически одновременно покраснели от стыда, но по-прежнему не собирались говорить. — Если вы сейчас же не скажете, в чём дело, то я перестану с вами разговаривать и… уйду в монастырь! — Ты и так в монастыре, так что расслабься, — буркнул Антоха и подцепил вилкой внушительный кусок омлета, делая вид, что занят едой. И я развернулась к Роди, который от моего требовательного взгляда быстро раскололся. — Эм… понимаешь… наши родители могут отправить нам хоть целую коробку таких плиток, если мы попросим, а ты… ты не можешь… Краска практически полностью залила его лицо, а я, почуяв намёк о своей полной платёженеспособности, лишь ещё больше рассвирепела. — Во-первых, это мой подарок, и я могу делать с ним что хочу, слышите вы меня, джентльмены хреновы?! — А во-вторых? — прочавкал Антоха, и я развернулась к нему. — Во-вторых, плитка уже открыта, и долго её хранить смысла нет, заветрится. И в-третьих! — с нажимом проговорила я, снова повернувшись к Роди. — Когда ваши крайне щедрые и состоятельные предки решат прислать вам целую коробку дорогущего швейцарского шоколада, то вы, такие совестливые, наверняка вспомните, что я поделилась с вами единственной плиткой, и откатите мне целую. Роди от такой предприимчивости неожиданно громко рассмеялся и наконец принял небольшой кусочек плитки, и я повернулась к Антохе, который уже разделался с омлетом и с удовольствием отломил себе внушительный кусок. — А вот это другое дело! Жди откат. Довольно улыбнувшись, я самостоятельно разломала остаток плитки на неровные кусочки, до конца раскрыла шуршащую упаковку и положила на середину стола, чтобы угостить всю оставшуюся компанию. — Берите, ребят, здесь хватит всем! Парни, уже закончив с завтраком, так и потянулись к разломанной плитке, а Абраксас Малфой, взяв себе небольшой кусок, приподнял его в воздухе, будто бы в его руках был бокал, и с улыбкой протянул: — С заделом на будущее. — А как без этого? — усмехнулась я и краем глаза заметила, как обладатель угольно-чёрных глаз тоже взял угощение. Правда, почувствовав мой взгляд, он повторил жест товарища, только без единого слова, но мне и так было всё понятно, и я так же молча кивнула. А моё настроение так и поползло вверх, и дело было вовсе не в прекрасном шоколаде и даже не от мысли потенциального кешбэка от состоятельных мальчиков. Скорее, мне было просто приятно поделиться с кем-то поблизости, да и шоколада я уже успела наесться за свою молодость, мне было достаточно нескольких кусочков, а эти прожоры так были рады внезапно свалившимся сладостям! В то утро даже занятия по ЗОТИ не были такими напряжёнными, как обычно, а Трансфигурация — скучной. Даже солнце и то, казалось, нет-нет, да и выглянет из-за плотного покрывала туч и пошлёт небольшой солнечный зайчик именно на нашу с Антохой парту, чтобы хоть немного подбодрить… может, я погорячилась, и всё было не так уж и плохо? К обеду я совсем было успокоилась, и даже Уход за магическими существами на продуваемой всеми ветрами опушке Запретного леса казался отличной возможностью подышать свежим воздухом и проветриться, а не карой божьей. А беда пришла откуда не ждали… Я почти расправилась с обедом и лениво отламывала кусочки хлеба, ожидая, когда закончат обедать Роди с Антохой, и мы вместе покинем Большой зал. И вдруг под потолком раздался противный скрипучий смех. Оставшиеся в зале студенты мигом задрали головы, прекрасно зная, кому принадлежал этот мерзкий голос, а Пивз стремительно пролетел над столами и вылил из ведра тягучую зелёную эктоплазму прямо мне на голову. — АХАХАХА! Так тебе и надо, злюка! На секунду вокруг повисла идеальная тишина, и я в прямом смысле обтекала, пытаясь осознать произошедшее, а надоедное привидение поспешило скрыться с места преступления, пусть свидетелей и было достаточно, даже профессоров. И всё же я закричала ему вслед: — ВОТ ТВАРЬ! — Мисс Кларк! — возмущённо рявкнула профессор Стоукс, и по всему виду сучки было видно, что она не сильно-то и расстроена произошедшим. — Он труп, — процедила я, закипая от злости, и рядом сидящий Антоха проглотил жирный кусок стейка и флегматично протянул: — Ага, уже пару веков. Смахнув с лица кусок эктоплазмы, я убийственно посмотрела на него, так как очевидные ответы в такой ситуации были, мягко говоря, неуместны, и вдруг по другую сторону от меня послышался тихий смех. Медленно повернувшись, я с каменным лицом уставилась на Роди, моля про себя, чтобы тот странный звук исходил не от него, но Роди от моего вида лишь закрыл рукой лицо и снова с трудом сдержал смешок. — Тебе смешно? — издевательски уточнила я, и Роди активно помотал головой, но покрасневшее лицо выдавало его с потрохами. И я, дойдя до крайней точки кипения, взяла с волос кусок погуще и как следует залепила его в идеально прилизанную белобрысую шевелюру. Смех мгновенно прекратился, и Роди ошалело смотрел на меня, будто бы даже не допуская возможности, что я когда-нибудь так сделаю. Я же в ответ изогнула бровь, и в эту же секунду справа послышался смех вперемешку с хрюканьем. Теперь мы с Роди с каменными лицами развернулись к Антохе, и тот рассмеялся уже в голос, что было крайне неосмотрительным. И, не сговариваясь, мы одновременно подцепили зелёную жижу и метко швырнули его прямо в смеющуюся моську. — Мне нужна месть, — категорично заявила я, взмахнув палочкой и произнеся очищающие чары, и с моих волос мигом исчезла вся грязь… но не с гордости! — Убийственная, обжигающая, словно халапеньо, выворачивающая душу наизнанку, горячущая, словно булочки прямиком из адовой пекарни, безжалостная, беспощадная, грозная, жестокая, злая, коварная! — М-м-м… тогда тебе к Тому, — пожал плечами Антоха, и я удивлённо распахнула глаза. — А ты?! — тот заметно растерялся, а я чуть повысила тон. — На минуточку, это твою девушку только что унизили на глазах у всех! Сделай что-нибудь! — Да я… с радостью… но… — почесал затылок Антоха, пока я испепеляла его взглядом. — Понимаешь… даже если мы сообразим что-то на двоих, то наверняка нас сразу же поймают и накажут… а скоро матч… да и мне… пока что лучше без наказаний… Он посмотрел на меня щенячьими глазами, и я сразу поняла, что дело было в рыжеволосой чертовке, с которой он крутил шашни, и стало ещё больше противно. — Любовь превращает мужчин только в половые тряпки! — зло выдохнула я, и слева послышался неуверенный голос Роди: — Валери, может… не надо? Вот уже второй раз я поворачивалась в его сторону с искренним изумлением на лице, а тот, очистив лицо, опасливо уставился на меня. — Это путь в никуда, ты… ты просто ещё больше усугубишь… лучше подойти к профессору Слизнорту или… Дамблдору и попробовать решить всё мирно… — То есть ты хочешь сказать, что если тебя ударили по щеке, то нужно смиренно подставить вторую и ждать, пока у ударившего проснётся совесть? — издевательски проговорила я, и Роди растерянно смотрел на меня, хлопая густыми светлыми ресницами, прекрасно осознавая, что ответ меня не устроит. — Нет, мой хороший. Если тебя ударили по щеке, то нужно быстро схватить руку, которая это сделала, и выдрать её с корнем, чтобы научить мудака, что к тебе вообще не стоит подходить! В заключение я грозно стукнула кулаком по крепкой дубовой столешнице, и вдруг неподалёку послышался стон: — Держите меня, в меня попала стрела купидона… Валькирия! Эд Эйвери картинно приложил руку к сердцу и завалился набок, а рядом сидящий Хью подхватил его и со смехом смотрел на горевшую от ненависти меня. И тут взревел Антоха: — Эй, мудилы, держите щупальца подальше от моей девушки! — Твою девушку только что оскорбили, а ты ничего не можешь сделать! — в ответ воскликнула я, и Антоха примирительно промычал: — Я же сказал, тебе нужно обратиться к Тому… которого почему-то здесь нет… — Он оглядел оставшихся за столом слизеринцев, но поблизости действительно не было злобного гения всея школы, видимо, он ушёл раньше появления Пивза. — Обычно он решает подобного рода проблемы, причём быстро и наверняка. Хью и Эд на мой сомневающийся взгляд синхронно закивали, подтверждая слова товарища, и я скорчилась, словно изюм на солнце, от одной только мысли, что придётся идти на поклон… к нему. — Вы опять поругались? — проницательно спросил Роди, заметив мою кислую мину, и я лишь шумно выдохнула через нос, так как примерно так и было. — Валери, может всё-таки… — Нет, я не буду договариваться с преподавателями! — категорично заявила я, и Антоха прошептал над моим плечом: — Тогда тебе поможет Том и никто иной. Он специалист по изощрённым наказаниям… в конце концов, не зря же его назначили старостой… — Профессор Слизнорт тоже сможет тебе помочь, — перебил Роди, а я краем глаза заметила, как Хью и Эд о чём-то быстро договорились и пожали руки, а рядом сидящий Орион Блэк разбил их рукопожатие. — Я уверен, что если ты придёшь к нему перед Уходом… — Да-да, сколько веков Пивза пытались прищучить, и лишь одному человеку это удалось… — вставил Антоха, снова перехватив инициативу, и я задумчиво повернулась к нему. — Не только одному, Пивз до ужаса боится профессора Стоукс, все об этом знают! При одной мысли, что я пойду на поклон к стервозной сучке, у которой гипертрофировано чувство опеки над племянницей и чувство ненависти ко мне, мне стало ещё более тошно. И чаша весов заметно перевесила в одну из сторон. — Сегодня же вечером туса у Слизнорта… — медленно протянула я, и все с нетерпением уставились на меня, ожидая окончательного вердикта. — Возможно, после мы с Томом… случайно пересечёмся, и я… уточню насчёт Пивза. В конце концов, он же взял с утра мою шоколадку! Роди обречённо выдохнул, уже не одобряя мою затею, Антоха поднял большие пальцы, а со стороны спорщиков послышалось: — С тебя десять галлеонов, Хью!* * *
Весь Уход я прокурила за загоном почти целую пачку, думая, как бы непринуждённо завести разговор о мести, но при этом не попасть в вечное рабство. Антоха сидел рядом со мной и кидал жёлуди в стволы деревьев, пытаясь попасть в самое дальнее, а где-то на периферии слышались крики студентов, Кеттлберна и чей-то подозрительный рёв, и мне даже не хотелось заглянуть в загон, чтобы выяснить, что там вообще происходило. И своих проблем хватало. И видимо, не только у меня, потому что нашего отсутствия так никто и не заметил. Даже есть не хотелось, тем более весь замок уже гудел насчёт того, как меня поставили на место за обедом, и хотелось провалиться сквозь землю, а не светить лицом. Роди, конечно же, был не очень доволен тем, что я прислушалась к Антохе, а не к нему, но он согласился занять меня парой заклинаний в библиотеке вместо ужина, тем более что Слизнорт на своих чаепитиях не скупился на еду. И наконец в шесть вечера мы все собрались в уютном личном кабинете декана Слизерина. Мягкие зелёные пуфы, подушечки с ручной вышивкой, множество столиков с чайными сервизами и пирамидами сладостей всех размеров и форм, которые можно было есть в неограниченном количестве, как заявил сам Слизнорт в самом начале встречи… у меня даже на сердце отлегло от такой щедрости! — Как я рад видеть вас всех на нашей скромной встрече! — расплылся в улыбке зельевар, когда мы вдоволь уплетали сладости, а он тем временем делился впечатлениями о прошедшем бале. — Валери, ты уже попробовала эти сахарные бабочки?.. — Восхитительно! — с набитым ртом ответила я, потянувшись как раз за сахарозными негодницами, от которых мои бока точно поползут вширь… но оно того стоило, чёрт возьми! — Адриан, вы с Лорел так восхитительно выглядели вместе! Что ни фотография — то картинка в рамке! Фред, ты замечательно потрудился, отличные снимки! Фред Долгопупс, уплетавший тыквенные котелки за соседним столиком, лишь довольно кивнул, а сладкая парочка в самом дальнем углу, весь вечер державшаяся за ручки, так и зарделась. — Кстати, у меня же есть чудесные копии на память для каждого из вас! Держите, мои хорошие! Лёгкий взмах палочкой, и из шкафа за спиной Слизнорта выплыли плотные зелёные конверты формата А4 и разлетелись к адресатам. Я, получив свой экземпляр, с нетерпением открыла, и внутри оказалась стопка фотографий и… золото! Подсчитав количество золотых монеток внушительного размера, а их было не меньше семи, я потрясённо повернулась к своему декану, а он, заметив моё выражение лица, задорно подмигнул. — Небольшая благодарность за проделанную работу. Валери, смотри скорее, ты была великолепна! Судя по довольным лицам, перепало всем понемногу, так что общее настроение поползло вверх, и даже Том, сидевший в паре столиков от нашего, где мы с Антохой набивали животы, выглядел вполне безмятежно и рассматривал чёрно-белые снимки. Чёрт возьми, да сегодня был просто идеальный день, чтобы по-тихому договориться о мести и не попасть впросак! Хмыкнув, я опустила взгляд на фотографии, и парочка действительно была неплохой. Вот я смеюсь в компании приглашённых гостей. Вот я курю в компании Корвуса Лестрейнджа, и от его пронизывающего взгляда в мою сторону даже сквозь фотоплёнку стало немного не по себе. А вот тот же кадр, только крупным планом. Я смотрю прямо в объектив, выдыхаю облако табачного дыма, а затем широко улыбаюсь, и мои клыки блестят в свете вспышки. Пожалуй, этот кадр вышел лучше всего. — Я хочу нарисовать вот это, — хохотнул Роди, и я заглянула к нему в стопку и увидела, как Фрэд запечатлел тот самый момент, когда я играла на гитаре романс в самом конце бала. Облитых кровью Антоху и Эда он, почему-то, снимать не стал, но даже без этого это был прекрасный снимок. — Пожалуйста, — хмыкнула я и вернулась к своей стопке. — Орион, Сигнус, я так рад, что ваши родители смогли посетить наше скромное мероприятие! — вернулся к разглагольствованиям Слизнорт, стараясь, чтобы все члены его клуба Слизней чувствовали себя комфортно. — Родольфус, Антонин, про ваши семьи я даже не говорю, это огромная честь! — Мда, Валери так постаралась, что мой отец теперь не пропустит ни одного вашего праздника! — хохотнул Антоха, и я показушно скорчилась, а вокруг прогремел раскат заливистого смеха. — Валери была поистине бриллиантом этого бала! — со смехом согласился Слизнорт. — Эверетт, я так рад, что ты чувствуешь себя настолько хорошо, что смог прийти на бал и даже немного потанцевать. — Всё благодаря Валери, — с улыбкой хмыкнул он, на что я обернулась, сделала кривое сердечко из пальцев, отчего стены снова затряслись от смеха. Лишь Антоха показушно вытянул лицо, на что я при всех чмокнула его в щёку, мы же всё-таки встречались, и он быстро оттаял и сгрёб меня в объятия, а вокруг все расплылись от умиления. — Мерлин, я так рад, что столько замечательных людей собралось здесь сегодня! Надеюсь, этот вечер навсегда отложится в вашей памяти, и вы будете с теплотой вспоминать его в почтенном возрасте!.. На этих словах все дружно подняли чашки с чаем, будто бокалы, и в воздухе прогремело: — За клуб Слизней! И именно в этот момент я настолько прониклась всеобщим чувством единения, словно все собравшиеся были одной дружной семьёй… потрясающее чувство! Постепенно разговоры затихли и раздробились по столикам, а Слизнорт ходил от одного к другому и непринуждённо встревал в беседу, вставляя что-то удачное. Я настолько наелась, что почти задремала, но краем уха услышала со стороны соседнего столика, за которым сидели Аб Малфой и Блэки: — Надеюсь, эти поправки в законодательство никогда не примут. Это будет оскорбление чистой крови, если грязнокровки смогут получить хоть какое-то влияние на правительство… — Я совершенно согласен с вами, молодой человек, — авторитетно проговорил Слизнорт. — Только недавно достопочтенный Кантанкерус Нотт, дед нашего Хью, опубликовал, не побоюсь этого слова, библию для волшебников! На этих двадцати восьми фамилиях держится вся магическая Британия! Не пойму, что людям ещё нужно?.. — Это всё влияние Штатов, — хмыкнул Орион Блэк, не спеша поедая какую-то замысловатую шоколадную трубочку. — Отец так говорит, — авторитетно добавил он, и Слизнорт почтительно кивнул, мол, с этими словами даже нельзя спорить. — Он, кстати, недавно пристроил нашу кузину Араминту, которая яростно отстаивает идеи чистокровных семей и хочет добиться утверждения нового закона касательно маглов… говорит, скоро вы всё узнаете. — Как интересно, с нетерпением буду ждать новостей! — отозвался зельевар, а я нахмурилась, не понимая, о чём вообще шла речь. Что за чистокровные? Это так в магическом мире называли элиту? — О чём это они? — чуть слышно шепнула я Роди, кивнув в сторону Блэков, и Роди прислушался и тихо ответил: — В правительстве сейчас неспокойно, группа людей с сомнительным происхождением хотят отменить Статут о секретности… — «С сомнительным происхождением»? — Я ещё больше нахмурилась, и Антоха тихо вставил: — Ну да. Нынче всякая семья мнит себя чистокровной, а копни чуть глубже — и вылезет сквиб… или не дай Мерлин маггл! — И что? — непонимающе спросила я, и Роди с Антохой переглянулись, а к нам подсели Хью и Эд. — А то, что семья не может считаться чистокровной, если в ней замечены связи с маглами, дорогая моя, — словно маленькой девочке, пояснил Хью, и я недовольно поджала губы. — Да, не так давно, лет десять назад, дед Хью после долгих лет в архиве опубликовал «Справочник чистокровных волшебников», куда вошли двадцать восемь семей, в которых не было отмечено сомнительных браков даже с полукровками. — И ваши семьи, разумеется, туда входят? — скривилась я, и Эд, Хью и Роди одновременно кивнули, а Антоха вставил: — Моя не входит, но в Союзе свой справочник, мы же сравнительно недавно переехали. — Как чудесно… — ядовито хмыкнула я, на что получила ехидные смешки в ответ. — Но при чём здесь правительство и… Статут? — При том, что вся верхушка правительства входит в эти двадцать восемь, — приподнял брови Эд. — Хотя не все согласны с таким положением вещей. Для того, кстати, и был опубликован этот справочник. И даже больше тебе скажу, сейчас готовят законопроект, который не допустит к власти полукровок, не то что грязнокровок. — Грязнокровок? — Тех, у кого родители магглы, — закатил глаза Хью, будто бы я не понимала очевидных вещей. — Разве в Союзе таких людей называют как-то по-другому? Он в первую очередь обратился к Антохе, и тот растерянно пожал плечами, так как мои вопросы со стороны могли выглядеть странно. Но я всё равно не понимала, а на языке было противное чувство от напыщенности некоторых людей. — То есть вы не станете общаться с человеком, если в его роду будут магглы? — Исключено, — авторитетно ответил Хью, будто бы само собой разумеющуюся вещь, и я развернулась к Роди, который только взял в руки чашку с чаем и поднёс её ко рту. — А что насчёт тебя? — Ну… я… — промямлил он, как обычно покраснев в щекотливой ситуации, но Эд важно протянул: — Валери, милая, такому отпрыску чистокровной семьи, как наш дорогой Роди, запрещено подходить даже на несколько метров к грязнокровкам, не то что разговаривать! — А если я буду такой?.. — потрясённо выдохнула я, поражаясь, как же раньше это всё не всплыло, но Хью флегматично вздохнул: — Это исключено. Ты на Слизерине, а Шляпа не принимает на Слизерин грязнокровок. Так что можешь расслабиться. Я сглотнула, так как той самой Шляпы даже не касалась, но судя по всему, об этом не стоило заикаться, особенно в такой момент. А на ум пришло утреннее письмо, где говорилось, что и я сама, и мои фальшивые родители были полукровки… так вот о чём шла речь! А ведь я даже не поняла сразу, что это было так важно! — Вэл, что с тобой? — пихнул меня вбок Антоха, когда заметил мою кислую моську, и я выпрямилась, делая вид, что всё было нормально. И как раз в этот момент поймала на себе взгляд угольно-чёрных глаз. Том в этот раз просто прошёлся по мне, будто бы проверяя, что всё было как обычно, но я быстро указала глазами на дверь, прося о разговоре наедине, и он, мгновенно всё поняв, чуть заметно кивнул. И я выдохнула про себя, что в кои-то веки всё идёт гладко… ещё бы договориться на приемлемых условиях, и всё было бы совсем замечательно! Остаток вечера прошёл сносно, несмотря на то что я нет-нет, да и думала об иерархии в волшебном мире, куда абсолютно случайно попала… и в корне была не согласна с таким положением вещей! Только вот спорить в таком обществе было бесполезно, а потому я тихо сидела и не отсвечивала до конца вечера, который всё никак не хотел заканчиваться… и лишь звон колокола, сообщавший о начале отбоя, смог заставить всех нас выбраться из мягких кресел и потопать в свои гостиные. — Вэл, тебя ждать? Антоха и Роди вопросительно уставились на меня, когда мы вместе со всеми вышли в коридор, но я лишь помотала головой и обернулась, выискивая Тома. Тот очень кстати один из самых последних вышел из кабинета Слизнорта, и я помахала ему, а он кивнул мне в сторону и сам свернул в коридор подальше от толпы. — Удачи! — хохотнул Антоха, Роди лишь печально вздохнул и помахал рукой, а я развернулась и зашагала в безлюдный коридор, пытаясь взять себя в руки. Господь, сколько раз я уже имела дела с этим шантажистом… всё будет нормально! В конце концов Том свернул в ту самую лабораторию, которую нам предложил занять сам Слизнорт, и я аккуратно закрыла за собой дверь, а мерзавец встал спиной к камину и вопросительно изогнул бровь. — И в чём дело? — М-м-м… сегодня за обедом кое-что случилось… — размыто начала я, и он ехидно хмыкнул. — Да, я в курсе. — А ты уверен, что ты в курсе именно про то, что… — …что тебя за обедом облили эктоплазмой? — издевательски уточнил Том, и я зло поджала губы. — Именно это я и имел в виду. Только вот зачем ты пришла ко мне? — Ты знаешь зачем, — гордо выпалила я, не собираясь прогибаться, и он оценивающе скользнул по мне взглядом, наклонив голову чуть набок. — Плохо понимаю намёки… Это был чувствительный удар по гордости, но я шумно выдохнула, собралась с мыслями и ровно процедила: — Я хочу отомстить гадёнышу. И мне сказали, что ты в этом деле непревзойдённый специалист. — Может быть, — опять хмыкнул Том, буквально упиваясь ситуацией, пока я кипела от злости. — И тебе правильно сказали, я решаю подобные вопросы. Любой с нашего факультета может подойти ко мне с подобной просьбой, и я не откажу ему, но… — Но?.. — выдохнула я, так как в этом грёбаном «но» было столько всего, и бледные губы так и растянулись в пропитанной ядом улыбке. — …не всё так просто. «Разумеется, блядь, не всё так просто, я тоже не просто так здесь стою, зная, что ты из себя представляешь на самом деле!» Том по-хозяйски скрестил руки на груди, чувствуя себя явно на троне, а я вот еле сдерживалась, чтобы не придушить его… или не развернуться и уйти, а затем сделать по-своему. И всё же… — Ты просишь меня отомстить, но ты делаешь это без уважения… — наконец протянул засранец, и я не выдержала: — Хорош косплеить Крёстного отца и говори, что тебе нужно! — Он осадил меня лишь одним ледяным взглядом, и я мигом поджала губы. И наконец смиренно выдохнула: — Сколько? Чего-чего, а смеха на свой вопрос я явно не ожидала, но это был именно он: холодный, безжизненный, зловещий, от которого шли ледяные мурашки по спине. — Я не беру деньги с тех, у кого их нет. — У меня есть деньги, — гордо заявила я, приподняв зелёный конверт с фотографиями, и Том устало закатил глаза. — Потратишь последнее на месть? — Ну… не совсем… оставлю ещё немного на сигареты, так уж и быть… Мы продолжали испепелять друг друга взглядом, и наконец он заявил: — Услуга за услугу. Именно так я поступаю в подобных случаях. — Нет! — завыла я, согласная на любую сумму, только не это. Том же немного распахнул глаза от удивления, на что я категорично заявила: — Нет и ещё раз нет. Ни за что! Я знаю, о чём ты можешь попросить, и издеваться над людьми противоречит моим принципам! — Да неужели? — издевательски воскликнул он. — Ты просишь меня отомстить Пивзу и тут же заявляешь, что издевательства противоречат твоим принципам?! — Пивз и так уже мёртв, и хуже ты ему в любом случае не сделаешь! Но причинять боль живым я не собираюсь. — И зачем же ты ко мне пришла, зная, что я могу попросить взамен? — Том снова наклонил голову, а я бледно улыбнулась, так как был у меня один козырь в рукаве… — Мы оба знаем, что я импульсивна и немного недальновидна… — Он с усмешкой кивнул, а я шумно выдохнула и картинно нахмурилась. — Я, конечно, могу что-то придумать, но сам знаешь, за это меня точно накажут, когда поймают… я же первая подозреваемая. И тогда плакали наши с тобой зелья… и крысы… и матч скоро, а вам опять придётся искать надёжного человека, который быстро считает и держит язык за зубами… Я похлопала глазками, будто бы отрицая тот факт, что с наказанием я лишусь воистину огромной суммы, а улыбка исчезла с лица гадёныша, сменившись задумчивостью, я же всё-таки была чертовски права. — Никаких издевательств? — наконец уточнил он, и я кивнула. — Именно. И парочку с тобой на людях я тоже изображать не буду, я тебе не живой щит, чтобы мной прикрываться… будь мужчиной в конце концов! — Хорошо, — ехидно улыбнулся Том, как-то странно на меня посмотрев. — Поверь мне, я найду тебе гораздо более интересное применение, нежели запугивание других или флирт на людях со мной. — Я закатила глаза, а он по-деловому протянул мне руку. — Так ты согласна? — Услуга за услугу? — уточнила я, и Том кивнул, а я крепко пожала руку, удивившись, как же наши руки были одинаково холодными. — И когда же будет готова моя месть? — Скоро, — расплывчато ответил он, убрав руку за спину. — Ты всё узнаешь первой, я всегда держу своё слово. — А когда я узнаю об услуге, которую должна буду выполнить? — Когда я придумаю воистину интересную просьбу, — рассмеялся Том и направился в сторону выхода, закрывая наш разговор, а я зажмурилась, сжала кулаки и подумала, что ещё не раз об этом пожалею. Но это того стоит, чёрт возьми!