Призраки любят вальс, карамель и закатное солнце.

— Хэй, чел! Давно не виделись! — быстро протараторил рыжий кудрявый парень. — Ты меня снова списал со счетов? Какой же ты гадёныш, Фрэнки! Рэй Торо был единственным человеком, с которым общался Айеро, по совместительству он был его одноклассником и лучшим другом. С рыжим осенним солнцем, подростком был знаком практически с самого рождения — они жили неподалеку друг от друга. История знакомства ужасно грустного и тревожного маленького Фрэнка Айеро и уже с детства дружелюбного и вечно счастливого Рэя Торо очень забавная, но не для самих её участников, хотя сейчас парни достаточно часто вспоминают это с улыбкой. Как-то маленького забитого мальчика снова выгнали из дома за разбитую тарелку, которая была привезена какими-то знакомыми. Он никогда не понимал ценности таких вещей, как та злополучная тарелочка, для него она оставалось просто вещью. Фрэнк до сих пор не понимает этой тряски над каждой вещью. Фрэнк вообще не умеет ценить, по крайней мере, ему так всегда говорили. Ни одному скучающему шестилетнему мальчишке на захочется просто сидеть на месте, но Айеро никогда не был таким как все, именно поэтому он быстро стал изгоем, причём не только в дворово-соседском обществе, но и в любых других — как только Фрэнк Айеро заходил куда-то в первый раз, он сразу же становился объектом для издёвок: в детстве в него кидали скомканные бумаги, на которых были написаны разного рода оскорбления, временами он всё ещё получает такие “подарки судьбы”, позже, помимо жалких пакостей своих идиотов одноклассников, его обливали соком, окунали головой в унитаз и все прочие прелести жизни, которые не хочется вспоминать абсолютно никому. Качели были домом Фрэнки, он мог проводить на них всё свободное время. Этот не стал исключением. Именно тогда, беззаботно завсший в своих мыслях, никогда прежде ни за кого не заступавшийся мальчик, который даже двери с трудом открывал без посторонней помощи, смог заступиться за мальчика с макаронами с сыром вместо волос. В тот момент Айеро считал, что никто не заслуживает отвратительного отношения к себе, особенно милый рыжеволосый мальчик. В тот момент Айеро и не подозревал, что этот мальчик станет его лучшим другом. В тот момент Айеро познакомился с наисветлейшем человеком во всей вселенной — Рэем Торо. Казалось бы, что может соединять две противоположности, но такие противоположности, как эти, скорее напоминают вещества, которые вместе образуют взрыв. Фрэнк вечно улыбался с задорным Рэем, только он мог развеселить вечно меланхоличного и погруженного куда-то далеко, прямо в чёрную дыру, подростка. Эти двое вечно что-то придумывали вместе. Вдвоём не так страшно, да и жили они по принципу “а что если меня завтра не станет”. Однажды серьёзный Торо сказал, что если его завтра не станет, то он будет жалеть о том, что никогда не научится играть на гитаре, а Фрэнки бездумно и свободно выпалил, что он будет жалеть лишь о том, что не сумел стать привидением или хотя бы встретить его. Маленький Айеро был уже повернут на сказочных существах, в особенности на привидениях. Это было единственное, что согревало душу Фрэнка. Он влюблялся в существ в своей голове — они казались такими реальными, такими живыми, казалось, что они дышат прямо на ухо и пахнут детскими клубничными духами. От Фрэнка веяло такой же энергией — он был самым милым маленьким привиденьецем, собирающим конфеты вне зависимости от сезона. Правда, полученными карамельками и прочими конфетами он всегда делился со своими игрушками. — Неправда, Торо! — засмеявшись ответил парень. — Знаю я тебя, мать его Айеро! Давно списал старину Рэя со счетов и снова чувствуешь себя чертовски одиноким. А я, между прочим, ждал твоего звонка! — в своей привычной эмоциональной манере протараторил Торо. Он всегда говорил громко и задорно. Вообще, Рэй был достаточно болезненным парнем. Пропусков у него было больше, чем у любого самого заядлого прогульщика-бунтаря. Если бы подросток не носил справки, то его бы давно поперли из школы. Рэй всегда был безумно заботливым, поэтому когда болел, впускал Фрэнка в маске и перчатках в свой дом, зная, что если он хоть немного притронется к Айеро, то тот сразу же сляжет. Организм черноволосого был чертовым самоубийцей, потому что вечно цеплял всякие бактерии. Удивительно, как Фрэнки ещё не умер. А если Торо болел сильно, то просил звонить своего друга, чтобы тот не чувствовал себя таким одиноким, но Айеро ни разу не звонил Рэю, потому что он “мать его говнюк”. Айеро любил Торо всей душой. Этот парень любил яблочный сок и глупые романы, которых совершенно не понимал Фрэнк, который читал какую—то готическую “ерунду”. Торо вел полностью здоровый образ жизни, он жил словно по расписанию, А Фрэнк...Фрэнк был Фрэнком Айеро — говнюком, который не ходит на тусовки, но временами отчаянно надирается в одиночестве и декламирует строки из своей “бессмыслицы”. Торо не любил занятия Айеро, но любил его самого. — Да ладно тебе! Пошли на занятия. — молчание — Я тебе сок куплю и фильмов принесу, идёт? — улыбка разогнала весь испуг Айеро. — Глупый Фрэнк!

***

Малыш Фрэнки пустили домой, малыш Фрэнки позвал Рэя. Комната Айеро напоминала свалку воспоминаний, которые были одеялом, сшитым из лоскутков. Оно накрывало комнату и прятало всех посетителей, затягивая в мир привидений и всякой прочей нечисти. Кигами о мифологии и различных других существах делили полку с классической литературой, которая не была по душе парню, комиксы и пару высоких рыжих свеч стояли чуточку выше. Где-то на самой высокой полке под потолком жило семейство пауков, причем далеко не первый год. Многие бы списали это на безалаберность, но малышу Фрэнки слишком жаль убивать даже тех, кого он до смерти боится, поэтому между двумя жителями была подписана декларация о неприкосновенности друг к другу. Рядом с пустыми бутылками, стоящими в два ряда на полу, лежали старые журналы, какие-то записки и пару книг, которые парень так и не сумел дочитать. На письменном столе было целое столпотворение листов, бумажек, тетрадей, где-то валялся плеер с наушниками, который сегодня Айеро забыл дома. Поверх всех записей стояло пару кружек с кофе. Вместо кровати у Фрэнка лежало два матраца на полу вдоль стены, над который располагалось окно. Хоть это была и не полноценная кровать, подростка всё более чем устраивало. Комната парня находилась под самой крышей, поэтому летом в ней всегда было безумно жарко, а зимой — холодно. В каком состоянии бы не пребывала этот обитель тьмы, он всегда был чертовски уютным, причём там всегда был Фрэнк, который смотрелся очень гармонично с очень мрачной атмосферой своего жилища. В целом, не удивительно. — Я так давно у тебя не был, старина! Я соскучился по твоей свалке. — Торо очень любил комнату Фрэнка, возможно, даже больше владельца. — Ты стал всё реже заходить. Тут действительно не хватало лучика света. Когда мы последний раз так сидели вместе? — Пару месяцев назад, вроде...Да, точно! Потому что после я пошёл к Джастину, который дожидался меня с двенадцати дня, а ты в ту ночь меня напоил! Это помещение казалось живым только во время посещения Рэем. Во все остальные дни она была такой же унылой, как и её хозяин. Всё в этом мире загнётся без солнечного Торо. Этот карточный домик рухнет без его рыжих кудрей. — Будешь хлопья? — наивный взгляд уставился на свежевыстиранную красную футболку с белым принтом. Вещи Фрэнки давно не пахли чистотой, потому что он совсем ничего не смыслил в порошках и кондиционерах, не говоря уже о том, что каждый раз абсолютно забывал сколько чего и куда он насыпал. Забота о себе была диким мучением для парня. Он не понимал, как делается большая часть вещей. Он был вечным экспериментатором в бытовой жизни. Так подростки просидели практически до самой ночи, а темы для сплетен и таен всё ещё не заканчивались. Им надо было так много всего обсудить, что, казалось, и вечности будет маловато. Фрэнк мог довериться только Рэю, который точно всегда бы выслушал, понял и помог. Не то чтобы Айеро было ещё к кому пойти, но даже если бы и был кто-то ещё, он бы не променял лучик света. Торо в свою очередь тоже многим делился. Он рассказывал о своих успехах в музыке, девушках и многом другом, что происходило в его насыщенной подростковой жизни. В дни посещения Рэем Айеро дом наполнялся смехом и жизнью. Он приносил туда гармонию и свет. Торо был своеобразной зажигалкой, которая поджигала фитилёк Фрэнки, воспламеняя его хотя бы на пару часов и даря хорошие моменты. Айеро редко стремился жить, он не хотел этого. Жизнь его удручала, она ничего ему не дала, кроме вечных страданий, музыки и мультиков ранним утром. Они никогда не говорили об этом, но Рэй всё прекрасно знал — этот мальчик всё ещё держит лезвия под подушкой, а сигареты в коробке с конфетами. Ему даже не требовались доказательства, это просто было неизменно с их тринадцати лет. Казалось, что в сказочный мир Фрэнки, пробрались злые монстры, и вот уже много лет пытаются забрать этого мальчика с собой. — ...представляешь, он заметил, что я украл сладкое и чай, но почему-то не остановил меня, а лишь представился, “Я Джерард, Джерард Уэй” — ну и я — “Фрэнк, Фрэнк Айеро”, и понесся, куда глаза глядели. — Чувак, зачем ты сказал, кто ты? Он же при большом желании сумеет тебя найти. — Слушал запоем Рэй, потягивая вторую коробку яблочного сока. — Его глаза были хуже омута, в который я готов был провалиться полностью. Он напоминал лесного жителя, мальчика из пластилина, который сам себя слепил. — Странный ты, Фрэнки. Ты даже знакомым имя сразу не выкладываешь, а тут какому-то консультанту из магазина, у которого ты украл товары. Телефонный звонок. Куртка Рэя. Прощания. Недопитый яблочный сок. Это всё, что вспомнил Айеро после ухода Торо. Родители заперли входную дверь — закрыли проход в другую вселенную. Фрэнки надо было на свежий воздух больше всех остальных. Слишком много мыслей и букв в голове, от который немедленно стоит избавиться. Черная ветровка, стул, и вот он уже на свободе. Спасибо не предусмотрительным родителям, которые сделали детскую с выходом на многоступенчатую крышу. Звёздное небо, крыша и ментоловые сигареты. Он любил так делать. На просторе думалось легче. Фрэнки сразу чувствовал себя призраком — невесомым, несуществующим. Его будто бы никогда здесь не существовало, будто атомы рассыпались и его больше нет. Прямо здесь и сейчас плюсы и минусы сошлись, Фрэнк Айеро распался на частицы и примкнул к звёздам — домой. Интересно, после его смерти напишет ли кто-то слезную эпитафию, говоря, каким он был замечательным и как его будет не хватать в этом жестоком мире? Будет ли хоть кому-то жаль, что одной маленькой звёздочкой стало больше на небе? Хоть кто-то будет его вспоминать? Смех безумца раздался по всей окрестности. Эти мысли убивали Фрэнка, они поглощали его с ног до головы, не оставляя и капли живого места. — Я буду. — до мурашек по коже знакомый голос. — Я буду скучать, Фрэнк. Фрэнк Айеро. Он что, говорил это вслух? Или этот странник забрался к нему в чёрную дыру? Откуда, зачем, почему? — Кто ты? — слишком бесчувственно. Подросток не пытался узнать, кто к нему обращается, он и сам прекрасно понял, кто. Его интересовала душа Уэя. Кто же этот милый странник? — Пойдём гулять под звёздным небом? У меня есть клубничное молоко и вишнёвые леденцы. Парень в вельветовой куртке с полосатым шарфом. Парень, чьи чёрные волосы скрывают глаза от внешнего мира, чтобы никто не украл его душу. Парень, который протягивает на скрытой свитером ладони леденцы. Он действительно лесной житель, вылезший из своей хижины. — А ты знаешь, чем заманить, Джерард Уэй. Много пустоты и мало слов. Парень помог спуститься Айеро, который из-за темноты не видел ни черта. Он кому-то доверился, он дал кому-то докоснуться до себя впервые за много лет. Дружба начинается с клубничного молока, прогулок под звездами и первых прикосновенийю.