***
Моя заторможенность исчезла меньше, чем за минуту — пальцы на ногах стали неметь. Я быстро огляделся. Проситься к Игнату я не буду. Ни за что. Он просто больной извращенец! Если я вернусь, он просто убьёт меня когда-нибудь! Поэтому, нет… Прохожих в зоне видимости не было. Наверное, нужно добежать до забегаловки на углу? Так я хотя бы не отморожу пальцы. А оттуда позвонить. Только вот звонить особо некому. Дверь соседнего подъезда приоткрылась, и в свете вспыхнувшего фонаря показалась бабушка, державшая на поводке ротвейлера. — Извините, пожалуйста! Вы не могли бы одолжить телефон позвонить? Буквально на минуту! — я бросился к ней, как утопающий к соломинке. Только бы не отказала! Ротвейлер зарычал, смотря на меня исподлобья. — Фунтик, фу! Ох, милок! Тебя избили что ли? Всё лицо в крови! — всплеснула руками бабулька и протянула мне кнопочный телефон, ошарашенно осматривая моё жалкое состояние. Но мне было не до её шока. Ступни горели от холода и всё тело ныло от боли. Я быстро набрал номер, который намертво въелся в мою память. — Да? — Мир? Это Боря, — с трудом выдавил я и замолчал, не зная, что сказать. — Что случилось? — голос Мира сразу стал серьезным и взволнованным. — Понимаешь… Игнат… Он увидел мой телефон. И он выгнал меня. Могу я тебя попросить… — Ты где? — Возле дома. — Зайди в соседний подъезд и жди меня. Сможешь? Ему на глаза не попадайся. Буду через полчаса. Ты как, цел? — я молчал. — Ясно. Жди меня! Я с благодарностью отдал телефон бабульке, понимая, что перестаю чувствовать ноги до щиколоток. К счастью, она пустила меня в свой подъезд, и я в ожидании Мира разместился на площадке возле окна, отогревая ноги у батареи. Знакомая серебристая машина подъехала минут через двадцать, но они показались мне вечностью. Всё это время я как сомнамбула смотрел на падающий за окном снег и ни о чём не думал. Словно заснул с открытыми глазами. Мир выскочил из машины и начал озираться, а я побрëл вниз, морщась от мелкого сора, впивающегося в босые ноги. — Мир! — я поковылял навстречу. — Ты как? Всë лицо в крови! Давай в машину! Быстро! — он распахнул пассажирскую дверь. — Блядь! Ты… ты босиком? — севшим голосом спросил он очевидное, а я только кивнул и, покряхтывая, сел в машину. Только бы не измазать светлые чехлы своей кровью! Хотя, кажется, она перестала течь и теперь засыхала, превращаясь в бурые пятна. Мир молча тронулся с места и проехал пару кварталов. Остановился на обочине и развернулся ко мне. — Рассказывай. Быстро и кратко. Решим, что делать. Я предлагаю вызвать полицию. Чтобы эта мразь хоть ненадолго, но села! — Не надо полицию, пожалуйста! Мир, не надо! Он меня потом убьет! Лучше оставить так, — испуганно пролепетал я, старясь не смотреть ему в глаза. — И рассказывать нечего. Игнат увидел нашу сегодняшнюю переписку. Я дурак, забыл удалить! Слушать он ничего не стал. Отпинал и… — о кровавом отсосе я решил умолчать. Но, кажется, Мир и так обо всём догадался. Не зря он так внимательно осматривал эти характерные подтëки на лице и футболке. И запах. Мне казалось, что от меня до сих пор пахнет членом Игната и его спермой. — Что у тебя с дикцией? — резко спросил Мир, пристально всматриваясь в мои опухшие губы. Я молча разжал ладонь и показал выбитый зуб. Не знаю, зачем я вообще с ним таскаюсь. Хотя, получается, он теперь моё единственное приданое. — Сука! Ублюдок, — Мир ударил ладонями по рулю и завёл машину, с пробуксовкой трогаясь с места. — Так. Сейчас едем в больницу. Нужно проверить на сотряс и к стоматологу. Может, можно что-то придумать. Потом по ситуации. Ориентировочно ко мне. Борь, будем на месте минут через тридцать, потерпи. Подумай пока, как описать врачам свои симптомы. — Мир, у меня даже паспорта нет. И полиса. И какая больница работает в такое время? — мои ноги наконец-то начали оттаивать. Мир включил самый горячий режим, и я чувствовал, как резиновый коврик стал немного мягким от воздействия температуры. — Частная круглосуточная работает. Знаю я одно заветное местечко, — мрачно пошутил мой спаситель, не отвлекаясь от дороги. — У меня денег нет, — прошептал я, как никогда ненавидя свою несостоятельность. Но лучше признаться сразу, чем поставить в неловкое положение не только себя, но и Мира. — Я заплачу. Отдашь, как сможешь, — ровно откликнулся он и замолчал, сосредоточившись на дороге. — Ха-ра-шо! Все будет хорошо! Все будет хорошо, я это знаю-знаю! — горланила из магнитолы Верка Сердючка, но сейчас ей было очень сложно поверить. Видимо, Мир думал о том же, поэтому со злостью тыкнул в панель, и диктор уныло забубнил новости. В такой тяжёлой атмосфере мы и доехали до больницы. А дальше все слилось в малоприятные процедуры. Меня расспрашивали о травмах, просили прикоснуться пальцем к носу с закрытыми глазами и делать другие манипуляции руками. Но главное, мне вживили мой зуб обратно. Я и не знал, что есть такая штука, как реплантация. Я не очень понял, что именно делали стоматологи, но, по сути, они просто под анестезией вставили мой выбитый зуб на место. Правда, мне запретили есть твёрдую пищу в ближайшие дни и обязали в течение месяца посещать стоматолога, но это казалось сущей мелочью! Не знаю, сколько Мир заплатил, но в полицию врачи тоже сообщать не стали, хотя, кажется, должны были. Только заставили подписать бумажку о том, что я не буду иметь претензий и даю кучу согласий. К Миру мы приехали за полночь. Голова гудела от всех волнений и травм сегодняшнего дня. Я даже толком не посмотрел, куда он меня привёз. Просто увидев диван, на который хозяин махнул рукой, я рухнул на него, как подкошенный, и мгновенно вырубился.***
Плавая в душном мареве, я видел жуткие, до смерти пугающие меня вещи. Игнат душит меня с перекошенным от злобы лицом… Грубо трахает, распяв на какой-то конструкции… Вижу мужские фигуры, приближающиеся ко мне. И откуда-то точно знаю, что они сначала побьют меня, а потом изнасилуют. Вижу, как Игнат бьёт Мира, валит с ног и пинает ногами. Я кричу, пытаюсь броситься на помощь, но тело не слушается. Я даже побежать в их сторону не могу — ноги будто парализовало. И даже крик не вырывается, хотя я напрягаю связки изо всех сил. Отчаяние наваливается гранитной плитой. Где-то вдалеке дзынькнула микроволновка, разрушая мрачную атмосферу. Я распахнул глаза и мгновенно вскочил с дивана, расставив руки для равновесия. Голова кружилась, и меня нехило повело после сна. Мельком отметив, что я всё ещё во вчерашней грязной одежде, я пошёл на звук, с которым чайная ложечка бьётся о стенки кружки, когда размешивают сахар. События вчерашнего дня падали на голову, как кирпичи. Игнат приревновал, избил, изнасиловал и выгнал из дома. Мир забрал, отвёз в больницу, всё оплатил и привёз к себе. Он меня спас. Буквально. Звуки привели меня на кухню, где пахло едой. Хозяин дома стоял, облокотившись бедром на кухонный стол. — Доброе утро. Кофе будешь? — спокойно спросил Мир и отхлебнул из своей чашки. Кажется, он даже попытался улыбнуться, словно и не он вытащил меня вчера из личной преисподней. Вот так просто. Я замер, уставившись на него во все глаза, а он рассматривал меня. Молчание затягивалось. — Если кофе не любишь, то есть чай. И Ира цикорий когда-то притащила, но его надо искать где-то на полках, — и он снова отхлебнул ароматную арабику. — Борь? Звучание собственного имени выдернуло меня из анабиоза. А в следующий миг я уже всхлипывал, уткнувшись Миру в грудь, и бессвязно благодарил его за то, что пришёл на помощь — быстро и не задавая вопросов. Все эмоции и волнения дали выход и, к счастью, Мир не оттолкнул. Он притянул меня к себе и просто поглаживал по плечу, успокаивая. Истерика прекратилась так же быстро, как и началась, напоминая о себе только иканием и опухшими глазами. — Всё нормально, Борь. Друг другу нужно помогать. Как ты себя чувствуешь? — Всё болит. Но в целом ничего. — Тогда давай в душ, а потом поговорим. Ира скоро должна приехать. Там на стиралке лежит одежда, думаю, тебе подойдет. И новая зубная щетка, только смотри с зубом осторожнее. И приходи завтракать. Овсяную кашу любишь? — Люблю. Спасибо, — блин, а ведь я полез к нему в своём заляпанном кровью и спермой костюме. Позорище! А Мир, несмотря на это, заботится обо мне. Даже кашу сварить хочет. Да я не помню, когда в последний раз для меня кто-то готовил! Наверное, это было ещё в прошлой жизни. Я двинулся в сторону ванной, машинально отмечая крохотность квартирки. Узкий коридорчик, тесный совмещённый санузел. Через раскрытые двери видно две небольшие комнатушки. И везде, кроме одной комнаты, совдеповский ремонт. После просторной хай-тек квартиры Игната такой контраст особенно бросался в глаза. Но туда я больше не вернусь и по утраченным дизайнерским светильникам горевать не буду. Стоя в слегка заржавевшей ванне под струями воды, я осмотрел свои отметины. Несколько синяков и ссадин. Крупных рассечений нет. А это значит, что выбитый зуб — самое большое последствие. Наспех сполоснувшись и осторожно почистив зубы, я вернулся на кухню. Мир сваренную жидкую кашу взбивал блендером, чтобы затем перелить в большую кружку и поставить передо мной. В глазах снова защипало, но я себя сдержал. — Борь, нужно решить, что дальше. У тебя же никого в Москве нет? Вся родня и приятели в Твери? — Да. — Ты собираешься возвращаться к Игнату? — Нет конечно! — Хорошо. Тогда я вижу три варианта развития событий. Первый — я даю тебе денег на билет до Твери. Вернёшь, как сможешь. Второй — ты принимаешь помощь от одного из фондов, про которые говорила Ирка. Они обеспечивают работой и крышей, но, кажется, ненадолго. И третий — ты остаёшься жить у меня. Найдёшь себе работу, а после нового года будет видно. Я молчал, переваривая информацию. Возвращаться домой, к родителям, побитым, как бездомная собака… и это после того, как я уехал три года назад, по уши влюбленный в Игната? А ведь мама с папой меня отговаривали… Нет, так я точно не хочу. Жить в передержке для людей, попавших в сложную жизненную ситуацию тоже не хочется. Во-первых, моё место может кому-то требоваться больше, чем мне. У меня хоть какая-то альтернатива есть. Во-вторых, каждый день видеть таких же перекрученных жизнью, как я — это тяжело. Жить у Мира казалось самым подходящим вариантом, но были свои подводные камни. — А Ира? — А что Ира? Ты же знаешь, мы с ней не живём. И вряд ли начнем в ближайшее время. — Мир, а зачем тебе это всё вообще нужно? — Ну, если не считать промытых Иркой мозгов о необходимости спасения всех и вся, то я и сам не знаю. Просто чувствую, что тебе нужна помощь. И так как я могу, то почему бы и нет? — Мне как-то неудобно. Я буду тебя стеснять. И заплатить мне пока нечем. — Это тоже не проблема. Денег я не прошу. Поживёшь как мой друг. Чтобы морально тебе было легче, предлагаю распределить обязанности — с меня продукты, а ты готовишь. Борь, когда ты писал о своих голубцах, шарлотках и борщах, я думал слюнками изойду, — Мир впервые широко улыбнулся. — Ну, и если поможешь делать ремонт, то будет совсем хорошо! Я стараюсь по выходным хоть что-то делать. — Я согласен. Только я не умею делать ремонты. — Я тоже, — фыркнул Мир и снова улыбнулся. — Гугл нам в помощь. Сделаем то, что сможем. Главное, начать!