Память человека — ровесница его несчастий © Арабская пословица
Звонкое журчание фонтана из далекого прошлого мгновенно растворилось в шуме подземных вод. Салим, вспомнив, что так и не успел отдать капитану портмоне, достал его из подсумка и вновь взглянул на фотографию. Дар, обняв жену, смотрел на него сквозь истертую пленку с таким странным умиротворением, словно уверял Салима, что не нужно ни о чем беспокоиться, ведь он всегда рядом с ним и в любой момент готов прикрыть его. — Ты до сих пор хранишь фото своей жены? — послышался немного удивленный голос Джейсона. Салим с печальным вздохом взглянул на него. — Я знал капитана много лет, но мало что знал о нем. На фото — его жена. Колчек зачем-то поправил кепку. — Ты сказал, что он мертв. Зачем тебе его бумажник? — Я нашел его в храме, — Салим закрыл портмоне. — Хотел вернуть, но забыл. — Вижу, вы были близки с ним, — заметил Джейсон. — Моя жена приходилась ему родственницей. Джейсон неоднозначно хмыкнул. — И как же ее звали? Салим, почуяв неладное, внимательно посмотрел на него. — Зачем ты спрашиваешь? — его голос эхом отскочил от стен. Колчек молчал, объятый зловещим рокотом вод. — Будешь отвечать или нет? — требовательно произнес Салим. — Чего ты молчишь? Его руки судорожно схватились за лом. — Ты говорил, жена ушла от тебя два года назад, верно? — нервно выдохнул Джейсон. — Хочешь узнать, что с ней случилось?***
Бадра-Мандали, мухафаза Дияла, апрель 2001 года
День прошел быстро. Салим, занятый домашними делами, не заметил, как вскоре за ажурными окнами сгустились вечерние сумерки, чему неприятно удивился. Он обещал себе поговорить с женой после того, как Зейн уйдет спать, и мысленно готовился к неизбежной ссоре. Захра вела себя как и раньше — довольно замкнуто и холодно. После смерти близких в войне с иранцами и потери ребенка на поздних сроках беременности их с Салимом брак держался лишь на заботах о Зейне и мольбах родни не расторгать союз в столь неспокойное время. Захра, полдня хлопотавшая у плиты, накрыла стол в гостиной и подала к ужину баранину, тушенную с овощами и бобами, множество закусок и свежие сладости. Годы, прожитые в браке, сделали из нее отличную хозяйку и образцовую мать, однако, даже Салим, будучи весьма проницательным человеком, мог лишь догадываться, о чем она думает, что творится у нее на душе. — Давай помогу, — Салим поднялся с подушек следом за женой. Та, немного подумав, согласилась. Собрав со стола посуду, они пошли на кухню. Шум воды из-под крана заглушил собой их молчание. Салим смотрел, как жена монотонно полоскала тарелки и прочую утварь, упорно избегая его внимания. — Я купил все, что было в списке, — осторожно проговорил он. — Это хорошо, — усталым голосом отозвалась Захра. — Думаю, нам с Зейном вполне хватит на три месяца. Ах да, на этой неделе он получил высший балл по истории. — Зейн говорил мне об этом. Разговор прервался так же внезапно, как и начался. Закончив с посудой, Салим присоединился к сыну за просмотром телепередачи. Время тянулось очень долго. Захра пошла в спальню, убирать в шкаф чистое белье, оставив их двоих в гостиной. Вскоре Зейн ушел к себе спать. Салим, оставив телевизор включенным, вышел из гостиной и, проверив, хорошо ли закрыта дверь в комнату сына, замер перед дверью спальни. Собравшись с мыслями, он вошел внутрь и, встретившись взглядом с женой, встал возле туалетного столика, за которым она сидела. — Захра, — сказал Салим вполголоса, — нам нужно поговорить.