Если снова все начать

      Он принимал душ.       Абсурдность его мыслей могла бы обеспокоить Локи, не будь его внимание целиком и полностью сфокусировано на Тони.       Мокрые волосы которого были зализаны назад, и лишь несколько непокорных прядок падали на лоб.       Влажная кожа которого порозовела от горячей воды и пара, но очистилась от шрамов и стала гладкой, а дугового реактора в груди больше не было.       Чье полотенце грубо нарушало четкие линии торса, неровно впиваясь в живот.       –Я принимал душ!       Усмешка Локи стала шире, когда он понял, что в своих абсурдных размышлениях был не одинок – и еще ему очень понравилось то, что Тони перестал натягивать свободный узел на полотенце.       –Я вижу, – одними губами произнес он. В отличие от иллюзий, духовное путешествие создавало менее материальную проекцию, зато заклинателю не нужно было находиться в том же самом мире. Было приятно наконец-то услышать голос Тони – пусть и слегка негодующий, но это лишь доказывало, что он в порядке и все так же невероятно привлекателен, как запомнил Локи.       Тони прищурился, словно читая ответ по губам; его волнение ушло, и он стал вести себя более холодно и отстраненно. Это изменение не слишком сильно обеспокоило Локи.       –Тони?       Безмолвный вопрос остался без ответа. Тони принялся перешучиваться с Джарвисом, который явно не ощутил присутствия Локи – иначе ИИ поприветствовал бы его.       Капельки воды на коже Тони посверкивали, пока он шел к кучке скомканной одежды, мускулы перекатывались в мягком свете, когда он случайно-намеренно взмахнул руками так, что неизбежно зацепил бы этим дугообразным движением бок Локи, если бы не ограничения духовного путешествия. Прилив нежности к этому умному смертному чуть осадила лишь вспышка разочарования от того, что они не могли коснуться друг друга.       Локи всегда был жаден, и от того, что удавалось заполучить, хотел добиться большего, желательно – всего. Это желание разгорелось с новой силой, когда Тони согнулся, чтобы поднять и затем натянуть майку через голову, и его волосы растрепались. Просто видеть и слышать это было недостаточно, он жаждал прикоснуться, ощутить скачок пульса и жар того таинственного огня, о котором упоминал Тор.       Огня, что выжег заразу Эфира, хотя это всегда считалось невозможным.       Огня, что заменил дуговой реактор и, можно надеяться, защитил сердце Тони.       Огня, что так и оставался незаметным, как Локи ни приглядывался.       Тони повернулся, и любопытный взгляд Локи притянула хлопковая ткань, обтянувшая элегантные изгибы и выпуклости его торса. Старк понятия не имел, что о нем волнуются. Тревога, тлевшая в сердце Локи с тех пор, как Тор невольно проговорился о том, что Тони утратил свой волшебный свет, разгорелась в полную силу и колола его, точно иголками.       Он должен был решить эту головоломку.       –Пока мы не встретимся вновь, – Локи чувствовал себя глупо, четко проговаривая каждое слово, но это чувство таяло по мере того, как Тони сосредотачивался, чтобы понять его.       Вернувшись обратно в свое тело, Локи еще чувствовал вес взгляда Тони на своих губах – несмотря на грохот голоса Тора в ушах.       –...духовное странствие, когда до отбытия лишь мгновенья, столь непохоже на тебя. Столь безрассудно.       Локи закрыл ему рот ладонью, случайно заехал пальцем в ноздрю и скривился.       –Замолчи.       Тор попытался продолжить, несмотря на то, что его рот был частично прикрыт – увы, его речь все еще можно было разобрать:       –Мы ведь едва атаку пережили. А если б Темные эльфы вновь вернулись? Я защищать готов тебя ценою своей жизни, но мог, однако, ты предупредить...       –Да замолчишь ты или нет! – Локи рассердился – отчасти из-за бесполезного бурчания Тора, отчасти из-за его же липкой слюны на пальцах. Ему хотелось вытереть руку об плащ Тора, но, учитывая значение этого предмета одежды, следовало обойтись чистящим заклинанием. – Я бы вернулся сразу, атакуй нас кто-либо. Мне не нужен твой присмотр.       –Неужто все еще не доверяешь ты мне, Локи?       Сжав губы, чтобы сквозь них не выскользнуло «нет», Локи задумался о последних месяцах, начиная с того, как Тор пытался прикрыть его своим телом, объясняя Всеотцу сложившуюся ситуацию.       –Я бы так не сказал, – он фыркнул, изображая безразличие. На Тора это не подействовало: тот немедленно обнял Локи, определенно слишком сильно прижав к себе – но именно в этом он сейчас и нуждался.       Локи обходил обсерваторию кругами, ожидая сигнал Тора о том, что они нашли безопасное место. Путешествие через Биврёст привлекало много внимания, и не хотелось бы обнаружить в месте прибытия кучу агентов ЩИТа. Не то чтобы сквозь них было трудно пройти, но Локи предпочел бы не лезть в мидгардскую политику и связываться с властями.       Чтобы убить время, он развлекал себя, поддразнивая Хеймдалля каждым шагом и заклятием. От его недоверчивого взгляда, постоянно направленного на Локи, только сильнее хотелось озорничать – тут имело место что-то вроде самоисполняющегося пророчества. Раньше Локи это раздражало, но позже он привык и даже научился играть на нервах Всевидящего.       Он почти закончил восстанавливать изначальное состояние перчатки Тони. Заклятие, расправляющее и полирующее металл, – легкие, как перья, пальцы, тщательно обрабатывающие поверхность. Заклятие, смазывающее сочленения и восстанавливающее провода – зеленые искорки танцуют по красно-золотому. Чары, счищающие сажу со стекла, заставляющие его ненадолго засветиться по кругу, пока не растают.       –Человек, что заимствует силу у хитроумных устройств. Воистину, ты нашел свою половину, – Хеймдалль произнес это почти впечатленным тоном.       Локи проигнорировал его, вместо этого осматривая перчатку, чтобы убедиться, что она готова предстать перед владельцем.       –Жаль, ненадолго, верно? Люди – точно мухи-поденки, моргнешь – и их больше нет. Попрощайся, пока у тебя есть шанс, пока у него есть.       –Не сегодня, – ответил Локи, жестом убрав отремонтированную перчатку прочь.       –Сегодня, завтра, спустя сотню лет – ты никогда не будешь готов. Одно биенье сердца – и твой избранник исчезнет.       Лучше бы Хеймдалль просто издевался. Безнадежность в его интонациях убивала. Пальцы Локи дернулись от желания сжаться на рукоятях кинжалов. Он ничего так не хотел, как не слышать эти – увы, правдивые, – слова. Он все это прекрасно знал, но отказывался осознавать, предпочитая сунуть голову в песок, ускользающий в воронку часов. Хеймдалль встряхнул колбу, и теперь песчинки текли сквозь пальцы Локи.       В небесах просияла молния, яркая руна поманила Локи в Мидгард. Он последовал на зов – с тяжелым сердцем и трясущимися руками.       Оно того не стоило. Ничто не стоило, ничто ничего не значило – ни привязанность, ни влечение, ни признательность, – если он не мог сохранить это для себя. Если оно ему не принадлежало. Не лучше ли было бы безопасно греть себя мечтами о том, что потенциально могло-бы-быть – столетиями, тысячелетиями, – чем загореться и сломаться спустя десятилетия?       На секунду Локи с ужасом убедил себя, что уже сломан – чем-то непонятным и неосязаемым, и оттого особенно страшным. Он чувствовал себя оцепеневшим, проходя сквозь портал, – одеревеневшим, раненым, отчаянно жаждущим обрести целостность, но понятия не имеющим, как. Он двигался, словно в невесомости, одновременно падая и паря, без цели и направления.       Затем он пересек пространство между реальностями и попал в чьи-то объятия.       Тони.       В безопасности. Рядом. Можно коснуться.       Локи робко обнял его в ответ, не осознавая, что руки перестали дрожать. Тони придвинулся ближе, и Локи вцепился в него, точно утопающий в спасательный круг, потерявшийся – в карту, умирающий – в лекарство.       –Привет, Тони, – хрипло прошептал он, хотя вовсе не старался говорить тише. – Я рад видеть тебя в добром здравии.       –Я тоже, – ответ Тони прозвучал приглушенно, отчасти из-за тихого царапающего звука, который, похоже, издавала его щетина, трущаяся о кожу доспехов. Этот интимный звук могли слышать только они двое, так тесно они были прижаты друг к другу. – Я имею в виду, эмм… я тоже рад видеть тебя в добром здравии.       И как раз в этот момент нужно ж было Тору все испортить, влезть со своим громогласным ртом и огромным лицом – кажущимся еще больше из-за широкой ухмылки. Локи даже подумал о том, чтобы применить магию – точного щелчка по носу Тора должно было хватить, – но вспомнил о том, что мать не хотела бы, чтобы они ссорились, и опустил руку.       Впрочем, позже, когда Тор начал нести чушь об ухаживании, а Тони – дергаться от его слов, Локи передумал и решил, что Фриггу не расстроит то, о чем она не узнает.       Тор определенно заслужил удар в коленку.       –Ты точно в порядке? – присутствие и близость Тони удивляли – но не его участливость. Локи уже был знаком, не без пользы для себя, с его добротой. Карие глаза светились пониманием, и Локи напомнил себе, что Тони рассказал о сложных запутанных отношениях со своим отцом.       Ты всегда был и остаешься моим лучшим творением.       Тони повторил те слова, что оставил ему отец – с привкусом «слишком мало, слишком поздно», – но Локи знал, что это все еще имеет для него значение. Может, недостаточно, чтобы исправить отсутствие на протяжении всей жизни, но все еще чуть больше, чем то, с чем Тони вырос и к чему привык.       Ты мой сын. Я лишь хотел защитить тебя от правды.       Локи безнадежно хотел верить словам Одина, прекрасной лжи о том, что он сын Одина, и глотал этот яд с конфетным вкусом, чтобы убить уродливую истину. Он сделал бы что угодно ради искорки самодовольной благосклонности в глазу Одина.       Того, кто сказал, что Локи должен быть благодарен за обман. Того, кто оправдывал себя, Всеотца, во всем, ведь его намерения были благородными. Того, кто благоволил лишь тем, кому было нечего терять, ведь они уже победили.       Локи порой задумывался, осознавал ли Один хоть раз, что именно потерял.       –Нам стоит пойти поесть, – рука Тони была теплой, и сжатые в кулак замерзшие пальцы Локи потихоньку оттаивали. Холод утекал и из костей – тот жуткий мороз, который он всегда будет ассоциировать с бесконечностью космоса и ледяной голубизной Скипетра. – Джарвис, проследи, чтобы Клинт ушел тем же путем, каким пришел, а потом прочеши периметр.       С покорностью, одновременно неестественной и такой простой, Локи позволил Тони вытащить его из ванной и притащить в комнату, где были все остальные – и еда. Он едва прислушивался к беседе, предметом которой был, сосредоточившись на содержимом своей тарелки. Разнообразие вкусов и текстур, одни дополняли друг друга, другие нет.       Рука Тони мелькнула в поле зрения, утаскивая кусочек выпечки. Он обменивался шутками со своими друзьями, как будто не спас только что жизнь человека – и не спас Локи от убийства. То, как он поступал с теми, кто обидел его, многое говорило о сердце Тони. С осторожностью вместо черствости, с сочувствием вместо вражды. Локи мог только представить себе, как часто доброта Тони к тем, кто не заслуживал этого, оборачивалась против него самого; хотя нет, он точно знал это.       Ты должен прийти один и как друг.       Он – мой друг.       И я был твоим другом.       Сибирь.       Челюсти Локи сжались при мысли о Тони в плену отключенной брони, погребенном в снегу, и он раздавил зубами что-то неприятное. Вкус и текстура вернули его в настоящее.       –...и все же выстрелил из своего оружия.       –Я не думаю, что несколько палок и веревка считаются оружием, – Локи попытался вспомнить, что именно он сейчас ел и что ему так не понравилось; маленький красный фрукт вполне мог быть виновен, так что он наколол это на вилку и предложил Тони.       Дракониха Пеппер оказалась женщиной с приглушенным голосом, за которым скрывалась огненная защитная полоса. Локи задумался о Розовой Пантере – видимо, союзнике, – и Медовом Зайке, которого он тоже отнес бы к союзникам, судя по той демонстративности, с которой Тони закончил их телефонный разговор чуть раньше.       Полные губы сжались, производя забавный звук поцелуя, такой же, как Тони издавал сейчас, посасывая яркую конфету.       Локи не особо интересовали конфеты, так что он просто сортировал их по цветам, а затем комбинировал. Мидгардцы проявляли изобретательность, когда дело касалось еды, и добавляли цвета и оттенки туда, где их не было. Тор постоянно говорил о Поп-Тартс и покрывающих их радужных капельках сахара.       Разговор прошел быстро, как и всегда, когда преимущества так явно оказались у одной стороны. Локи наслаждался, разрушая жалкие планы Фьюри. Победа всегда радует, вне зависимости от поля боя, достигнута она словами или оружием.       –Доктор Селвиг?       Ученый вздрогнул, затем повернулся к Локи и уставился на него сузившимися глазами:       –Что?       Локи понял, что загонять в угол человека, чей разум он некогда искажал, было не лучшим шагом к сближению, поэтому он отошел назад, сохраняя между ними дистанцию, достаточную, чтобы Селвигу не хотелось сбежать, и поднял руки, показывая, что пришел с миром.       –Мы скоро будем сражаться против одного врага, и я хотел бы, чтобы между нами не осталось никаких обид. Если вам нужно выговориться...       –Хотите спросить, как я себя чувствовал с богом в голове? – Селвиг устало потер лицо. – Никому не пожелаю.       –Как и я.       Селвиг фыркнул.       –Это... это нечто, правда? Когда ты понимаешь достаточно, чтобы знать, что твой разум под контролем, и что ты облажался, в одно и то же время, но это не совсем реально. Потому что ты все еще как бы отвечаешь за это, нужно только найти лазейку, – его голубые глаза, конечно, не сверхъестественно голубые, смотрели сквозь Локи. – Я много думал и говорил после вторжения, больше, чем Бартон по телефону, и... ведь вы нашли лазейку, верно?       Локи поднял бровь, не полностью понимая, о чем толкует Селвиг, но звучало это более многообещающе, чем беседа с Бартоном.       –Я тоже нашел, в какой-то степени. Я не шутил, когда говорил, что Тессеракт показал мне истину, но то, что я делал – это было мое. Как вы, когда бесили группу супергероев, а потом обустроились в доме одного из них, или Бартон, когда не выстрелил Фьюри в лицо, – он со значением посмотрел на Локи. – Или когда я сделал недостаточно большой портал, чтобы вторжение пошло в полную силу, и оставил предохранитель.       Так вот как Вдова смогла отключить его.       Тон Селвига говорил о том, что он доволен собой, и это позволяло заглянуть за его имидж сумасшедшего ученого в рубашке, усеянной пятнами и крошками.       –Я десятилетия провел в академии, и позвольте сказать вам, получить звание профессора теоретической астрофизики было куда труднее, чем нарочно неверно интерпретировать приказы бога, – он посерьезнел. – Я виню вас так же, как и себя, но, честно говоря, каждый день по-разному. Может, вы не это хотели услышать, но мне больше нечего вам сказать, – он пожал плечами.       Локи кивнул и отошел в сторону, позволяя ему пройти. Его разум был в растерянности после этой в основном односторонней беседы, но на сердце стало немного легче.       Тони наблюдал за ним с беспокойством и любопытством в глазах, одновременно будто подбадривая и бросая вызов, молча предлагая Локи заговорить, произнести что-то такое, что вернет их обоих в тот ласковый туман, где они были до того, как Бартон прервал их.       –Полагаю, это принадлежит тебе.