***
Когда отвар Спраут подействовал, меня сразу вырубило, уже на несколько часов. А очнулась я глубокой ночью, так как тело затекло от лежания на камне, пусть было и достаточно тепло. Но боль вроде как отступила, уже надолго, и был шанс доспать остаток ночи под одеялом в мягкой кровати, а не на неуютном мраморе под кипятком. И я нехотя выключила воду и вылезла из бассейна. Меня всю трясло от холода, едва я вышла в тёмные коридоры школы, но это было неудивительно: я больше пяти часов просидела в горячущей воде, и теперь меня знобило. Главное, чтобы не было настоящей температуры, ведь завтра (или уже сегодня) главный матч этого полугодия, и я была обязана там быть. Без вариантов. Мои соседки видели десятый сон, когда я, дрожа от холода, пробралась в тёмную спальню и плюхнулась на свою кровать. А когда я с трудом разлепила глаза, то спальню заливал бледный осенний свет, а вокруг никого не было. «Как хорошо, — вымученно подумала я, потирая высушенные глаза, а голова будто бы была набита стекловатой. — Если так пойдёт и дальше, то будет совсем прекрасно!» Матч начинался в одиннадцать, но судя по девяти ударам колокола, которые прозвучали уже после того, как я продрала глаза, у меня было ещё время полежать и привести себя в порядок. И даже позавтракать, если я потороплюсь и успею до десяти. И в итоге мальчиков я увидела только в раздевалке за двадцать минут до матча, куда незаметно прокралась, чтобы пожелать им удачи. — Вэл, ты как? — обеспокоенно выдохнул Антоха, заметив моё помятое лицо, впрочем, оно почти всегда таким было, и я отмахнулась, приобняв его. — Всё нормально. Готовы? — Ещё как! — отозвался Хью, приподняв новенькую метлу. Эд поднял в воздух большой палец, Грэхем Гойл с улыбкой, больше похожим на оскал, закинул тяжёлую на вид биту на правое плечо, Августин Трэверс похлопал массивными вратарскими перчатками друг о друга, а Роди, как капитан, уверенно кивнул и широко улыбнулся. — Мы их сделаем, можешь даже не сомневаться. — Я и не сомневалась, — хмыкнула я, а затем с тревогой прошептала: — Интересно, а Слизнорт уже видел трибуны? — Да их все уже успели увидеть, — прыснул Эд, на что я поджала губы, а Орион Блэк — третий охотник, приобнял друга за плечи и будто бы опёрся на него, протянув: — Он, кстати, хотел поговорить с вами по поводу… ваших художеств. Недовольно поджав губы, я переглянулась с Антохой и Роди, и вдруг дверь в раздевалку распахнулась, обдав нас свежим ветром и запахом яблок в карамели, которые уже начала продавать владелица кондитерской в Хогсмиде. А на пороге показалась грузная фигура нашего декана, который в такой погожий, но холодный день, закутался по полной, что, впрочем, было правильно. — Родольфус, Антонин?.. Валери! Слизнорт явно не ожидал увидеть меня в раздевалке для мальчиков, благо что все были одеты, и я спешно выпалила: — Я пришла пожелать мальчикам удачи! Очень переживаю! Он лишь рассмеялся моим словам и с силой закрыл дверь, препятствуя ветру продувать всех насквозь, а затем подошёл поближе и внимательно оглядел нас троих, что я ещё больше сгорбилась, желая провалиться под землю. — Так-так-так… и кто из вас, интересно, нарисовал этого василиска?.. Или это была коллективная работа? В горле застрял ком, и я, сглотнув, вдруг указала пальцем на Роди, так как ему в случае чего точно ничего не сделают, а мне и так проблем в жизни хватало. И практически то же самое сделал Антоха, причём одновременно со мной, видимо, преследуя те же мотивы. Роди от подобного тяжело вздохнул, не отрицая вины, а Антоха спешно пробурчал: — Мы с Вэл только скамейки красили… — Родольфус? — вскинул брови Слизнорт, будто бы сомневаясь в услышанном, а затем подошёл поближе и неожиданно положил широкие ладони на плечи Роди. — Молодой человек, да у вас талант! Мы с Антохой одновременно выпучили глаза, а Роди покраснел от неожиданности. — Галатея с Элоизой с самого утра будто воды в рот набрали, — со смехом сообщил Слизнорт, пока мы втроём пребывали в ахуе. — И даже Дамблдор нервно косится в сторону нашей трибуны… их рисунок не идёт ни в какое сравнение с нашим. Мой мальчик, это успех! — Да… сэр, — деликатно ответил Роди, замявшись на середине фразы, и Слизнорт ещё немного сжал его плечи и наконец отпустил. — Теперь я знаю, кому можно будет поручить украшение трибун, чтобы не ударить в грязь лицом, — гордо заявил наш декан, а, заметив наши с Антохой растерянные моськи, подошёл к нам и подмигнул. — И разумеется, помощники тоже никуда не денутся. Скамейки покрашены очень аккуратно, молодцы, ребята! Парни вокруг аж покраснели от беззвучного смеха, а Слизнорт, прежде чем покинуть раздевалку, напоследок воинственно выкрикнул: — Вперёд, Слизерин! — Пиздец, — наконец выдохнул Антоха, едва грузная фигура пропала из виду, а дверь снова захлопнулась, и я тихо добавила: — Полный… и как это вообще вышло? — Мы, вообще-то, тоже красили змеюку! — обиженно набросился Антоха на Роди, на что тот лишь развёл руки в стороны. — Конечно, красили… но талант-то у меня. Раздевалка буквально взорвалась от басовитого грохота, и даже мы с Антохой оттаяли, сами ведь не признались, что участвовали в создании мурала, предназначенного для поддержания командного духа. Но даже сквозь оглушительный смех можно было услышать, как Джеймс Крауч — пятикурсник с Когтеврана — настраивал магический микрофон и начал обзор погоды, а это значило, что до матча остались считаные минуты, и стоило занять своё место под трибуной с тетрадкой и мешочком с деньгами. — Ладно, мне пора… удачи! Я поочерёдно обняла Антоху и Роди и каждого чмокнула в щёчку, отчего оба немного покраснели. И когда я уже шагнула в сторону выхода, в спину прилетел обиженный возглас: — Эй, а нам удача тоже не помешает!.. Развернувшись, я непонимающе нахмурила бровь, а Хью, Эд, Августин, Орион и Грэх столпились вместе и требовательно чего-то ждали. И я, обречённо выдохнув, подошла и принялась обнимать каждого. — Удачи, удачи, удачи… всем удачи! Каждому в итоге перепал невинный поцелуй, хотя Антоха после недовольно ткнул пальцем в Эда и буркнул: — Это только перед матчем! — Конечно, брат, не вопрос! — отмахнулся тот и через плечо ревнивца подмигнул мне, на что Антоха сразу же обернулся, так и горя от ревности. И я максимально кокетливо улыбнулась, приложила пальцы к губам и послала именно ему воздушный поцелуй. Антонин сделал вид, что поймал его и сунул в карман зелёной формы, а остальным гордо заявил: — У меня всё равно больше! Дорогая, эта победа будет только для тебя! Посмеиваясь, парни один за другим схватили мётлы и инвентарь и принялись по одному выходить на поле, а я просочилась в противоположный выход и побежала под нашу трибуну, где меня уже ждала толпа желающих просадить карманные деньги, присланные родителями, и обладатель угольно-чёрных глаз, который внимательно прищурился, едва я появилась в поле видимости. — Как самочувствие? — вместо приветствия сухо поинтересовался Том, на что я подняла обрамлённые чёрной подводкой и фиолетовыми синяками глаза, забрала тетрадь с мешочком и бросила: — Прекрасно. На какой счёт будем ставить? Вопрос был адресован Корнелиусу Блейку, когтевранцу, который не пропускал ни одного матча и ни одной ставки, а потому я уже успела выучить его имя, тем более что мы учились на одном курсе. Блейк же прикусил нижнюю губу, затем мельком посмотрел на Тома, хотя его сучье лицо не выражало абсолютно ничего, и после протянул мне три серебряные монеты и выдохнул: — Слизерин — Гриффиндор: триста пятьдесят — двести девяносто. Я быстро черкнула в тетрадке фамилию, факультет и счёт, а затем отдала заранее приготовленный маленький листочек, на котором продублировала ставку. Блейк, получив листочек, поспешил занять место на своей трибуне, украшенной в синих и серебристых цветах, а я посмотрела на следующего участника. В итоге в тетради под сегодняшней датой набралось около двадцати человек. Кто-то ставил всего несколько кнатов, а кто-то, уверенный в своих силах, отдавал десяток галлеонов. Хотя вряд ли это были последние деньги, как правильно подметил когда-то Том. И когда матч начался, а толпа рассосалась, я присела на хлипкий стульчик, заляпанный краской, и шумно выдохнула. — Надеюсь, всё закончится быстро… — Я бы на это не рассчитывал, — хмыкнул Том, тоже найдя неподалёку старый стул, который мы использовали при покраске, и уверенно уселся так, чтобы было видно поле. Благодаря широким щелям между досками такая возможность действительно была, но и ветер продувал со всех сторон. — Я дал распоряжение играть до четырёх сотен, и чтобы отрыв был не меньше пятидесяти очков, Гриффиндор дышит нам в спину. Что?.. Вместо того, чтобы внимательно слушать, я недовольно оглядывалась по сторонам, словно бы что-то ища, и Том зло уставился на меня. — Сквозняк, — выдохнула я и поджала губы, так как кругом были проклятые щели, через которые выл ветер. Благо в этот раз я подумала наперёд, и смазливое личико красавчика рядом так и вытянулось, когда я вытащила из сумки тоненький тёмно-зелёный плед, который эльфы клали в кровать на ночь в ноги, чтобы было теплее, и полностью закуталась в него. — Так-то лучше… Несколько секунд Том внимательно следил за тем, как я наслаждалась теплом, а затем вдруг потянул бледную ладонь с тонкими длинными паучьими пальцами, на что я резко отодвинулась и закричала: — Не смей, это моё! — Я тоже не собираюсь болеть! — прошипел в ответ он, на что я возмущённо процедила: — Так брал бы своё одеяло! Ты вообще в своём уме? Я только ночью в себя пришла! Несколько минут мы молча испепеляли друг друга взглядами, а тем временем со стороны поля раздался воодушевлённый голос Джеймса Крауча: — И Слизерин открывает счёт всего на пятой минуте! Посмотрите на этого змея! Он будто бы в самом деле душит льва! — Мистер Крауч! — раздалось недовольное шипение в микрофоне, и судя по голосу, это была Элоиза Стоукс, которая не оценила по достоинству наше художество. Том тем временем неожиданно достал из кармана волшебную палочку и резко взмахнул ей, и я в то же время крепко вцепилась в ткань, приготовившись противостоять Манящим чарам. Но вместо них рядом со мной оказалось второе такое же одеяло, и Том поймал его прежде, чем оно упало бы в грязь. А я выразительно закатила глаза и поудобнее закуталась в оригинал. — Сама знаешь, эти чары не вечные, — предупредительно прошипел Том, накинув на плечи плед, на что я хмыкнула: — До конца матча точно хватит. А вообще, как тебе только в голову пришла мысль отобрать одеяло у больного человека?! Чёрная изящная бровь медленно поползла на лоб, и следом прилетело надменное: — Так тебе же вроде лучше, разве нет? — Немного да, — выдохнула я, и Том отвернулся от меня, небрежно бросив: — Значит, сегодня вечером будем делать то, что должны были сделать вчера, время — деньги. Я вместо возражений лишь шумно вдохнула и выдохнула морозный воздух, даже не собираясь спорить, а тем временем раздался очередной звонок: всего через две минуты Гриффиндор сравнял счёт. Какое-то время мы молча следили за бешено летавшими фигурами в зелёном и красном, и я наконец нашла в себе силы, чтобы негромко проговорить: — Знаешь, я предпочту думать, что тебя вчера огрели по голове, и в тебе внезапно проснулась человечность, чем то, что ты принёс мне сбор только для того, чтобы побыстрее вернуться к зельям и крысам. — Ты можешь верить в любой бред, какой тебе в голову взбредёт, если это не будет мешать нашей работе, — безразлично отозвался он, не отрывая внимательного взгляда от поля, и я поджала губы и подумала, что пора бы заканчивать верить в сказки… хотя так хотелось. Неужели вокруг всё действительно так плохо, как оно есть? Над головой раздался очередной звонок — наши забили ещё один гол. Но я вместо радости лишь поплотнее закуталась в плед, будто бы ветер усилился, хотя никаких перемен не ощущалось. — Немыслимая щедрость… — Знаешь, простого «спасибо» было бы достаточно, тем более что я единственный знал, где ты и что с тобой, и не прошёл мимо, неважно по каким мотивам. Том наконец перестал делать вид, что следит за игрой, и развернулся ко мне лицом, и я тихо выдохнула: — Спасибо. Правда, в моём голосе как таковой благодарности не было, впрочем, и издёвки тоже, и угольно-чёрные глаза внимательно скользнули по моему лицу, а затем снова переместились на игроков на мётлах. — Ещё один гол, вот это да! — раздался голос комментатора и привычный звонок, что немного рассеяло напряжение под трибуной. — Слизерин сегодня в ударе! Змей снова душит льва! — Мистер Крауч! — снова зашипела Стоукс, и я покачала головой, так как в голосе сучки была одна сплошная зависть и только. Мой коллега по ставкам же лишь хищно улыбнулся подобным метафорам, а, заметив мой косой взгляд, непринуждённо протянул в пустоту: — И под какими пытками вы заставили Родольфуса нарисовать это?.. — Ни под какими, это исключительно его инициатива, — хмыкнула я в ответ, и Том удивлённо изогнул бровь. — Я всего лишь попросила изобразить что-то не хуже, чем на трибуне напротив, а дальше всё его фантазия. — Надо же… и где это сидело в нём раньше? — Сама в шоке. Но Слизнорт одобрил… ты в курсе? — Да, — хмыкнул Том, снова растянув губы в улыбке. — Не уверен, что додумался бы до такого сам, если бы мне поручили подобное задание… — Так ты в следующий раз возьми и попробуй, — дерзко заявила я, на что Том лишь пренебрежительно хмыкнул. — Зачем, если вы и так неплохо справляетесь и без меня? Я в ответ лишь пожала плечами, так как в плане делегирования обязанностей рядом сидящему человеку не было равных. Тем временем над полем прогремело объявление об очередном голе, и красно-золотая трибуна взорвалась от аплодисментов. Том неприязненно сжал губы, а я шумно выдохнула и полезла в сумку за пачкой сигарет. Разговор больше не клеился, но что удивительно, я даже не получила замечания по поводу своей дурной привычки, которая не нравилась ни профессуре, ни старостам, и понятно почему. Всего один полный презрения взгляд… к которому у меня уже выработался иммунитет. И Том дальше в полной тишине принялся следить за полем, а я задрала голову к опорам, выдыхала сигаретный дым и пыталась прогнать неприятные мысли, которые всё равно окружили меня. Больше всего противно было от того, что Том по факту был действительно единственным, кто мог помочь мне вчера. Антоха не настолько хорошо знает мои привычки, чтобы искать меня в ванной старост, да и пароль он не знал. А Роди, даже зная, где искать, ни за что не зайдёт внутрь, если там кто-то есть. Тем более я. Тем более голая. А больше я никому нахрен не нужна, и дела до моих проблем никому нет. Но я же правда не просила помощи… это была исключительно инициатива Тома, и он несомненно получит определённую выгоду, если мы как можно скорее вернёмся к лабораторным опытам. Почему же на душе так противно? Матч шёл ужасно долго, впрочем, меня об этом успели предупредить в самом начале. Слизерин, конечно, шёл впереди, но с совсем небольшим отрывом в десять-двадцать баллов, а Том требовал не меньше пятидесяти, да ещё и счёт должен был быть больше четырёхсот. То есть Роди должен был ухитриться и поймать снитч после двухсот пятидесяти очков, да ещё чтобы был нужный отрыв… а к обеду обе команды не перевалили за отметку двести, так как и вратари, и охотники выкладывались по максимуму. Когда в животе заурчало, а полупустая пачка ожидаемо закончилась, откуда-то сверху послышался запах еды. Я шумно вдыхала и выдыхала воздух, пытаясь понять, были ли это галлюцинации от недостатка кислорода и голода или реальная еда, как Том безразлично протянул: — Когда игра затягивается, эльфы приносят прямо на трибуны корзины с сэндвичами и горячей выпечкой… пойдёшь наверх — захвати и мне, я тоже устал. Дожидаться вежливой просьбы было, по всей видимости, пустой тратой времени, а еда могла быстро закончиться… и я решила, что от меня не убудет, если я захвачу лишний бутерброд, если всё равно пойду брать себе. Том, видимо, преследовал те же мысли. Интересно, это было подтверждением утверждения, что у гениев мысли сходятся, либо я просто смирилась, что меня постоянно используют? Сэндвичи действительно были, и мне удалось схватить две штуки и пару пирожков непонятно с чем, хотя честно, было всё равно, еда есть еда. Ровно через три часа игрокам разрешили прервать игру на десять минут, чтобы выпить воды и быстро перекусить, но я лишь помахала рукой приземлившемуся на поле Роди и побежала в своё логово, куда хлынул народ добавлять ставки, ведь теперь ситуация немного изменилась, и, по мнению некоторых, можно было сорвать куш… но не по мнению Тома, который всё это затеял и который внимательно следил за тем, чтобы такого никак не произошло. Неужели люди вокруг настолько наивны? Или я настолько прониклась темой, что понимаю, как всё устроено, а остальные — нет? Лишь через час Эд Эйвери забил квоффл, выйдя на счёт двести пятьдесят, и то благодаря тому, что Антоха с Грэхемом Гойлом ловкой комбинацией передачи сумасшедшего бладжера оглушили вратаря противника. Но отрыв был всего десять очков, и Роди всего лишь парил в стороне и внимательно наблюдал за полем в поисках снитча, не предпринимая попыток его поймать. И так же вёл себя ловец Гриффиндора… они что, преследовали ту же тактику? Мне вдруг стало ужасно интересно, действительно ли у Тома всё так схвачено или же и он может допускать ошибки, поэтому я сама не могла оторвать глаз от поля. И сразу заметила, насколько агрессивно стали вести себя охотники нашей команды, едва счёт перевалил за нужную отметку. Хью Нотта даже дисквалифицировали на десять минут за один грязный приём, который, однако, принёс желаемый результат в десять очков, и Ориону с Эдом пришлось отдуваться за троих, чтобы хотя бы не допустить квоффл к своим воротам. Но едва Хью вернулся, как Антоха одним ловким ударом битой по бладжеру смог вывести из строя главного охотника Гриффиндора — Пиппу Макмиллан (как её обозначил Джеймс Крауч, она была с шестого курса). Пиппа едва не свалилась с метлы, немного дезориентировавшись, но этого было достаточно для того, чтобы квоффл выпал из её рук в руки Эда Эйвери. Бросок, ещё один, обманный манёвр — и очередной гол! — Да! — закричала я вместе с остальными наверху, даже вскочив с места, и Том удивлённо покосился в мою сторону. — Что?.. — хмыкнула я на его недоуменный взгляд. — Я просто хочу, чтобы мои любимые мальчики выиграли, вот и всё. — Я бы хотел сказать то же самое, но не буду… из моих уст это будет звучать как минимум странно. Он показушно нахмурился, и я громко рассмеялась и тотчас прикрыла рот рукой, чтобы не выдать своего местоположения. А тем временем на поле развернулась настоящая драма. Отрыв шестьдесят очков, и Роди с ловцом Гриффиндора рванули с места за снитчем, словно бы кто-то невидимый дал им команду. Хотя всё было очевидно: Роди хотел добиться нужного счёта, а Гриффиндор — хотя бы победы, ведь отрыв и так будет небольшим в случае их успеха. Джеймс Крауч в красках описывал фигуры высшего пилотажа, которые исполняли охотники с вратарями, не забывая про ловцов, за которыми сейчас следили практически все, и я так вся и сгорбилась, непроизвольно начав грызть ноготь на правой руке. «Ну же… давай, ещё чуть-чуть…» Под определённым углом снитч давал яркий солнечный зайчик, не заметить который было невозможно. И этот зайчик показался очень близко от Роди, когда тот внезапно притормозил и свернул резко влево. И вот когда казалось, что уже конец, произошло разом несколько событий. Хью и Эд обманной комбинацией почти подобрались к воротам противника, намереваясь ещё больше увеличить отрыв, как вдруг мощный парень в красной форме послал один из бладжеров в их сторону. Метлу Хью переломило в задней части, и он принялся резко пикировать вниз, выронив квоффл. И в эту же секунду подлетел Антоха и Грэх. Мощным ударом биты Антоха послал несчастный бладжер в обратную сторону и угодил прямо в одного из охотников, которые мчались к Ориону, поймавшему квоффл. В метре от пожухлой травы Грэх поймал Хью и посадил на свою метлу, а вот противнику повезло меньше — Дуглас Бенсон в штопоре упал на поле с высоты порядка семи метров прямо на правый бок, переломив кости предплечья. Я вскочила с места одновременно с тем, как над полем раздался оглушительный вопль и брызнула струйка крови. Тем временем раздался звонок — Орион таки добросил квоффл до ворот, хотя вратарь одним из первых бросился вниз к товарищу. А в следующую минуту прозвучал свисток судьи — Роди пикировал вниз, держа в руках золотой шарик, хотя на его лице вместо триумфа был написан ужас. — Сволочь! — воскликнула я и толкнула Тома в грудь, ведь он встал практически одновременно со мной. — И так ты решаешь все свои проблемы?! — Это не я! — выкрикнул он, но только я собралась рвануть на поле, как меня схватили за руку и с силой потянули назад. — К твоему сведению, квиддич — опасная игра, где травмы случаются по воле случая, а не только согласно моим козням. — Да пошёл ты, — выплюнула я прямо ему в лицо и с силой потянула на себя руку, пытаясь вырваться. Том, судя по всему, и не собирался меня держать, правда, едва я сделала пару шагов, как замерла на месте, ведь к пострадавшему быстрее подошли другие. Пока мы грызлись, Маргарет Уиллис плавно спикировала на поле с трибуны для преподавателей, держа наперевес небольшой кожаный чемоданчик жёлтого цвета с перекрещенными костями. За ней по лестнице сбежала Харриет, держа сумку поменьше. Они уложили парня в удобное положение, несколько ловких взмахов палочкой — и кровотечение остановилось, а крики боли затихли. Харриет по одной достала несколько цветных бутылочек из стекла, и целитель Уиллис стала дозированно давать зелья. А затем послышался её звонкий уверенный голос: — Всё хорошо, конечности ничего не угрожает! Трибуны взорвались овациями, и Роди, после новости, что с Дугласом Бенсоном всё хорошо, победоносно поднял кулак со снитчем, демонстрируя знак победы. — Так и должно быть, — выдохнула я, и у меня аж отлегло от сердца. — Медицинскую помощь должны оказывать специалисты, подготовленные для этого, а не случайно оказавшиеся любители… — И именно ты приложила к этому руку, — прошептал Том, подойдя ко мне со спины, и я обернулась и вгляделась в его лицо, не совсем разобрав интонации, а над полем тем временем прозвучало: — Вот это игра, дамы и господа, волшебники и волшебницы! Какие эмоции, какое завершение! Четыреста девяносто — двести семьдесят в пользу Слизерина! Слизерин уверенно выбился в фавориты на кубок квиддича со счётом в восемьсот десять очков! Последний матч этого года — Когтевран — Пуффендуй ровно через две недели определит второе место в турнирной доске! С вами был Джеймс Крауч и до новых встреч! Покачав головой, я сорвалась с места и побежала в сторону толпы в зелёном, которая кричала и обнималась, и с визгом кинулась обнимать Роди. — Молодец, какой же ты молодец! И ты моя умница! — Только лицо моего фальшивого бойфренда вытянулось от ревности, как я перекинулась к нему и принялась душить в объятиях. — Эй, мы тоже умницы! — послышалось со спины, и я громко рассмеялась. Антоха же сжал меня с такой силой, что даже приподнял над травой, и я взвизгнула, а тот вдруг отстранился и странно на меня посмотрел. — Кажется, у меня есть идея… — Что ты?.. Я не успела и бровь нахмурить, как оказалась посаженной на метлу, и резкий старт в воздух заставил вцепиться со всей силы в плечи игрока в зелёном, который зачем-то тащил меня вверх. — Вот, посиди-ка здесь, — скомандовал Антоха, посадив меня на одно из колец, зафиксированных крепкими опорами в земле и служившими воротами. — А мы сейчас проверим, кто заслуживает поцелуя принцессы в башне! Последнюю фразу он крикнул вниз парням, и в ответ послышалось улюлюканье, а следом все шесть мётел синхронно прыгнули в руки хозяевам. Антоха же спикировал вниз, видимо, чтобы объяснить правила игры, а я крепко вцепилась в металлическое кольцо и резко вдыхала и выдыхала морозный воздух, стараясь не терять самообладания. Ветер на высоте продувал нещадно, а одеяло я скинула ещё тогда, когда вскочила со своего стульчика. Но главная пакость была даже не в холоде, а в том, что я панически боялась высоты и глубины… и сейчас была в шаге от того, чтобы потерять сознание. Шумно выдохнув, я мельком посмотрела вниз, не собирается ли хоть кто-нибудь снять меня отсюда, но парни копались на траве, уже сев на мётлы, а у меня от чувства высоты стало двоиться в глазах. Смотреть вниз было явно роковой ошибкой. Руки вспотели, к горлу подкрался съеденный сэндвич и пирожки… и наконец, пальцы сами по себе разжались, а в глазах потемнело. Вдох… выдох… вдох… выдох… и меня вдруг кто-то резко схватил. Шум в ушах не позволял сначала понять, что же происходило, но постепенно я начала различать и крики с трибун, и голос комментатора, и дыхание того, кто меня спас. А когда ко мне вернулось зрение, то я поняла, что это был Роди, который поймал меня буквально перед самым столкновением с землёй. — …и Родольфус Лестрейндж второй раз за день ловит на поле желанное сокровище! Интересно, какой приз достанется ему в этот раз?! — Валери, ты в порядке?.. Роди, приземлившись на поле, с неподдельной тревогой следил за тем, как я хрипло вдыхала воздух и хлопала глазами, а я всё никак не могла понять, что происходит… всё было так быстро. — У меня… у меня вся жизнь перед глазами пролетела… — наконец выдохнула я, чуть приведя дыхание в порядок, а затем жалобно протянула: — Какая же жалкая у меня жизнь! В какой-то момент меня действительно посетило чувство непреодолимой ничтожности, которая появляется только в момент непосредственной угрозы жизни. Я ведь по сути так и не смогла сделать ничего выдающегося за все прожитые года! Роди же негромко рассмеялся отчаянию на моём лице: — Думаю, у тебя есть ещё время, чтобы это исправить… Я что-то невнятно промычала, всё ещё хрипло дыша, а вот Роди долго-долго смотрел на моё лицо и вдруг медленно наклонился… а у меня в голове вдруг резко щёлкнуло. — Я его убью. Сузив глаза, я быстро вспомнила о виновнике своего падения и выпрямилась, освободившись из объятий Роди, и тот растерянно закричал: — Валери, нет!.. — Вэл, Вэл, ты как?! Я правда не хотел, я думал… Вэл?! В это время к нам стремительно приближался Антоха, у которого на лице был написан искренний ужас. Но ещё больше его перекосило, когда он увидел, что я встала на ноги и стремительно шагала в его сторону, схватив с травы крепкую биту, валявшуюся поблизости. — ВЭЛ! — …Вот это драма, дорогие зрители! Матч закончился, а зрелище продолжается! Прошу обратить внимание, что бита загонщика делается из особо прочной породы железного дерева и обычно весит до четырёх килограмм! Не каждый мужчина способен поднять её в воздухе, но хрупкая студентка четвёртого курса факультета Слизерин без особых проблем справилась с этой задачей! Поразительная внутренняя сила! Так-так… кажется, запахло жареным, и Антонин Долохов почувствовал это на своей шкуре. Он бежит к краю поля… но раздевалка Слизерина в другой стороне! Гриффиндорцы закрылись изнутри, едва увидели, кто к ним приближается, и Долохов оказался в западне… Он пытается что-то прокричать… но кажется, слова для мисс Кларк после падения значения не имеют… она заносит биту на плечо… Дамы и господа, прошу заметить, что сила, развиваемая при замахе данной битой, равносильна удару метеорита или бладжера, развившего максимальную скорость… неужели это не талантливо разыгранная сцена?.. Пустые угрозы? Она хочет его проучить? Повисла тишина… Вэл Кларк смотрит в глаза своей жертве… и… УДАР! — Мистер Крауч!* * *
Нас с трудом разняли. В самый последний момент Антоха увернулся, и я одним мощным ударом исключительно на чистой злобе проломила доски трибуны Гриффиндора, которые только-только недавно покрасили. А когда я, не помня себя, замахнулась второй раз, то кто-то с помощью магии выбил биту из моих рук, и она пролетела в нескольких миллиметрах от шевелюры Антохи, который упал на землю и накрыл ладонями голову. Подскочивший вовремя Роди отвёл меня в противоположную сторону подальше от Антохи и травматичного оружия, а к самому шутнику подбежали целители и Эд с Хью… может, так было и к лучшему, ведь я не помнила себя от злости, а мои руки дрожали. В какой-то момент появился Том, как всегда отсиживавшийся в тени, едва происходило что-то подозрительно опасное. Они с Роди взяли меня под руки и повели в сторону замка, боясь, видимо, что я начну вырываться, но мозгами я понимала, что так будет лучше… а потому шла, куда меня вели, и старалась не думать. — Хочешь чай?.. Или воды?.. С тобой всё в порядке?.. Роди подсовывал мне то серебряный кубок, то чашку, а я через слово понимала его речь и растерянно смотрела в угольно-чёрные глаза. — Ты потеряла сознание, — медленно, по слогам, проговорил Том, неотрывно глядя мне в глаза, а затем протянул мне один из кубков. — Выпей. Нисколько не сопротивляясь, я взяла в руки кубок и выпила, совершенно не чувствуя вкуса. Людей вокруг прибавлялось, многие без стыда пялились в нашу сторону, но я пошевелилась лишь тогда, когда глаза Тома перескочили с моего лица на что-то за спиной, а его зрачки сузились от злости. В Большой зал вошёл Антоха в компании остальных игроков, которые даже не удосужились переодеться. Но не успело прозвучать шипящее: — Прочь! — Как Антоха подбежал к нам и выпалил: — Вэл, я не!.. — Я МОГЛА УМЕРЕТЬ, СУКИН ТЫ СЫН! Том лишь скользнул рукой по моему плечу, намереваясь зафиксировать меня на месте, но я быстрее вскочила на ноги и зло уставилась на Антоху, который тоже в ответ заорал: — Я ТОЖЕ МОГ УМЕРЕТЬ! ТЫ МЕНЯ ЧУТЬ БИТОЙ НЕ ПРИБИЛА! МОЕЙ ЕБАНОЙ БИТОЙ! Парни оглянулись в поисках преподавателей, но за нужным столом был лишь Кеттлберн, который с удовольствием под шумок накладывал себе ростбиф. Заметив, что от него ждут какой-то реакции, профессор по Уходу растерянно закашлялся и тихо пробубнил: — Ребят… давайте жить дружно!.. И не надо выражаться!.. — Так тебе и надо! — выпалила я, не обращая внимания на преподавателя. — Я высоты боюсь, и ты об этом знал! — Я забыл! Да это шутка была! Шутка, понимаешь?! Тебя в любом случае сняли бы с ворот! — Меня не сняли, я сама с них свалилась! И меня поймал Роди, а не ты! — Дак он ловец, это его работа! — развёл руки в стороны Антоха, на что я зло процедила ему в лицо: — А ты мой парень! И чувства юмора у тебя нет! Выплеснув накопившуюся злобу, я сама вернулась на место и шумно задышала через нос, и Антоха аккуратно подкрался ко мне и вдруг осторожно протянул: — Вэл… зайка моя… — Я от неожиданности распахнула глаза, и он, поняв, что мне не нравилось, спешно поправился: — Птичка моя… рыбка… — Кончай зоопарк, это не смешно, — буркнула я, чуть отвернув голову, и Антонин осторожно положил руки на мои плечи. — Честное слово, дорогая, я больше никогда не буду пытаться шутить над тобой… никогда, клянусь! — Конечно, потому что между нами всё кончено! — Я обиженно скрестила руки на груди, и он чуть сильнее надавил на мои плечи. — Нет, ничего не кончено, я исправлюсь, честное слово! А ты такая красивая, когда злишься… тебе никто об этом не говорил? Хью рядом так и прыснул, а я демонстративно закатила глаза и продолжала молчать, гадая, что же ещё выкинет этот засранец. И Антоха, почувствовав, что на верном пути, ещё больше залепетал: — Честное слово, ты у меня самая красивая в мире! Что хочешь сделаю, чтобы доказать тебе это… и удар у тебя тоже что надо, я заценил! — Я всё ещё никак не реагировала, а в Большой зал наконец вошла профессура во главе с Дамблдором и Слизнортом. — Вэл, я дурак, прости меня… но этот дурак тебя любит… давай попробуем ещё раз?.. Шумно выдохнув, я, всё ещё сохраняя покерфейс, приложила указательный палец к левой щеке, и Антоха быстро поцеловал меня, крепко обняв. Вокруг поднялся одобрительный вой, причём не только с нашего стола, а за спиной послышался голос нашего декана: — Ох, Мерлин, а я так переживал, что наша прекрасная пара развалилась! Как же хорошо всё закончилось. — Да, Гораций, где наши с тобой пятнадцать лет, чтобы творить всякие глупости, отчаянно влюбляться и так быстро забывать обиды?.. — Не знаю, Альбус, где твои пятнадцать лет, но в свои я был тем ещё сорванцом! Слизнорт подмигнул нам, и мы дружно рассмеялись, а я, окончательно оттаяв, прижалась к Антохе, демонстрируя, что тот прощён. Стоукс и Вилкост шли к преподавательскому столу с таким видом, будто их кто-то публично оскорбил, хотя всего-то проиграла их любимая команда, и Роди, подняв в воздух полный кубок тыквенного сока, на правах капитана громогласно заявил: — С победой! Остаток обеда мы шумно праздновали и имели на это полное право. После бурной ссоры на публике мы с Антохой вернулись к роли сладкой парочки, которую играли с прошлых выходных, порой сюсюкаясь даже больше, чем это было нужно. И на лицах людей вокруг застыли совершенно разные эмоции: мои соседки в компании Хью и Эда то и дело бросали завистливые взгляды, Том выглядел так, будто бы только что проглотил протухшую рыбу, а Роди одними глазами смеялся, ведь он единственный знал, что это был чистый фарс. — Ну как тебе? — смеясь, поинтересовалась я у Роди, когда мы втроём вышли из Большого зала одними из последних и лениво направились в сторону гостиной. — Не слишком сладко?.. — Это было ужасно, — выдавил он, покачав головой, и Антоха выпучил глаза. — Он знает?! — Конечно, знает, он же не идиот, — хмыкнула я в ответ, и в карих глазах вдруг промелькнул страх. — Том тоже не идиот!.. — У него за столом был такой вид, когда ты меня целовал, будто его сейчас вырвет. Так что можешь не переживать, нам верят. — Хорошо, если так, — выдохнул Антоха, а я тем временем ткнула его в грудь и грозно шикнула: — Больше не смей! — Не буду, я же обещал! — развёл он руки в стороны, пока я внимательно смотрела ему в глаза. — Я больше не буду пытаться над тобой шутить, честно слово! — Отлично, иначе я начну шутить над тобой. — Не надо, — заикаясь, протянул Антоха, свернув за угол одновременно со мной. — У тебя чувство юмора ещё хуже моего… — Именно, — хмыкнула я, и вдруг перед нами застыл Пивз, непонятно что забывший в подземельях. Кажется, он готовил какую-то гадость для завхоза, но, увидев меня, неожиданно переменился в лице, вскрикнул и мгновенно исчез в потолке, и мы трое проводили его взглядом, полным недоумения. — Что это с ним?.. — нахмурился Антоха, обернувшись для того, чтобы удостовериться, что в коридоре не было Кровавого Барона, которого Пивз боялся больше всего на свете. Но в полутёмном коридоре мы были совершенно одни, и я спинным мозгом чувствовала, что страх был связан именно со мной. — Кажется, свершилась моя месть… — Так ты всё-таки договорилась с Томом? — распахнул глаза Антоха, на что я медленно качнула головой, а Роди наоборот неодобрительно покачал. — И что он попросил взамен? — Пока ничего, но что-то точно попросит, — вздохнула я и первой шагнула вперёд. — Он сказал: услуга за услугу. — Понятно, — коротко отозвался Антоха, поджав губы, а Роди осторожно спросил: — Ты сегодня как обычно будешь сидеть до ночи в ванной старост?.. — М-м-м… нет, — снова вздохнула я, так как моё субботнее спа накрылось медным тазом. — Мне вчера было плохо, поэтому мы с Томом перенесли работу в лаборатории на сегодня, нам нельзя отставать от графика. — Гля какие важные, у них даже график есть! — прыснул Антоха, на что я его легонько пихнула вбок. — Мы сегодня весь вечер будем праздновать, как закончите — обязательно приходите, — улыбнулся Роди, и вдруг Антоха замер посреди коридора, а на его лице проступила загадочная улыбка, отчего мы с Роди в недоумении переглянулись. — Постой-ка, значит, Том весь вечер будет с тобой?.. Догадавшись, в чём дело, я закатила глаза и крикнула: — Ой, да иди ты! Между прочим, вчера я из-за тебя заболела! — Да ладно тебе, Вэл! Я куплю тебе тёплое пальто! Антоха догнал нас и легко поцеловал меня в щеку, и я тихо добавила: — С меховым воротником… — С лисьим, — рассмеялся он, открыв дверь в гостиную, где все готовились к шумной вечеринке. — Хорошего тебе вечера! Я на подобные пожелания лишь высунула язык, изображая рвоту, и в ответ послышался смех. Но делать было нечего — я обещала сегодня отработать за вчера, значит, надо было держать слово. Это было одним из основополагающих принципов, на которых вообще держалась моя жизнь. Том пришёл через полчаса после моего прихода в лабораторию Слизнорта, хотя о точном времени во время матча мы не договаривались, так что сказать, что тот опоздал — не получится. Я успела разжечь огонь, прибраться, покормить животин и проверить степень готовности зелий, и одно из них — Бодроперцовое зелье — было уже на завершающей стадии. — Отлично, — сухо констатировал он, склонившись над нужным котлом, когда я от него отошла. — В понедельник можно будет начать титровать на крысах. — Угу… — выдохнула я, мельком скользнув по нему полным недоверия взглядом, и Том сразу это почувствовал и прищурился. — Что не так?.. — Как же точно ты предсказываешь счёт… — Конечно, ведь я прикладываю к этому очень много сил, — надменно хмыкнул он, вернувшись к котлу с Морочащей настойкой. Только вот я продолжала задумчиво смотреть на него, и сразу послышалось тихое шипение: — Но я могу просчитать далеко не всё… например, Бенсон крайне удачно сегодня свалился с метлы в нужный момент, к чему я не имею какого-либо отношения… а ты крайне неудачно заболела вчера тоже в нужный момент, к чему я тоже не имею какого-либо отношения. — Извини меня, пожалуйста, но я не бессмертный пони, а всего лишь ломовая лошадь, которая может заболеть и рано или поздно откинет ноги. — Лучше бы это случилось после того, как мы закончим работу над всеми зельями, — ядовито отозвался Том, и я непроизвольно скопировала его сучью ухмылку. — Ах вот как… надо же, какое понимание и благородство! Интересно, а если я захочу сама повеситься, то ты поможешь мне встать на табуретку и смажешь верёвку мылом? — Зависит от степени готовности твоей части работы, — в прежней манере проговорил он, следя, как пыльца фей медленно опускалась в котёл с настойкой, придавая ей стойкий фиолетовый оттенок. — А зачем вообще верёвку смазывают мылом? — Так ты же у нас чёртов гений, возьми да узнай. Ты же частенько бываешь в библиотеке. — Не чаще, чем вы с Родольфусом. Том оторвался от котла с Морочащей настойкой и внимательно ко мне присмотрелся, а я капнула две капли слёз русалок в свой котёл и подошла к центральному, в котором булькал Животворящий эликсир. — Да, но мы над учебниками сидим, а не копаемся в родословных. Угольно-чёрные глаза ещё больше сощурились, на что я довольно усмехнулась и вздохнула: — В общем, я к тому, что я живой человек и могу заболеть или… в общем, сроки могут сдвигаться, поэтому не надо на них так сильно рассчитывать. — Тогда я бы на твоём месте довёл до ума Животворящий эликсир и принял немного, он помогает быстро восстановиться после любой болезни. Том, находясь по другую сторону стола с котлами, выпрямился и внимательно следил за каждой эмоцией на моём лице, и я в итоге демонстративно закатила глаза и забрала себе склянку с пыльцой фей. — Обязательно, когда мы оттитруем и его тоже. Ты пойдёшь на вечеринку в честь победы? Там уже вовсю готовятся, через час начнут гулять… — Нет, много дел, — чёрство отозвался он, опустив наконец взгляд на настойку, и я поджала губы и принялась колдовать над эликсиром, уже не пытаясь завязать разговор. Работы конкретно на сегодня было не так уж и много, пара часов — и можно было идти на заслуженный отдых и праздновать с остальными. Только вот человек, приложивший немало сил к сегодняшней победе, даже не хотел прийти на торжество… Что же это за дела такие? Очередная пакость на следующий матч? Или что-то похуже? И что он сделал с Пивзом, отчего тот исчез, едва заметил меня? Но чувствуется, ответы я получу лишь тогда, когда решит Том. Точнее, когда ему будет выгодно, чтобы я знала. Это было единственное, в чём я была уверена наверняка.