***
Игнат хлопнул дверью и привычно раскидал обувь по прихожей. Налипшие комья снега отвалились и мгновенно растаяли, превратившись в лужицы с песком. — Игнат, привет! — я уже устал делать вид, что у нас всё хорошо, но нужно пробовать снова и снова, пока не сработает. Пройдёт время, у него наладится на работе, и мы снова будем счастливы. А все невзгоды будем вспоминать со смехом. А лучше не вспоминать совсем. — Ужин готов? — я кивнул. — Накрывай. Переодевшись в домашнее, он сел за стол и кисло осмотрел лазанью. А раньше он её любил. — Как прошёл день? Как в офисе? — Нормально, — буркнул Игнат, вяло ковыряясь вилкой в тарелке. — А я сегодня, представляешь, пока готовил… — Завали. — Что? — Захлопни рот. На работе всё трындят, дома ты метëшь, как помело. Надоело! Просто заткнись и вообще, иди в комнату. Дай отдохнуть. — Может, тебе лучше жить одному в таком случае? — ляпнул я, не подумав, за что и был сразу наказан. Игнат подскочил ко мне, словно только ждал повода, больно схватил за волосы и силой запрокинул голову. — Да я бы мечтал, — прошипел он мне в лицо. — Вот только как я тебя брошу? Ты такой жалкий и никчëмный, что без меня сразу пропадешь. Ни семьи, ни друзей, ни денег, ни работы. Помни об этом, когда будешь язвить в следующий раз. А сейчас пшëл отсюда. И зубы почисти. Я хочу расслабиться, — и он отшвырнул меня в сторону коридора. Обида обожгла глаза слезами. А ведь он прав. У меня ничего нет. Вся жизнь осталась в Твери, а сейчас нет денег даже на билет дотуда. Да что там, после того эпизода со Светкой у меня даже друга нет. Только Мир предложил свою помощь, и то я не до конца понимаю его мотивы. Да и пофиг. Через полчаса-час меня ожидает грубый отсос, который я терпеть не могу. Точнее, ласкать Игната я люблю и сам принимаю так глубоко, как могу. Но не тогда, когда он силой таранит моё горло, вызывая рвотный рефлекс, слëзы и кашель. А именно так у нас в последнее время и происходит. Но это всё будет позже. А сейчас у меня есть несколько минут. Я сел на диван в гостиной, поджав ноги. «Привет. Это Боря» — быстро отправил я и замер в ожидании ответа. Напишет или нет? Номер Мира я сохранил в телефоне, не присваивая имя. И обе визитки расстриг на мелкие кусочки, засунул в пустую жестянку из-под кукурузы и выкинул в мусор. Вряд ли Игнат полезет в отходы. «Привет. Как дела?» «Нормально. Как у вас?» — ничего более умного в голову не приходило, но это и не важно. Хотелось просто с кем-нибудь поговорить. Ни о чём. «Прекрасно. Мы рады, что ты написал. Я дома, а Ирка приехала в гости. Фильм смотрим. Вот как ты думаешь, в «Бэтмен против Супермена» у кого больше шансов? Ирка считает, что у Бэтмена шансов нет. В конце концов, Супермен даже землю вокруг своей оси развернул. А ты как считаешь?» Я тупо пялился в экран и улыбался от смешанных чувств. Они так легко мне написали, словно это было обычным делом. А ещё я представил, как они сидят перед телевизором, наверняка с какими-нибудь чипсами или попкорном, и жарко спорят, отстаивая своё мнение. И мне кажется, атмосфера там тëплая и лёгкая. Не как у нас с Игнатом. Хотя было время, когда и мы смотрели так новогодние комедии… Но главное, меня посетило уже непривычное ощущение, что кому-то интересно мое мнение. Пусть и на такую чушь, как расстановка сверхспособностей. Я быстро написал сообщение, делая ставку на Супермена, и стал ждать ответ, но за дверью послышались приближающиеся шаги. Пришлось быстро стереть переписку и сунуть телефон за диванную подушку. Скоро Игнат меня отпустит. И я смогу посмотреть, ответили ли мне Мир с Ирой. А события этого вечера, как и предыдущие вечера, постараюсь стереть из своей памяти. Когда-нибудь всё обязательно будет хорошо.***
Стоило только Игнату уйти на работу следующим утром, как я сразу написал Миру. Наша переписка длилась весь день и прервалась только с возвращением моего парня. Я и сам не заметил, как пролетели эти часы. Просто провалился в долгожданное общение с головой и забыл обо всём. Я взахлеб рассказывал о своей семье, о жизни в Твери, о желании найти себе работу и хобби. Мир, кстати, совсем не понял, почему я не работаю. Он сказал, что я не похож на инвалида, которому нельзя трудиться. А когда я объяснил позицию Игната о том, что я должен сидеть дома и ждать его с работы, никак комментировать не стал. Он вообще не лез мне в душу, не настаивал на своих расспросах и не давал гениальные советы, как это любила делать моя соседка Светка. Вечером, перед приходом Игната, я стёр нашу переписку. Чтобы возобновить её на следующий день. И на следующий. И снова. И ещё. Мой мобильник разряжался стабильно два раза в сутки, потому что заблокированным почти не был — я постоянно что-то писал. Или читал. Я уже не представлял себе жизни без этого общения. Наверное, без него я сошел бы с ума от одиночества в этих стенах. Но Мир не допустил этого. Медленно и ненавязчиво он вытягивал меня из этого замкнутого мирка, в который превратилась моя жизнь. Он рассказывал о каких-то книгах и фильмах — и мне хотелось немедленно их изучить. Советовал музыку — и я моментально влюблялся в эту мелодию. Мир рассказывал о своём детстве в окружении родителей и четырёх братьев, и мне казалось, что я знаю их всех. Я даже знал, что Павел Сергеевич, отец Мира, уже почти облысел и очень расстраивается по этому поводу. А мама, Вероника Андреевна, не любит сирень, зато феерично быстро крошит оливье. Я не знаю, зачем мне эти и другие знания о посторонних людях, но я ценил и дорожил ими. И во время очередной тирании Игната я старался думать о Мире, вспоминая нашу переписку. Несколько раз они с Ирой звали меня прогуляться, но честно, я боялся. Вдруг Игнат увидит нас? Ну вдруг? Он же просто убьёт и меня, и моих друзей… Поэтому я каждый раз с сожалением отказывался, оставаясь дома. А мой телефон стал моим мостиком к Миру с Ирой, а через них — и в жизнь. Иногда Мир присылал их совместные фотографии с Ирой. Вот они в кино в дурацких очках и с огромными вëдрами попкорна. А вот в торговом центре с ростовой фигурой снеговика. Ира в милых меховых наушниках в тире. Оба в кофейне, держат высокие стаканы с шапкой взбитых сливок, усыпанной дроблëной карамелью. Не сказать, что они оба красавцы, ведь идеальных людей нет. Если захотеть, то можно найти изъяны, вроде неидеально выщипанных бровей Иры или пары маленьких рытвинок от сошедших юношеских прыщей у Мира. Но они очень подходили друг другу и отлично смотрелись вместе. Я привык к ним, считая их почти родственниками. Хотя с Ирой я почти не общался, а поддерживал связь через Мира. Не знаю, зачем ему это всё было нужно и для чего он тратил столько времени на переписку. Возможно, на этом настаивала Ира? Воплощала в жизнь свой проект по спасению жертвы домашнего насилия? Но я малодушно забил на это и просто наслаждался общением. Только просидев почти в абсолютном вакууме целый год, я понял, как мне не хватало обычных разговоров. И как-то всё успокоилось. Игнат стал вести себя сдержаннее. Правда, мы пока не вернулись к атмосфере ласки и романтики, но хотя бы больше не было откровенного насилия. А во время близости он механически двигался и, спустив, просто уходил. Уже без противных комментариев — я и этому был рад и считал добрым знаком. Постепенно я вернулся к своей идее убедить Игната, что мне нужно работать. Осталось только придумать, когда и как. Я решил попробовать через три недели, в новый год. Скажу, что это моё желание. Может быть, праздничная атмосфера окажет благотворное влияние? Но на всякий случай нужно найти такие аргументы, от которых он не сможет отговориться. И у меня даже появились идеи на этот счёт, но всё оборвалось внезапно.***
Уже смывая с волос шампунь, я вспомнил, что забыл телефон в гостиной. А главное, я забыл стереть сегодняшнюю переписку! Вот так вот глупо. Сердце пропустило удар и помчалось вскачь. Мозг заработал с удвоенной силой, выискивая варианты. Когда я уходил в душ, Игнат ещё ужинал. Меня не было минут пятнадцать. Наверное, он не станет лезть в мой мобильный? Я наспех вытерся, натянул на влажное тело любимый светло-серый костюм и вышел из ванной. Я планировал незаметно выйти, взять телефон и стереть переписку. Но Игнат уже стоял в центре гостиной и держал смартфон в руках. Кровь отхлынула от лица. О нет! Только не это! — Борь, тебе звонили с соцопросом. Что-то про удобство общественного транспорта. Я сказал, что не интересует и отключился, — спокойно произнес Игнат и у меня слегка отлегло от сердца. Может, обойдëтся? — Д-да… Конечно, — выдавил я, стараясь вести себя естественно. Только бы взять телефон в руки и стереть все данные! Как я мог забыть?! Лучше вообще разбить гаджет, чем позволить Игнату увидеть наш с Миром диалог! Там не было ничего компрометирующего, но я знал, что Игнату это в любом случае не понравится. — А потом зацепился за оповещение в ватсапе. Боренька, а кто тебе пишет? — обманчиво ласково спросил Игнат и начал плавно приближаться ко мне, как большой питон, готовый заглотить кролика. — Г-где? — пожалуйста! Пожалуйста, пусть это всё окажется дурацким сном! — В ватсапе. Ты что, изменяешь мне? У кого там шесть пальцев? — Н-нет. Игнат, ты всё не так понял! — меня почти парализовало от страха. Сегодня Мир написал, что родился с шестью пальчиками на ногах, и лишний сразу убрали. Я даже не помню, как наш разговор зашёл на такую тему. Но если Игнат знает про это, значит, он прочитал переписку. Хорошо, что Мир не присылал сегодня фото. И кажется, я не называл его по имени. Нужно придумать что угодно, иначе если Игнат поймет, что это тот самый Мир, к которому он меня приревновал на той вечеринке, то он меня и правда убьёт! — А как же тебя понять, Боренька? — ядовито-ласково улыбнулся Игнат. В его глазах загорелось предвкушение. — Я на работе. Зарабатываю деньги, чтобы твоя неблагодарная попка сидела на мягкой и теплой подушечке. А ты в это время с кем-то флиртуешь по телефону. Как же мне это понять, поросëночек? — он аккуратно снял с моего плеча прицепившийся волосок. — Я не флиртую! Это просто друг, Игнат! Просто давний приятель из Твери! Мы дружили ещё в школе. Сто лет не виделись, а тут он написал. Это просто друг! У нас ничего нет! Я люблю только тебя! — я и сам понимал, что оправдываюсь нелепо, но ничего более умного в голову не приходило. Паника и отчаяние мешали думать рационально. Стоять и молчать, как будто признавая свою вину — тоже не вариант. Ведь я правда не изменял и не флиртовал! Я просто хотел хоть с кем-нибудь поговорить! Хоть с кем-нибудь! — Игнатушка, у тебя нет поводов для беспокойства! Если ты читал, то и сам видел, что никакого подтекста нет! Честное слово, я… Удар под рёбра выбил из меня дыхание и заставил согнуться пополам, прижимая руки к животу. В грудину будто воткнули кол, который не давал вдохнуть. — Я тебе верю, поросëночек! — нежно заверил Игнат и ударил меня ещё раз, уже в ухо. Весь мир взорвался от боли красными искрами. В голове тихо зазвенело и, кажется, я на секунду потерял сознание. Очнулся от новой боли — когда Игнат пинал меня в живот и ноги. Пах я умудрился прикрыть, согнув колени. Хорошо, что Игнат был босиком и, наверное, жалел свои пальцы, потому что пинки были больнючие, но я чувствовал, что переломов пока нет. Просто больно и обидно. Меня. Пинает. Мой. Парень. — Игнат! Хватит… — прохрипел я, закрывая голову и поджимая ноги, защищая живот. — Пожалуйста… хватит… Но он продолжал награждать меня пинками, прохаживаясь вокруг моей скрюченной фигуры. — Значит, тебе меня мало, сука? Захотел ещё хуëк, тварь ебливая? Я горбачусь на работе, а ты тут от скуки развлекаешься? Шлюха! Мразь! — с каждым обзывательством он награждал меня новым ударом. От боли и стресса мои мысли смешались в кучу. В голове билась лишь одна мысль «Я не виноват! Я не изменял!». Кажется, я даже пытался это сказать, но Игнат меня не слышал. Он пнул мою руку, отшвырнув её с головы на пол и пяткой наступил на пальцы, до хруста вдавливая их в пол. Я заорал от новой боли. — Бо-бо? А ты думал! Сомневаюсь, что этими пальчиками ты кому-то что-то напишешь в ближайшее время, сучонок! — прошипел он и за грудки дёрнул меня наверх, поднимая на колени. Я попытался собрать ослабевшие ноги в кучу и встать, но Игнат замахнулся и ударил меня кулаком в лицо, снова опрокинув на пол. Рот залило горячей влагой. Язык оцарапало что-то острое. Как в тумане я подставил к лицу ладонь и выплюнул туда окровавленный зуб. — Ты у меня пожалеешь, блядина, что на свет родился. Пригрел змею на груди! Паскуда, — шипел Игнат и, поставив меня на колени, начал наотмашь хлестать по лицу. Я уже не понимал, что вокруг происходит. Волна эмоций от боли, страха и обиды накрыла меня с головой, смешавшись в одно целое. Кажется, я пытался вырваться и что-то кричал, умоляя его остановиться. А потом в голове возникла странная пустота, и только шлепки по моим щекам звонко отдавались по всему телу. Сопротивляться я уже не мог, впав в какой-то паралич. Наконец, удары прекратились. Вжикнула молния, и в мои окровавленные губы уперся терпко пахнущий член. — Соси, сука! — Игнат смотрел на меня сверху вниз и тяжело дышал. — Ты меня слышал? Открывай свою блядскую пасть и соси! Видя моё замешательство, он схватил меня за волосы, нажал на челюстной сустав и мой рот мгновенно распахнулся, чтобы принять колом стоящий член. Горло перехватило рыданием. — Вот так… В глаза смотри, тварь! Я хочу видеть, как ты куксишься с моим хуем во рту. Давай-давай, наяривай… Чего глазами хлопаешь? Жалишься? Не поможет, поросëночек. Я всё равно спущу в твою глотку. Так что ужин за мой счёт. И только попробуй не проглотить, прошмандовка! Хоть какая-то от тебя польза будет! Металлический привкус стал невыносим. Я скосил глаза и увидел, что его член покрыт кровью от моего выбитого зуба. Какой кошмар… Если его возбуждает… такое! — то он настоящий маньяк! Что мне делать? Как убежать отсюда? Тело одеревенело и будто уже мне не принадлежало. Вряд ли я убегу в таком состоянии. — Ты жалкий и ничтожный. Ничего не можешь и не умеешь, только сосëшь и жопу подставляешь. У тебя даже друзей нет. Потому что ты никто и ничто, — он крепко держал меня за волосы и размеренно двигал бедрами. — И ты уродлив, Борька. Знаешь об этом? Ты жирная, мерзкая, вонючая и грязная свинья. Выблядок. Я даже не знаю, кто смог на тебя повестись. Разве уж совсем убогий, — он глубоко толкнулся, и меня скрутил приступ кашля. Кровавая слюна комьями свисала с подбородка, а глаза слезились, словно я очистил мешок лука. — Я же говорю — свинья. Ничтожество, — выдохнув эти слова, он увеличил темп и начал в бешеном ритме насаживать мою голову на свой член. Я начал задыхаться от недостатка кислорода. Челюсть понемногу сводило, но это уже казалось сущей ерундой. — Я и не знал, что ты такая блядь. Всё жалел тебя. А теперь не буду. Буду ебать тебя так, как захочу. Ты у меня взвоешь, шваль! И я не жадный. Поделюсь с друзьями. Ты же всё равно шлюха. Как смотришь на такой вариант — твоя жопа на десяток крепких ребят, а? Наверное, спишь и видишь, как тебя группа трахнет? В глаза смотри, тварь! — он рвано задëргался, едва не выдирая мои волосы. По языку разлилась противно-тëплая солёная слизь, смешиваясь с кровью. В горле забулькало, и меня затошнило. — Глотай, сука! Не смей заблевать мне тут что-то! Я смотрел в его холодные серые глаза и глотал, что мог. Я просто хотел жить и избежать новых побоев. А он запросто может начать душить меня. Я уже ни в чём не уверен, кроме одного. Ненависть. От всех моих чувств к Игнату осталась только ненависть. Без сомнений.