***
Мы с Роди ещё долго сидели на крыше, любуясь пробуждением природы, а когда спустились обратно на мансарду, то парни потихоньку начали просыпаться. И мы все дружно замели следы своего пребывания в башне, спрятали ящик с коньяком и вернулись в гостиную, где разошлись по спальням досыпать остаток сна. И о бурной ночи говорили лишь наши помятые лица и не менее мятая одежда. Второй раз я проснулась ближе к ужину. И, решив не изменять традиции, набрала на кухне в корзинку всего понемногу и поплелась в ванную старост с надеждой замочить на остаток вечера свою уставшую душу, чтобы начать неделю в более или менее приличном виде. И каково же было моё удивление, когда я открыла паролем дверь, зашла внутрь и увидела Тома, лежавшего в одежде в горячей воде, а кран был открыт на полную и шумел из последних сил. — Ты что, только проснулся?! — воскликнула я, ведь на часах уже было часов шесть или даже семь, а значит, прошли ровно сутки с того, как кое-кто съел отравленный бисквит. Том же, заметив меня, флегматично нахмурил бровь и вздохнул: — Нет, я открыл глаза часа два или три назад. Просто… мне нужно было полежать и подумать… о жизни… в целом. Я понимающе закивала, так как сама, в общем-то, приходила сюда именно за этим. Том же на удивление действительно вместо привычного раздражения излучал меланхолическую задумчивость, и было не совсем понятно: побочный ли это эффект дремоносных бобов или же затишье перед бурей. И всё же я набралась наглости и прокашляла: — Слушай, я всё понимаю, но не мог бы ты освободить мне ванну? Сегодня пришло время моего спа… — Так ты же вчера здесь лежала? — Он повернулся и даже слегка наклонил голову, а я тотчас покачала своей. — Нет. Это ты вчера лежал здесь и весь день тоже, а теперь пришла моя очередь. Какое-то время Том пристально смотрел на меня, и у меня сжалось сердце, что он сейчас резко выскочит из воды, даже несмотря на насквозь промокший тяжёлый костюм, и придушит меня голыми руками за просто беспрецедентную наглость. И всё же спустя пять минут томительного молчания он наконец без единого слова вылез из ванной, и на мраморный пол хлынула волна. — Эм… а ты не мог бы посушиться там, в раздевалке?.. — Я кивнула на предбанник, в котором висели вешалки и стояли шкафы, и Том в который раз изогнул бровь. — Я… я стесняюсь… Демонстративно закатив глаза, он прошлёпал в раздевалку, оставляя за собой целые озёра, а мне стало совсем плохо. Он ждёт, пока я сама залезу в воду, и просто утопит? А после обставит всё как несчастный случай? Тревога росла в геометрической прогрессии, и всё же из всех смертей, что мне грозили в целом, смерть в ванной старост, в которой я так любила лежать, была не такой уж и плохой затеей. И я быстро смирилась с неизбежностью неотвратимого, разделась и плюхнулась в почти полный бассейн, а затем включила кран с разноцветной пеной. Умирать — так с музыкой. Том вернулся в зал с бассейном уже тогда, когда пена полностью покрыла поверхность воды, а я расслабилась, заварила себе сбор и задумчиво жевала сэндвич с беконом и яйцом. Как-то странно на меня посмотрев, он в абсолютно сухой одежде прошагал к подоконнику и завалился на него, только вот ни книги, ни тетрадки с лекциями, даже какого-то журнала в руках как обычно не было. И когда сэндвич закончился, а неприятная пауза затянулась, я неуверенно прохрипела: — Как… самочувствие? — Прекрасно, — тотчас ответил Том, будто бы заранее знал, что я это спрошу, и удары сердца начали отдавать в уши. — Знаешь, это не сарказм, я в самом деле отлично выспался, на неделю вперёд, и несколько ночей подряд точно смогу заниматься полезными делами. Я закивала, борясь с вазомоторной стенокардией от излишнего волнения, а Том пристально посмотрел на моё покрасневшее лицо и в прежнем тоне вежливо поинтересовался: — А как прошла вечеринка, которую ты вчера устроила для Родольфуса? Ты же ради этого устроила мне эту ловушку, верно? — Прекрасно, — восторженно отозвалась я, на секунду зажмурив глаза. — Это тоже не сарказм, всё прошло просто замечательно, и вообще, это лучшее, что было со мной за долгое время. Скажи честно, ты… оценил мою ловушку? — Чёрная бровь медленно поползла на лоб, и я, сдержав улыбку, добавила: — Нет, серьёзно, как тебе? Я всю ночь пятницы почти не спала, продумывая детали, и ты… ты точно должен оценить по достоинству. — Это было… оригинально, — наконец по словам выдохнул Том, а сердце так и ныло в грудной клетке всё сильнее и сильнее. — Я серьёзно, ловушка очень хорошая, даже я не заподозрил подвоха. Мои овации. Одна ладонь медленно ударилась о другую, потом ещё раз и ещё раз, намеренно медленно, а Том так и не сводил угольно-чёрных глаз с моего лица, что у меня по коже прошлась волна мороза, несмотря на то что я сидела по шею в кипятке. — Спасибо, — сглотнув, хрипло ответила я. — Я… я училась у лучших. Он улыбнулся на мой комплимент, почтительно кивнув, и у меня окончательно сдали нервы. Зачерпнув горячей воды, я несколько раз ополоснула лицо, чтобы хоть немного привести себя в чувства, а когда я снова подняла глаза на подоконник, то Том без единого намёка на прежнюю улыбку прошипел: — Только я не совсем понимаю, зачем вообще это было нужно? — Не понимаешь?.. — выдохнула я, снова покраснев, и он чуть громче повторил: — Да, не понимаю. Я знал, что вы что-то готовите, поэтому и спрашивал. Хотел поздравить Родольфуса вместе со всеми, я ещё летом купил ему подарок и всё это время прятал. Только вот вместо поздравлений я проспал целые сутки, лёжа в холодной воде… — Почему ты сразу об этом не сказал? — Меня аж перекосило, а Том издевательски засмеялся. — Почему я должен заранее говорить, что хочу поздравить человека, с которым пятый год сижу за одной партой? Тебе не кажется, что это немного очевидно? Мне стало настолько хреново, что я не выдержала и окунулась в воду с головой, лишь бы перебить разгоравшийся в душе стыд. Для меня это было нихрена не очевидно, но я практически забыла, что была новенькой, а мальчишки знали друг друга уже несколько лет… и я опять всё испортила! Хотя… испортила ли?.. Вынырнув, я неотрывно уставилась на Тома, внутри которого плескалась нешуточная злость, а после на ум пришли воспоминания о ночи. Как мы все вместе шумно играли в карты, как Роди учил меня играть в шахматы, только вместо фигур были рюмки, и он налакался ещё на середине партии, хотя играла я откровенно плохо, и мы так и не доиграли. Как мы до хрипоты пели песни и их детства, и моего, и казалось, что границ не было вовсе… как с утра мы сидели под пледом и высохшими глазами следили за солнцем, и даже мне показалось, что не всё ещё потеряно, что жизнь не так уж и плоха… и хоть убей, я не могла представить в подобных декорациях Тома. «Каждый человек заслуживает знать правду», — подумала я спустя очень длительное молчание, а затем шумно выдохнула, а мои щёки так и запылали. — Вряд ли кто-то решится сказать тебе это в лицо, поэтому придётся мне… — Том издевательски приподнял бровь, а в мой голос вдруг вернулась твёрдость. И я громко заявила: — Тебя никто не позвал потому, что ты убийца веселья, и все это знают. Зачем тебя звать, скажи мне на милость? Ты не способен ни тост сказать, ни над пошлым анекдотом посмеяться, ни напиться до чёртиков перед глазами. Все будут через трубочку тянуть мартини с тоником и ржать над какой-то хернёй, а ты будешь стоять за спиной и так же через трубочку вытягивать радость, как дементор. Или сидеть с кислым лицом и стаканом тыквенного сока, и главное, зачем? У Тома был такой вид, будто бы я вышла голая из воды и со всего размаху залепила ему пощёчину, хотя я всего лишь говорила очевидную правду. Однако многое оказалось ни хрена не очевидным, но что ж, для того люди и придумали язык, чтобы разговаривать, так? — Ты никогда не задумывался, почему ребята бегут со своими проблемами именно ко мне, когда знают, что ты дашь им по жопе? — Кто? — резко выдохнул Том, на что я лишь покачала головой. — Я не назову имён, так как человек доверился мне. Но сам факт от этого не исчезнет. Ты хочешь руководить людьми, но ты возвёл себя в такой недосягаемый ранг этакого аморфного божества, которому чуждо всё земное, и вот результат твоих стараний: они тебя боятся, а за твоей спиной бухают со мной, потому что я такая же, как и они. И придётся тебе, мой хороший, определиться, кем ты хочешь быть: главой стаи или волком-одиночкой, который решает все свои проблемы сам. И если ты одиночка, то не обижайся, что стая тебя бросила, потому что ты даже не собираешься вникать в проблемы стаи так глубоко, чтобы заслужить уважение. — Предлагаешь мне в следующий раз напиться до состояния животного на глазах у всех, чтобы заслужить уважение? — издевательски воскликнул он. — Ты серьёзно? — Да нет же! Никто тебя не просит изменять своим привычкам и принципам, если ты того не хочешь! Но ты не способен на эмпатию! Ты ведь сам говоришь, что мы напиваемся как свиньи?! Причём на твоём лице такое отвращение, как будто тебя с головой в дерьмо окунули! Вот все твои эмоции от взаимодействия с нами, когда мы веселимся и пьём. Но человек слаб, у него есть дурные привычки, потребности, слабости! И хороший руководитель это понимает и принимает, он берёт людей под своё крыло и защищает их! А ты способен только запрещать и унижать! И если бы ты хоть немного лояльнее относился к нашим посиделкам, показал бы до этого, что ты всё понимаешь, что тоже можешь немного выпить и посмеяться, а потом с чистой совестью уйти, к тебе было бы гораздо больше уважения. И держалось бы оно вовсе не на страхе, а на доверии, а это намного более ценно, чем ты себе можешь представить. Я шумно вдыхала и выдыхала воздух, пытаясь прийти в себя, а Том неотрывно смотрел на моё красное лицо, а его глаза горели как угли. И наконец, меня осенил такой дзен, что стало всё равно на то, что будет дальше. — Хочешь найти крайнего? — дерзко заявила я, и он чуть наклонил голову и прищурил глаза. — Я здесь. Это я скормила тебе отравленный бисквит, с меня и спрашивай. Наказывай, унижай, мсти, делай всё, что посчитаешь нужным. Но моя совесть чиста. Я сделала это не ради собственной выгоды и не ради мести, а только лишь затем, чтобы устроить близкому человеку незабываемый праздник. И праздник был действительно незабываемый, и мне этого достаточно. Давай, я готова. Очень долгое время мы смотрели друг на друга, не проронив ни слова. Я всё ждала, что Том надумает, точнее, что он придумает такое унизительное, что могло бы сравниться со злостью в его чёрной душе, а можно было не сомневаться, что он был чертовски зол. Я даже не собиралась бороться, не собиралась больше бороться с чёртовыми ветряными мельницами и играть в эту бесконечную месть. Пусть он поставит точку, и на этом всё будет кончено. Но… Спустя вечность, не меньше, Том молча отвернулся к витражу и принялся безразлично смотреть, как ветер гнал волны по Чёрному озеру, и на его лице было написано ровно ничего, он был словно бы мраморная статуя, которую кто-то нарядил в одежду и случайно забыл на подоконнике. А я откинулась на мраморный бортик и закрыла глаза, а внутри было так паршиво, что хотелось раздвинуть рёбра и вырвать сердце вместе с аортой, и пошло всё к чертям. Почему правду всегда так трудно говорить, чёрт возьми?..***
— Эй, Вэл, ты как? — Нормально… — прошептала я, подойдя к Антохе, который как обычно ждал меня в гостиной перед завтраком. Роди тоже был рядом, как и многие другие ребята, ждавшие друзей, и вдруг Хью тихо протянул: — Опа… а вот и тучи на горизонте… Мы дружно обернулись, а к диванчику, около которого все собрались, медленно подходил Том как всегда с отсутствующим выражением лица. Про наказание он мне так вчера ничего и не сказал, мы вообще больше не разговаривали до самой ночи, а затем молча разошлись. Видимо, кто-то на свежую голову сообразил всё-таки достойную кару, и я закрыла глаза, готовая к неизбежному. И вдруг Антоха закричал: — Том! Знаешь… — Староста как раз подошёл достаточно близко, и Антоха шагнул вперёд, закрывая меня, и выпалил: — Накажи меня вместо Вэл! Она правда здесь ни при чём, хотела как лучше, а получилось… в общем, не важно. Просто я буду вместо неё, хорошо? А если ты её уже наказал, то скажи, что нужно сделать, и я всё сделаю. Моя нижняя челюсть со звоном упала на чёрный мрамор, я абсолютно точно не ожидала от Антохи подобного поступка, но он твёрдо стоял на своём, закрывая меня спиной. И только Том приоткрыл рот, как Роди встал рядом с Антохой, окончательно отгородив меня от угрозы. — Нет, давай лучше я. Праздник был в честь меня, так что я готов нести за это ответственность. Только Валери не трогай, она очень старалась… — Эй, мы тоже там были! — возразил Эд, и они вместе с Хью встали рядом с мальчиками, а дар речи, похоже окончательно пропал, и не только у меня. — Чай был на высоте, только ради него я готов хорошенько поработать, — через плечо подмигнул мне Хью, и я криво улыбнулась. Гидеон Розье молча подошёл к нам и взглядом дал понять, что со всеми, и так же молчаливо подошли Августин Трэверс, Альфард Крэбб и Грэхем Гойл, что меня совсем перестало быть видно. И когда народу собралось достаточно, и все молча ждали вердикта, смирившись с неизбежным, Том наконец негромко кашлянул и выдохнул: — Это всё очень трогательно, конечно, но… я никого не наказывал. И не собирался. — Ты… настоящий мужик! Антоха первым «отмер» после значительной паузы, подошёл к Тому и чувствительно пожал ему руку, и тот ответил на крепкое рукопожатие, так и не сменив задумчивого выражения лица. — Кстати, Родольфус… — он повернулся к Роди и достал из сумки свёрток, обёрнутый в коричневый пергамент, — я хотел отдать тебе это ещё в субботу, но не успел… ты знаешь почему. — Да… спасибо большое, — с трудом проговорил Роди, забрав свёрток, а после тоже подошёл к Тому и пожал ему руку. — Это… очень сильный поступок, Том. Ты правильно сделал… — Мда, может быть, — нахмурился Том, и когда Роди хотел засунуть в свою сумку нераспечатанный подарок, добавил: — А ты не хочешь посмотреть, что там? Я всё-таки старался… Роди слегка покраснел и быстро содрал обёртку, и внутри оказалась книга, а именно новенький учебник по ЗОТИ. — Здорово! — выдохнул он, быстро оглядев чёрную обложку. — Год прошёл, а ты помнишь, что я хотел её купить! — Наконец на бледных губах проступила улыбка, а Роди ещё сильнее покраснел и чуть слышно проговорил: — Я правда очень рад, но мне было достаточно, что ты не наказал Валери… она очень старалась устроить праздник, даже торт испекла! — Да… — Том выразительно нахмурил брови. — Я успел оценить по достоинству кулинарные способности Валери… Поднялся дружный смех, ведь все знали, в общем-то, как я сумела отравить любимого всеми старосту, а я закатила глаза и воскликнула: — Ты же сам сказал, что выспался! — Я выспался, — без тени иронии ответил он, шагнув в сторону выхода. — Это правда, никогда раньше не чувствовал себя так хорошо. У меня ещё осталось полкусочка, приберегу на период экзаменов. — Эй… — Теперь была моя очередь хмуриться, и Том обернулся и насмешливо на меня посмотрел. — Отдай его мне, я вторую ночь не могу выспаться! А бисквит я подбирала на глаз, я уже не помню пропорции! Это вообще мой торт! — Нет, — коротко ответил он и под дружный смех обернулся и с улыбкой бросил: — Как ты там говорила? Если жизнь подкидывает тебе лимоны — делай лимонад? Я в ответ приподняла верхнюю губу и оскалила зубы, так как что-то подобное действительно говорила во время работы в лаборатории. И Том, посмеиваясь, что вышел не просто сухим из воды, но и ещё в какой-то мере победителем, зашагал прочь из гостиной. А я повернулась к Антохе и пропищала: — Ты заступился за меня… — Вообще-то, мы все заступились, — недовольно поправил меня Эд, и я сложила пальцы в форме сердечка, а затем снова повернулась к Антохе и выдохнула: — Но ты всё равно был первым… — Я всегда первый, — приподняв брови, протянул тот, и я с визгом бросилась ему на шею. — Постыдились бы людей-то, — проворчал Хью, когда я целовала Антоху то в одну щёку, то в другую, и он зарычал и подхватил меня на руки, а затем побежал по коридорам к лестнице. В итоге он донёс меня на руках аж до самого Большого зала, и у самых дверей до нас донёсся скрипучий голос Кеттлберна, проходившего мимо: — Странно, а вроде ещё не весна… — Настоящая любовь не зависит от времени года, Сильванус, — с улыбкой отозвался Слизнорт и подмигнул нам, и мы дружно рассмеялись и уселись за стол, где уже прибывал народ. И когда вся наша компания расселась на привычные места, Том вдруг наклонился и полушёпотом проговорил то ли Антохе, то ли Роди, то ли вообще мне, так как я как всегда сидела между ними: — В следующий раз, когда соберётесь что-то «праздновать»… просто предупредите меня, а не усыпляйте. И я смогу придумать оправдание для преподавателей и прикрыть вас перед завхозом. А ещё подумать, как сделать, чтобы вас никто не нашёл… Парни вокруг сразу же одобрительно загудели, а Антоха даже захлопал в ладоши от радости. — Вот это да! Слушай, а ты сам не хочешь как-нибудь посидеть с нами? — Да, это была бы неплохая идея, — подхватил Хью, и Том второй раз за день довольно улыбнулся и посмотрел на меня, и я не смогла сдержать собственную улыбку… кое-кто явно проделал большую работу над ошибками, и в итоге всё сложилось как нельзя лучше. — Я над этим подумаю, — в привычной манере тихо ответил он, и когда почти все расселись по своим местам, профессор Диппет вдруг поднялся и постучал вилкой по золотому кубку. — Прошу минуту внимания… — Несмотря на тихий голос, все сразу же затихли, и Диппет, оглядев каждый стол по очереди, без тени улыбки проговорил: — Настоятельно не рекомендую до выходных покидать замок. Мракоборцы совместно с дементорами Азкабана до пятницы включительно будут внимательно обследовать лес и прилежащие окрестности, и я бы не хотел, чтобы кто-то из учеников пострадал. Касательно занятий по Уходу за магическими существами и Травологии: профессор Сильванус Кеттлберн и Гортензия Спраут будут ждать в холле группы и лично отведут студентов до места прохождения занятий и обратно в школу. Будьте благоразумны… Выдохнув, Диппет занял своё место во главе преподавательского стола, и мы все дружно переглянулись, а по столам прошёлся шёпот: — Это из-за оборотня… вы слышали… Хагрид нашёл единорога… неужели они и правда позвали дементоров?! А вот Эд выразительно посмотрел на меня, будто бы пытаясь сказать: я же говорил. И я поджала губы, так как ситуация с тварью в лесу принимала неприятный оборот, раз сюда пригласили аж дементоров… но наверное, уж они-то точно найдут оборотня, правда? Слизнорт на первой паре ещё раз напомнил про ограничения на эту неделю, и все дружно кивнули, осознавая риски. А из воздуха незаметно испарилось то самое чувство веселья, что накрыло нас с самого утра. После Зелий мы поднялись в башню, где проходили Прорицания, и меня так и подмывало попросить Наткомб открыть свой третий глаз и сказать, что же всё-таки происходит в Запретном лесу. Но та, казалось, как всегда парила в облаках, и земные дела мало её интересовали. А вся комната была украшена всевозможными плакатами с разными вариантами карт таро древности и более или менее похожими на современные. — Проходите, мои хорошие! — воскликнула она, едва мы появились на пороге класса, и мне вмиг поплохело. — У нас сегодня насыщенная программа! Мы с Антохой переглянулись, но делать было нечего. В итоге, когда собрались остальные студенты, Наткомб возвела руки и торжественно проговорила: — Вот и настал этот важный час, когда у вас есть возможность прикоснуться к великой тайне карт таро! Надеюсь, все прочитали мою методичку и главу в учебнике, чтобы сразу приступить к работе? Большинство кивнуло, особенно девчонки, особенно наши соседки, у которых сразу всплыло куча пергаментов с конспектами, настолько их интересовала эта тема. Я же искоса посмотрела на своего соседа, так как сама так и не удосужилась открыть хоть что-то, и тот выразительно округлил глаза и поджал губы, символизируя, что недалеко от меня ушёл. Что ж, придётся разбираться по мере развития ситуации. — Итак, сегодня мы будем знакомиться с раскладом на пять карт, о нём я рассказывала в самом начале методички. На самом деле, карт может быть больше или меньше, но для нас достаточно будет пяти. А теперь примите решение, кто будет гадать, а кто будет задавать вопрос, и достаньте свои колоды! Девочки по соседству чуть не разодрались, ведь каждой хотелось проверить свой талант к трактованию карт, а вот я вяло сунула руку в сумку, достала колоду и жалобно посмотрела на Антоху, на что тот помотал головой. — Не… давай ты будешь гадать, у тебя фантазия лучше. А я лучше спрошу что-нибудь… — Угу, — вздохнула я и достала колоду из коробки. И мне было немного не по себе, что у остальных на картах были люди в пёстрых одеждах, которые двигались и обнимались, а у меня — одни скелеты. Неужели нельзя было придумать дизайн повеселее? — Мда, — замялась Наткомб, проходившая мимо нашего стола и заметившая мой завистливый взгляд на стол рядом. — Год назад в Мексике один известный прорицатель опубликовал авторскую колоду, и я не удержалась и заказала на всех студентов, кто должен был знакомиться с картами таро! Правда, ученики не оценили новое оформление… — Она вздохнула, а скелет на верхней карте в моих руках тем временем переливал воду из одной чаши в другую, а на фоне были ацтекские пирамиды. — Они посчитали эту колоду слишком мрачной, и поэтому этим летом я заказала со старым оформлением… Но я уверена, что вы, мисс Кларк, поладите и с этой колодой! «Ну да, мне ли бояться скелетов», — хмыкнула я, подумав, что в подвалах в кастрюльках было что-то и пострашнее для обычного зрителя. Быстро пролистав карты, я отметила, что везде были кости, даже карта со значением «Смерть» и то была скелетом в чёрных одеждах… интересно, а чем хоть она тогда отличается от других? Наткомб же, отойдя от нашего столика, принялась кружить по круглому кабинету, рассказывая об истории карт таро. — …Arcanum — это тайна, необходимая для познания определённой группы фактов, законов или принципов; тайна, без которой нельзя обойтись в ту пору, когда является потребность этого познания; тайна, доступная уму, достаточно пытливому в области этих познаний… — И какую тайну ты хочешь знать? — скорчилась я, перестав разглядывать карты в стиле Фриды Кало, и перевернула рубашками вверх, начав тасовать. — Можно узнать, что будет сегодня на обед? — так же скривился Антоха, и я прыснула: — Это я тебе и без карт скажу. На обед будет еда. Первое, второе и пироги, и как и каждый предыдущий день до этого. — Да ты… знаешь, тебе хоть сейчас диплом прорицателя выдавай! Я тихо засмеялась, а Наткомб краем глаза заметила наше веселье и подошла ближе. — Дорогие мои, лучше не задавать картам конкретных вопросов, потому что конкретных ответов вы никогда не получите. И лучше выбрать некоторый промежуток времени, чтобы можно было заглянуть за завесу будущего, дать предсказанию потомиться, забыться, в конце концов… и если вы всё сделали правильно, то оно всё равно сбудется. — Ладно, — шумно выдохнул Антоха, а карты в моих руках начали нагреваться от быстрой тасовки. — Что меня ждёт… в конце следующего месяца? — Новый год, — хмуро хмыкнула я, и он закатил глаза, а Наткомб наклонилась и взяла Антоху за руку. — Молодой человек, вопросы нужно задавать картам, а не гадающему. Сначала прикоснитесь к колоде, затем озвучьте свой вопрос, а после уже гадающий начнёт делать расклад. Антоха через не хочу приложил ладонь к моей колоде и вслух сказал: — Хочу знать, что меня ждёт в конце следующего месяца. — Отлично! — воскликнула Наткомб, единственная считавшая идею с подобными гаданиями удачной. — А теперь вы, мисс Кларк, достаньте пять карт на своё усмотрение и расшифруйте их для мистера Долохова. — Профессор Наткомб! — раздался девичий крик, и прорицательница быстро переметнулась от нашего столика к столику у окна, где у трёх гриффиндорок возникли проблемы с картами. А я ещё немного потасовала и принялась доставать по одной карте, складывая рубашками вверх, пока не набралась линия из пяти штук. — Итак, какие подарочки меня ждут… — в предвкушении потёр руки Антоха, и я отложила колоду и принялась по одной переворачивать карты. Сначала выпал скелет в одежде фермера, который поливал из лейки землю, а в самой земле были три черепа, из которых росли цветы. И хорошо, что под каждой картинкой была надпись, в данном случае «pentacles», а то я бы совсем впала в прострацию. — Три пентакля… — протянула я, и Антоха нахмурился: — И что это значит? — Три пентакля! — чуть громче ответила я и перевернула вторую карту. — Я не глухой. А значение-то какое у карты? — Слушай, я даже не знаю, что значит слово «пентакли» в прямом смысле, не то что в переносном… — Ладно, проехали, пусть будут деньги. Дальше… На второй карте был уже знакомый мне скелет на фоне пирамид, переливавший из одной чаши в другую воду, а внизу на латыни было написано: moderatio. — Умеренность, — перевела я, а на изогнутую бровь выдохнула: — В Новый год тебе лучше будет умеренно пить, не перебирая с высокоградусными напитками. — Так себе расклад, но ладно, — хмыкнул он. — Дальше! На следующей картинке были изображены лестницы в несколько пролётов, по которым туда-сюда сновали скелеты. Я бы так ничего и не поняла, если бы не подпись: turris. — Башня, — выдохнула я, но что-то у меня никаких ассоциаций особо не было. Антоха тоже недоверчиво посмотрел на карту, затем на меня, и я вздохнула: — Придётся тебе побегать за алкоголем на верхний этаж… Он закатил глаза, и на свет выглянула новая карта: два скелета — один в белой одежде, второй в чёрной — и они толкали между собой деревянное колесо, а внизу подпись: rota fortunae. Картинка мне ни о чём не говорила, а вот перевод обрадовал. — Колесо фортуны! — обрадованно выдохнула я, и Антоха тоже оживился. — В общем, тот алкоголь, который ты в итоге достанешь, точно будет выше всяких похвал. — Давай последнюю, и хватит! — нетерпеливо заявил мой «клиент», и я перевернула оставшуюся карту. На этой карте была крупным планом бабочка, знакомая мне по любимому фильму девяностых — «Молчание ягнят» — Мёртвая голова. А под ней из зелени и цветов выглядывали мечи в количестве десять штук, да и надпись была соответствующая: gladii. — Десять мечей… — выдохнула я, так как ассоциации были только с Ганнибалом Лектором, который на один рождественский ужин приготовил для всех рагу из музыканта из оркестра, что сильно фальшивил на представлении. Антоха ждал от меня вердикта, и я наконец заявила: — И вдобавок к элитному алкоголю тебя ждёт вкусный ужин в кругу близких! — Зашибись! — довольно выдохнул он, и я уже собиралась собрать несчастные карты обратно в колоду, как к нам вернулась Наткомб и внимательно всмотрелась в расклад. — Вы уже закончили трактовать карты?.. — Да, — хором ответили мы, обрадовавшись, что не пришлось позориться при преподавателе, и она прищурилась и вгляделась в карты. Наткомб почему-то очень долго вглядывалась в расклад, то и дело наклоняя голову вправо или влево, будто бы от угла зрения зависело значение карт. А после продолжительной паузы вздохнула, улыбнулась нам явно через силу и похлопала Антоху по плечу. — Берегите себя, молодой человек… — Что ты мне там нагадала?! — дёрнулся Антоха, едва Наткомб отошла к соседнему столу, и я сама склонилась над картами, не понимая, что ещё можно было в них увидеть такого. — Что просил! Вот же, колесо фортуны, тебе в любом случае должна повернуться удача! Иначе зачем вообще нужна эта карта?! Да и что плохого в бабочке? Это вообще редкий вид, любой коллекционер будет рад такому подарку! — Нахрен это всё, — шумно выдохнул он, и я сгребла несчастные карты обратно в колоду с глаз подальше. — Предлагаю в следующий понедельник после Зелий прикинуться мёртвыми… — Отличный план, полностью поддерживаю! И воскреснуть примерно к началу Заклинаний, а то нехорошо прогуливать нормальные предметы. — В том-то и дело, что «нормальные»… Остаток занятия мы тупили в учебник, делая вид, что перечитываем заданную на дом главу, а на самом деле мысли были лишь о еде. Наткомб больше к нам не подходила, а я решила, что своё будущее знать не хочу, мне и настоящего хватает. И когда прозвенел колокол, я забросила колоду в сумку и побежала прочь, и меня мог обогнать лишь Антоха, который жаждал еды чуть больше меня. Правда, аппетит испортился сразу же, как я заметила под потолком в Большом зале знакомый густой туман, и я уже знала, что это значило: в Запретный лес наконец прибыли дементоры, и было их далеко не два. На душе сразу стало погано, хотелось закурить и лечь спать, но Антоха, заметив мою кислую физиономию, специально наложил в мою тарелку мяса с овощами, а затем достал из сумки початую плитку шоколада и положил на стол. — Чтобы всё съела, включая десерт, сама слышала — дементоры будут в лесу до пятницы. — Ты прав, — вздохнула я, так как в голодовке не было никакого смысла, а дементоры будут рядом ещё несколько дней… надо было привыкать, если к такому вообще можно было привыкнуть. На Заклинаниях почему-то было неловко сидеть, особенно на фоне затеи с Харриет, за которую я вообще не знала, как взяться, хотя и обещала. И Диггори ещё подлил масла в огонь, задержав меня после занятия вопросом: — Мисс Кларк, вы помните, что обещали мне зайти как-нибудь после занятий, чтобы… обсудить один вопрос?.. — Д-да… — вздохнула я и поморщилась. — А можно я зайду к вам во вторник… или в среду после ужина? Лучше в среду, а то у меня так голова болит… а сегодня весь вечер в лаборатории работать. — У всех так, и даже можно догадаться, почему, — ответил Диггори, и я бледно улыбнулась. — Хорошо, я буду ждать вас в среду после ужина! Снова улыбнувшись на прощание, я поспешила покинуть кабинет Заклинаний, радуясь, что смогла хоть немного отсрочить неприятную вещь. А в коридоре меня, оказывается, ждал Роди вместо Антохи, который уже успел куда-то свалить. — Как прошёл день? — улыбнулся он, и я кисло посмотрела в ответ. — Прибей меня, пожалуйста, мне не высидеть ещё полночи в лабе… Том ещё хуже дементоров, те хотя бы только радость пьют, а он ещё и кровь. — Мне кажется, ты преувеличиваешь, — рассмеялся Роди и перехватил себе мою сумку, чему я совсем не сопротивлялась, так как еле-еле переставляла ноги. — Посмотри, он даже простил нам эту шалость с бисквитом в субботу… и по поводу подобных мероприятий выразил мнение, что не против… Я лишь закивала головой, так как этот гад сделал всё это не без личной выгоды, впрочем, как всегда, а Роди вдруг нахмурился и негромко проговорил: — Неужели в Запретном лесу действительно завёлся настоящий оборотень? Раньше ходили только слухи, но никогда не было жертв, а сейчас… — Мда, — вздохнула я, так как для меня эти твари до сих пор жили на страницах сказок ну или сопливых романов для подростков, но вот чтобы столкнуться с ними вживую. И вдруг на ум пришла та самая эмблема с волком. — Слушай, а ты не знаешь, что вообще значит волк с католическим крестом? Роди замер на месте, едва услышал от меня эти слова, а после огляделся, но учеников поблизости было не так уж и много, взял меня за руку и потащил по секретной лестнице на этаж ниже, где не было совсем никого. А затем завернул в первый попавшийся пыльный класс, плотно закрыл за собой дверь и достал из сумки перо с пергаментом. — Ты видела вот такого волка? — спросил наконец он, быстро нарисовав волчью голову в кругу из рун с крестом поверх, и я так и распахнула глаза от неожиданности. — Да! — И ты увидела её у того самого высокого незнакомца в чёрной шляпе? — проницательно заметил Роди, даже особо не спрашивая, и я тотчас закивала головой. — Да! Ты знаешь, что это значит?.. — Похоже, ты смогла наткнуться на кого-то из последователей Ордена святого Христофора… — вздохнул он, и я всем своим видом дала понять, что очень заинтересована. — Это тайное общество… — Тайное общество, о котором все знают?.. — Да, можно и так сказать, — улыбнулся Роди на моё замечание и сел на ближайший стул, а я последовала его примеру, так как рассказ, судя по всему, ожидался долгим. — В Средние века волшебники и маглы воевали против оборотней… или наоборот, оборотни вели войну против людей… хотя кто в то время не воевал против кого-нибудь? — Я хмыкнула, а он собрался с мыслями и скрепил пальцы в замок. — В общем, легенда гласит, что если два оборотня разного пола встречаются в полнолуние в обличии… зверя, то на свет может появиться потомство волчат. Это огромная редкость, многие в это до сих пор не верят… но именно на этом и основана история этого самого Ордена. Давным-давно, в Испании или Португалии, от двух оборотней родился помёт волчат. Я не знаю, отличаются они чем-то от обычных волков или нет, так как такая редкость практически не попадается на глаза волшебникам, но тогда на этот помёт в лесу наткнулся один очень богатый феодал. История умалчивает о том, знал ли этот феодал о происхождении этих волчат или нет, но суть в том, что он и его слуги убили всех, а шкуры пустили на зимний меховой плащ для единственного сына этого феодала, которому было восемь или девять лет. Когда отец волчат узнал об этом, то пришёл в ярость, и в следующее полнолуние прокрался в замок к феодалу и растерзал того самого сына, для которого сделали плащ. Феодал от горя чуть не помешался и поклялся вывести с лица земли всех оборотней до последнего, основав Орден святого Христофора… — …в честь своего сына, — в конце добавила я, и Роди кивнул. — Да. Поначалу Орден открыто заявлял о своих намерениях, и началась кровавая охота на оборотней, так как многие люди их боялись и ненавидели. Но позже начали появляться правительства волшебников, которые давно ушли в тень, во многих странах начали причислять оборотней к полукровкам и обсуждать их права, как волшебных существ… и деятельность ордена признали незаконной, хотя даже к концу восемнадцатого века, когда орден официально перестал существовать, у него было достаточно последователей по всему миру. Только вот проблема в том, что до сих пор есть фанатики, которые считают своим долгом очистить мир от скверны, а правительство… чаще всего закрывает глаза на их деятельность, ведь ордена официально уже не существует. Всё дело в том, что большинство чистокровных семей против приравнивания полукровок к волшебникам и неофициально… — …состоят в этом ордене, — снова закончила я, и Роди снова кивнул. — И твой отец тоже в нём состоит? — Да. Он и рассказал мне эту легенду, видимо, на будущее, ведь по его плану после школы я должен буду начать строить карьеру в Визенгамоте… а чаще всего все загадочные смерти рассматриваются именно на его заседаниях. И полукровок в том числе. — Понятно всё, — вздохнула я, так как теперь картинка была предельно чёткой… кроме одной детали. И я нахмурилась и протянула: — Слушай, а как охотник на оборотней мог знать, что в Запретном лесу появился такой, если Хагрид сообщил про единорога только в обед субботы, когда незнакомец уже был в деревне? — Скорее всего, единорог — это не первая жертва… просто о нём быстро узнали все благодаря Хагриду. Вряд ли последователь Ордена святого Христофора просто остановился в Хогсмиде проездом и удачно попал на такую жертву… Я закрыла глаза руками, так как мозги пульсировали в черепной коробке и грозили вытечь через уши, а головная боль ударяла в виски. — Мне надо немного поспать до ужина, чтобы переварить всё это, — наконец проговорила я, и Роди встал со стула и сразу закивал. — А то Том убьёт меня, если я засну прямо в лабе… — Это здравая мысль! Валери… — неуверенно прошептал он, и я встала и внимательно посмотрела в серые глаза. — Пообещай мне, что не выйдешь из школы без… сопровождения до этой пятницы, хорошо? — Я похожа на сумасшедшую? — задала я встречный вопрос, и Роди смущённо улыбнулся. — Никуда я не пойду, можешь не переживать. Я бы с удовольствием даже из спальни не выходила, если бы не занятия… Он рассмеялся и вышел наконец из класса, а я с тоской подумала, что с удовольствием проспала бы весь вечер и ночь тоже, а не… впрочем, мои хотелки как всегда никого не волновали. Я заснула сразу же, как пришла в спальню и плюхнулась на кровать, а проснулась с огромным трудом уже тогда, когда почти заканчивался ужин. Ужасно сильно хотелось забить и вообще никуда не идти, но я решила не эскалировать отношения с Томом, которые и так висели на волоске в последнее время, и побежала в Большой зал, чтобы ухватить хоть что-то. А после рванула обратно в подземелья, где меня уже ждали. Том, нахмурившись, внимательно склонился над котлом с Морочащей настойкой и что-то там разглядывал, и я по одному его виду поняла, что что-то было не так. И действительно, подойдя ближе, я заметила, что консистенция зелья была плотной и вязкой, а цвет тёмно-синим, хотя по инструкции на третьей неделе оно должно было быть прозрачным василькового оттенка. — Что-то не так, — выдохнул Том и принялся сверяться с рецептом. — Но я не мог ошибиться, всё чётко по весам… — Ты добавлял в пятницу стандартный ингредиент? — спросила я, тоже опустив глаза в рецепт, и он прошипел: — Конечно, две унции, ровно сколько надо… что? — Я тоже добавила ровно две унции, — выдохнула я, распахнув веки, и Том шумно выдохнул: — Зачем?! — Затем, что я тоже работаю над этими зельями, и подошло время добавлять ингредиент, а ты зачем-то вышел! — Почему ты мне не сказала? — ещё громче закричал он, на что я так же воскликнула: — А ты спрашивал, когда вернулся, а я уже титровала Эликсир и десять раз забыла напомнить?! В груди слева больно сдавило, и я осела на стул и закрыла руками лицо, ведь три недели кропотливой работы можно было смело выливать в печь: зелье было бесповоротно испорчено. Рядом тоже раздался шумный выдох, видимо, неудача подкосила не только меня. Но спустя время я нашла в себе силы, чтобы посмотреть в угольно-чёрные глаза, и Том серьёзно прошептал: — Так дело не пойдёт… — Конечно, не пойдёт! — вскинула я руки. — Мы работаем в команде над одними и теми же зельями, у нас есть рецепт и все ингредиенты, но… мы никак не можем договориться! Кое-кто нацепил на голову корону и не хочет делиться своими планами с другими… — Это можно сказать не только про меня, — язвительно возразил он, и я скривилась и поджала губы. — В общем… — Том взмахнул палочкой, и котёл с испорченным зельем отплыл в сторону, а его место занял чистый котёл с холодной водой. — Каждый, кто что-то делает — оставляет пометку в рецепте… Ещё один взмах, и рядом на чистом пергаменте появилась копия рецепта из учебника по Зельям, и я кивнула, согласная с такой стратегией. — Ничего не нужно будет напоминать, и никто не добавит лишнего. Если тебе удобно — ты добавляешь. Если ты занята — добавляю я и ставлю галочку. Всё. Так делаем со всеми зельями без исключения. — Хорошо, — выдохнула я и стала очищать котлы из-под Животворящего эликсира и Бодроперцового зелья, чтобы начать готовить следующие зелья, а Том начал заново варить настойку, которая настаивалась почти месяц. И вдруг, когда я уже почти забыла про ссору накануне и полностью погрузилась в свои мысли, сбоку прилетело негромкое: — Не смей приближаться к Запретному лесу. Я даже подняла глаза, чтобы убедиться, что это сказал именно человек рядом, но Том так же поднял свои, и в них плескалась нешуточная серьёзность. И я медленно растянула губы и прохрипела: — Ты… ты переживаешь… за меня?.. — Нет, я больше переживаю за дементоров, — хмыкнул он, легко взмахивая палочкой, перемешивая воду и пыльцу фей. — С тобой они совсем впадут в тоску, а им ещё лес обыскивать. Улыбка мигом сменилась на гримасу, а Том наоборот тихо рассмеялся. — Да и оборотню проблем в жизни явно сейчас хватает, вряд ли он перенесёт ещё и такую катастрофу, как ты. — Да пошёл ты… — хрипло выдохнула я, на что он изящно изогнул бровь, — в Запретный лес! — Там сейчас лучше не появляться, даже мне, сама знаешь, — с ехидной улыбкой ответил Том, никак не реагируя на мои провокации. А я добавила крылья жужелицы сразу в два котла и насмешливо протянула: — Надо же, какая забота о полукровках… как-то это даже не очень чистокровно! Он мигом поднял на меня глаза и прищурился, на что я лишь с непроницаемым видом смотрела в ответ. И Том наконец очень тихо прошипел: — Я не сомневаюсь, что оборотня поймают, рано или поздно. Но это сделают точно не дементоры Азкабана, которые не очень-то довольны властью волшебников, а потому не особо заинтересованы в поисках… Какое-то время мы смотрели в глаза друг другу, а после каждый вернулся к своему котлу. А у меня вдруг возникло чёткое ощущение, что Том знал про Орден святого Христофора явно не меньше меня…