Предатель

      Ночь стояла яркая и шумная. Серебристый диск луны пылал на смоляном полотне. Седой свет высветлял небо в густой цвет индиго. Россыпь звёзд играла загадочным блеском, ускользая за зубастые силуэты деревьев и крыши домов. Через поднятую створку окна просачивалась чарующая песнь ночи: шёпот ветра и шелест леса, тихое рычание машин и писк светофоров на перекрёстках.       Простынь захрустела под телом сладко сопящей Джулии. На диване Астрид не могла сомкнуть глаз, прислушиваясь к размеренному дыханию жизни за пределами дома. Она испытывала зависть к подруге, чьи черты лица слегка подрагивали во сне. Бессонница была подобна чудовищной пытке. Горящие глаза насыщенного алого цвета всплывали перед глазами, стоило только смежить веки. Каждый раз они безжалостно разрывали тёплые объятия сна.       Выбравшись из постели и натянув вслепую футболку и джинсы, Астрид высунула голову в окно, чтобы оценить расстояние до земли. Кусты шиповника, высаженные кольцом вокруг дома – бесполезные, но пугающие во мраке стражи – скребли сухими ветками по кирпичу. Второй этаж – незначительная высота для обращенного вампира и травмоопасная для Астрид. Глубоко вдохнув, девушка попыталась успокоить колотящееся сердце и спрыгнула на твёрдую землю, поднимая облачка пыли, досчитала до десяти и осторожно обернулась. Дом продолжал взирать на соседние строения пустыми и полными сонной тьмы окнами. Астрид облегчённо выдохнула и трусцой пустилась вниз по улице.       Город раскинулся по обе стороны от смешанного леса. Деревья отделялись от основной массы и зелёными лентами смыкались, образуя два неровных и соприкасающихся кольца: Западный и Восточный районы. Объединенные и разделённые лесом, они считались единым городом на карте страны, живя на устах коренных жителей, как совершенно разные территории. Две личности, скрывающиеся под одним именем, с неделимым изумрудным сердцем в месте слияния.       Астрид пришлось петлять по улицам, ныряя в тесные проулки, и лихорадочно вспоминать карту Восточного города. Ноги сами собой несли прямо, когда камень в груди магнитом тянул в другую сторону. Сердце, покрытое толстой коркой леденящего безразличия, лихорадочно билось о рёбра.       Год назад девушка была слишком счастлива, влюблена и наивно слепа, чтобы услышать властный голос заговорившей тьмы и заметить, как тени в полдень становятся настолько глубокими, что заглатывали их обладателей целиком.       Воспоминаний о Той ночи перемешались и рассеялись. Астрид отчётливо помнила яркий экран телефона, который протяжно завывал в ладони. Она стояла посреди дороги где-то на полпути до дома, вокруг оглушительно ревела сирена. От криков, опустившихся на город плотным туманом, воздух вибрировал. Улицы наводнились людьми, выдернутыми из тёплых постелей. Они, словно зайцы, замершие на открытом пространстве, осторожно озирались по сторонам. Яркий огонёк сигнальной ракеты разрезал черноту безоблачного неба и окрасил асфальт в кроваво-алый, а следом на Астрид опустилось странное безразличие к происходящему.       Обуявшее спокойствие покинуло внезапно, и в Астрид хлынула сокрушительная волна осознания. Поддельные документы жгли через карман. От грязно-серой трассы, извивающейся, как раненная змея, и ослепительного света фар мчащихся навстречу машин кружилась голова. Астрид помнила, как её рвало в кусты на обочине дороги и горький привкус желчи на языке. Измождённое тело ломало в мучительных судорогах, и рыдания когтистыми пальцами впивались в горло. Всё, от чего бежала тогда Астрид, осталось в этом городе и теперь не переставало кликать.       Попасть из Восточного в Западный город можно было только по одной дороге на машине и двум пешеходным тропам, от которых отходили короткие и тупиковые ответвления для прогулок. Остальная часть была недоступной из-за густого подлеска и мрачных историй.       Твёрдой походкой девушка вошла под нефритовый сводчатый потолок и свернула с каменной дорожки на вытоптанную землю. Листья, плотно смыкающиеся над головой, передавали по ветру томный шелест. Высокие фонари, отважно прогоняющие холодный мрак с главной дороги, уступили место подвесным. Цепочки огоньков, заключённых в стеклянные шары, звеньями убегали вверх и обвивали ветви. В ночи лампочки напоминали застывших светлячков, пульсирующих мягким светом. Изголодавшаяся тьма жадно липла к прозрачной поверхности стекла, и свет отбрасывал тени на грубые чешуйки коры, придавая им ужасающее сходство с драконьей шкурой.       — И тебе здравствуй, — тихо приветствовал силуэт на лавочке. В дрожащем свете огоньков рубиновые глаза, обращённые в сторону замершей девушки, лихорадочно блестели. Астрид глупо смотрела в ответ. Тем временем мужчина сдвинулся на край лавочки и похлопал ладонью по лакированному дереву, предлагая занять место рядом.       — Нет, — онемевшим языком пролепетала девушка. Анроуз равнодушно пожал плечами и, запрокинув голову назад, прикрыл глаза. Поведение мужчины шло вразрез с представлениями Астрид о человеке, на руках которого кровь больше дюжины невинных.       На восьмое утро после побега, когда голос был сорван до хрипоты и на рыдания не осталось слёз, Астрид осознала снедающую изнутри потребность найти виновного. Днями и ночами, охваченная бредом от бессонницы и одержимая навязчивой идеей, тщательно изучала каждую секунду последних дней прежней жизни. Астрид поглощала еду, вкусом напоминающую размоченный в воде пергамент, и всё глубже погружалась в прошлое. Помутневшее от боли сознание грозилось на веки затеряться среди тёмных вод воспоминаний. В конце концов оно сдалось и сделало то, что от него требовало беспокойное сердце – выдало имя. Астрид убедила себя в правильности своих выводов, ныне молча наблюдая, как безупречная теория рассыпается.       — Тебе надо кое-что увидеть, — девушка упустила момент, когда мужчина покинул лавку и оказался на расстоянии вытянутой руки. Щёлкнув пальцами перед носом вздрогнувшей Астрид, он прошёл мимо.       Сладкий аромат крутился за Анроузом. Девушка знала, что его след будет мятно-зелёным. Цвет ранней весны и налитого влагой воздуха, когда с каждым вдохом всё больше ощущается нежный привкус жизни, и сердце трепещет от предвкушения возрождения страстей и природы. Неожиданно горло девушки охватил спазм.       — Я не в ответе за то, что не совершал, — бросил через плечо исчезающий среди деревьев Анроуз.       Молча следуя за спиной мужчины, девушка не сразу заметила, что лес остался позади. В серебристом свете луны кожа мужчины стала тонкой и прозрачной. Сиреневые нити вен путались под яркими глазами и ползли по шее, скрываясь за V-образным воротом футболки. Несмотря на июльскую духоту, Анроуз носил куртку из плащевой ткани и часто прятал руки в карманах, будто никак не мог согреться.       Астрид пыталась зацепится за всякую мелочь, которая позволила бы привязать образ Анроуза с тем, кого она знала. Дело было не в другом цвете глаз, кожи и волосах, теперь скрывающих кончики ушей, а в манере держаться, пустом взгляде. Минувший год изменил их куда сильнее, чем предыдущие три.       Без труда перепрыгнув неглубокую канаву, Анроуз ловко перемахнул через металлическую ограду, бесшумно приземлившись на другой стороне. Острые штыри кованного забора, выкрашенного тёмной краской, застыли на уровне плеча. Девушке пришлось сначала поставить ногу на нижнюю перекладину, а следом аккуратно перегнуться. Штанина зацепилась за острую пику и с треском порвалась, стоило Астрид попытаться освободиться из плена.       — Какого лешего? — со злостью прошептала девушка, обращаясь одновременно к ограде и Анроузу, и соскользнула на траву с грацией мешка картошки.       Мужчина пожал плечами и начал копаться в карманах куртки:       — Это у тебя надо спросить. Ты же пошла за мной чёрт знает куда.       В мгновение обуявшая ярость, налила язык Астрид ядом, и только крепко сжатые челюсти не позволили ей плюнуть ему в лицо. Долгую минуту она испепеляла взглядом Анроуза, который со скучающим выражением лица щелкал пальцами по яркому экрану смартфона.       Мраморные надгробные плиты, вырывающиеся из угольно-чёрной земли, уставились высеченными буквами друг на друга. Ветви, словно сухие пальцы, острыми когтями хватали за одежду и резали обнаженную кожу, жадно впитывая капли тёплой крови. В лунном сиянии тонкая фигура ангела, рухнувшего на колени перед безымянной могилой, ужасала схожестью с живым человеком. Его тонкие руки, протянутые на головой, раскрытыми ладонями смотрели в молчаливое небо. В вечной мольбе и просьбе застыло мраморное тело ангела.       — Кладбище, — содрогнувшись от колкого холодка, пробежавшего по коже, выдавила Астрид.       — А я думал, что мы пришли в парк аттракционов, — серьёзным тоном заметил Анроуз и нахмурился, разглядывая заросшие сорняками холмики старых могил. — Стоит заметить, что тут скучно до смерти и ужасно длинные очереди, раз место заняли с начала прошлого века.       В глубоком молчании под трескучую песнь сверчков они миновали пару поворотов и оказались в совершенно иной части кладбища. Здесь отсутствовали мраморные статуи и семейные склепы с заколоченными дверями. Надгробия из пепельно-серой гранитной крошки ровными рядами заполняли территорию. Газон тёмно-зеленого цвета раскинулся между однотипными могилами. Кое-где виднелись яркие вспышки цвета: возложенные цветы и порядком выгоревшие венки.       — Где? — дрожащим голосом спросила Астрид. Догадавшись о планах Анроуза ещё на заборе, она страшилась дать развиться в голове пугающей мысли. Боялась, что осознай это раньше, не смогла бы продолжить путь. Анроуз неоднозначно взмахнул рукой и указал на одноликие надгробия. Сделав осторожный шаг, девушка обернулась: за спиной теперь клубилась лишь немая тьма.       Астрид без подсказок знала, куда идти, поэтому без труда отыскала нужные могилы, не выделяющиеся из общей тоскливой массы ничем, кроме выщербленных имён на камне.       Дармон и Кайлона Майстернон.       Каждая прочтенная буква превратилась в смертоносное оружие. Острые иглы рвали мышцы между рёбер, насквозь пронзая сердце и легкие. Яркая вспышка чудовищной боли пронзила тело, и ослепляющие искры затрещали в костях, выбеливая мир перед глазами. Отчаянный вопль застрял в горле. Астрид захлебывалась рыданиями и не осознавала, что тонкую ткань футболки пропитывают горячие слёзы, а не кровь.       Она не желала им подобной судьбы, не хотела, чтобы тела погребли под слоем тяжёлой земли и лишь безликие камни с кривыми буквами теперь напоминали о них. Потому что её родители заслуживали большего.       — Простите меня! — взмолилась Астрид, рухнув на колени, подобно мраморному ангелу. Прижав руки к груди, она пыталась ладонями заткнуть зияющую рану, разрастающуюся с каждым вдохом всё больше и больше. — Я бросила вас! Ушла, когда была необходима.       — Ты бы не смогла спасти их, — послышалось со стороны, и девушка с трудом повернула голову. Анроуз стоял около соседней могилы, его взгляд, полный грусти, скользил по именам на соседних надгробиях.       — Откуда тебе знать? — тихо огрызнулась Астрид. Она отчаянно пыталась найти что-то, чем можно было бы унять невыносимое ощущение в груди.       В ответ Анроуз устало покачал головой:       — Если бы тогда не послушалась своего отца, то была бы вместе с ними.       — Это было бы куда приятнее, — твёрдым голосом заявила девушка, возвращая взгляд к именам родителей.       — Но только не для тех, кому ты дорога.       — Всё, кто меня любил, и кого я любила, мертвы! — сквозь горячие слезы вскрикнула Астрид. Совершенные черты лица Анроуза исказила гримаса боли. Осознав сказанное, девушка стыдливо отвела взгляд.       — Умирая, идиот думает о себе, а разумный о том, как это отразится на живых, – кинул через плечо мужчина и, не оборачиваясь, исчез в тени ближайшего семейного слепа. До этого момента Астрид не осознавала, как присутствие Анроуза облегчало боль. Девушка зажмурилась, позволяя огню скорби разгореться в груди. Она сидела на коленях до тех пор, пока время не потеряло своё значение, а сочная трава не превратилась в однотонное полотнище с грязно-серыми пятнами надгробий. Слова стали совсем неразличимыми, а мысли вязкими, когда Астрид неуверенно встала на дрожащие ноги.       Возможно Вселенная была несправедлива к ней, а может лишь восстанавливала равновесие. Астрид знала, что счастье внезапно не обрушивается на голову. Его надо заслужить через боль, слёзы и кровь. И теперь она лишь платила за то, что имела раньше.