***
Четверг тоже оказался на редкость погожим днём, сошедшим прямо из пушкинских стихов. Солнце с утра пораньше заливало Большой зал, и рассвет выпал на завтрак, что явно было хорошим знаком. По крайней мере, для меня, ведь в моей жизни, наконец, наступило долгожданное затишье… Я, Антоха и Роди пришли одними из первых, не специально, мы обычно так и приходили в одно и то же время. Мои соседки по спальне уже давно перетирали свежие сплетни из магической светской хроники, жуя тосты с джемом, а за остальными столами потихоньку прибывал народ. И почему-то, когда в зал вошёл Хагрид, я задержалась на нём дольше обычного. — О, смотрите, кого отпустили из Больничного крыла, — ехидно заметил Хью, проследив за моим взглядом, и Эд, как всегда севший рядом с закадычным товарищем, прыснул: — Думаю, на следующей неделе он снова полезет в этот чёртов лес, где нарвётся на ещё большие неприятности… великаны никогда не отличались мозгами, это все знают. — Великаны? — удивилась я, вернувшись к своим тостам и сэндвичам. — Но он же… человек?.. — Полукровка, — с набитым ртом пояснил Антоха, расправляясь с тарелкой горячей овсянки. — Его мать, скорее всего, была великаншей, а отец — человек… ходили слухи, что он недавно осиротел… Он скривился, будто бы пытаясь вспомнить, а я нахмурилась. — Но как… такое вообще возможно? Какого роста достигают великаны? Их же не зря так назвали? — Девять — шестнадцать футов, — многозначительно протянул Эд, и я, с трудом переведя это в метры, так и распахнула глаза: аж до пяти! А после активно замотала головой и откусила тост. — Нет, даже думать не хочу, откуда берутся такие дети, это явно противоречит всем законам природы! Парни вокруг загоготали моей живой мимике, а я старательно заедала неприятные мысли. Тем временем совы начали бесшумно парить в золотых лучах и разбрасывать по столам свёртки и коробки, и Абраксас Малфой, получив свежий выпуск «Ежедневного пророка», развернул его и флегматично протянул: — Не понимаю, как его вообще могли зачислить в Хогвартс к остальным нормальным людям… он же, строго говоря, даже не человек… — Это всё влияние Дамблдора, мой друг, — хмыкнул Орион Блэк, мельком посмотрев на преподавательский стол, где ещё не все места были заняты, и человека, о котором шла речь, тоже не было. — Это он, пользуясь своим влиянием на министра, с которым когда-то учился вместе, продвигает идеи о полукровках… и они много кому не нравятся из нашего круга. — Однако его до сих пор почему-то не убрали с должности председателя Визенгамота… — язвительно отозвался Малфой из-за газеты, и Эд Эйвери многозначительно протянул: — Конечно, ведь он единственный, кого боится… Я даже тост успела отложить на тарелку и внимательно слушала, как знакомый бурый филин с грохотом уронил коробку прямо в тарелку перед Антохой, благо что она была пустая. — Непутёвая птица! — пригрозил он кулаком улетевшему филину, а разговор оборвался на середине, ведь на пороге Большого зала показалась долговязая фигура профессора Трансфигурации, которую в лицо обсуждать никто не хотел. Парни переглянулись, а Дамблдор, словно не замечая никого вокруг, бодро прошагал к преподавательскому столу и принялся желать всем хорошего аппетита. Антоха тем временем принялся распаковывать коробку, и когда с этим было покончено, то на свет проглянуло тёплое чёрное пальто, к воротнику которого была намертво пришита пушистая лисья шкура. — Во… держи, на улице снова обещают мороз! Достав пальто, он накинул его мне на плечи и надел на голову капюшон, и все вокруг рассмеялись, а я утробно завыла, вытянув руки. — Вэл, ты так вылитый дементор! — рассмеялся Эд, и я скинула с головы тёплый капюшон и уныло поджала губы. — Мда… скорее, ещё хуже. Высосу радость из дементора без смс и регистрации. По столу прошлась вторая волна смеха, а я тем временем погладила пушистый воротник, ведь это был первый мех на моих плечах. — Нравится? — выпалил Антоха, следя за моими движениями, и я вполне искренне улыбнулась. — Да… тепло… — Ну вот, значит, мы сможем чаще гулять… наедине. Последнее слово он выделил особенно, и я так же многозначительно улыбнулась и припала к его колючей щеке. — Угу, это точно… — Эй, голубки… там ещё одна посылка! Конечно, посылок вокруг было достаточно, но эта привлекла внимание даже профессуры: внушительных размеров деревянный ящик тащили сразу четыре упитанных чёрных ворона, и все взгляды были прикованы к этой четвёрке. А вороны мягко спикировали к нам, и ящик упал прямо перед Антохой, а внутри что-то звякнуло. — Чёрт, это от деда, — выругался Антоха, встав со скамейки и обхватив ящик руками, и он снова зазвенел содержимым. А на мой вопросительный взгляд он процедил сквозь зубы: — Ты же сама просила… чай… «Ёб твою мать!» — Я вскочила, как ужаленная, а Том мигом прищурился и с подозрением уставился на то, как мы пытались максимально бесшумно сдвинуть с места ящик. — В Армении принято упаковывать чай… в стеклянные банки, — на ходу придумала я, осмотрев ящик с двух сторон, но прищур Тома не стал менее подозрительным. — Так лучше… — …сохраняются свойства чая, — добавил Антоха, а после достал из кармана пиджака палочку и резко взмахнул ей, отчего ящик взмыл в воздух, а звон теперь было слышно и на других столах. — Вэл, помоги мне дотащить его до гостиной… — Конечно, не вопрос! Я тоже применила Левитирующие чары, чтобы минимизировать звон, но бутылки всё равно предательски бренчали на глазах у всех… Господь, сколько их там вообще было?! А Роди с беззвучным смехом следил за тем, как мы пятились к выходу, словно крабы, а когда Том отодвинулся, чтобы встать, то быстро что-то спросил его, и староста замер и задумался, что дало нам шанс скрыться из виду. В гостиной контрабанду ставить было особо некуда, благо что людей не было, даже привидений, ведь все сейчас были в Большом зале. И я не придумала ничего лучше, чем спрятать ящик в той самой комнатке, где шила кишки, пусть там и было совсем мало места. — Что… что ты здесь вообще делаешь? — выдохнул Антоха и громко закашлялся, а его глаза расширились от ужаса, когда тот заметил кастрюльки с кишками в формалине. Я же закатила свои и отодвинула кастрюли подальше, а после села на стул. — Это долго объяснять, но ничего плохого точно. Том знает об этом месте… придётся придумывать новое логово… — Мда… — почесал затылок Антоха, оглядев ящик, который можно было смело использовать вместо стула. — Задачка… а мы вообще собираемся бухать в ближайшее время? — Вообще, да, — хмыкнула я, и мой подельник удивлённо изогнул бровь. — У Роди в субботу день рождения… — И ты хочешь устроить ему праздничное чаепитие в кругу друзей? — Он многозначительно улыбнулся, и я скопировала его дьявольскую улыбку. — Ещё какое… пора ему расставаться с чайной девственностью, шестнадцать лет как-никак… — Надеюсь, на мои шестнадцать ты устроишь мне подобное чаепитие… Моя улыбка загорелась ещё ярче, и Антоха засмеялся, а затем похлопал по крепкой деревянной крышке. — Да, постарался дед, за что я его и люблю… это тебе не какая-нибудь медовуха с огневиски из Хогсмида, это высший сорт армянского удовольствия! — Знаешь, с сегодняшнего дня я тоже полюбила твоего деда от всего сердца, — вздохнула я, а затем с тревогой посмотрела на ящик. — Правда, если наш чай вообще доживёт до субботы… — Доживёт, — самоуверенно заявил Антоха, и теперь пришла моя очередь скептически изгибать бровь. — Даже если Том его найдёт — ничего он ему не сделает. Мой любимый дед — тот ещё параноик, и всегда запечатывает важные посылки особым заклинанием, которое придумал сам… а контрзаклятие подобрать невозможно, не зная изначальную формулу. Он даже бате моему формулу не раскрыл, а мне сказал, вот мы и обмениваемся всякими посылками с контрабандой… Поверь мне, если на границе её не вскрыли, а как ты видишь, пытались… — Он указал палочкой на чёрные полосы, будто бы кто-то чиркал по дереву спичкой, и я присвистнула, а Антоха довольно растянул губы. — Всё наглухо закрыто, дед на этом собаку съел, и Том тоже не сможет ничего сделать с ящиком, пока я его сам не открою. А вот обломать наше чаепитие… запросто. — М-м-м… — поджав губы, протянула я, думая, что можно было с этим сделать, ведь Том в прошлый раз был зол как чёрт и второй тусы точно мимо носа не пропустит. — Я могу пустить его по ложному следу, но тогда этот ящик должен стоять здесь наглухо закрытый до самого вечера субботы… — Зачем это?! — Затем, что если Том увидит в субботу, что ящик так и не вскрыли, значит, и бухать мы не собираемся, а потому поверит моим словам, — как маленькому ребёнку пояснила я, и Антоха от осознания тихо промычал: — Понятно… тогда ты отвечаешь за ложный след, а я найду местечко поуютнее и притащу туда всё к самому началу. Мы ударили по кулакам и вместе покинули комнатку, специально не став запирать, чтобы сработал план. А когда проходили мимо замаскированного входа в гостиную, то я резко свернула, а на вопросительный взгляд выдохнула: — Пальто очень тёплое, не по улице же идём… — Тебе очень идёт лисий мех! — рассмеялся Антоха, и я коварно улыбнулась и зашла внутрь, чтобы скинуть подарок и забрать сумку с учебниками. Весь день в голове только и были мысли, как бы сберечь коньяк до субботы и что сказать завтра Тому, он же не дурак и всё понял… или догадается в скором времени. Я даже не сомневалась, что он уже прогулялся до моей анатомички и проверил ящик на целостность, но если Антоха был прав, а его правоту было нетрудно проверить — достаточно было в конце дня посмотреть, цела ли крышка посылки или нет, — значит, коньяку действительно ничего не угрожало. В отличие от нас, потому что на правах старосты Том даже без взлома контрабанды легко мог наказать всю нашу компанию, и плакала туса для Роди, о которой я начала думать ещё на прошлой неделе… и что же всё-таки делать? — Валери! Не успела я спуститься в холл, где мы обычно встречались с Эмили по четвергам, думая о том, как бы в субботу налакаться дорогущего коньяка, как Эмили вывернула с лестницы в подземелья и со слезами закричала: — Валери! Мистер Пуффи!.. На руках у моей компаньонки по швейному кружку действительно был жирный драный кот, который почему-то часто-часто дышал, а из его ушей валил пар. И я медленно скривилась, догадавшись, в чём же было дело. — Вниз, быстрее! Перехватив полуживого кота, я чуть ли не скатилась по скользким ступенькам и прямо на середине едва не сбила своего декана, который никак не ожидал увидеть меня с кошкой в руках. — Валери?! — удивлённо воскликнул он, на что я быстро выпалила: — Профессор… у вас есть безоар?! — Д-да, — растерянно ответил Слизнорт. — Они лежат в лаборатории, где вы работаете с Томом, на самой верхней полке… Я получила всё, что было нужно, а потому рванула по лестнице прямиком в лабораторию, а Эмили кубарем скатилась за мной. Кот едва дышал, когда я аккуратно положила его на один из столов, пока ничем не заваленных, а после принялась рыться в шкафу в поисках безоаров. Это было непросто сделать, потому что на полках лежала сотня одинаковых коробок, забитых всякой всячиной, но в конце концов я нашла то, что искала, а в лабораторию ворвались Эмили и Гораций Слизнорт. — Вот так, мой хороший… — приговаривала я, пытаясь раскрыть пасть несговорчивому коту. — Надо открыть рот пошире… Животина пусть и задыхалась, но у неё ещё были силы, чтобы сопротивляться, ведь от безоара ужасно несло каким-то навозом. И всё же я изловчилась и сунула противоядие куда надо, и постепенно кот затих. — С ним?.. — с ужасом прошептала Эмили, а её глаза покраснели от слёз, но я внимательно следила за частотой дыхательных движений и мимикой кота. Тот постепенно стал реже дышать, а пар прекратил валить из ушей… и в конце концов животина успокоилась, и я достала из его рта безоар, ослабив хватку. Это было большой ошибкой, потому что кот мгновенно напрягся, от души прошёлся когтями по моей руке и бросился прочь, сверкнув напоследок ободранным хвостом. — Да-да, вот и вся благодарность… как всегда, — буркнула я, прижав к груди кровоточащую руку, и Слизнорт заливисто засмеялся, а после аккуратно взял мою ладонь, внимательно осмотрел её и принялся с улыбкой рыться в одном из шкафов, где была целая полка с разноцветными настойками. — Так обычно всё и бывает, моя дорогая Валери… но это не умаляет вашего поистине героического поступка! Этот кот метис со жмыром?.. Эмили растерянно пожала плечами, как и я, так как мистер Пуффи уж никак не походил на прилизанного котёнка с мраморным окрасом, которого мы видели во вторник в загоне, а Слизнорт в очередной раз засмеялся и достал наконец несколько склянок синего и лилового цвета. — Я знаю, вы можете и сами, Валери, но позвольте немного поухаживать за вами… — Я окончательно расслабилась, села за стул и положила на деревянную столешницу исцарапанную руку, и мастер Зелий снова внимательно осмотрел её, а после взял чистую пипетку с другого стола и принялся аккуратно капать настойки на глубокие царапины. Жгло ужасно, но я молча держалась, изредка закрывая глаза, и постепенно раны сами по себе начали затягиваться. — Мда… процесс небыстрый, но шрамов не будет, можете не переживать. И что всё-таки приключилось с этим несчастным котом?.. — Мне кажется, я знаю, в чём дело, — вздохнула я, и Эмили так и распахнула заплаканные глаза, а я виновата прикусила нижнюю губу. — Мы с Томом начали титровать Бодроперцовое зелье, и похоже, он выбросил умерших от зелья крыс куда-то в подземелья, где их нашёл… мистер Пуффи. Наверное, даже спустя три дня после смерти она всё равно была горячей, и он принял её за живую… и отравился сам. — Ах вот в чём дело!.. Досадно… — Слизнорт продолжал капать на мою руку, но с каждым разом боли было всё меньше и меньше, и я лишь слегка морщилась. — Наверное, вам тогда стоит сжигать умерших крыс в закрытой печи в комнате смешивания зелий, где я уничтожаю зелья с истёкшим сроком годности, чтобы больше никто не отравился. По замку ходит достаточно котов, которые охотятся в подвалах, а Бодроперцовое зелье — одно из самых безобидных в том списке, который я вам дал… и вот как в итоге вышло. Я кивнула, полностью согласная с данной стратегией, а моя рука тем временем окончательно зажила, и Слизнорт довольно улыбнулся проделанной работе. — Так-то лучше… кстати, Валери, а вы с Томом уже закончили тировать Бодроперцовое зелье? — Практически, — протянула я, не понимая, к чему был задан вопрос, и мой декан тепло улыбнулся и мельком заглянул в котёл. — Я смотрю, у вас ещё остались излишки… по школе ходит новая эпидемия, я тоже заболел в воскресенье, всё утро чихал без остановки, но Маргарет быстро поставила меня на ноги с помощью этого зелья! Только вот она сегодня с утра упомянула, что оно заканчивается, а сами знаете, что новое приготовится не быстро… — Нам оно больше ни к чему, профессор, — быстро ответила я, и Слизнорт окончательно расцвёл от моих слов. — Вот и чудесно! Тогда я скажу ей, чтобы она заглянула сюда завтра вечером, когда вы оба будете здесь! Напевая себе что-то под нос, он не спеша покинул собственную лабораторию, и после того, как хлопнула дверь, Эмили поражённо прошептала: — Ты работаешь здесь вместе с… Томом Реддлом?! — Да… только это ужасная тайна! — выпалила я, и та сразу кивнула. — Прости меня, это именно из-за нас твой кот отравился… — Но ведь именно ты спасла его… — благодарно выдохнула Эмили, и я поджала губы, так как своё «спасибо» от животины уже получила, а затем встала со стула, намереваясь уйти прочь, но напоследок взглянула в зеркало между шкафами… а в неверном свете факелов что-то вдруг блеснуло. — Валери?.. — Да… знаешь… может, перенесём наше занятие на следующий четверг? — предложила я, сфокусировавшись на своём отражении, и Эмили тотчас отозвалась: — Да, конечно! Я тогда поищу мистера Пуффи и дам ему что-нибудь вкусное с кухни, он сегодня заслужил! Эмили тоже выбежала прочь, едва поняла, что я больше так ничего и не скажу, а я тем временем провела рукой по волосам… и пришла в ужас от увиденного на ладони. — Вэл?! Вэл, что с тобой?.. После лаборатории я поплелась в гостиную и уселась на диване, невидящим взглядом смотря в пустоту. Народ же медленно заполнял комнату: ребята приходили после занятий и прогулок и обсуждали новости за день, а кто-то уже начал играть в плюй-камни, хотя обычно «соревнования» проходили уже после ужина. Я а так и сидела в кресле с отчаянием на лице, и меня наконец нашли друзья. — Валери?.. К Эду присоединился Роди с Хью, а за спиной маячили Блэки, Антоха и Абраксас Малфой. И я, старательно сдерживая слёзы, достала из кармана несчастный седой волос и молча выставила его перед собой. — М-м-м… — протянул Хью, наклонившись вперёд, чтобы получше разглядеть причину моего отчаяния, а после нахмурился и выдал: — Ты подралась с Диппетом? — Надеюсь, ты победила? — быстро добавил Сигнус Блэк, тоже присмотревшись к волосу, на что Эд пихнул его в бок: — Дурак, что ли? Конечно, победила, это же Вэл! Ему же двести лет, не меньше! Ты же победила, правда?.. Парни с тревогой уставились на меня, и я не выдержала и закричала: — Это мой седой волос! Я седая! Слёзы хлынули у меня из глаз, наконец найдя дорогу наружу, и Роди шумно выдохнул и сел рядом, обняв меня за плечи. — Валери… это же не конец света… — Это именно он! — выкрикнула я, немного прервав рыданья, а мальчишки смотрели на меня, как на инопланетянина. — Всё, это старость! Пора идти на опушку Запретного леса, копать умиральную яму и зарыться с головой! — Ну… это всего один волос, — выдохнул Роди, и вдруг за моей спиной раздался голос Хью: — Вообще-то, если внимательно присмотреться, то здесь ещё есть… Я завыла ещё громче, а Антоха обошёл кресло и зашипел: — Идиот, нельзя было промолчать?! — Прости, Вэл… — сжался Хью, на что я лишь громко всхлипывала. — Их видно только если очень присмотреться… — Да заткнись ты! — Мне срочно нужна краска, хоть гуашь! — решительно заявила я, вытерев слёзы, и Роди осторожно проговорил: — Вряд ли в школе такая есть… да и в Хогсмиде тоже… — Если ты хочешь отравить этого, так я ему и так по морде дам! — отозвался Антоха, и я обернулась и выпалила: — Я не хочу никого травить! Я хочу ровный цвет волос! — Так есть же Чары изменения цвета?.. Абраксас Малфой как обычно вальяжно расселся на соседнее кресло и лениво наблюдал, как вокруг меня все скакали, а после как всегда выдал умную мысль. Я же, прищурившись, повернулась к Роди, и тот неуверенно протянул: — Да, но… — Но?! — громко повторила я, и Эд вышел вперёд и заявил: — Но Аб учится на шестом курсе, а эти чары как раз и начинают изучать после пятого курса и успешно сданных СОВ. И не зря, потому что Трансфигурация человека — одна из самых опасных областей. — Да плевать мне на это! У меня половина головы седая, разве вы не видите?! Я снова была в шаге от истерики, и парни друг за другом сморщились, явно не зная, что со мной делать. Роди тоже затих, медленно гладя меня по плечам, и я всхлипнула и жалобно прохрипела: — Ты же знаешь формулу этих чар, правда?.. — Он поджал губы, так ничего не сказав, и я ещё более жалостливо завыла: — Ты всё на свете знаешь, всё-всё, пожалуйста… — Может, лучше Аб попробует, он хоть начал изучать эти чары официально? — предложил Хью, на что Абраксас тотчас замотал головой: — Нет, я только начал, и не особо у меня они получаются… — Ты точно их знаешь, что тебе стоит? — продолжила канючить я у Роди, и тот снова шумно выдохнул. — Я в шаге от умиральной ямы, и только ты сможешь мне помочь… — Я… я знаю формулу, и… можно попытаться… — Я тебя обожаю! — закричала я и с готовностью выпрямилась, а от крокодильих слёз не осталось и следа. — Тогда начинаем. Роди неуверенно посмотрел на мою голову, а затем достал из кармана палочку и начал негромко шептать формулу… я же не чувствовала совсем ничего, но парни вокруг в один момент как-то расширили глаза, будто бы от удивления, а сам Роди настолько разволновался, что у него начали дрожать руки. — Подожди-подожди! — воскликнул он, когда я почти вскочила, чтобы побежать к зеркалу, и схватил меня за руку, а после нацелил палочку себе на голову. — Давай я сначала на себе попробую, а потом… вернусь к тебе. Через десять минут безуспешных попыток серебристые волосы Роди местами стали угольно-чёрными, какими-то странными островками, и я закрыла глаза, боясь даже представить, что творилось на моей голове. А Роди со страхом смотрел на меня и чуть слышно прошептал: — Валери, я не могу отменить их… — Вам лучше бы дождаться кого-нибудь умного, — осторожно предложил Хью, стараясь не смотреть на мою голову. — Тома, например… — Или к Дамблдору сходить, — неуверенно предложил Антоха, на что я решительно вскочила с дивана и схватила за руку своего безумного колориста. — Он же мастер по Трансфигурации… — Точно, бежим быстрее, пока он не ушёл на ужин! И всё же краем глаза, выбегая из гостиной, я увидела наше отражение в одном из зеркал в пол, и из глаз чуть не хлынули кровавые слёзы. Благо что на одном из кресел валялось два зелёных шарфа, и я схватила их и протянула один Роди, а второй обмотала вокруг головы, чтобы закрыть волосы. Мы столкнулись с Дамблдором в дверях его личного кабинета: тот закрывал его, чтобы пойти ужинать в Большой зал, но так и замер с палочкой в руках, заметив задыхавшихся меня и Роди. — Профессор!.. — Валери?.. — удивился Дамблдор, когда мы подбежали ближе, все красные от бега. — Что-то случилось?.. Вместо ответа я стащила со своей головы шарф, а Роди медленно убрал второй со своих волос, и Дамблдор закрыл на секунду глаза, будто бы сдерживая смех, а после взмахнул палочкой, открывая для нас кабинет. — Вы пришли по адресу, проходите… Зайдя внутрь, я первым делом наткнулась на очередное зеркало, где на меня уставилась настоящая Стервелла Де Виль, с наполовину белой и наполовину чёрной головой, а сзади был будто бы один из тех самых несчастных далматинцев. Надолго задерживаться на отражении я не стала и быстро села за небольшим столиком, куда сел и Роди, а Дамблдор встал напротив и проницательно на нас посмотрел. — Итак, что же всё-таки случилось?.. Вместо ответа я достала из кармана тот самый злосчастный волос, с которого всё и началось, и резко выдохнула: — Сэр, это я во всём виновата. У меня появилась седина, и я надавила на Роди, чтобы он… закрасил мне её с помощью магии, но… — …но ничего не получилось, так? — закончил мысль Дамблдор, и я со вздохом кивнула, подтверждая, что всё так и было. — Вот именно поэтому чары изменения внешности и проходят после успешно сданных СОВ, вы ещё легко отделались. Мне стало совсем паршиво, что я не только вляпалась сама, но и Роди втянула, который вообще-то в отличниках ходил до этой минуты позора. Но Дамблдор вдруг мягко улыбнулся и взмахнул палочкой, отчего волосы на моей голове зашевелились. — К счастью, всё поправимо. Через пару минут в отражении уже были нормальные причёски, и я выдохнула с облегчением, а за нашими спинами послышался звон фарфора… и прямо по воздуху на столик опустился чайный сервиз на три чашки, вазочка с конфетами и лакричными леденцами и большой фарфоровый чайник, из которого шёл пар. — Узнаю себя, Валери, — широко улыбнулся Дамблдор, взмахнул палочкой, и чайник принялся разливать кипяток по чашкам, а преподаватель сел с нами за столик. — Я точно так же переживал, когда нашёл в своей безупречной бороде первый седой волос… это было не так давно, правда, но всё же. В нос ударил запах крепкого чёрного чая, и Роди, взглянув на меня, первым отпил немного из белой чашечки и взял себе конфету. А я последовала его примеру, ведь мы всё равно пропустим ужин, судя по всему. — Конечно, к тому времени я был непревзойдённым специалистом в области Трансфигурации, а потому мог с лёгкостью маскировать свою седину… но знаешь, что я тебе хочу сказать? Я молча изогнула бровь, и Дамблдор задумчиво улыбнулся, будто бы заглянув куда-то в прошлое, и выдохнул: — От себя не убежишь. Я так и делал поначалу, но с каждым разом в моей прекрасной бороде появлялось всё больше и больше серебра, и в один прекрасный день я решил, что это совершенно никак не характеризует меня как человека. И как видишь, сейчас я подобными глупостями не занимаюсь… Он прошёлся руками по густой бороде до груди, наполовину рыжей, наполовину седой, причём цвета распределялись совсем неравномерно, и я поставила на блюдце чашку и взвыла: — Но мне же всего пятнадцать лет! Я не хочу быть седой в пятнадцать лет! Я хочу быть молодой и красивой! — Ты и так молодая и красивая, кто тебе сказал иное? — с беспокойством прошептал Дамблдор, на что я отчаянно выдохнула: — Зеркало говорит! Каждый божий день… оно и остальные, у кого нормальные гены, и им до седины ещё десятки лет! Боже… даже амарант, который я стащила у Спраут, не смог ничего с этим сделать… ой. Только после того, как я сказала, до меня дошло, что же именно я сказала, и я поджала губы, а Роди широко распахнул глаза. — Вы ничего не слышали… — Абсолютно ничего, о чём стоило бы беспокоиться, — ласково протянул Дамблдор, а затем подмигнул мне, и Роди тихо засмеялся и сунул в рот очередную шоколадку. — И что же вы решили, Валери?.. — Научите меня! — выпалила я, игнорируя сладкое, и теперь даже Дамблдор распахнул от удивления выцветшие бледные глаза. — Я готова на всё, хоть ночами сидеть, лишь бы научиться вот так скрывать седину… я её ненавижу всем своим сердцем… Я уже была готова пустить слезу, на что Дамблдор лишь печально вздохнул. — Валери, ты ещё не закончила четвёртый курс, а чары изменения внешности начинают проходить только на шестом… — Вот именно, я ещё до пятого курса не дошла, а моя голова уже блестит от серебра! — не сдавалась я, и даже Роди не решался отпить из чашки, следя, кто же сможет переубедить другого. — Пожалуйста, сэр! Одним нам ничего не сделать, вы сами сказали, что это опасно, но если бы вы научили меня… это очень-очень для меня важно… — Мда… что ж, если у вас такое жгучее желание, то можно попробовать, — наконец сдался Дамблдор, и я облегчённо выдохнула, а Роди вдруг воскликнул: — Профессор, а можно мне тренироваться вместе с Валери? — Дамблдор скользнул удивлённым взглядом по моему товарищу, на что тот чуть замялся и добавил: — Я не хочу ничего менять, и седых волос у меня нет, мне просто интересно изучить эти чары… я сам как-то пытался, но не вышло… вы сами видели… — Что ж, хорошо, — широко улыбнулся Дамблдор, и мы одновременно расслабились. — Групповая трансфигурация даётся намного лучше, чем одиночные тренировки, это давно известный факт. Так что вместе вы гораздо быстрее освоите эти чары. Когда вы сможете ко мне прийти? — М-м-м… в четверг после ужина, — после паузы протянула я, а затем прикинула, сколько четвергов осталось до Нового года и с тревогой повернулась к Роди. — Слушай, а ты не против во вторник вместо библиотеки заниматься Трансфигурацией?.. Так быстрее выйдет… — Нет, это же всё равно получится, как подготовка к урокам, — расслабленно ответил он, и я решительно заявила: — Тогда вторник и четверг после ужина. — Отлично! — засиял Дамблдор, отпив чай из чашки, и мы последовали его примеру. — Тогда я буду ждать вас во вторник здесь, в этом самом кабинете… эх, смотрю на вас и вспоминаю молодость… я тоже когда-то давно так же точно занимался с лучшим другом, и у нас получалось столько всего… что и представить страшно. Но это определённо был самый лучший период в моей жизни… — А что случилось с этим другом? — осторожно поинтересовалась я, так как тон профессора был не таким уж и радостным, и его улыбка как-то незаметно помрачнела, выдавая внутреннюю боль. — Ничего. Просто мы… уже не общаемся, вот и всё. Иногда так бывает, что судьба разводит близких людей по разным дорогам, и ничего уже с этим не сделать… — Я лишь тяжело вздохнула, так как прекрасно знала, как это бывает в действительности, а Дамблдор с улыбкой добавил: — Но надеюсь, у вас будет совершенно другой путь, и вы сохраните свою дружбу до самой старости. Мы улыбнулись в ответ и какое-то время просто наслаждались горячим чаем и шоколадом, который таял во рту. А когда чай закончился, и пора было время идти, Дамблдор вдруг окликнул меня: — Валери… знаешь, если бы ты просто подошла к Гортензии Спраут и вежливо попросила веточку амаранта, то готов поспорить на что угодно, она бы не отказала. Гортензия со стороны может выглядеть суровой женщиной, но в душе она очень мягкий и отзывчивый человек, как и любой студент на факультете, который она возглавляет. — Да… я уже убедилась в этом, — прошептала я, стыдливо опустив глаза, и Дамблдор мягко похлопал меня по правой руке. — Рад, что ты начинаешь доверять другим людям в этой школе… это значительный шаг вперёд! — Спасибо, сэр, — поблагодарил за чай Роди, а я лишь смущённо улыбнулась и встала следом. — До вторника, мои дорогие! Тепло распрощавшись, мы вышли в пустынный коридор, потому как все нормальные люди или сидели по гостиным, или доедали ужин в Большом зале. Мы же, перебив аппетит, возвращались к себе, и на середине пути Роди вдруг улыбнулся и прошептал мне: — Представляешь, нас будет тренировать сам Дамблдор! Я даже припомнить не могу, чтобы он соглашался на допы с кем-то другим… — Не думаю, что этим стоит хвастаться, — хмыкнула я, и улыбка Роди мигом погасла. — В нашей компании его не очень и любят… — Ты права. Но его политика никоим образом не умаляет его заслуг. Он действительно сильный волшебник, один из самых сильных нашего времени, и нам очень повезло. Мы переглянулись и одновременно растянули губы в улыбке, а после Роди прошептал мне: — Это будет наш с тобой секрет, никому ни слова… для всех мы по-прежнему занимаемся сами по себе. — Никому, — выдохнула я и осторожно взяла его за мизинец своим мизинцем. Он удивлённо опустил глаза, а я повторила: — Никому. — И его улыбка загорелась ещё ярче, если такое вообще возможно.***
— Так куда вы с Родольфусом вчера бегали, когда провалились ваши попытки изменить цвет волос? — лениво поинтересовался Том, когда мы начали работать в лаборатории, и я закатила глаза и подготовила чистые копии стеклянных многоразовых шприцев. — Тебе ведь наверняка уже всё доложили, — устало прохрипела я, на что Том хмыкнул и добавил в Морочащую настойку стандартный ингредиент. — И заметь, результат от этого есть… Он внимательно присмотрелся к моей голове, а после прищурился и прошипел: — Кажется, немного седины всё равно есть… Распахнув глаза, я побежала к зеркалу и принялась крутиться со всех сторон, и за спиной послышался злорадный смех. — Вот ты мразь! — выругалась я, догадавшись, что кое-кто играл на моих нервах, и вернулась к крысам, часть которых не переживёт этот вечер. — Посмотрим, как ты запоёшь, когда у тебя на голове появится серебро! — К тому времени я уже смогу наколдовать что угодно, — самоуверенно заявил Том, внимательно вчитавшись в рецепт настойки, а после принялся отмерять на весах пыльцу фей. — Так что не думаю, что меня сильно заденет эта проблема. Кстати, мне показалось, или ты по-прежнему избегаешь меня на людях?.. — Не показалось, я по-прежнему избегаю тебя на людях, — хмыкнула я, и мы встретились взглядами. — И в чём причина? Мы же всё уладили в среду?.. — Ничего мы не уладили, мы просто договорились работать дальше! — воскликнула я, и Том непонимающе нахмурил лицо. — Но я ещё долго буду на тебя злиться… — Ох, подумаешь, какой-то несчастный поцелуй, — закатил глаза Том, и я ядовито процедила: — Я злюсь не из-за поцелуя, а от того, что ты заставил меня сделать это на глазах у всех! А так, ты прав, ничего особенного… в моей жизни было намного лучше. — Вот как?.. Том обогнул стол и схватил меня за руку, на что я зло потянула её на себя и прошипела: — Не смей меня хватать, гад. И не надо мне ничего доказывать, ты уже всё показал что мог… — Кхм-кхм… можно? Мы настолько увлеклись друг другом, что не заметили, как в дверь заглянула светлая от седины голова школьного целителя, которая как-то странно на нас посмотрела и осторожно вошла внутрь лаборатории. Том же наоборот сделал пару шагов на приличное расстояние и удивлённо приподнял бровь, на что я закашлялась и прохрипела: — Ах да, профессор Слизнорт предупреждал, что вы зайдёте… — Теперь Том удивлённо смотрел на меня, а я лишь прошла мимо к наполовину полному котлу. — Вам хватит этого до выходных? — Думаю, да, — проговорила она, оценив содержимое котла, а после по-деловому взмахнула палочкой, отчего из её жёлтой сумки взмыли вверх десяток склянок и принялись зачёрпывать красное зелье. — Словами не передать, как я вам благодарна… вы сами его сварили? Мы с Томом медленно кивнули, и целитель Уиллис одним ловким движением палочки закупорила все бутылочки и отправила их обратно в наплечную сумку. — Надо же! Спасибо вам большое! Мы снова кивнули и проводили глазами целителя Уиллис, а после того, как дверь закрылась, Том снова подошёл ко мне и прошипел: — И когда тебя успел предупредить Слизнорт? — В четверг успел, когда ты как всегда не высовывал носа из архива, — зло выдавила я, не отрывая взгляда от угольно-чёрных глаз. — Но тебе же не жаль поделиться с нуждающимися излишками, правда? — Смотря что от этого мне будет, — хмыкнул он, и я в очередной раз закатила глаза. — Ничего не будет, расслабься. А вот если ты ещё раз сунешь свои длинные пальцы в нашу с Антохой любовную любовь, то тебе точно мало не покажется. Тот поцелуй предназначался не тебе, а ему, гад! — Вот как? — усмехнулся Том, снова сократив расстояние, и я шумно задышала через нос. — Так по-твоему, я, получается, вор? — Получается, что так, — дерзко ответила я, и вокруг опять полетели искры. Но прежде чем меня опять с силой схватили за руку, со стороны входа послышался скрип, и мы одновременно повернулись на звук. — Кажется, я забыла одну баночку… — медленно проговорила целитель Уиллис, а затем оглядела стол с пустым котлом и воскликнула: — Да, вон она! Том без единого слова отошёл от меня к котлу с настойкой, а я — к клеткам с крысами и достала одну, решив начать титровать с летальной дозы. Целитель Уиллис же прокралась внутрь лаборатории, забрала сбежавшую склянку, а затем с тревогой оглядела нас и прошептала: — А у вас всё в порядке? — В полном, спасибо за беспокойство, мадам, — с дежурной улыбкой отозвался Том, и в этот момент крыса в моих руках, чувствуя неладное, запищала и укусила меня в руку, благо на мне были перчатки из драконьей кожи, которые прокусить было трудно. — А чем вы здесь вообще занимаетесь? — потрясённо проговорила Уиллис, заметив во второй моей руке двух миллилитровый шприц, и я, поджав губы, хрипло ответила: — Это… сложно объяснить, но профессор Слизнорт дал нам добро и разрешил работать здесь. — Что ж… тогда больше не буду отвлекать, — с трудом выдавила из себя она и поспешила уйти, в этот раз насовсем. А я закатила глаза, сняла со шприца иглу и принялась выпаивать крысе летальную дозу Животворящего эликсира, как бы странно это ни звучало. — Как же тебе повезло, что такой, как Антонин, выбрал тебя, — задумчиво протянул Том, на что я отпустила крысу в клетку и выразительно скривилась, ведь трудно было не почувствовать намёк на мезальянс. — Моё ты солнышко, это не он выбрал меня. Это я выбрала его. Заметь, его, а не тебя. И ему в этом плане очень сильно повезло. — Да, я это заметил. — Том легко поджал губы и склонился над настойкой, а в это время моя крыса начала агонировать, и я засекла время на стареньком секундомере, который нашла в ящиках. — Какие планы на завтра? — Я не буду здесь сидеть второй вечер подряд, даже не мечтай, — отмахнулась я, и он выразительно изогнул бровь. Крыса тем временем издала последний выдох и умерла, и я сделала пометку в очередном пергаменте. — Да и ты прекрасно знаешь, чем я занимаюсь по субботам, когда нет никаких срочных дел. — Точно, знаю… завтра у Родольфуса день рождения, ты собираешься его как-то поздравлять? Том поднял голову и прищурился, а я тем временем взяла вторую крысу из клетки и начала выпаивать ей чуть меньшую дозу. — Собираюсь, — пропела я, сделав дело, и крыса принялась бегать по клетке. — Тортик испеку. — С Морочащей настойкой? — усмехнулся Том, на что я так же ядовито прошипела: — С шоколадом, у меня ещё осталось две нетронутые плитки. Претендуешь на кусочек? — Не отказался бы, — широко улыбнулся засранец, на что я с такой же улыбкой пропела: — Тогда я всё-таки возьму немного настойки, специально с твоей стороны кольну, чтобы никто другой не отравился. — Какая всё-таки честь… — чуть громче рассмеялся Том, в то время как вторая крыса начала агонировать, чуть позже первой. — Если захочешь меня отравить — то готовь яд сама, а не используй приготовленный моими руками, ясно? — Это будет ещё веселее, — широко улыбнулась я, так как дремоносные бобы всё так же мирно лежали в моём кармане, дожидаясь своего часа. Том же, будто чувствуя это, одарил меня лучезарной улыбкой, мол, я вижу насквозь все твои уловки, но ему было невдомёк, что он сам только что попался на крючок.