Призраки любят вальс, карамель и закатное солнце.

Кто же такой Джерард Уэй? Почему этот парень притащил меня в свой дом, который напоминал логово подкроватного монстра? Да он сам по себе напоминал то ли приведение, то ли монстра, то ли гребанного идиота, который прямо сейчас сидел и пил, видимо, уже тринадцатую чашку кофе за утро. Фрэнк очнулся с лёгким покруживанием в своей голове. Боль раздавался в каждом закромочке этой черепной коробки, которая разваливалась как Вавилон в прямом смысле этого слова. — Доброе утро, Фрэнк-пробитая-голова-Айеро! — Радостный голос раздался эхом в маленьком чистилище подростка, в котором сегодня было и без того непривычно шумно. Вращающаяся на стуле фигура парня в пледе со звёздами и чашкой, кажется, больше его головы, кружилась вихрем перед глазами Фрэнки, который ещё до конца не отошёл от всего происходящего. — Сознавайся, ты меня похитил?! Ты держишь меня в заложниках и ты инопланетянин! Я уверен в этом! — Парень, попытавшийся поднять своё бренное тело хотя бы до половины, демонстративно приложил руку к сердцу и свалился обратно в гору подушек и пледов, которые окружали его. — Как ты раскусил мой злобный план? Я маньяк и серийный убийца. Каждый вечер похищаю подростков, которые гуляют ночами по супермаркетам и воруют вишнёвую карамель. — Пыль всё ещё витала в воздухе от весьма занятного действия Джерарда. — Будешь что-нибудь, жертва? Чисто гипотетически ты можешь быть голоден. Наверное... — Ты всегда кормишь своих жертв? Я был уверен, что у тебя кроме кофе и, — взгляд парня опустился на тумбочку, стоявшую рядом с кроватью, — тарелок с хлопьями. — Даже маньякам и серийным убийцам свойственно есть, если ты не знал, дружочек. — Тогда я бы не отказался от воды, — улыбка обволокла лицо сонного молодого человека от вида приподнятых бровей Уэя. — Ты чёртов засранец, Айеро! Свет, едва пробивающегося солнца сквозь шторы, наполнял комнату уютом и несвойственным теплом для конца осени в Джерси. Чёрное полотно легонько развивалось от пробирающегося ветра, щекочущего ноги идущего и развивающего непослушные, запутанные волосы. Айеро давно не ощущал такого ветра осенью, он скорее характерен для поздне-весеннего штата. Атмосфера сразу напомнила подростку о его прогулках с Рэем в конце мая и то, как эти двое сумасшедших пытались научиться кататься на скейтбордах, читали книги, сидя на деревьях, пили газировку в чужом саду и обливались водой из шланга во дворе Торо. Айеро, как никто другой, любил воспоминания, особенно связанные с другом, особенно связанные с теплом. На самом деле весь такой холодный Фрэнк совершенно не любил такое же как он время года. Он вообще предпочитал не выходить в такую погоду из дома(как и в любую другую). Для парня было огромным трудом натащить на себя что-то теплее свитера и кед. Айеро вообще не был уверен, что его старая ветровка всё ещё ему в пору. Хотя на парне висели абсолютно все вещи, потому что он только скинул в весе за последние пару лет из-за вечного стресса в школе из-за надоедливых учителей и мерзких одноклассников, которые только и умели, что швыряться бумажками с гадкими посланиями внутри и извергать скверные слова из своего рта, потому что их мозговая библиотека ничего более серьёзного и интересного предоставить просто не могла. Нельзя сказать, что Айеро повезло с местом учёбы — оно напоминало цирк уродов, видящих веселье только в унижении других и самовеличие, не более того. Они были совсем не интересными, да и не знали толком ничего больше пары матерных слов. Единственным хоть когда-то интересовавшим Фрэнка человеком, по мимо Рэя, была девушка, которая проучилась с ними в школе лишь один год. Её звали Хью. Она появился так же быстро, как и исчезла. Это был десятый год обучения в школе и Фрэнк ненавидел абсолютно всё в этом поганом месте. Первый день сразу же не задался, как обычно и бывало. Все знакомые Айеро лица были очень рады его видеть, но только потому, что подростковая жестокость процветала и вырывалась наружу. В тот дождливый первый учебный день молодому человеку неплохо так досталось. Ссадины и синяки проходили слишком долго. Разбитые коленки, пальцы, синяки на рёбрах и бёдрах и маленьких шрам на шее, от которого подросток так и норовит избавится. Именно тогда на первом занятии биологии Фрэнк увидел девушку, изменившую всю его жизнь, оставившую разворот в его личном дневнике и не один. — Всем привет! Я — Хью Палмер и теперь я буду учиться с вами! — Звонкий, но приятный голосок радостно прощебетал всё сказанное. В этой девушке энергия била через край. Она всегда была позитивной, активной и общительной. Наверное, не было ни одного человека, которому не приглянулась бы Хью. Она была той самой звездой, которая зажигала огоньки в сердцах даже самых отбитых учеников этой школы. — Рядом с тобой свободно, я сяду? Серые волосы спадали на щуплые плечи, румянец и веснушки только подчеркивали красоту и характер девушки. Совершенно бледное лицо Хью напоминало Фрэнку лицо вампира, жаждущего крови. Широкие голубые глаза и детский наивный взгляд заставляли завороженно смотреть на девушку. Палмер слушала музыку, которая нравилась Айеро, поэтому найти общий язык оказалось совершенно не сложно. Оказалось, что девушка посетила множество концертов за свою жизнь и достаточно часто переезжает. Хью открыла тёмный занавес мира Фрэнки: она показала ему множество фильмов, вечно удивляясь, как он мог совершенно ничего не смотреть, научила делать фотографии, сначала доверяя свою камеру в неумелые руки Айеро. Она всегда была готова на все глупости, которые только мог предложить ей мир, ведь "лучше сделать глупость сейчас, чтобы не грустить в старости о том, что ты чего-то не сделал". Подросток часто зависал в доме девушки — это было его спасением, это было его убежищем от вечных ссор. Комната Хью напоминала самое уютное пространство вообще во всем мире: книги, разнообразные свечи, куча гирлянд и листов, разбросанных по всем поверхностям. Девушка увлекалась ботаникой, поэтому на каждом доступном углу находились растения, подписанные самыми заумными названиями, которое у них вообще могли существовать. Фрэнка всегда поражала трепетность Хью к мелочам: у девушки было очень много различных карт в комнате, которые помогали обучаться, тетрадь со всеми схемами по биологии и характеристикой разных видов животных и растений, у неё была даже анатомическая модель, которая всегда пугала и забавляла Айеро одновременно. Блокнотики, кнопочки, цветные шторы, которых, пожалуй, не было ни у кого из знакомых Фрэнка. Палмер была яркой и интересной девушкой, мечтавшей спасать жизни людей или животных. Подростка всегда удивляла любовь Хью ко всему живому, да и не только к живому. Она была открыта миру, а мир — ей. Они сумели сдружиться, Фрэнк даже учил девушку простым аккордам и помогал с физикой, которая была его маленьким хобби. Но в один прекрасный день Хью просто перестала появляться на занятиях, учителя молчали, а двери дома были закрыты для всех, кто пытался туда прийти. В окнах девушки больше не сияли огоньки, а яркие шторы были задернуты так, чтобы даже самому внимательному глазу была непосильна эта преграда. Айеро был очень встревожен исчезновением подруги — он просто подросток, который не знал, куда ему бежать, где искать и что делать. Пропажа Палмер была огромным потрясением, ведь Фрэнк и подумать не мог, что такой человек, как она может просто резко пропасть, испариться, распасться на миллионы атомов. Он совсем ничего не понимал. Не понимал до определённого момента. Айеро часто начал наблюдать за домом, в котором жила семья подруги. Оттуда редко кто выходил и обычно это был отец девушки, который в какой-то момент начал бояться высовывать голову из-за стен дома, ведь был почти уверен, что за дверью его поджидает назойливый ничего не понимающий подросток, который лишь пытался найти разгадку так волнующей его тайне. После долгих походов, лицезрения всё такого же серого дома с красной крышей, Фрэнку стало понятно, что его подруга явно зажглась где-то новой звездой и не по причине болезни или ещё чего-то. Хью всегда была готова помочь всем вокруг, но никогда не давала понять себя. Она всегда была для всех и каждого опорой, поддержкой, надеждой и светом, а для неё никто не был. Одного Фрэнки было мало, да и тот обычно сбегал к ней от проблем. Она никогда бы не стала его винить — это подросток знал точно. Его милая Палмер распалась на частицы, она оставила часть себя где-то во Фрэнки. Он думал, что если покойным и суждено выбирать свой путь и то, что будет сотворено с их душами после смерти, то Хью точно бы разделила кусочки своей души среди близких ей людей. Шторы были сняты с окон, а вещи собраны в коробки. Цветы, как потом узнал Айеро, были отданы в психологические фонды, которые нацелены на спасение подростков от самоубийства. Фрэнк даже мог знать, как это всё произошло. Хью всегда была любопытной и ей всегда было мало всего для изучения: она хотела подробнее и детальнее. Эта мысль вызывала и мальчишки дрожь по коже. И сейчас она вызывает. Фрэнк встрепенулся, лёжа в мягкой кровати, то ли от резко ворвавшегося ветра в комнату, обдувающего лицо, то ли от удивлённой и сосредоточенной физиономии Джерарда, который явно стоит здесь больше пяти минут. В одной руке озадаченного молодого человека находилась розовая тарелка, напоминавшая супницу, содержала в себе розовое молоко и щедро насыпанные lucky charms, кружащие где-то в жидкости, а в другой чашка с водой. — Извини, стаканов не было, и я всё-таки подумал, что ты захочешь поесть, потому что это чертовски вкусно! — Озадаченная улыбка сменилась достаточно мягкой и даже нежной. Руки Джерарда были достаточно тощими, не смотря на его общую комплекцию. Они напоминали нечто родное и невероятно красивое. Он мог бы выставлять свои руки на показы для демонстрации новейших дорогих украшений и быть уверенным в том, что каждый существующий человек в мире западёт на эти пальцы. — С-спасибо, — растерянный взгляд осели на лице Джерарда. — Может возьмёшь хотя бы тарелку? Это действительно вкусно, я бы не стал тебя обманывать, — невероятно уверенным тоном, которым обычно убеждают маленьких детей, проговорил парень, — и травить. — Ехидная улыбка сразу же воссияла на лице Джерарда, оставляющего чашку на тумбочке, рядом со своей грязной тарелкой, котору. он так и не потрудился хотя бы унести. Фигура достаточно высокого, похожего на призрак парня направилась обратно к своей космической станции. Вот-вот, и он будет готов ко взлёту. — Юху! — Резкий шум со стороны стола напугал только взявшего в руки ложку Фрэнка. Этот идиот снова начал вертеться на своём космо-стуле. — Ты решил меня ещё и заикой оставить? — Насупившийся подросток не смог удержаться от комментария. — Да, Фрэнк-пробитая-заикающаяся-голова-Айеро! — Джи выпалил это с детским огоньком в глазах, который обычно появляются у детей в моменты свершения самых долгожданных и любимых пакостей. Оставшуюся еду Фрэнк ел хоть и с прежним аппетитом, но теперь с предельной внимательностью поглядывал на Уэя, который на самом деле до чертиков его напугал. Он был готов плюнуть ему в лицо и растрепать и без того запутанные постоянно волосы, но сил совсем ещё не было. В один момент подросток снова вывалился из реальности, вспоминая свою жизнь и всё, что было прежде. Резкий звук открывающейся двери напугал Фрэнка не меньше глупой выходки Джерарда. — Привет, сладенький придурок! — Уэй неожиданно вскочил с распростёртыми объятиями, направляясь в сторону минуту назад открывшейся двери. — Как настроение? Как жизнь? — Мы не виделись с тобой каких-то жалких пару дней, а ты уже...— неизвестный не успел договорить, как Джи с невероятной скоростью перебил его, передавая что-то в руки собеседника. — Ваша книга жалоб и предложений, "Ваше величество, высокопочтенный брат, который оплачивает моё проживание в этой халупе, в которой ещё чуть-чуть и разведутся тараканы из-за твоего беспорядка, мать его Уэй!" — парень завершил свою быстро проговорённую всего за несколько секунду реплику реверансом. — Вот ручка! — Чья эта обувь у входа? — Два заинтересованных взгляда показались из-за очков, скрытые торчащей во все стороны чёлкой. — Это Фрэнки-пробитая-голова-Айеро! — приложив руки друг-другу будто бы в молитве, Джерард выпалил это, стоя на носочках, стараясь догонять по росту брата. — ВЫ КОМУ-ТО ГОЛОВУ РАСШИБЛИ? — Ошарашенный новостью о пробитой голове совершенно постороннего человека, незнакомец даже успел испугаться, но гораздо больше он был заинтересован в том, что его брат .судя из разговора, совершенно беспечно об этом говорит, будто каждый день у него кто-то лежит с проломленным черепом. — Не кому-то, а мне...— Тихий голос из-за стены, выдавал парня, который всё никак не мог доесть хлопья. — Я Фрэнк, и у вас в семья традиция такая — не давать людям спокойно есть и пугать их? — с опаской, но более резко заявил Айеро, котрого действительно волновала судьба хлопьев, находившихся ещё в тарелке, а не в нём. — Джерард мать его Уэй, у тебя были хлопья и ты молчал об этом всё время?! — по-моему, Фрэнк сделал только хуже, но его это больше не волновало, потому что он наконец может доесть свою порцию хлопьев, залитых клубничным молоком в стиле Уэя. Через пару мгновений уже два растрёпанных чудака сидели на кровати и ели хлопья Джерарда, который с лёгкой обидой посматривал на брата, который доел остатки пищи, потому что это были его любимые хлопья с детства. Фрэнк быстро нашёл общий язык с Майки, который оказался достаточно активным и интересным. Он был не менее странным чем его старший брат, но странность эта была совсем другая — выглядящий грозно парень в пару раз выше Фрэнки, очевидно бы напугал подростка, но не смотря на его устрашающий внешний вид, оказалось, что он так же, как и Айеро любят сладкое и смотреть мультики до самой ночи. Пока ребята вели оживлённую беседу, Джерард водил карандашом по белым страницам, рисуя какие-то на первый взгляд незамысловатые линии, которые сложатся потом в очень милую картинку, пока видную одному лишь Уэю старшему. — А твои родители не спохватятся, что тебя так долго нет? — дожёвывая последнюю ложку хлопьев, пробубнил Майк. — Не знаю: им либо не будет дела совсем, либо меня уже ищут с вертолётами и дома мне не дадут покоя. — Думаю, ты мог бы ещё полежать здесь до вечера, а после мы бы проводили тебя до дома вместе с Майки. — Резко зазвучал всеми уже давно забытый голос Джерарда, который слишком долго что-то рисовал на своих листочках — Э-э-э, об этом ты не зарекайся! У меня сегодня свидание, между прочим. — С важным видом протараторил Майк. — Прямо сейчас ты похож на петуха или на индюка. Даже не знаю на кого больше. — задумчиво ответил старший брат, зная, что обычно за этим следовало. Подушка прилетела прямо в лицо Уэю старшему с визгом со стороны брата, какой он мерзкий, раз смеет так говорить о собственном брате, который "между прочим..." *** Тёплый осенний ветер в волосах, чужая куртка и футболка, потому что всё своё подралось и не подлежало восстановлению. Джерард безвозмездно отдал одну из своих джинсовок Фрэнку, которая была невероятно большой и доставала примерно до колен парня, потому что даже Уэй в ней утопал, не говоря о каком-то там щуплом подростке. Футболка, безвозмездно отданная молодым человеком, была мерчом одной из его любимых групп — надпись "Joy Division" красовалась прямо на груди. Он когда-то приобрёл её на концерте и носил почти не снимая, поэтому теперь запах духов Джи будет сниться Айеро в страшных снах. Поход до дома Айеро был весёлым. Парни много шутили, Уэй старший носился по всем улицам, сопровождавшим их, Фрэнк еле переставлял ноги, пытаясь насладиться мгновением, наблюдая за Джерардом, скрывая нежную, то и дело появляющуюся улыбку на уголках губ, а Майк просто наблюдал за всем этим цирком двух плохих актёров, которые пошли бы только на роль какого-нибудь неподвижного дуба, потому что один слишком эмоциональный, а второй — не умеет ничего скрывать. Ещё Майк смотрел, чтобы никому не пробили череп в очередной раз, но это мелочи. На часах было около шести вечера, а трое ребят совершенно никуда не торопились. Подросток слегка оживился, радуясь наконец проходящим головокружениям, а Джерард всё никак не мог остановится скакать по улицам, слушая, как шуршит асфальт под подошвой чёрных любимых кед. — Помнишь, как в детстве ты ушил кататься меня на скейте, а в итоге содрал себе коленку, а потом мы чуть не выехали на проезжую часть? — голос задумчивого Майки вырвал парней из их собственного театра. в котором разыгрывалась какая-то драма из достаточно, откровенно говоря, хуёвого сериала. — Постой, прошу тебя, остановись! — артистично становясь на колено и протягивая руку, выпалил Джи, совершенно не слышащий брата. — Нет, я ухожу и оставляю тебя здесь, в одиночестве! — самым драматичным образом, аристократично закинув руку на лоб, переходя на повышенный тон проговорил Айеро, который успел забыть о том, что у него до сих пор перевязана голова, и он вроде как совсем недавно был при смерти. — Ясно, я здесь никому не интересен. — подытожил Уэй младший. Он не обижался на этих двух идиотов, потому что прекрасно понимал, что их даже упавший только что перед их носом метеорит не сможет остановить от разыгрывания этой глупой сценки. Парни вряд ли бы даже заметили, появившийся на их пути объект. — Слушай, а это разве не твой дом? — проговорил Джи, наблюдая за погружающимся во мрак домом, на котором висела табличка "for sale", — Мне кажется, или кого-то здесь больше не ждут? В голове ошарашенного Фрэнка совершенно больше не было никаких мыслей. Он, конечно, знал, что родителям было глубоко плевать, что происходит с их сыном, но такой выходки он не ожидал. Ни в одном из окон не горел свет, да и их машины не было где-то поблизости. Механическими движениями, словно подростком управлял какой-то искусственный интеллект, говоря куда идти и как поступать. Дверь дома была открыта, но в нём было слишком пусто, что совершенно не оставило надежды для Фрэнки. Почему родители с ним так поступили? Почему они не попытались хотя бы разыскать его? Почему нигде ничего о нём не слышно? Разве так мало времени потребовалось, чтобы все забыли о чёртовом Айеро? Он был прав, когда считал, что совершенно никому не было дела до него. Абсолютно. никому. На полу стояли коробки, мебель была накрыта белыми полотнами, напоминающими простыни. Лестница, ведущая на второй этаж успела покрыться приличным слоем пыли. Ребята незамедлительно проследовали за Фрэнки в его комнату. Зеркало было завешано, на полках осталось пару дисков, которые любил слушать подросток. Его тетради были убраны в коробку с названием "личные вещи малыша Фрэнки", а одежда до сих пор висела в шкафу. Пройдя ближе к шкафу, рядом с которым располагался чёрный комод Айеро, стояла рамка с его фотографией и совсем недавно потухшая свеча. Голова Фрэнка разрывалась на части, а сердце уже валялось где-то на пыльном полу, разбитое на осколки. Боль, которой не хватало для полного комплекта Фрэнку, снова напомнила о себе. Казалось, что на этой вечеринке все ждали именно её. Парня повело в сторону, заставив его облокотиться на комод. — Чёрт, у тебя же кровь из носа, Фрэнки...— голос Джерарда начал затихать в черепной коробке подростка. Теперь там было тихо и мирно. Ноль чувств, ноль эмоций, ноль всего. Что с ним произошло? Почему даже Рэй, который был его лучшим другом, не поинтересовался, что стряслось и куда пропал Айеро? Почему всё вышло именно так?

Don't misconstrue and don't misapprehend.

There's nothing left, no fortress, to defend.

And tonight's the night that we begin the end.