Волчья кровь. Дар великих.

Ворон был большой, просто огромный, антрацитового цвета перья отливали синим, металлическим отсветом, а сильные когти внушали благоговейный ужас. Он сидел на ветке, косил умным, тёмно-бурым глазом и пощелкивал острым клювом. На каждое мое движение он издавал насмешливое "ток-ток-ток", и поводил хвостом, как любопытная сорока. Было в нем что-то странное, слишком неземное, будто он появился из древних легенд. Клубящийся вокруг туман обтекал его тонкой, тягучей волной, вихрился в размахе острых крыльев, клубами вылетал изо рта. Я протянул к нему руку, так сильно хотелось погладить темные, гладкие перья, но ворон громко протрубил гортанное "кру-у-ух" и сорвался с ветки, тяжело хлопая крыльями. Он пронесся над моей головой, обдал горячим воздухом, и в его громовом карканье мне почудился тихий, переливчатый смех. Очень, непреодолимо захотелось догнать улетающую птицу, и я бросился вперед раньше, чем успел подумать о бессмысленности погони. Ворон летел впереди, и с каждым сильным взмахом удалялся все дальше и дальше. Я несся за ним на пределе сил, но не успевал, не успевал, катастрофически не успевал, а когда черный силуэт исчез в клубах тумана, я вытянул руку вперед, и крикнул, отчаянно задыхаясь: - Стой! Я... я хочу сказать тебе... Но ответом мне было лишь тихое, насмешливое карканье. Я сделал последний рывок, чувствуя, как жжет в груди от недостатка кислорода, но через мгновение жар разросся, захватил все тело, и я бросился вперед, одержимый непреодолимым, необъяснимым желанием догнать улетевшего ворона. Руки и ноги закололо сотней мелких иголочек, но потом ощущение прошло, оставив за собой лишь необыкновенную легкость. Дышать стало проще, сильное, большое сердце забилось ровно и плавно, без устали гоня кровь по жилам. Я вдохнул глубже, с наслаждением различил аромат сильной птицы, выдохнул, и побежал на запах, намного быстрее, чем бежал раньше. Сильные лапы мощными толчками приближали меня к цели, а когда до летящего ворона осталось совсем немного, я прыгнул, сбил лапой весело гудящую птицу, и сам упал, не сумев удержать равновесие. Ворон не испугался, перевернулся на живот, подобрал раскрытые крылья, переступил чешуйчатыми лапами и воззрился на меня темным глазом. "Ток-ток-ток"? В его зрачке я увидел отражение волка и резко обернулся, хотя мне казалось, что рядом никого нет. Сзади клубился лишь туман, и я пораженно выдохнул, озаренный догадкой, и повернулся к птице. В глазах ворона до сих пор отражался голубоглазый волк. *** Из сна выдернул солнечный настырный луч, прохлада от дощатого пола, и яркие, оглушающие запахи. Я втянул носом воздух - мокрая земля, древесина, снег, ландыш, подснежники, сушеная брусника, вяленое мясо и легкий отзвук от дыма костра, хвоя, березовый сок, кора, мышиная лежка, лес, шерсть, частички кожи, терпкий мускус убитой добычи, кровь и волки. И Виктор. Но его не оказалось рядом, когда я судорожно распахнул глаза. В уши оглушающим набатом ударили звуки - стук чужих сердец, гул бегущей крови, дыхание, писк под полом, и гомон, гомон, гомон лесной жизни. Они давили на сознание, били по нервам, и я закрыл голову руками, желая прекратить ужасную пытку. Слишком много, ошеломляюще много всего, и мне осталось только лежать, скрючившись на кровати, и ждать, надеясь, что это лишь шутка уставшего мозга. Я не знаю сколько я пролежал так, слыша, чувствуя, и не желая ни того, ни другого, но когда боль, стальным обручем обхватывающая голову, ушла, солнце уже не заглядывало в слюдяное окно. Я осторожно приоткрыл воспаленные глаза. Краски стали чуть глуше, не такие яркие и насыщенные, но я по прежнему чувствовал и слышал, и, черт, это было ужасно. Я не знал, что произошло, не знал как с этим бороться, и мне... мне... Виктор, ну где же ты? Я громко выдохнул, выталкивая захлестывающее отчаяние. Звук, вырвавшийся из груди, напугал меня до чертиков, и я ломанулся с кровати, свалился на пол, а затем тело охватил огонь, переметнулся жаром на конечности, в глазах потемнело и комната завертелась перед глазами. Я слышал отдаленный, будто приглушенный нечеловеческий визг, но не смог отреагировать - меня ломало, выворачивало наизнанку, казалось меня вытряхнули из собственной кожи, а теперь пытаются надеть ее обратно, кости будто попали под кувалду кузнеца, и я почти слышал их жуткий треск. Боль была неимоверная, время застыло сосновой смолой, и я думал, что сойду с ума за вечность в этом аду. А потом благостная тьма позвала меня в свои объятия, и я почти плакал, с облегчением проваливаясь в нее. *** Я пришел в себя на полу... нашего дома? Да, если он неожиданно уменьшился. Ничего не болело, и я с облегчением вдохнул, и тут же задохнулся от хлынувших в нос запахов - острых, отчетливых, ярких, но не вызывающих желание бежать как можно дальше. Я чувствовал и различал все запахи до единого, слышал все на свете, весь разом оживший мир. Что произошло? Я попытался подняться, но не смог: потерял равновесие и снова грохнулся на дощатый пол, пахнущий дубом и кожей, и чуточку старой кровью, и железом, влагой, пылью и... Черт возьми... Тело было странное, непослушное, будто я долго-долго лежал без движения и только сейчас, наконец, очнулся и... "Арвен, подожди! Ты куда?" - я машинально вскинул голову на близкий звук, но рядом никого не оказалось. А затем послышался мягкий стук, будто бежал кто-то большой и тяжелый, потом его заглушило биение сильного сердца, и, прежде чем распахнулась дверь, я успел удивиться такому знакомо-незнакомому звуку. Арвен в человеческом обличье ввалился в наш дом, встревоженно оглядываясь, и застыл глядя на меня расширившимися глазами. Я не понял причину его удивления, но потом до меня долетел ворвавшийся весенний ветер, и вместе с запахами пробудившейся земли он донес аромат Арвена - сладкий, приторный и раздражающий. Соперник, мелькнула в обезумевшей голове невесть откуда взявшаяся мысль, и я возмущенно выдохнул, чувствуя необъяснимое раздражение. В воздухе раздалось тихое, клокочущее рычание, но Арвен молчал, статуей застыв в дверях, а когда я оглянулся, собираясь выяснить, что за волк зашел к нам домой, оно стихло. - Ольтар?.. - голос измученного омеги был ошеломленным, и, впервые за столько месяцев, живым. Я с невольной надеждой посмотрел на него. Быть может, если он так неожиданно ввалился в наш дом, значит Виктор вернулся? Я открыл рот, но из глотки вырвался лишь растерянный скулеж, напугавший меня до ужаса. Я растерянно сжал зубы, отметив с каким лязгом они закрылись, а потом догадался, наконец, посмотреть на себя. Ни ног, ни рук, ни одежды - светло-светло-серый мех, огромные лапы в поле зрения, крепкие когти и... и... Что за чертовщина!? Я подскочил, потерял равновесие и упал, запутавшись в лапах, черт побери, лапах! Я дернул своей ногой, отказываясь верить в происходящее, но пошевелилась лишь волчья, и меня захватил такой всепоглощающий ужас, что я рванул в сторону, отчаянно собирая расползающиеся конечности, не удержался, врезался в, неожиданно показавшийся хрупким и маленьким, стол - дубовый стол! - и услышал треск столешницы. В нос ударил запах засохшего дерева, резкий аромат, видимо, насекомых, и я заметался по крохотной комнате, круша все на своем пути, налетая неловким телом на стены. Арвен что-то крикнул, но за громким, отчаянным визгом - своим визгом, - я не расслышал его. Я бы, наверное, долго метался так, поглощенный своим страхом, но меня неожиданно прижали к земле, схватили чем-то острым за загривок, и резко тряхнули. "Успокойся! Постарайся дышать ровно и слушай только свое сердце. Ты не знаешь, как жить этим телом, но твоя душа знает". Голос Арвена звучал четко и ясно, будто переносился мне в голову, минуя уши, и я покорно замер, пытаясь следовать совету. Запахи и звуки все еще были ошеломительно яркими, но теперь они не сбивали с толка, быстро и четко разделялись на важные и несущественные, а затем сливались, вырисовывая общую картину. И, хоть я и не знал, что произошло со мной, судорожно колотящееся сердце все же замедлило стук, забилось ровно и сильно. И вместе с этим звуком ко мне, наконец, вернулась способность адекватно воспринимать окружающий мир. Арвен прижимал меня грудью к полу - он был тяжелым, но я неожиданно понял, что смогу скинуть его, если захочу. Он дышал размеренно, сильно сжимал челюсти на моем... загривке?.. но я знал, как вывернуться, и подмять его под себя. Тело было незнакомым, но изменившийся вслед за ним мозг знал, как дышать, смотреть, слушать, чувствовать, двигаться, управлять. Достаточно было лишь прислушаться к стуку сердца. Что произошло? "Я не знаю," - ответил Арвен на мою мысль, и я поежился от непривычного ощущения чужого голоса в голове. Как он это делал? "Постарайся просто громко думать," - вновь ответил омега на не заданный вопрос, и отпустил меня. Я аккуратно положил голову на пол - очень удобно, на самом деле - и старательно подумал: "Что случилось?" "Не знаю," - я видел краем глаза, как Арвен сел сбоку от меня, и впервые за много месяцев отсутствия Салтара и Виктора - не думать, не думать, не думать... - навострил уши. - "Ты перекинулся. Вел себя, как волчонок в первую смену тела, только тело не то. Как это произошло? Ты же человек, двуногий! Ты не должен..." "А я знаю?" - огрызнулся я, раздражаясь, и тут же сжался, напуганный вырвавшимся из горла рыком. Черт побери! Что за чокнутая жизнь?! Как такое могло случиться, как?! "Мне надо вернуться..." - пробормотал я, приподнимая голову. Уши мешались, и я никак не мог скоординировать их движения - они будто жили собственной жизнью, - и все вокруг казалось таким хрупким, ненормально маленьким, тусклым, но ошеломительно ярким из-за обострившихся чувств, и я точно знал, что если все не закончится, то я сойду с ума. "Прислушайся к жару внутри и пусти его по телу," - посоветовал Арвен, наклоняя голову к моему лицу. Морде. - "Второй раз всегда проще, твоя душа уже знает, как перекидываться". Мне захотелось его придушить. Моя душа совершенно ничего не знала, она, черт побери, была обыкновенной, человеческой! "Прости", - пробормотал Арвен, и я услышал, как вновь обесцвечивается его голос, теряя краски и эмоции. - "Такие советы мы даем волчатам в их первое превращение, я не подумал... Просто прислушайся к своему сердцу. Жар должен как бы... разгореться, и потянуть за собой все тело". Я послушно закрыл глаза. Глубоко внутри появился маленький теплый огонек, и я долго не мог "поймать" его. Но когда, наконец, "задел" краешком сознания, жар мгновенно затопил тело. На этот раз было не так мучительно - всего лишь мгновение слепящей боли, и я с крупной дрожью уткнулся рукой в дощатый пол. Запахи и звуки стали менее отчетливыми, но все еще были намного сильнее, чем я привык. Но хотя бы тело было нормальным, моим, человеческим. Арвен перекинулся, присел рядом, окидывая меня бездумным взглядом, и безразлично заметил: - Не знаю как, но ты теперь один из нас. Поздравляю. Вот черт, подумал я, машинально прикусывая губу. Только этого мне не хватало. *** Арвен сидел с остановившимся, пустым взглядом, помешивал заваренные травы в глиняной кружке и рассказывал какой-то бред про этих дурацких Духов. Мне очень хотелось что-нибудь кинуть, желательно с треском и в него. - Ниден говорил мне, что рассказал тебе легенду про Дар Великих. Но я и не думал, что они окажут тебе такую честь. - Сомнительная честь, - вздохнул я, потирая ноющую голову. - Что теперь делать? Арвен безразлично пожал плечами. - Пока дети не превратятся, я научу тебя пользоваться волчьим телом. Затем тебе помогут омеги города. Я посмотрел на бледное, осунувшееся лицо, и неожиданно понял, что странное происшествие, на самом деле, совсем меня не трогает. Ведь ничего не изменилось. Все это - волчье тело, неизвестно как обретенное, черт бы его побрал, ошеломляющие нюх и слух, доставшиеся вкупе с ним - все это абсолютно не важно, когда Виктора нет рядом. - Я обойдусь, - тихо ответил я, скрещивая руки на столе и утыкаясь в них лбом. - Я так и подумал, - Арвен пожал плечами. Он сильно похудел за эту зиму, да и мне кусок в горло не лез, хотя стая Тая и Нидена поделилась с омегами Виктора... не думать, не думать, не думать... добычей. Я ужасно измотался, словно все это время тащил на себе неподъемный груз, и последнее время только бессмысленно ждал. Уже наступила весна, альфы города ходили встревоженные и раздраженные, омеги были и того хуже. Жизнь вокруг била ключом, но протекала мимо меня. А Арвен... Арвен уже умер, хоть и ходил, дышал, занимался детьми, но волки верили, что у Пары одна душа на двоих, а значит, со смертью Салтара умер и его омега. Но Салтар был жив! И Виктор был жив! Да просто не может быть иначе! И иногда пустая обреченность Арвена и его ожидание собственной смерти выбешивали меня до ужаса. Но это, пожалуй, было единственным ярким чувством, которое я испытывал за это ужасное время, и поэтому я старался встречаться с омегой как можно чаще. Это гнусно: чувствовать себя живым за счет ходячего мертвеца, но мне были необходимы эти раздражение и злость, ведь если волки были правы... то моя душа тоже... Нет. Виктор жив. И он вернется. - Мы должны найти их, - в который уже раз сказал я, не надеясь на ответ, но испытывая непреодолимое желание перевести тему хотя бы на время. - Альфы не станут никого искать во время весенних боев, - Арвен поднес чашку ко рту, но пить не стал, вглядываясь в водоворот листочков мяты. Я вдохнул запах, и неожиданно почувствовал ужасное раздражение. Оно было немотивированно, абсолютно бессмысленно, и я сжал руки в кулаки, пытаясь не сорваться на ни в чем не повинного омегу. - Это из-за моего запаха. - Что? - я глянул на него, сцепляя зубы. - Мой запах, - он чуть улыбнулся мертвой, безжизненной улыбкой. - Тебя раздражает мой запах. У меня скоро течка, а раньше ты не чувствовал. - Меня-то это как касается? - Твой Дар. Скорее всего волчье тело несет с собой наши инстинкты, так же как человеческое - свои. Скоро весна, ты чувствуешь во мне соперника - это естественно. Во время течек грызутся друг с другом не только альфы, омеги чуют друг друга и... - Арвен неожиданно нахмурился, и я забыл про свою неприязнь, вглядываясь в его лицо. Это была очень сильная эмоция, из того времени, когда стая еще была в городе, и она совершенно исказила давно уже невозмутимые черты. - Ольтар. Ты не чувствуешь ничего... странного? Я раздраженно скрипнул зубами. Да нет! Конечно нет! Нежданно негаданно превратиться в волка это такая мелочь! Просто несущественная! Я хотел было высказать это омеге в лицо, но поймал его взгляд, и в нем была такая неподдельная, живая тревога, что я промолчал, недоуменно нахмурившись. - Подумай, Ольтар, это очень важно!