Убийство - не помеха романтике

Пока Аня была пациенткой Штольмана, доктор Миллц сделал все возможное, чтобы Котовский не умер от потери крови. Коробейников же терпеливо ждал Якова Платоновича, понимая, что Анне Викторовне тот сейчас нужнее. Когда влюблённые наконец вышли в коридор, держась за руки, Антон Андреевич рассказал обо всем мужчине: Котовский в сознании лежит в палате, а этот злополучный нож (он показал его следователю) вероятнее всего и есть орудие убийства. Поблагодарив Коробейникова за проделанную работу, Штольман отпустил его отдыхать, попросив перед этим отвезти Анну домой. Поняв по взгляду следователя, что отвечает за девушку не только головой, но и, что важнее, карьерой, молодой человек уверил, что Якову Платоновичу не о чем волноваться. Поцеловав на прощание ее руки, Штольман расстался с Анной и направился к доктору Миллцу, чтобы узнать, в какой палате лежит Котовский и поблагодарить за спасение мерзавца. *** Преступник выглядел неважно, но для человека, перенёсшего два ранения, его состояние было превосходным. Когда в палату вошёл Яков, Котовский окинул его яростным и презирающим взглядом, который так и говорил, что, если бы не раны, случилось бы покушение и на жизнь судебного следователя. - Я бы хотел уточнить некоторые детали, - Штольман сел на стул рядом с кроватью молодого человека. - Вы ведь не любили госпожу Чернышевскую? Самое последнее, чего сейчас хотелось Дмитрию, - это исповедоваться перед фараоном, ещё и в состоянии побитой собаки. Но его жизнь и так была испорчена, для полноты картины оставалось только покончить с собой… - Не любил, - нехотя отозвался преступник. - Ее никто не любил, кроме братца, и то он скорее жалел ее. - Не тебе судить об этом, - Яков снова перешёл на «ты», голос его отвердел. - Тебе нужно было ее приданное? - Разумеется! Для чего ещё мужчине нужна жена? - ранее приветливое лицо Котовского исказила ядовитая усмешка. - Отец завещал нашему Никите все, а сестрёнку оставил бесприданницей. Только после его (Никиты) смерти деньги перешли бы к Насте. А я, имея на руках такое состояние, мог бы пробиться в самые верхи общества! - он вошёл во вкус и смаковал каждое слово. - К тому же, Чернышевский 20 лет назад, осквернил честь моей матери: он тогда сдавал моей семье две комнаты, денег было мало, и однажды отец не смог заплатить в срок; тогда эта паскуда взяла плату с матери, когда та была дома одна, и отнюдь не деньгам. Я видел это своими глазами в свои пять лет. Так что, как говорится, сразу двух зайцев… Таких подробностей Штольман не успел узнать ранее и поэтому запомнил каждое слово, чтобы потом составить отчёт о деле. - Анастасия знала, что вы тоже были у Чернышевских вчера ночью? - Нет, эта дурочка ничего не знала; я влез в дом через окно в коридоре и тихо пробрался в спальню Никиты. - Благодарю за подробности. Это всё? - все тем же холодным тоном спросил Яков. Дмитрий кивнул с улыбкой на лице. - Тогда последний вопрос: оно того стоило? - Штольман встал со стула и теперь смотрел на молодого человека с высоты своего роста. Преступник улыбнулся ещё шире, смотря ему в глаза. - О да! Пусть я не получил деньги, но отомстил Чернышевскому, гореть ему в аду. И пусть без жены, но власть над женщиной я тоже ощутил сполна: как мило дрожало прекрасное тело госпожи Мироновой, когда…. Он не успел договорить, так как слова прервал его же болезненный крик: Штольман резко и сильно надавил концом трости на больное плечо. Когда Котовский с крика перешёл на стоны, следователь наклонился к его лицу и высекая каждое слово, будто из камня, произнёс: «А теперь слушай или читай по губам, но вникай: ты посмел притронуться к Ней и произнести своим гнилым ртом Ее имя, чем окончательно подписал себе приговор: суд не будет решать твою судьбу, это сделаю Я, и бояться тебе следует не Бога и даже не Дьявола - Я буду куда страшнее их вместе взятых, ты поймёшь. Тебя ждёт пожизненная каторга в самых бесчеловечных условиях с постоянным присмотром, чтобы не вздумал легко отделаться и покончить с собой. Возможно, Чернышевского и ждёт ад после смерти, но у тебя он будет ещё и до конца жизни». Закончив свою речь, Яков Платонович убрал наконечник трости с плеча бледного Котовского, в глазах которого застыл страх перед будущим, описанным следователем, вышел из палаты и, позвав медсестёр для присмотра за больным, направился в полицейский участок.