Если снова все начать

      Не люблю брать вещи из рук.       Привычный ответ прилип к языку, оставляя неприятное послевкусие наподобие того, что бывает с утра, только Тони сомневался, что этот вкус можно перебить ополаскивателем для зубов или большой чашкой кофе. Вопреки шуточкам Дарси и прилипчивой песенке, которую она то и дело напевала уже месяц, причем нарочитым йодлем, Тони никогда не чистил зубы с помощью виски.       Если честно, Тони не имел ни малейшего понятия о том, как у него появился этот заскок.       Возможно, дело было в том, что его, как наследника Старка, постоянно поддразнивали – мол, он родился с платиновой ложкой во рту и ему все приносят на блюдечке?       Или он стал осторожно относиться к тому, что ему дают, после безумных вечеринок молодости, когда вливал в себя каждый предложенный стакан, а потом пытался восстановить провалы в памяти по газетным заголовкам?       Или это был признак его нежелания брать на себя ответственность, отвращения, которое он испытывал к повесткам в суд?       Или защитный механизм, отлаженный после множества предательств, призванный держать людей на расстоянии?       Или просто способ показать свою власть, сначала отвечая на любое предложение отказом?       Возможно, настоящая причина лежала где-то между всеми вышеперечисленными, но основной вопрос заключался не в ней. Звучал он иначе: А имеет ли это все какое-то значение при текущем положении дел?       К этому выводу он пришел на терапевтических сессиях с Понедельник, и почувствовал себя немного свободнее. В конце концов, у всех людей есть свои привычки, и пока Тони не вредит себе и окружающим, ему не нужно что-то менять. Осознание, что некоторые камушки вовсе не обязательно переворачивать, облегчало работу с теми валунами, которые давили на его сердце и сознание.       Например, с его саморазрушительной тенденцией вымещать гнев на близких и отталкивать тех немногих людей, которым было не все равно, несмотря на все его попытки показать им, как сильно они промахнулись, оставшись на его стороне.       Тони балансировал на лезвии ножа, доказывая всему миру, что это другие ошибаются, а он прав, игнорируя при этом полностью иронию ситуации – ведь это все тот же старый спор о том, был ли он разочарованием своей семьи. Иногда он ничего так не хотел, как доказать миру – Говарду, – что они были неправы, отвергая и недооценивая его, как заставить их проглотить все обидные слова. Он был почти одержим этой идеей. А в иные дни ему хотелось сдаться и принять общеизвестный неоспоримый факт: он просто недостаточно хорош. Признать поражение значило наконец-то завершить ожесточенную борьбу за чужое одобрение.       Затем он встретил Роуди, и Хэппи, и Пеппер, людей с добрыми сердцами и ласковым взглядом, тех, кто верил в него, кому он хотел доказать, что они правы, считая его лучше, чем он думает о себе...       Они понятия не имели, что творится у него в голове, потому что выросли в нормальных семьях. Нормальность была той привилегией, которой Тони никогда не обладал и даже не понимал, но все равно тянулся к ней, пытаясь завернуться в нее, словно в слишком маленькое одеяло, не способное согреть.       Мать Пеппер любила показывать ее детские фотографии. Родители Роуди всегда присылали на рождество домашнее печенье с красно-зеленой посыпкой. Хэппи каждый год ездил с отцом на рыбалку.       Тони мог в ответ рассказать только очередной анекдот про Джарвиса, поэтому чувствовал себя среди друзей одновременно принятым в круг – и самозванцем. В основном он не пытался разбираться с этим ощущением, желание покопаться в себе приходило очень редко – да, пребывание в компании этих потрясающих людей одновременно приносило удовлетворение и боль, но их отсутствие рядом означало пустоту, в которой, как он знал, просто не получится выжить. Поэтому он продолжал притворяться, что все нормально, привлекая внимание маской беспечного плейбоя, играя роль невыносимого гения – но все это время под масками пряталась неуверенность.       Даже Железный Человек был маской.       Супергеройская личность совсем-не-героя с низкой самооценкой, детство которого прошло под знаком огромных ожиданий. Благородное прикрытие для труса, который предпочитал заниматься чужими проблемами, чтобы не трогать свои собственные. Приемлемое оправдание для того, чтобы закончить обреченные по определению отношения с Пеппер – пусть они и хотели друг друга, но даже в этом случае им было нужно разное.       Тони поступил с неприятной, но очевидной правдой о себе так же, как и всегда – засунул в усиленную титановую коробку, обклеил предупреждающей лентой и похоронил в глубинах. До следующего землетрясения, которое сдвинет тектонические пласты его подсознания и вытолкнет на поверхность вещи, которым там находиться не следует.       Сибирь была худшим из таких землетрясений, и пробуждение в Нью-Йорке, в прошлом, которое он никоим образом не собирался повторять, заставило его столкнуться с последствиями. Потребовалось восемнадцать месяцев, чтобы встать на ноги и вернуть себе равновесие, разобраться с миром, с друзьями и с самим собой.       Он несколько раз отклонялся от цели, и по обеим сторонам этой дороги все время что-то взрывалось, но Тони постепенно стало проще изучать темный лес своего разума, отличая монстров, с которыми следовало сражаться, от тех, которые на самом деле были просто деревьями.       Да, это все чертова Джейн, которая подсадила его на песни Тейлор Свифт.       Понедельник была инструментом. Она слушала и отвечала, но не задавала вопросов. Отсутствие вопросов успокаивало, потому что он дико устал от того, чтобы всегда иметь наготове ответы. Особенно если они у него правда были. Потому что знание не гарантирует успеха.       Как Локи и предупреждал полтора года назад. Бархатным голосом, который согревал Тони лучше, чем климат-контроль в пентхаузе, жирная пицца и дешевое пойло. Это тепло оставалось с ним все время и ярко вспыхнуло, когда Тони осторожно взглянул на перчатку Железного Человека, висящую в воздухе над ладонью Локи.       Металл сиял рубином и золотом так ярко, словно только что был покрашен. Каждый палец выпрямлен – до этого они были сжаты, чтобы сдерживать Эфир, – соединения смазаны, электростатические линзы вычищены. Кто-то очень хорошо и тщательно о ней позаботился.       Лучше, чем Тони когда-либо заботился о своем доспехе.       И если Локи так внимательно отнесся к тому, что было лишь продолжением Тони...       Удивленные карие глаза распахнулись и встретились с ослепительно зелеными, свет которых медленно мерк, пока Тони колебался.       Охваченный желанием сохранить это сияние, Тони потянулся к перчатке – так резко, что промахнулся, схватив вместо нее запястье Локи. Металл неудобно вклинился между их руками.       –Спасибо те... – Тони произнес это таким хриплым и глухим голосом, что оборвал себя. Прочистив горло, он попытался снова, безуспешно пробуя вложить в такие неподходящие два слова все, что чувствовал к Локи и ко всему, что тот для него сделал. – Спасибо тебе.       Локи дерзко посмотрел на него, но улыбнулся скорее застенчиво.       –Очень приятно.

*

      Они привычно вернулись к стилю беседы, который выбрали и в первый раз, перескакивая с темы на тему, обсуждая вопросы, которые понимали только они.       Тайный код, заключенный в обычных словах.       Язык цепляющихся друг за друга ответов и неожиданных пауз.       Головоломка, в которой недоставало всех кусочков – и в этом заключалась половина веселья.

*

      –Ты понимаешь его.       –Да, думаю, – Локи не пояснил, кого имеет в виду, но Тони и так это знал. – Я могу посмотреть на все с его точки зрения – ты за себя не отвечал, но скипетр держала твоя рука.       Перед глазами на мгновение встала картинка – кулак Зимнего Солдата, врезающийся в лицо Говарда, душащий мать Тони – размытая зернистая картинка на слишком маленьком экране, чтобы вместить такую трагедию.       Локи напрягся, разрушая удобную позу, в которой они устроились на ковре – лицом к окнам, прислонившись к узкому краю кофейного столика, который они могли бы и отодвинуть, освободив место, но не стали.       –Я понимаю, почему он хотел выстрелить тебе в лицо. Я отстрелил Барнсу руку, – Тони устало пожал плечами, и это движение каким-то образом успокоило Локи, который снова расслабился и улегся на него. – Теперь ты знаешь.       Танос и угроза, которую тот представлял, были чем-то размытым, неконкретным, как рассказы о бабайках, в которые раньше верил Тор. Было намного проще ткнуть пальцем в цель, которая видна. Максимовы десять лет ненавидели Тони за то, что он возглавлял Старк Индастриз, а Клинт обвинял Локи во вторжении, потому что именно с ним сражались Мстители. Соколиный Глаз нуждался в цели, которую мог видеть.       Это имело смысл, хоть и было насквозь неправильно.       –Еще одна стрела, – поправил Локи, затем пояснил в ответ на недоуменное хмыканье Тони: – Он уже стрелял мне в лицо, – пауза. – Та взорвалась.       –Прости, – Тони почувствовал, как мускулы лица свело, потому что он пытался одновременно поморщиться и ухмыльнуться. Кажется, получилось второе, так как Локи усмехнулся в ответ.       –Я задумался, не ты ли сделал эти стрелы. Ты обожаешь такую показуху.       –Каждый судит по себе, Северный Олень.       Локи согласно кивнул. Над его головой материализовался светящийся зеленью шлем.

*

      –Ты волновался за меня, – твердо, не без самодовольства заявил Тони. – Так сильно, что не мог подождать даже десять минут.       Локи с усмешкой поднял бровь, но ответил серьезным тоном:       –Да.       Тони моргнул, шестеренки в его голове задвигались, издавая скрежет в ответ на это простое утверждение.       –Я в порядке, правда. Никогда не чувствовал себя лучше.       –Мне казалось, ты не хотел расставаться со своим прекрасным светильником, – Локи уставился на то место, где раньше располагался реактор.       Последний раз, когда они говорили об этом, Тони упоминал свои возражения против удаления реактора и возможные риски процедуры.       –Это был не мой выбор.       В комнате неожиданно похолодало, и Локи снова дернулся, всего раз, словно сознательно приказывая своему телу успокоиться и не тревожить Тони.       Йотун. Ледяной гигант.       Разум Тони немедленно предложил задуматься над тем, можно ли волноваться из-за того, что о чем-то не волнуешься, затем отмел эту мысль как пример бессмысленной спиральной рекурсии. Вместо этого он закрыл глаза и представил себе собственную нервную систему; его руки потеплели, когда он сильнее сжал запястье Локи. Он его не отпустит.       –Но все кончилось хорошо, – добавил он.       Как он понял позже, на самом деле то, что Киллиан вырвал реактор, было лучшим вариантом. Изменяясь под воздействием Экстремиса, тело Тони нагрелось до такой температуры, что шрапнель просто испарилась. Если бы реактор был на месте, новый элемент в нем усложнил бы ситуацию и с большой вероятностью привел бы к взрыву, видимому из космоса.       Недоверие засветилось в глазах Локи, меняя их цвет с холодного изумрудного до сияющего нефрита. Он наклонил голову и по-кошачьи прищурился.       Любопытный, ревнивый и абсолютно очаровательный.

*

      –Я осёл, – без всякой преамбулы сказал Тони, что было в порядке вещей для этой беседы. – Решил, что ты и так знаешь.       Локи не выглядел удивленным. Или обеспокоенным.       –Я в курсе.       –И все? – Тони нахмурился. В голосе Локи звучала та беспечная нотка, которая заставляла включить все защитные системы и практически перейти в нападение, но он не мог заставить себя следовать этому импульсу. И все же он почувствовал, как старые разрушительные привычки поднимают голову, пытаясь вернуться.       Желание потыкать людей палочкой, чтобы найти их слабые места. Стремление продемонстрировать свои худшие стороны, сотни и тысячи раз. Необходимость разрушить лучшее в своей жизни, чтобы очередной раз доказать себе, что не заслуживаешь ничего хорошего.       Несмотря на знакомое притяжение старых привычек, Тони не поддался им.       Понедельник должна им гордиться.       –Да, – Локи пришпилил его к полу взглядом, который на мгновение сделал весь мир Тони зеленым, словно он лежал на нагретой солнцем траве и смотрел на шелестящую листву. – Я в курсе и мне все равно.       –Почему?       –Как ты и сказал, сужу по себе.       Тони не смог удержаться от смешка, звук вырвался наружу и рассеял часть оставшейся неуверенности.

*

      –Я не скорблю по Одину, – пальцы Локи выбивали странный ритм на его ноге. – И все же в глубине души оплакиваю его смерть.       Тони хотел бы сказать, что знаком с этим чувством, но лишь положил голову на плечо Локи, молча приглашая того наконец произнести те слова, которые не могли прозвучать в Асгарде, среди тех, кто горевал о смерти Всеотца. Иногда что-то нельзя починить, и нельзя даже посочувствовать. Потому что первое значит, что что-то сломано, когда на самом деле нет, а второе, как бы хорошо ни звучало, попахивает сравнением.       Соревнование «кому хуже» без победителей.       Поэтому Тони тоже постучал пальцами, как это делал Локи, по тому же месту, четко и ритмично, чтобы отвлечь собеседника от противоречивых чувств, ясно читаемых в сбивчивых словах, холодном взгляде и трясущихся губах.

*

      –Что ты имел в виду? – шепнул Локи. – Раньше.       Тони подвинулся ближе, заглянул ему в лицо – они оба съехали и лежали сейчас на спинах, благо плюшевый ковер был вполне удобным. Так близко, что чувствовали дыхание друг друга.       –Я не пытался приударить за тобой, – Тони сморщил нос – отчасти из-за архаичного термина, отчасти из желания сделать свои слова безобиднее. – Но и не делать этого тоже не пытался.       –А хочешь попытаться? – взгляд Локи, медленно скользящий по телу Тони, сверкнул надеждой и желанием.       Дыхание Локи щекотало кожу, мягкое тепло смешивалось с жаром его тела, притягивая Тони ближе. Он посмотрел так же в ответ. Тело Тони гудело, становясь тяжелее, перед глазами все плыло. Он облизнул губы, заметил, что Локи следит за движением языка, и ответил:       –Нет.       Мягкое выражение мгновенно исчезло с лица Локи. Хоть он и не шевелился, оставаясь на ковре в той же позе, было ясно, что он отступает. Зеленые глаза погасли, губы сжались, и скулы заострились.       –Я не пытаюсь, я преуспеваю, – Тони подался вперед, прижимаясь губами к губам Локи, молча извиняясь за ужасный выбор слов и времени для них. Его руки обхватили доспехи Локи, и последних дюймов между ними как не бывало.       Целое мгновение Локи не делал ничего.       Затем он сделал все и сразу.       Напряженные плечи расслабились и подались вперед – одной рукой Локи обхватил Тони за шею, другой – зашарил по нижней части спины, прижимая его еще ближе к себе. Тонкие губы раскрылись, обхватывая более полные губы Тони горячим голодным укусом, их зубы столкнулись, а языки переплелись.       Тони на мгновение прервал глубокий поцелуй, чтобы глотнуть воздуха, и осознал, что вкуса Локи ему не хватает больше, чем кислорода. Ритм их поцелуев изменился, когда Тони в очередной раз накрыл губы Локи своими; они все еще целовались жестко и горячо, но уже без торопливого отчаяния, будто это их последний и единственный поцелуй.       Наоборот, первый.       Из многих.

*

      –Ну что, преуспел я или как? – усмехнулся Тони, проводя своей бородкой по волосам Локи, обмирая от ощущения длинных прядей, скользящих по щетине.       Локи легонько щелкнул его по носу и легонько поцеловал туда же, как бы молча отвечая «да». Тони поднял голову и улыбнулся ему.       –Итак, теперь ты мой бойфренд? – спросил он спустя какое-то время. Губы кололо, сознание таяло и растекалось, но он все же понял, что это молодежное словечко тут не к месту. – Хм, нет. Партнер? Вторая половинка? – он пропустил несколько очевидных вариантов типа любовника и возлюбленного, для этих слов их связь была слишком новой и свежей. – Джентльмен сердца?       На последнем слове он дал петуха, потому что зубы Локи как раз нашли очень чувствительное местечко на его шее и начали его легонько покусывать.       –На джентльмена я не тяну, как и ты, – Локи немедленно продемонстрировал неджентльменское поведение, схватив его за волосы и повернув голову так, чтобы было удобнее впиться в то же место хищным поцелуем.       –Верно, – простонал Тони, зарываясь руками в мягкую волну черных волос. Он заметил про себя, что Локи все же старается не оставлять засосов, и это внимание несколько опровергало его предыдущее заявление. – Но серьезно, как мне назвать тебя, если они спросят?       Локи вздохнул, и по влажной коже Тони вдоль по позвоночнику побежали мурашки.       –Они?       –Мой мир. Мои друзья. Твоя семья, – Тони вопросительно поднял бровь. – ЩИТ.       –Скажешь, что я, – Локи сделал паузу, задумчиво, с хитринкой, прищурившись, – связной Асгарда в Мидгарде.       –Звучит мило и респектабельно, – глаза Тони заискрили весельем, он наклонился, чтобы почти непристойно поцеловать Локи. – Роуди будет впечатлен.       –Роуди?       –Мой Утконос, Мармеладный Мишка и Медовый Зайчик, – Тони рассмеялся, представив, с каким лицом друг встретит это известие. Веселье быстро угасло, когда Локи замер и побледнел. – Эй, что случилось?       –Я не собираюсь делиться, – процедил тот сквозь зубы. – Этот медовый... Тони с трудом удержался от нового смеха, это уж точно не помогло бы донести информацию правильно.       –Роуди мой лучший друг, ничего больше, – он чмокнул Локи в подбородок. – Я тоже ненавижу делиться, знаешь, синдром единственного ребенка и все такое. – Еще один поцелуй, в уголок рта. – Так что будем друг для друга эксклюзивом, – он прошептал это прямо в губы Локи.       –Эксклюзивный связной? – прошептал Локи в ответ. Его язык высунулся наружу, смочив губы – и зацепив губу Тони при этом.       –Идеально.