Ой, божечки! Ёкнуло сердечко.
Девчонка весь вечер со слезами поёт о вечном.
Фрэнк привык не понимать. Ему приходилось это делать слишком часто ещё при жизни. Родители никогда не пытались объяснить своих действий, как и те ребята, которые издевались над ним в школе. Айеро не нужны были объяснения. Он понял, что гораздо проще не знать мотивов других людей, тогда не будет нужды разочаровываться в них. Несмотря на то, что Фрэнка Айеро недолюбливали в школе, он всё равно поддерживал тех, кому это было нужно, — просто подходил и обнимал. Обычно никто не был против, они даже готовы были принять поддержку от изгоя. Но никто всё ещё не хотел дружить с Фрэнки, ведь тогда засмеют и его. К такому способу Айеро прибег и сейчас: он просто обнял Джерарда, который практически находился в истерике. Без лишних слов и вопросов. Ему хотелось согреть вечно холодного Уэя в своих руках. Сам Уэй был ужасно рад такому жесту со стороны подростка. Джи было отвратительно, слишком паршиво. Молодой человек уже слишком давно не чувствовал человеческого тепла, человеческих чувств. Он слишком давно стал объектом бессмертных чар. Слишком для того, кто всегда был слишком тактильным и нуждающимся в вечной любви. Неважно, дружеской или романтической. Ему просто нужен был кто-то рядом, а уже прошло три года с момента его последних теплых отношений с кем-то. Жизнь надо прожить так, чтобы после смерти ни о чем не жалеть. К сожалению, Джи не смог выполнить этой миссии, но не потому что он слабак, а потому что все обстоятельства были вне его власти. Он был лишь шахматной фигурой на большом черно-белом поле. Он был пешкой, которой приходилось скрываться от слона и защищать короля. А кто же защитит его? Сначала это был Эдгар Уокер, потом Джеймс Джонс, после него была Эмма Гроссу, но последним теплым человеком в его жизни был Кристофер Келлер. Двое из них были друзьями, двое — самыми близкими людьми. Но, как оказалось, люди лишь временный карцер, который помогает не замечать процесс внутреннего гниения, процесс распада. Сейчас руки Фрэнка согревали уставшего от смерти Джерарда, они дарили ему кусочек утерянной жизни. Айеро разместил свои тонкие пальцы не щеках Уэя, пристально смотря в глаза. — Я теперь всегда буду с тобой, обещаю. — Фрэнк будто бы прочел мысли Джи, что слегка напугало призрака. Джерард знал, что это ложь, о которой Айеро сейчас ещё даже не подозревал. Молодой человек знал, что Фрэнки сейчас лжёт, что он не будет всегда рядом. Это Уэй будет всегда рядом, но не подросток. Зелёные глаза наполнились слезами. Занавес. Темнота. И вот вновь мир, и уже маленькая солёная слёзка скатывается по скулам Джерарда, но Фрэнк не даёт ей упасть — нежно вытирает. Это был момент слабости Уэя. Вечно радостного Уэя, вечно сильного Уэя, у которого больше нет права на ошибку. Это была сила Уэя, который может ошибаться, сколько будет быть. Он погряз в своем собственном мысленном карцере, он испытывает себя на прочность, он пытается стать идеальным тогда, когда от него этого не требуется. Рядом с Фрэнком Джи снова стал “слабым”, он смог расслабиться и потерять контроль, к которому так привык за последние два года. Занавес срывается, карниз падает, театр наполняется шумом. Внутри Джерарда разразился пожар, пламя забирает всё, задевает всё живое, а он все ещё боится показать все свои чувства подростку, который сейчас держит его в руках. Он боится показаться странным, неправильным, сломанным и бесполезным. Джи хочет с ним дружить, общаться, жить в общей комнате до конца своих дней. Он разрывается от всепоглощающего чувства того, что рано или поздно его придётся отпустить, и Джерард останется один на пороге вселенной. Он снова сдержался, он не показал ни одной эмоции, несмотря на пламя внутри, которое начало потихоньку угасать. Теперь внутри него остался лишь маленький, опаленный, богатый внутренний мир. Внутри него — сожженная империя, которую он назовет в честь Фрэнка.***
Прошла неделя с истерики Джерарда. Они с Айеро так и не обсуждали то, что тогда произошло. Этого и не требовалось. Всё в квартире Уэев шло своим чередом. Каждый день сменялся последующим, как то и требовалось. Пару раз они все вместе посмотрели фильмы. Уэй работал над своим комиксом, делая яркие зарисовки на альбомных листах, и писал тексты к музыке, которую придумывал Фрэнки. Майк писал басовые партии к песням, которые делали ребята. Этот парень тоже нашёл что-то своё. Не то чтобы он раньше этим не занимался. Напротив, младший Уэй писал много партий для сторонних проектов, но сейчас его безумно вдохновляло творчество этих двоих. Они могли бы собрать даже свою группу, но вот им только не хватало соло-гитариста. — Если бы только Рэй был тут… — тяжелый вздох Фрэнка наполнил комнату напряжением. — А я могу его увидеть? Братья Уэи переглянулись между собой. Айеро сегодня не пытался понимать кого-то. Он просто смирился с тем, что некоторые вещи в его жизни не нуждаются в объяснении. — Чисто гипотетически можешь. — Заключил Майки_эксперт_по_всем_делам_Уэй. — Мы даже можем это устроить, ведь так, Джерард? — младший Уэй бросил заинтересованный взгляд на жизнерадостного брата. — Думаю, никому от этого хуже не будет. — Джи закрепил улыбкой своё утверждение.***
Джерард был одет в серый свитер в тёмно-синюю полоску. В Джерси похолодало, как никак скоро середина ноября. Старая, уже потрёпанная ни одной жизнью куртка так и не смогла скрыть костлявость плеч Джи. Синие корни ярко сверкали под светом ноябрьского, уже холодного солнца, которое лишь напоминало о том, что возможно вернется к весне. Чёрные очки так и норовили спрятать зеленые глаза Уэя, но предательски вечно скатывались ближе к кончику носа, чем вызывали у обладателя явно не одобрительные вздохи. Впервые за много дней Джерард решил выйти из дома в своих чёрных берцах, которые были куплены практически перед самой смертью. Они всё ещё блестели, как новенькие. Обычно этой вещи было заготовлено место в прихожей квартиры братьев на стенде для обуви. Новые ботинки даже терялись среди кучи других вещей: там стояли красные и серые кеды братьев, которые давно сплелись шнурками и образовали новую пару, несколько пар зимних ботинок Майка, в одной из которых до сих пор лежали яркие зимние носки в оранжево-красную полоску, где-то стояли выпускные туфли Джи приятного зеленого цвета, — он их купил только потому, что они напоминали ему крокодилов — пара кроссовок неизвестного происхождения. Также на этой полке почему-то иногда валялись шарфы Джерарда, который изо дня в день обещал их оттуда убрать, но когда парень уходил из дома, с крючка для одежды, располагавшегося ровно над стендом, обязательно что-нибудь да падало. Майки несколько раз ссорился со старшим Уэем, даже кричал, что съедет от этого грязнули, но потом понял, что это явно бесполезно, а если он съедет, то от квартиры бабушки Уэев останется лишь ее портрет, висящий на стене в коридоре. Сегодня Джи возомнил себя модником, который где-то откопал терракотовые вельветовые джинсы, подаренные родителями на семнадцатилетие. Он напоминал модель, сошедшую с подиума несколько минут назад, пока не споткнулся о камень и не покрылся пылью от песчаной бури, которую сам же и устроил. — Уэй Старший, ты неисправим. — Даже с каким-то сожалением произнес Майк. Он явно не в первый раз в жизни сталкивается с таким. Сам младший Уэй выглядел практически всегда одинаково: какая-то футболка, которых у него в шкафу было будто бы больше тысячи, самые обыкновенные черные джинсы, напоминавшие о тощем телосложении, пара браслетов на запястье, коричневый кардиган, который парень ещё в подростковом возрасте утащил из гардероба Джерарда, кеды, повидавшие жизнь, и прямоугольные очки, завершающие образ. Майки всегда выглядел опрятно. Несмотря на то, что он призрак, от него каким-то чудесным образом всё ещё пахло духами, которыми он пользовался при жизни. Видимо, они слились с его душой и преследуют теперь даже после смерти. Казалось, ничего не может нарушить идеальный уклад жизни младшего Уэя — он всегда собран. Фрэнк же выделялся больше всех из этой компании: его в буквальном смысле заставили надеть самый яркий свитер, который был в коллекции Джерарда, который его и заставил, но не то чтобы это его смущало — неоновый жёлтый даже подчеркивал природную бледность Айеро. Черные рваные на коленях джинсы были под стать подростка, который был таким же хмурым, потому что явно встал не с той ноги. Ему действительно хотелось повидать Рэя, но предстоящая встреча невозможно нервировала и без того не самого спокойного парня. Да, именно поэтому старшему Уэю, который перед выходом прицепил заколку с надписью “Princess” на чёрные волосы Фрэнка, очень захотелось хотя бы создать образ веселья. Старые берцы, шнурки которых были плотно завязаны на ногах Айеро, лишь напоминали о скудости его жизни когда-то. Он точно не хотел такой жизни, но идеально вписался в картинку. Кто мог так жить, кроме Фрэнка Айеро? Правильно, никто. Парни никогда прежде не видели сожителя таким мрачным. Казалось, что даже собственная смерть не заботила его так, как встреча с лучшим другом. В этот день Фрэнк после выхода из дома не проронил ни слова, он даже не засмеялся, когда Джерард упал, хотя этот момент был действительно комичным. Мальчик, сотканный из звёзд и гнилых вен, явно был не впечатлён этим днём. Его раздражало всё: шумные дети, резвящиеся на улице, солнце, которое впервые за много дней порадовало жителей Ньюарка светом, даже нелепый Джерард сегодня его до невозможного раздражал. Всё это мешало его воспоминаниям. В голове Фрэнка рисовались моменты, проведенные вместе с Рэем: как они только начали дружить, сидели за обеденным столом вместе, пока за их спинами доносились смешки одноклассников, дни рождения, которые парни праздновали вместе, моменты, когда они возвращались после учёбы в дом Торо, и его мама угощала парней только приготовленным обедом. Многие моменты соединяли жизни Фрэнка и Рэя. Слишком многие. Без Торо Айеро бы давно умер на качелях в своём дворе. Фрэнк любил и ненавидел обстоятельства. Он был безумно рад появлению Майка, который стал для него другом, и Джерарда, который…Впрочем, Айеро решил не заканчивать эту мысль. Он бежал от неё так же, как бежит от такой же собственной Джи. Они не могли признаться себе в том, что давно чувствуют нечто большее, чем просто дружескую симпатию. Это было слишком рано, они ещё не были готовы к такому, они слишком юны и глупы даже для влюбленности, и им лучше остаться друзьями.Самовнушение. Самообман. Саморазрушение.
Мысли всё больше обволакивали Фрэнка, окутав его почти с головой, как вдруг голос Майка будто вывел парня из транса. — Кажется, пришли. Это же здесь? В странном месте ты учился, мистер Айеро. — С ноткой задумчивости выпалил младший Уэй. — Она ничем не отличается от нашей школы, что не удивительно. — Сожаление в голосе Джерарда читалось лучше, чем эмоции на его лице. Уэй тоже нервничал от предстоящего визита, но не из-за наличия Рэя Торо, а из-за того, что школа до сих пор вызывает в молодом человеке не самые радостные эмоции. — Нас всё равно там никто не заметит, поэтому пойдёмте. — Заключил единственный спокойный человек. Хоть призраков и не видно, все их действия отражаются на внешнем мире. И чтобы лишний раз не шокировать местных школьников, парни выбрали время ланча, когда явно никому не будет дела до того, что где-то будут открываться двери. — Операция “В поисках Торо” началась. — Шутливо протараторил Джерард. Синие школьные коридоры напоминали братьям Уэям об их школьном опыте. Отовсюду доносились разговоры: где-то слышались имена учителей, которых Фрэнк явно знал, где-то — романтические похождения старшеклассников, какие-то сплетни. Жизнь в школе продолжалась, как и до смерти Айеро. Шкафчики учеников пестрили от различных наклеек, бумажек, записок. Всё это окунуло компанию в события былых дней. — Это был мой шкафчик. — С какой-то легкостью произнес подросток. Перед ним красовался алтарь, посвященный Фрэнку. Его удивляло количество вещей, лежащих рядом, записок с пожеланием скорейшего выздоровления и надписями из разряда “Мы скучаем, Фрэнк. Ждём твоего возвращения”. Это всё немного сбивало с толка Айеро, но тот предпочёл не думать об абсурдности этих записей. Возможно они были написаны ещё до известия о гибели подростка. Рука Джерарда опустилась на плечо Фрэнка, который уже несколько минут рассматривал алтарь, лежащий перед его ногами. Айеро был рад, что Джи осмелился на такое, его рука помогала парню успокоиться и нервничать чуть меньше. — Тебе всё ещё тяжело принять это? — Полушепотом спросил Уэй, глядя Фрэнку прямо в глаза. Джерард почувствовал то, как его толкнули. Иногда живые могли касаться мёртвых, но не замечать их. Сбой в энергетическом поле. Но вот только в этом поле плюсом был Фрэнк, а отрицательно заряженной частицей — Джерард. Всё произошло будто в каком-то малобюджетном арт-хаусе, когда одного влюбленного толкают случайно в сторону другого, пока тот смотрит ему в глаза, и их губы сплетаются в поцелуе. Можете считать, что это наши герои. Губы Уэя будто по инерции сплелись в губами Фрэнка, у которого в голове боролись две полярности: “Какого хера он творит?” и “Я хочу, чтобы это не кончалось”. Какое победит решит жребий, пока влюбленными правит дофамин, все больше одурманивающий их разум. Айеро снова дарил Джерарду тепло. Даже сейчас он напоминал айсберг, но теперь от таял. Слишком много эмоций, и сердце вот-вот не выдержит, выпрыгнет из груди и убежит куда подальше. Холодные пальцы обжигала горячая щека Фэнка, которая пылала как никогда прежде. Уэй впервые сделал то, о чем не собирался жалеть. Если так случилось, то это лишь воля Всевышнего. Но Джерард проиграл в лотерее: победила сторона разума, холодного и твёрдого, которую молодой человек не ожидал встретить в таком нежном и тёплом Айеро, который словно обмороженный сорвался, лишь прошептав: “Какого черта ты творишь?” Сквозь звон в черепе Джерард различил лишь быстро уносящиеся от него шаги и томные, испуганные, приближающиеся. — Я отошел на минуту…Что у вас успело произойти, и куда со всех ног отправился Фрэнк? — Сейчас Майки бы пригодилось умение Айеро не задавать лишних вопросов, но в отличие от того, младший Уэй был до чертиков любопытным. — Майк, кажется, я совершил огромную ошибку, когда решил делать всё, чтобы после никогда не жалеть. Разговор между братьями превратился в гробовую тишину, пока Фрэнк несся со всех ног по знакомым коридорам, пока не заметил яркую рыжую копну кудрявых волос. Лишь запримеченный Торо заставил Айеро поубавить пыл. Парень сидел в одиночестве. Он так ни с кем и не подружился. Он так и не отошел от смерти Фрэнка. Подросток решил присесть рядом, и вот они снова, как в старые времена, были вместе. Только прежде они болтали, почти не умолкая, а теперь просто сидели и молчали. Фрэнку этого было достаточно, он был рад вновь оказаться с единственным человеком, который был всегда рядом. Парень точно был уверен, что Рэй его вспоминал и не один раз. Айеро расположил свою голову на плече Торо, он даже мог чувствовать его тепло, жизнь внутри него. Лишь копна черных волос свисала с плеч друга. Сейчас он был настоящей принцессой. Никогда прежде Фрэнку так не хотелось поговорить. Ему так надо было посоветоваться с Рэем о том, что ему делать, ведь только что парень, который ему безумно нравился, единственный парень, который его не отверг, осмелился поцеловать Айеро, и ему не было мерзко. А подросток просто испугался. Ему не объясняли, как правильно, и что в таких ситуациях надо делать. Он застрял в этом чертовом загробном мире без возможности посоветоваться хоть с кем-нибудь. Да, у Фрэнка был Майк, но, как назло, он был ещё и братом Джерарда. Всё резко перепуталось в голове. Айеро стал слишком холоден, потому что защищал себя, но защищал от кого? От парня, объятий которого он чертовски ждал каждый день.Чувства застали парня врасплох. И не только его.
О том, что так важно было беречь. На пальчике есть колечко,
Но время девчонки так скоротечно.*