—
Быть новеньким (и самым младшим) стажёром в Биг Хит непросто в том плане, что Каю очень, очень трудно завести новых друзей. У стажёров примерно его возраста уже сложившийся круг общения; они все вместе сидят в кругу во время тренировок и громко болтают по дороге на уроки по вокалу и с них. Кай не винит их. С другой стороны, стажёры постарше относятся к нему как к ребёнку. Кай не винит и их — он знает, что он юный. Но от их отношения Кай только чувствует себя ещё меньше. Однако на их фоне выделяется один человек. — Ты голоден, Хюнин Кай? Хочешь сходить перекусить? — спрашивает Субин. — МакДональдс? Субин… Субин не такой, как все. В основном, он довольно тихий. Субин обычно сам по себе; он не так же отчаянно одинок, как Кай, болезненно и тягуче, а сам по себе Субин как уверенный в себе человек, которого любят и остальные. И по какой бы то ни было причине ему, похоже, понравился Кай. Кай не отвлекается от рюкзака с вещами. Время уже за полночь, а у него до сих пор не сделано задание по математике на завтра, поэтому Кай очень спешит вернуться в общежитие и выполнить его. Уже в четвёртый раз за эту неделю Кай мотает головой и говорит: — Не могу. Прости, Субин-хён. Когда он поднимается, закидывая рюкзак на плечо и виновато улыбаясь, на лице Субина не видно ямочек. Однако они появляются спустя секунду. — Всё в порядке, — говорит Субин. — Тогда пошли домой вместе. Кай не знает, почему все стажёры называют общежитие «домом». Он невыносимо скучает по своему настоящему дому. Он скучает по звонкому пению сестёр в гостиной; скучает по приготовлению кимпаба всей семьёй в редкие тихие часы после полудня; скучает по тому, как он засыпал в маминых объятиях, пока цветные пятна от экрана телевизора мягко отражались на его веках. Каю хотелось бы, чтобы его сестре удалось присоединиться к нему в Биг Хит. Тогда ему не пришлось бы настолько одиноко. — Ладно, — соглашается Кай, и что-то, должно быть, проскальзывает в его голосе, потому что Субин берёт его за руку и не отпускает всю дорогу. Когда Субин придерживает для него входную дверь, Кай смутно понимает, почему все называют это место домом.—
У Кая случается кризис. Кай хорош во многих вещах. Он знает об этом, потому что этому всегда завидовали его друзья дома, этому умилялись его сёстры, и этим его мама каждый раз скромно хвасталась перед своими взрослыми подругами за ужином. У Кая приятный голос, когда он поёт, и Кай знает, что прекрасно играет на музыкальных инструментах (что поделать, его мама не скупилась на комплименты); но единственное, в чём он не особо хорош — это в умении танцевать так, как ожидается от стажёра в Биг Хит. Этот стиль танцев очень… многогранный. Многогранный означает гибкий — иногда в прямом смысле этого слова — и, ну. Негнущимся деревянным ногам Кая приходится несладко. Именно поэтому он остаётся в студии после окончания последней тренировки, склонив голову и пытаясь слиться со стеной, чтобы остальные стажёры не заметили его, пока они выходят с громким хохотом и обсуждают преимущества патбинсу над другими вкусами бинсу. (По мнению самого Кая, патбинсу, будучи оригинальным вкусом, лучшее бинсу). Кай подтягивает ноги к себе и изо всех сил пытается стать невидимым. Субин выходит одним из последних. Он поглощён разговором с Ёнджуном, потрясающим стажёром — как внешне, так и в плане навыков. Кай видел стенды с рейтингом — Ёнджун личность известная. И Кай знает, что Ёнджун стал известен только благодаря своей упорной работе, несмотря на талант от природы. У Ёнджуна есть все шансы стать реальным айдолом. Его волосы всегда чертовски стильно уложены и он носит крутые серёжки, как у настоящих айдолов. Все равняются на Ёнджуна — он олицетворяет собой крутость. Кай невероятно хочет быть таким же, как он. Мимо него проходят без оглядки. И Кай остаётся один. Прошло три недели, и близятся ежемесячные отборочные. Этот танец репетировали без остановки, и у Кая большие, большие неприятности. Кай совсем чуть-чуть не дотягивает до движений как надо, во многих смыслах (он ничего не может поделать со своим невысоким ростом, окей, это досадное проявление юности), и Кай… Кай не питает иллюзий. Он юный. Он выглядит забавно. Он едва ли похож на корейца. Ему здесь не место. И если он не справится с танцами, тогда… что ж. Возможно, он отправится домой намного раньше срока. Кай качает головой. Встаёт. Сейчас не время думать об этом. Ему нужно встряхнуться. Ему нужно показать всё, на что он способен. Ему нужно размяться, вернуться к тренировке, вернуться к тому, чтобы быть лучшим! Самым талантливым! Самым— — Хюнин Кай? Кай оглядывается так быстро, что едва не сворачивает себе шею. Субин стоит в дверях и хмурится. — Хён, — вежливо говорит Кай, больше ничего не придумав. — Почему ты не брал трубку? — в голосе Субина слышно напряжение, и Кай сникает. — П-прости? — Кай делает шаг назад. — Я тренировался. — Я беспокоился. — Субин проскальзывает внутрь и прикрывает за собой дверь. — Я не мог найти тебя. Субин заметил. Не то чтобы Субин не замечал его. Он всех замечает. Субин очень наблюдательный. Он замечает, что Каю очень нравится бинсу, он замечает, что сложнее всего Каю даётся математика, и он замечает, что Кай скучает по своей семье сильнее, чем когда-либо признается себе в этом. Прошло всего три недели, но Субин неизменно был рядом с Каем — водил его поесть бинсу, как только представлялась возможность (что, к слову, случалось всего дважды, потому что домашняя работа это кошмар), помогал с заданиями по математике в гостиной до самого утра, и рассказывал Каю о своей семье каждый раз, когда Каю очень нужно было отвлечься от тоски по родным. Так что, да, Субин был и остаётся очень внимательным. Но тогда он ушёл вместе с Ёнджуном вместо того, чтобы пойти в общежитие с Каем, и… и… И прямо на середине мысли Кай, к своему ужасу, начинает плакать. Он быстро отворачивается, потому что жизнь, по его ощущениям, состоит из сплошных неловких ситуаций, и он не собирается пополнить её ещё одной. Если Кай очень быстро проморгается, возможно, слёзы испарятся. Но это не срабатывает. Слёзы застилают его глаза настолько, что Кай не замечает, как Субин подходит к нему, пока длиннющие руки не обнимают его. Кай снова утыкается лицом в футболку Субина. Она влажная от пота, что, иу, гадость какая — но ещё она медленно но верно намокает от слёз. — Эй, — тихо говорит Субин, и его голос звучит над Каем, доносится откуда-то сверху, потому что Кай крошечный, а Субин высокий, и у Кая ноет внутри. — Почему ты плачешь? — Я не плачу, — бубнит Кай, и его руки безвольно повисают вдоль тела. — Ладно, прости. — Ответ Субина звучит очень убедительно. — Почему твои глазные яблоки выделяют влагу на мою футболку? Кай не отвечает; он только глубоко вдыхает, чтобы собраться с духом, и пытается отстраниться, отойти, потому что Субин хороший, но у всех однажды заканчивается терпение. Никому не захотелось бы возиться с плаксой (даже если Субин преуспевает в этом деле). Что, если Субин воспринимает его иначе? Кай отчаянно пытался вести себя как более взрослый (он слишком юный), как более сильный (он слишком маленький, слишком слабый), более уверенный в своём месте в Биг Хит (он попал сюда по связям и с треском провалил отбор, так что он точно оказался здесь каким-то чудом). Субин хороший, но Кай не доверяет его любезности. Тот слишком хороший. А люди хорошо относятся к Каю лишь когда хотят от него чего-то — например, песню, выступление, идеально сыгранную любимую мелодию из классики. Никто, конечно же, не ведёт себя хорошо просто так, тем более в этой сфере. Это осознание накрывает его подобно большой волне. Каю здесь не место. Он провалит самый первый пробный отбор, и тогда всё кончено. Субин лишь обнимает его крепче. — Что такое? — В груди Субина вибрирует, когда он говорит. Его голос звучит мягко. Заботливо. Звучит по-домашнему. Кай всхлипывает. — Ты можешь поделиться со мной. Всё в порядке. — А затем, неожиданно, словно он прочитал мысли Кая, спрашивает. — Это из-за отборочных на следующей неделе? — …ага. Кай невольно вздрагивает. Ему очень хочется обнять Субина в ответ, но ему страшно. — Мои первые отборочные, — начинает Субин, — были сраным цирком с конями. Ох, боже, прости! Сделай вид, что ты ничего не слышал. То есть, это было ужасно. Я забыл одну строчку и упал. Типа, на задницу. И я попытался встать, чтобы продолжить. Но мои шнурки развязались, и я встал прямо на них и свалился. Снова. Я думал, что уже всё. Что я реально отправлюсь домой. — Но этого не случилось. — Не-а. Открою тебе один секрет, но пообещай, что ты никому не расскажешь, ладно? Кай кивает в футболку Субина. — Биг Хит не отправит тебя домой, даже если ты завалишь свои первые отборочные, — Субин похлопывает Кая по лопаткам. — Так было не только у меня. Ещё где-то у шестерых стажёров. Все лажают на первом пробнике, это что-то вроде обряда посвящения в компанию. Эксперты знают, каково это; они предпочитают давать нам второй шанс. Так что не волнуйся так сильно. Просто будь собой и веселись. Ты уже достаточно хорош — продолжай говорить себе об этом, ладно? Даже если придётся заставлять себя произносить это перед зеркалом или что-то подобное, что я… возможно, делал, а возможно, и нет. Я о том, чтобы это что-то сработало, понимаешь? Кай хихикает, и Субин отстраняется, придерживая его за плечи. — А сейчас, — с важным видом начинает Субин, и его глаза смешливо блестят, — может, я и не самый лучший танцор, но, по крайней мере, я научился не запинаться об свои шнурки. С чем тебе помочь?—
Они начинают понемногу заниматься вместе. Каждую ночь, когда заканчивается практика, Субин помогает Каю с хореографией. И Кай благодарно принимает эту помощь. Как бы то ни было, Субин отлично танцует; может, его движения не такие пластичные, как у Ёнджуна, но Субин двигается хорошо, применяя ровно столько силы, сколько нужно, что удивительно для такого длинного человека. Несмотря на свою силу, Субин невероятно ласковый, и добрый, и понимающий, и именно поэтому Кай оказывается перед входом в булочную рядом со школой, за день до отборочных, и в напряжении разглядывает широкий ассортимент перед собой. Если Кай возьмёт шоколадный круассан, то он может показаться Субину слишком рассыпчатым. Но если возьмёт песочный коржик, то он может показаться Субину слишком сухим. Ох, господи. Это сложнее, чем все его задания по математике вместе взятые. — С пончиками не ошибёшься, дорогой, — по-доброму обращается к нему женщина за прилавком. Кай вздрагивает. — Ха-ха! — невольно вырывается у него, после чего он кивает и достаёт из кармана кошелёк. — Съешь, пока горячие! — напоминает ему женщина, когда Кай выходит, и тот робко улыбается в ответ. День отличный. Лето переходит в осень; послеполуденный свет играет на кронах деревьев, и озаряет листья всеми оттенками золотого, оранжевого и красного. Поднимает Каю настроение и лёгкий ветерок. Обычно Кай направился бы из школы прямиком в студию, чтобы сразу начать тренироваться, но сегодня он направляется в общежитие, прекрасно зная, что Субин дремлет там во время часового перерыва между уроками по вокалу и танцам. Кай уже почти толкает входную дверь, которая была немного приоткрыта, как его собственное имя, произнесённое неверно, приглушённо доносится изнутри. — Не-е, Хюнин Кай не пройдёт, — говорит кто-то насмешливым тоном. Ещё кто-то смеётся. — Но он всё равно поёт лучше тебя. Первый голос фыркает. — Он всего лишь берёт больше нот, это потому, что он ещё мелкий. — Он буквально на год младше нас. К ним подключается третий голос. — Не, но серьёзно, у метисов мало шансов. Он не пройдёт. Я точно знаю. Кая словно ударяют под дых, резко и болезненно. — Ага, это верно. Но — что насчёт Джисуна? Он не берёт никакие ноты, не понимаю, как он продержался так долго. Стажёры переключаются на обсуждение следующего бедняги-трейни, и Кай немного чувствует родство с бумажным пакетом в его руках, помятым, сдувшимся и грустным. Он думает о том, чтобы совсем уйти, сразу в студию для танцев, как он делает обычно. Невыносимо заходить внутрь, под их пристальными взглядами, потому что… они не не правы. Всё, что они сказали, правда, и Кай это ненавидит. Но. Биг Хит не отправит тебя домой, даже если ты завалишь свои первые отборочные. Субин старше, круче, и пробыл здесь дольше многих стажёров. (Кроме, может, Ёнджуна. Он тоже старичок, однако весьма крутой старичок). Субин знает, о чём говорит. Эти стажёры — нет. Кая не выгонят. Не сейчас; не так быстро. Кай снимает обувь с чувством мести. А ещё пончики остывают, и Каю необходимо передать их Субину. Кай заходит в общежитие именно по этой причине, с гордо поднятой головой и с зажатым в руках пакетом с пончиками. Он проскальзывает мимо тех трёх стажёров, которые становятся очень, очень тихими, и наконец в комнату Субина — комнату хёнов, потому что именно там спят все старшие мальчики. Кай тихо прикрывает дверь и считает себя достаточно крутым. В комнате Субина темно и тихо, не считая его сопения. — Хён, — шепчет Кай в полной тишине комнаты. Едва слышно гудит кондиционер, и единственный солнечный лучик, что пробрался между шторами, скользит по свернувшемуся на боку Субину и подсвечивает его золотым. Субин невнятно кряхтит. — Хён, — пробует Кай снова, присаживаясь на кровать Субина и тыкая его в плечо. — Проснись. — Чтотытутделаешь, — бормочет Субин, приоткрывая один глаз. — А школа? — Уже закончилась, — отвечает Кай. — Я ПРИНЁС ТЕБЕ КОЕ-ЧТО. — Возможно, он сказал вторую фразу чересчур громко. Он так не крут. — Хммм? — Субин потирает глаза. Медленно, словно под водой, Субин садится. Он ударяется головой об верхнюю кровать. — Ох, блядь. Целую секунду они вдвоём смотрят друг на друга. — То есть, блин! О господи. Из-за меня твои невинные уши потеряли невинность. Мне так жаль, ты ничего не— — Блядь, — повторяет Кай, просто чтобы побесить его. — Нет! — Субин зажимает рот Кая ладонью. — Нет-нет-нет, какой кошмар! — Субин замолкает и принюхивается. — Что это? Ты это чувствуешь? Мне не кажется? — Япринёстебепончики, — пытается сказать Кай. — Ты что? — Субин убирает руку. — Я принёс тебе пончики, — Кай поднимает бумажный пакет и неловко трясёт им. Пакет шуршит. — Съешь, пока горячие? Субин удивлённо смотрит на пакет, затем на лицо Кая, и снова на пакет. И тогда он совершает кое-что ужасное. Он треплет Кая за щёку. Тьфу, Кай не подписывался на это. — О божечки, — с умилением тянет Субин, набрасываясь на Кая с объятиями. — Ты такой милый, купил мне пончики? И всё это мне? — …да? — Кай ёрзает. Субин забирает пакет из рук Кая. — И по какой причине? — …ни по какой. — Кай склоняет голову, и его щёки пылают. Он перебирает пальцами простынь Субина. — Просто… Спасибо, — он исподтишка бросает на Субина осторожный взгляд. Субин уже жуёт пончик, и с его губ сыплется глазурь. — За что? — …ни за что. Как же стыдно. Кай никогда больше не купит Субину пончики. — О-о-о, ты меня любишь! — Субин, этот монстр, уже умял целый пончик. Он снова это делает — обнимает Кая, наваливаясь на него всем телом. И это немало, учитывая, что Кай, типа, на две головы ниже Субина. — Я не могу дышать, — возмущается Кай, но робко обхватывает Субина руками, обнимая в ответ всего на секунду. А затем отпрыгивает, потому что, ох, так неловко. Субин прекращает попытки придушить его. — Спасибо, Хюнин Кай. — Субин благодарит его, и смущается уже сам. — Ты можешь звать меня Кай, — бормочет Кай. — И ещё я знаю, что мне стоило сказать об этом раньше, но на самом деле оно читается хю-нин. — Эй! — Субин слабо пихает его. — Как ты позволил мне говорить твоё имя неправильно в течение целого месяца? У Кая вырывается громкий смешок. — Прости, хён. — Всё нормально, — отвечает Субин и достаёт второй пончик. Он протягивает его Каю. — Будешь? Спрашиваю в последний раз, прежде чем я всё слопаю. — Это для тебя, — Кай отталкивает руку Субина. — А я говорю, что это для тебя, — не сдаётся Субин. — Давай, возьми его, иначе дерьмо… то есть, плохой! из меня хён, если я съем всё в одиночку. Кай позволяет Субину дать ему укусить пончик. — Не за что, — тихо говорит Кай, и точно так же улыбается Субину, улыбка которого расслабленная и ласковая, такая лучистая и яркая, как листья деревьев на улице.