***
— Вы что задумали?.. Совсем обалдели?! Мои соседки явно не ожидали, что я так быстро вернусь после разговора с Томом, тем более что половина из них и так была приглашена на чаепитие вместе со мной. Но я, устав за день, поспешила в спальню, едва мы ударили с Томом по рукам, и застала стерв прямо на месте преступления: Скарлетт пыталась что-то сделать с моей подушкой, в то время как Друэлла и Гестия вытаскивали чемодан. Немая сцена продлилась не то чтобы долго, и девочки, выпрямившись, казалось, даже не подумали просить прощения, что разозлило меня ещё больше, и я пошла в атаку. — А в ваши крохотные птичьи мозги не приходило, что я тоже здесь живу уже третий месяц и прекрасно знаю, куда вы прячете свои любимые журналы… — Аманда тотчас вздрогнула, а я бесстрашно уставилась в глаза Друэлле: — Или письма от возлюбленного, которые вдруг может увидеть вся школа… Вторая стерва мигом покраснела, а я молча оглядела остальных участниц преступления и хладнокровно выдохнула: — Значит так, я даю вам десять минут, и чтобы всё было так, как с утра. И я не вижу смысла пакостить друг другу, это будет очень болезненно и для меня, и для вас, поверьте мне. — И что же ты предлагаешь? — дерзко выкрикнула Скарлетт, пока остальные девочки стояли с таким видом, будто бы их огрели по голове. — Мы предлагали тебе с утра дружить, но ты обошлась с нами, словно с грязными дворняжками! — Потому что вы и есть грязные дворняжки! — выпалила я, и лица девочек тотчас вытянулись, будто бы каждой залепили пощёчину. — И я, по-вашему, тоже такая. И дружбы у нас с вами уж никак не выйдет, простите меня, пожалуйста, ни вам, ни мне это не нужно. Но можно же сохранять тот прекрасный ледяной игнор, который был с начала сентября! Скарлетт и остальные задумались, а затем к нам вышла Друэлла. — И ты предлагаешь оставить всё как было и просто игнорировать друг друга? Она сощурилась от недоверия, а я, наоборот, улыбнулась, так как мои слова были поняты правильно. — Именно. Вы продолжаете делать вид, что меня вообще не существует, греметь ящиками с утра пораньше, трепаться о парнях и разбрасывать ленты для волос по всей комнате, а я постараюсь сдержать дурные порывы испортить вам жизнь, выдав все ваши секреты, подлить в средство для волос какое-нибудь особо коварное зелье и не шляться до самой ночи… хотя последнее гарантировать не могу. Девочки оценивающе уставились на меня, будто бы целая семья маленьких змеек, а затем Скарлетт и Друэлла почти синхронно кивнули. — Хорошо. Улыбнувшись на прощание, я молча покинула комнату, давая шанс мелким шкодницам замести следы, благо что в гостиной уже практически никого и не было, кроме нескольких привидений, с которыми я до сих пор не удосужилась познакомиться… и честно, даже не хотелось. Мне социальных контактов вполне хватало, как и проблем с этими контактами, а вот со сном были как всегда проблемы… но когда я в обозначенное время вернулась в спальню, то девочки переодевались в шёлковые сорочки и заплетали друг другу косички на ночь, чтобы добиться идеально ровных кудрей, и ни одна стерва даже не взглянула в сторону входной двери, когда я показалась на пороге. И я, удовлетворённо выдохнув, прошагала к своей чистой кровати, мечтая только об одном — поскорее забыться сном, где меня никто не трогал…* * *
— Татьяна Игоревна, будешь сало? Не успела я зайти в кабинет поликлиники, где сидел врач нашего отделения, как прилетело крайне заманчивое предложение, от которого я не смогла отказаться. Кивнув, я упала на небольшой чёрный кожаный диван, а Арам Петрович, аспирант, который пришёл к Эдварду Огановичу чуть раньше меня, расслабленно поинтересовался: — Ну как тебе работается у Александра Григорьевича? — Прекрасно, — коротко ответила я, пока Эдвард Оганович нарезал сало и хлеб на небольшой тумбочке за шкафом. — Вот и хорошо, я рад за тебя, — улыбнулся Арам Петрович, и только я дёрнулась, чтобы принять угощение, как тот встал с кушетки и махнул рукой:— Сиди-сиди, я сам тебе подам! Я ещё больше расслабилась, что мне так повезло попасть в небольшой перерыв, но радость была недолгой: едва я откусила предложенный бутерброд, как лицо мгновенно покраснело от жжения, а хирурги дружно рассмеялись. — Да ты что, дурень, столько горчицы положил?! — выругался Эдвард Оганович на друга, а у меня из глаз потекли слёзы, и как раз в этот момент вошёл Николай Александрович — матёрый хирург печени и поджелудочной. — О, а что это у вас девушка плачет? Я никак не могла унять рефлекторные слёзы и махала руками на лицо, а Эдвард Оганович снова прикрикнул на Арам Петровича: — Да кто-то так решил выпендриться, что с горчицей переборщил! Иж как перед Татьяной перья распушил! — Танюш, прости, я наоборот хотел сделать повкуснее, — с улыбкой протянул Арам Петрович, пока я постепенно приходила в себя. — Давай я тебе сделаю другой бутерброд, без горчицы? Я кивнула, а тем временем Николаю Александровичу тоже прилетело: — Сало будете? — Буду, — коротко ответил тот, сев рядом со мной. — Только мне как Татьяне, с горчицей, чтобы пробрало. А то вы на меня всегда жалеете. — Дак Татьяне уже без, — рассмеялся Эдвард Оганович, но Арам Петрович демонстративно смазал один кусок хлеба щедрым слоем горчицы и подал Николаю Александровичу, а без всего — мне, а следом к нам на столик рядом опустилась тарелка с салом. — Ну что, будете вскрывать Романова? — Дак надо, — отозвался Николай Александрович, закусив острый хлеб салом, и его лицо покраснело так же, как и моё, правда, ему это даже понравилось. — Ох, заборная у вас горчичка, пробирает! — Да вы сало попробуйте, сало! Из Крыма привезли! — А горчицу откуда? — Горчица из ближайшей «Пятёрочки», — рассмеялся Эдвард Оганович, на что Арам Петрович со смехом добавил: — Для нашей Татьяны нам ничего не жалко: ни крымского сала, ни горчицы из «Пятёрочки»! — Какие-то у вас шутки сальные, — хмыкнул Николай Александрович, на что опять поднялась волна смеха. Сало было, конечно, выше всяких похвал, но я заинтересовалась последними словами Николая Александровича, и это заметил Арам Петрович. — Николай Александрович, а не хотите взять Татьяну Игоревну с собой на вскрытие? Вон как у неё глазки заблестели! — Пойдёшь вскрываться? — в типичной манере в лоб спросил Николай Александрович, до конца съев горчичный хлеб, и я оживлённо кивнула. — В смысле не самим, а смотреть, отчего ушёл наш Романов. — Он же сколько в реанимации лежал? — нахмурился Эдвард Оганович, тоже уминая бутерброд с салом. — Пять дней. И теперь лежит в патане. — Так может, не надо было нам кормить Татьяну, — с беззаботной усмешкой протянул Арам Петрович, с удовольствием уплетая свои горчичные бутерброды, и я потянулась ещё за одним и категорично заявила: — Надо было, кто знает, когда у Татьяны ещё будет возможность поесть! Хирурги в голос громко рассмеялись, а затем Николай Александрович быстро доел угощение и махнул мне: — Всё, пошли быстрее, мне ещё надо успеть в операционную, скоро урологи закончат, и нас с Алиной позовут на гемигепат. Я быстро запихала в рот третий бутерброд с салом и побежала за Николаем Александровичем в набитый битком коридор поликлиники, а за нашими спинами продолжал звучать беззаботный дружеский смех.* * *
«Неужели это было совсем недавно?.. — растерянно подумала я, проснувшись от возни девчонок с утра пораньше. — А будто бы целая жизнь прошла…» От воспоминаний о любимом отделении мне одновременно захотелось улыбаться и плакать: там я была кем-то, у меня была цель, целая жизнь, наполненная всякой дичью… сейчас моя жизнь тоже была наполнена всякой дичью, но это было всё не то. Я хотела вернуться в ОППЖ, есть горчичные бутерброды с салом в редких перерывах, бегать по всему онкоцентру как угорелая, разбираться с проблемами и помогать людям. А что я делаю сейчас?.. Проснулась я рано, так что было время просто полежать и дождаться, когда мои соседки наконец-то соберутся и уйдут прочь из спальни. Те, кстати, держали условия нашего «мира» и не обращали на меня внимания, и меня это в целом устраивало. Меньше решать проблем потом, однозначно. Только вот пока я приводила себя в порядок, мне на глаза попалась странная коробочка, лежавшая особняком на моём туалетном столике… — Эй, Роди! — прокричала я, когда окончательно собралась и вышла в гостиную, где уже сидела моя компания. — Доброе утро, Валери! — мигом расцвёл тот, на что я поманила его к себе. Роди непонимающе посмотрел на ребят и всё же отошёл поближе ко мне, а я протянула ему ту самую коробку. — Ох ты, я совсем про них забыл… Увидев, что внутри, Роди неподдельно растерялся, на что я так и взвыла. — Ты издеваешься?! Эти запонки стоят целое состояние! Как ты мог… «забыть» про них?! Роди в ответ невинно пожал плечами, подтверждая, что это в самом деле была правда, на что я в привычной манере зло проворчала: — Как же я ненавижу вас всех, избалованных богатеньких детишек… — Да ладно тебе, ты не такая злая, какой хочешь казаться… — Такая, — резко ответила я, но Роди продолжал привычно улыбаться, никак не реагируя на моё колючее настроение. — Что за шум, а драки нет? — подскочил к нам растрёпанный Антоха, на что я надула губы и буркнула: — Проехали. — Это ты такая недовольная из-за проверочной, которую нам обещал сегодня Слизнорт? — Я распахнула глаза, так как совсем про неё забыла, и Антоха мгновенно скопировал моё выражение отчаяния. — Только не говори, что ты забила, потому что я тоже забил, и… — Выкрутимся, — коротко отрезала я, так как мимо собственной персоной проходила одна из старост, которая была просто помешана на успеваемости. — Пошли лучше есть, а потом что-нибудь придумаем. Том скользнул по нам глазами, будто бы почувствовав что-то, но останавливаться не стал, а я тем временем думала, как бы не уронить авторитет и не опозориться на очередной проверочной… Впрочем, всё было не так плохо: нам попалось Бодроперцовое зелье, которое мы с Томом как раз готовили в личной лаборатории декана Слизерина. Причём его даже готовить было не надо — лишь расписать, из чего состоит и какой эффект, и мне хватило пятнадцати минут, чтобы исписать весь свиток. Антоха же списал около половины, поморщившись от количества объёма, который я смогла выдать за такой короткий промежуток времени, но даже этого должно было хватить минимум на «Превосходно». И чего я вообще переживала? История Магии вот уже второй месяц проходила мимо меня, хотя не только меня, и видимо, здесь было так принято, хотя иногда некоторые пытались писать конспекты, услышав, что эта тема точно будет на СОВ. Правда, надолго их не хватало, а я даже начинать не собиралась. Придёт экзамен — буду учить, как будто до этого я готовилась как-то иначе. После обеда я улизнула пораньше, чтобы успеть перекурить перед Травологией, ведь сразу после был этот несчастный школьный оркестр, смысл которого я до сих пор не поняла: Ночь Костров была сегодня, но мы так ничего и не подготовили, так что речи о публичном выступлении и быть не могло. Зачем вообще эта трата времени? — Вы как всегда о чём-то напряжённо думаете, мисс Кларк?.. — раздался поблизости насмешливый голос, и я в ужасе распахнула глаза и вскочила на ноги, чем немало удивила профессора Диггори, который тоже еде предпочитал табачный дым. — Что с вами?.. — Нет-нет-нет, — затараторила я, попытавшись удалиться, но с трёх сторон были плотные кусты и голые сырые ветки клёна, а единственный путь к отступлению перекрыл Диггори, явно не ожидавший, что я захочу сбежать. — Что-то случилось?.. — Случилось, — дерзко ответила я, выкуривая сигарету как можно быстрее, чтобы был ещё один повод уйти. — Каждый раз, когда я здесь сижу, я всё время разбалтываю что-нибудь важное! Хватит. — Вот в чём дело! — рассмеялся Диггори, окончательно перекрыв дорогу, на что я возмущённо распахнула глаза. — А я как раз и прихожу сюда затем, чтобы услышать о вас что-нибудь интересное! — Всё, лавочка прикрыта, — буркнула я, но он со смехом продолжал загораживать выход, и я попыталась пройти напролом. — Пустите меня, я опаздываю на Травологию! — До неё ещё сорок минут, а профессор Спраут даже не приступила к десерту! — продолжал смеяться Диггори, пока моё лицо краснело от злости и смущения. — Мисс Кларк, ради всего святого, я не буду вас пытать! — Да этого и не нужно, я сама вам всё выбалтываю! Хватит! Я попыталась обойти Диггори по периферии, и с трудом мне это удалось, хотя пара хлёстких веток неслабо прошлись по моему лицу, оставив царапины. Но едва я выбралась на волю, как у самого «входа» в курилку споткнулась об отвалившийся от стены камень, и Диггори в самый последний момент подхватил меня на руки, прижав к себе. И вроде бы всё ничего, но на периферии вместе с нами застыла чёрная тень, непонятно откуда вообще взявшаяся, и мы замерли как вкопанные, понимая, что можно было подумать со стороны. Удары сердца сократились вдвое, и каждый больно отзывался в грудной клетке, сообщая, что я опять вляпалась, и по-крупному. У Диггори же заметно вспотели руки, и на то были причины — нас застукал не просто кто-то из студентов, нас застукала Галатея Вилкост, одна из самых строгих преподавателей в школе, сестра которой занимала должность заместителя директора по учебной деятельности. И мало точно не покажется никому. — Профессор Вилкост, я могу всё… — проблеяла я, демонстративно откинув руки Диггори, который и сам, в общем-то, не сильно сопротивлялся, но та перебила меня убийственно-ледяным тоном: — Мисс Кларк, в мой кабинет, сейчас же! Наверное, я побледнела на три тона сразу и напоследок посмотрела в глаза профессору Заклинаний, который был единственным свидетелем, заинтересованным, правда, но всё же. Но Диггори был растерян не меньше меня, если не больше, и так же запуган, так что приходилось рассчитывать только на себя. Господь, что эти стервы придумают на этот раз? Мне нельзя пропускать матч в субботу! Каждый шаг отдавался болью в голове, пока я шла на третий этаж в кабинет ЗОТИ, хотя путь был не то чтобы долгим, скорее, напряжённым. А когда я наконец прибыла к месту назначения и села на хлипкий стульчик в личном кабинете Галатеи Вилкост, который примыкал к классу ЗОТИ, то мне стало совсем плохо. — Профессор Вилкост, я могу всё объяснить! — не выдержав, выпалила я, воспользовавшись тем, что профессор только садилась за свой стол, и та сразу же уничижительно посмотрела на меня. — Я не!.. — Мисс Кларк, помолчите, пожалуйста, ваш язык враг в первую очередь именно вам, и все об этом знают. Я мгновенно замолчала, так как оплеуха была весомой, а Вилкост тем временем уселась поудобнее и пристально на меня посмотрела, как хищная птица в засаде, приметив беспомощного мышонка. Я же продолжала молча сидеть, стараясь не усугубить ещё сильнее ситуацию, если такое вообще было возможно, и Вилкост наконец сухо процедила: — И давно между вами и профессором Диггори такие доверительные отношения? — Между нами нет отношений, мадам, — твёрдо ответила я, решив держать оборону до конца, раз мне давали слово. — Я всего лишь изредка пересекаюсь с ним на переменах и посещаю школьный кружок, который он ведёт. Ничего больше. — Да, я знаю про школьный оркестр, — хмыкнула Вилкост, на что я непроницаемо смотрела в ответ, стараясь не показывать эмоций. — Но увиденное мной накануне никак не соответствует вашим словам, что вы с профессором Диггори совсем не общаетесь вне уроков. — Но это так! — взвыла я, потеряв контроль. — Между нами ничего не было, я запнулась за камень, а он не дал мне свалиться в грязь, дождь же с утра! — Довольно, мисс Кларк, — рявкнула Вилкост, и я мгновенно замолчала, потеряв уже всякую надежду на справедливость. Ладно, пусть будет что будет. Но если она сейчас меня накажет ни за что, то это будет прямое объявление войны, на которой я уже не буду скромничать и держать нейтралитет. Вилкост, судя по слегка прищуренным глазам, быстро уловила мой настрой, а ещё было в её виде что-то… загадочно-задумчивое, что мне совсем точно не понравилось. Над чем так долго думает эта стерва? Как бы утопить меня ночью в Чёрном озере? Молчание затянулось достаточно долго, но наконец на лице скупой на эмоции стервы появилась зловещая улыбка, которая явно не сулила ничего хорошего. Мне так точно. — Мисс Кларк, я долго думала над вашими словами в последнюю нашу встречу, и… кажется, начинаю видеть в них смысл. — Мои брови медленно поползли на лоб, пребывая в ахуе, и Вилкост ядовито усмехнулась подобной реакции. — Бенджамин Диггори — человек, недостойный безответной и такой трепетной любви моей дорогой Харриет. Столько лет он мучит бедняжку и так и не решился поговорить с ней и поставить точку в их непростой… ситуации. — Неожиданно, я легко кивнула, а она скрестила пальцы перед собой на столе и наклонилась вперёд, отчего очки-половинки сползли на кончик носа. — Поэтому я хочу, чтобы Харриет так же разочаровалась в нём. И вы мне с этим поможете. — Я?! Ровно до последнего слова меня в целом всё устраивало, но потом мир опять перевернулся с ног на голову, а я по уши увязла в вонючем болоте, из которого не было ни единого шанса выбраться. — Да, мисс Кларк, вы, — безапелляционно заявила Вилкост, пока я приходила в себя. — Вы достаточно хорошо общаетесь с Бенджамином Диггори, чтобы договориться с ним и разыграть небольшую сценку вне стен этой школы… если Харриет увидит примерно то же, что и я несколько минут назад, то этого будет точно достаточно, чтобы порвать любые отношения со своим кумиром. — Это разобьёт ей сердце… — потрясённо пробормотала я, но профессора ЗОТИ, казалось, вовсе не волновала подобная перспектива. — Разумеется, именно этого я и хочу добиться. Я уверена, что мы с Элоизой сможем залечить эту неприятную рану своей любовью… но девочка хотя бы начнёт жить собственной жизнью, а не несбыточными иллюзиями. — Какой мне смысл участвовать в подобной авантюре, кроме как насолить вашей племяннице, чего я не очень и хочу? — спустя паузу медленно проговорила я, так как идея была достаточно опасной, и последствия у неё могли быть существенными, причём не только у меня. Вилкост же на мой прямой вопрос лишь скупо усмехнулась и выпрямилась, вернув очки снова на переносицу. — Авантюра… действительно достаточно опасная, но если вы поможете мне в её осуществлении, то я закрою глаза на все те не самые приятные слова в адрес моей любимой сестры и племянницы, что вы неосмотрительно сказали. — Я изогнула правую бровь, так как этого было как-то маловато, на что Вилкост поспешно добавила: — И я постараюсь смягчить гнев Элоизы, которая про вас совершенно точно забывать не собирается. — Перемирие… — задумчиво протянула я, и Вилкост сдержанно согласилась: — Да, что-то вроде. Можете не сомневаться, что я окажу вам свою поддержку, если вы поможете мне. Я поджала губы, так как всё равно сильно сомневалась в реальности предложенной идеи, на что профессор ЗОТИ чуть слышно проскрипела: — Мисс Кларк, что за немыслимая скромность! Такая изворотливая девушка, как вы, несомненно, сможет выполнить и не такую задачу, тем более что это будет выгодно всем, в том числе и вам. Было трудно сказать наверняка, подразумевалось ли слово «изворотливая» комплиментом или нет, но выгода точно была, так что я тяжело выдохнула и встала со своего места. — Я хорошо подумаю над вашими словами, профессор. — Обязательно подумайте, предложение очень щедрое, — бросила мне на прощание Вилкост, и только я вышла в коридор и закрыла за собой дверь, как с губ слетело: — Ебать… пиздец, просто какой-то лютый пиздец… как я должна сказать об этом Диггори?! В окна тем временем ударил достаточно сильный порыв ветра с дождём, настолько, что в коридоре встрепенулись факелы, державшие до этого пламя удивительно ровно. Только вот пару в теплицах никто не отменял, поэтому я, пребывая в полной растерянности, поплелась в сторону выхода, совсем не обращая внимания на непогоду. В текущей ситуации это была такая мелочь, что и внимания не стоила, право слово… — Эй, Вэл, что такая кислая? — шепнул Антоха, когда я наконец появилась в оранжереях одной из последних, а следом в теплицу зашла профессор Спраут. — Что-то случилось в курилке? — Нет, ничего, — отрешённо вздохнула я, решив не посвящать друга в настолько щекотливую тему, а тем временем преподаватель громко поздоровалась с нами: — Добрый день, класс! Прекращаем все разговоры, сегодня много дел. — Да ладно тебе, я же вижу, что что-то не так, — пихнул меня вбок Антоха, и это мигом привлекло внимание профессора Спраут. — Мистер Долохов, потише, занятие уже идёт. — Но она всё же заметила моё побледневшее лицо, и неожиданно тон сменился на более ласковый: — Мисс Кларк, с вами всё в порядке? Вы выглядите… болезненно. — Просто я увидела на входе большого паука, мадам, — сглотнув, ответила я, и Спраут заливисто засмеялась на всю секцию. — Так вот в чём дело! Можете не переживать, мисс Кларк, все особо ядовитые пауки заперты в другой секции поблизости! Остальные студенты рассмеялись вслед за преподавателем, а у меня от подобных новостей задёргался глаз. «Какие все сегодня юморные, блядь, обхохочешься!» — Так, всё, успокаиваемся, — мигом скомандовала Спраут, и когтевранцы вместе с моими однокурсниками затихли, а Спраут участливо кивнула мне и прошагала к доске. — Сегодня достаточно сложная тема: мы будем изучать чары Гербивикус, благодаря которым можно самостоятельно вырастить растение за достаточно быстрый срок. Правда, такие растения достаточно быстро вянут, но иногда эти чары бывают очень полезны. На большом деревянном столе как раз были разложены небольшие горшочки с только что проклюнувшимися ростками, и Миртл восхищённо спросила, указав на свой, с красно-синими листочками: — Профессор, а что это за цветок?.. — О, я приготовила для вас сюрприз, — расплылась в улыбке Спраут, и все взгляды мигом обратились к ней. — Перед каждым из вас своё растение, и кто сегодня справится с чарами и угадает цветок перед собой — тот получит десять баллов для своего факультета. Итак, приступим! — После оркестра расскажешь, что стряслось, — шепнул Антоха, когда Спраут начала рисовать на доске сложный узор и рассказывать про тонкие движения рукой, и я поджала губы, так как идти на кружок совсем не хотелось, особенно после произошедшего на перекуре. — Эй?.. — Репетицию отменили, расслабься, — прошептала я, следя за рисунком на доске, и Антоха присвистнул. — А ты откуда знаешь? — Встретила по дороге Диггори, тот сам сказал, — отмахнулась я и сделала вид, что очень уж увлечена новыми чарами, лишь бы закрыть эту скользкую тему. — Ну лан, тогда в гостиной посидим перед треней, я тебя немного растрясу! — Как хочешь, — вздохнула я, гадая, аукнется ли мне прогул музыкального кружка или нет. И вообще захочет ли Диггори ещё когда-нибудь разговаривать со мной помимо занятий?.. Я одна из первых воспользовалась чарами и отгадала растение — это был багульник или болотный розмарин, Andromeda polifolia, считающийся одним из ядовитых болотных цветов, хотя и довольно симпатичных на вид, за что получила свои десять баллов на счёт факультета. Антоха смог воспользоваться чарами, а с цветком я ему помогла — ему достался золототысячник обыкновенный, который я тоже знала в лицо. Поэтому мы с чистой совестью покинули теплицы, хотя некоторые ребята оставались после занятия, чтобы добиться обещанной награды, особенно несколько упрямых когтевранцев. Пусть делают что хотят, если у них есть на это время. — Так что случилось-то? — накинулся на меня Антоха, едва мы кинули сумки и упали на чёрные диванчики, за которыми напротив сидел Малфой с газетой и Блэки за партией в шахматы, а рядом на двух креслах расселись Хью и Эд, только что закончившие игру в плюй-камни. Том тоже ходил неподалёку, но его выловила Эви, опять по какому-то пустячному вопросу, судя по его скучающему выражению лица. И я закатила глаза и устало отмахнулась: — Ничего, забей. Середина недели, выходные не скоро, я устала… — Вот как! — рассмеялся Антоха, а Малфой добавил из-за приподнятой газеты: — Значит, нужно устроить себе отдых. Ты всегда должна быть на первом месте у самой себя. — Слова типичного льва, — хмыкнула я, и Малфой опустил газету и недоуменно уставился на меня, а Антоха взревел, как раненый зверь: — Это же я твой лев, разве нет?! — Что я пропустил? — растерянно спросил Роди, плюхнувшись на наш диван, а я тем временем снова закатила глаза. — Дурень, я про знак зодиака! Лев — это тот, кто родился в конце июля — начале августа. — А-а-а… — протянул Антоха, а Абраксас усмехнулся: — Я родился шестого августа. — Говорю же — типичный лев, — хмыкнула я, и у Антонина загорелись глаза. — Ну-ка, а я! Десятое июня! — Близнец… — вздохнула я, и он нетерпеливо уставился на меня в ожидании характеристики, на что я мрачно протянула: — Близнец — это пиздец… хотя они порой забавные. И жнец, и чтец, и на дуде игрец, проще говоря — в каждой жопе затычка. Феноменально ленив, девяносто процентов своей бурной деятельности разворачивает только для того, чтоб от него наконец отъебались и оставили в покое… Сентиментален как последняя портовая блядь, верит в романтику, хотя постоянно от неё открещивается и демонстративно скалит зубы над теми, кто о ней говорит. На последнем предложении парни вокруг дружно рассмеялись, а Хью воскликнул: — А у меня какой знак? Пятое июля. — Рак… — скривилась я, а затем фыркнула: — Гаже Рака нету знака… Склонен постоянно воображать конец света, пугаться собственного воображения, впадать в истерику и прибегать за утешением… Опять дружный смех, а тем временем Хью со смехом кивнул в сторону Роди: — О, а у нашего скромняги скоро днюха! Что ты скажешь про лапочку Роди? — Когда у тебя день рождения? — удивилась я, так как сейчас была пора одного из самых мною нелюбимых знаков, и Роди скромно проблеял: — Четырнадцатого ноября… а что? — Нет! — завыла я, будто бы в меня только что попала стрела, и даже вскочила с дивана. — Нет! Ты не скорпион! Этого не может быть! — Он ещё больше растерялся, будто бы я в чём-то его обвиняла, а я была готова на стенку лезть от того, что у меня со всеми скорпионами всё шло через жопу. — Ты рыба! Ты типичная рыба, ты не можешь быть скорпионом! — Прости… Только Роди мог просить прощения за то, чего не мог никак изменить, а я была готова заплакать от несправедливости мироздания. — А что не так-то? — вмешался Антоха, и я снова завыла: — Да потому что у меня со всеми скорпионами всё идёт по пизде! Сначала прям вау, искра, огонь, безумие, а потом… а потом мы готовы поубивать друг друга, лишь бы не видеть! Самовлюблённые ядовитые твари, день-деньской готовы пялиться в зеркало на своё отражение и с умильной лыбой констатировать, что краше в мире точно нет. Двуликий Анус, сцуко, постоянно мечется между высокими идеалами и желанием сделать кому-нибудь падлу. И всегда, блядь, удаётся! Смех, казалось, стал ещё громче, а я категорично заявила Роди: — Я буду считать, что ты родился раньше срока и должен был быть рыбой. По-другому никак. А вообще, хуже скорпионов только овны и козероги. Хотя овны ещё ничего… Баран — он баран и есть. Всегда прав и ниибет, легче прибить, чем что-то доказать. Но козероги — это просто вынос мозга! Сначала кажется кротким и даже ручным, но при первой удобной возможности впендюрит поджопник своими корявыми рогами. Хитрожопый. Скупой, лучше всего себя чувствует в обнимку с денежным мешком. Любит подъёбывать, не может остановиться даже тогда, когда ситуация накаляется, но делает это так умело, сцуко, что сам охуевает, когда выходит сухим из воды. Ненавижу, тварь! О… — в этот момент к нам аккуратно подошёл Том, и я безразлично хмыкнула: — А когда у тебя днюха? — Тридцать первого декабря, — ядовито усмехнулся тот, и я сглотнула, замолчав, а вокруг повисла тишина. — Эй, а что?.. — начал было Антоха, на что Том с прежней улыбкой пояснил: — Я козерог, Антонин. Можно было не сомневаться, что Том прекрасно слышал свою характеристику, и парни покраснели от беззвучного смеха, заметив моё покрывшееся пятнами лицо. Но я всё же взяла себя в руки и с трудом процедила: — И что, будешь мстить? — Зачем мне это нужно? — насмешливо задал он встречный вопрос, явно наслаждаясь ситуацией. — Вроде бы злопамятность не входит в мои отрицательные качества… хотя, — протянул Том, и я мигом помрачнела. — Кажется, профессор Слизнорт просил меня найти несколько добровольцев, чтобы завтра освежить краску на трибуне перед матчем в субботу. И я ненароком мог бы подсказать ему, что именно ты очень хотела этим заняться. Ты же не откажешь любимому преподавателю? — А не откажу! — гордо заявила я, выпрямив грудь. — Даже больше того, сама вызовусь добровольцем, так что это не ты меня впихнул, а я сама так решила, вот! И мне нетрудно помочь любимому преподавателю и освежить трибуну нашего факультета. Кто со мной?! Только вот моего энтузиазма никто не разделил, разве что Роди скромно поднял руку, и я исподлобья уставилась на Антоху. — Э-э-э… я найду чем заняться завтра и без ваших трибун. Лучше полетаю на метле над полем и укажу на пробелы! — Смотри, как бы в тебя случайно не попала банка с краской, — хмыкнул Роди, и я рассмеялась и протянула ему ладонь, и он хлопнул по ней. — А может, даже и не случайно. — Вот-вот, — со смехом протянула я, и вдруг Эд воскликнул: — А, раз Антоха косит, то я пойду с вами! Как раз будет время подкатить к нашей великолепной Вэл! — Эй, руки прочь, это моя женщина! — зарычал Антоха, а Эд со смехом мне подмигнул. — И я косить не буду, такого змея там забубеним, что все ох… — Но на этом моменте Том мрачно посмотрел на нас из-под густых бровей, и Антоха скромно закончил: — Ахнут от восторга… — Именно, — поддакнула я, скрестив руки на груди. — Что ж, тогда завтра вечером на стадионе вас будет ждать весь необходимый инвентарь, — резюмировал Том, и Аб Малфой снова вылез из-за газеты и лениво протянул: — А почему вдруг решили поручить это дело студентам, а не домовым эльфам? — Потому что профессор Диппет решил, что студенты вложат в украшение своих трибун гораздо больше эмоций, нежели домовые эльфы, — пожал плечами Том. — Ребята с других факультетов тоже придут раскрашивать трибуны, так что постарайтесь не устроить потасовку. — Очень постараемся, — картинно вздохнула я, и Хью за моей спиной крикнул: — Эй, Вэл! А про свой знак ты так и не рассказала! Кто ты по гороскопу? — Я весы, — протянула я и на вопросительные взгляды вокруг коротко добавила, разведя руки в стороны: — Эстет хуев. Поднявшийся смех, казалось, было слышно даже на крыше замка, я и сама прекрасно знала все отрицательные стороны своего знака и не прочь была пошутить, и это как нельзя кстати вписалось к внезапно свалившемуся поручению. Правда, просидели мы так недолго: приближалось время тренировки, и мальчишки принялись собирать вещи, а я под шумок закинула сумку в спальню и двинулась в подземелья в свою каморку, где меня ждали замороженные внутренности. Только вот уйти незамеченной так и не удалось: едва я вышла из гостиной, как нос к носу столкнулась с Альбусом Дамблдором, непонятно что забывшим в подземельях. — Валери, какой приятный сюрприз! — тепло улыбнулся он, пока я изображала из себя наполовину парализованного эпилептика. — А меня как раз позвал на чай Гораций, ему только недавно из Китая прислали очень редкий сорт! А как у тебя дела? — У меня… всё превосходно, сэр, — с трудом выдавила из себя я и вдобавок криво улыбнулась, насколько позволяла ситуация. — Хорошего вам вечера! — И тебе! — беззаботно крикнул мне на прощание декан Гриффиндора, и я поспешила скрыться, ведь настолько наглой лжи прямо в глаза я ещё не говорила никому.