Perigrinatio est vita

Стелла здесь совсем не грела, едва достигая своими лучами пыльной желтоватой земли планеты, но и холодным Опус нельзя назвать. Плотная атмосфера и ряды подземных труб отопления, положенных так давно, что никто уже и не помнит их создателя, дарят планете почти одинаково терпимую температуру в любое время. Здесь никогда не бывает слишком холодно или слишком жарко. Вечная осень воцарилась на этой планете. Прохладный ветер то и дело задувает в многочисленные щели самых ветхих домов, а дожди размывают недоброкачественные дороги. Стелла не греет, но и зима не наступает. Иногда чуть прохладно, но в остальном никак. Трай предпочёл бы мёрзнуть в космосе или изнывать от тропической жары звёздных планет, чем жить среди промозглой бесконечной осени. Даже времена года не сменяли друг друга на Опусе, что уж говорить об остальном? Иногда юноша вовсе не ощущал воздуха, и ему казалось, что он не чувствует и самой жизни. «Преисподняя однообразна, » — думал он в такие дни. Но сегодня был, к счастью, самый обычный день, в меру ветреный и сырой, чтобы его можно было прочувствовать. Хмурые облака закрывали небо, словно перекрывая и сам путь туда, так что Трай почти не предавался мыслям о полётах, погрузившись в унылую атмосферу Опуса. Порой в непроницаемо серой вышине проскакивали молнии, подсвечивая границы облаков, которых без электрической вспышки совсем не было видно, и тогда Трай жадно ловил эти картины и пытался со всеми подробностями сохранить их в памяти. Яркие молнии разрезали свинцовую плёнку неба и юноша обожал их всплохи также, как обожал и ночное небо, усеянное звездами. Однако, из-за густого слоя облаков и плотной атмосферы сейчас увидеть хоть что-то большее, чем далёкий свет, не представлялось возможным. В остальном же, день ничем не отличался от тысяч других. Тишина, прерываемая лишь стуком капель, давила и отбивала всякое желание действий. Хотя делать было и так нечего. Нет кораблей, а значит никакой работы и, увы, никакой оплаты. Остальные же дела были давно переделаны. Ещё вчера Трай разобрал некоторые старые моторы, без дела пылящиеся в подсобке, и наладил все заправочный колонки, вплоть до ни разу не использованной плазменной, и теперь юноша откровенно скучал. Читать не хотелось, идти к Вирму или Тен тоже, хотя он и так обычно не навещал друзей в рабочее время, даже если и знал, что за весь день никто так и не объявится. Как бы не были бесполезны часы, проведённые им в пустующей мастерской, золотоглазый сордид слишком ответственно относился ко всем своим обязанностям и не покидал своего места до самого закрытия мастерской. А сидеть здесь всё равно было тошно, и парня начали одолевать гнетущие мысли о судьбах своих родных и остальных жителей Опуса, неизменно приводящие к неутешительному выводу о том, что и его жизнь не должна бы отличаться от других. Однако, эти пугающие Трая размышления не успели захватить юношу, прерванные едва слышимым шумом тормозной энергии, бьющей в заасфальтированную посадочную площадку, созданной, очевидно, прилетевшим звездолётом, которого сегодня никто не ждал. Трай заинтересованно поднялся и вышел на улицу, совсем не опасаясь нежданного гостя, а лишь любопытствуя. Бывало, что грузовые корабли прилетали раньше назначенного срока, но звук посадки, услышанный сордидом, не был похож на обычные громкие и барахлящие моторы таких экипажей, грохот которых легко объяснялся отвратительно конструкцией двигателей. Площадка была скрыта от юноши зданием космодрома, где записывали каждого прилетевшего, и Трай не мог видеть, что за звездолет явился на Опус, но он не особенно разочаровался по этому поводу. Кто бы это ни был, скорее всего ничего интересного да и вскоре либо сам корабль будет стоять возле заправки сордид, либо вездесущий Вирм подробно расскажет об этом внезапном госте. Трай стоял ещё некоторое время, после того, как гул странных двигателей стих, и уже собрался повернуть обратно и терпеливо ждать новостей, когда увидел возбужденно махающего ему Вирма, только что вышедшего с чёрного хода космодрома и теперь поспешно направляющегося к нему. Неужто там произошло что-то, настолько из ряда вон выходящее, что Вирм так нетерпеливо жаждет рассказать об этом? Похоже, он и правда кинулся из здания всего через несколько минут после посадки таинственного корабля, так что же могло случиться? Траю не пришлось мучиться в догадках, ибо на последних метрах пути его друг сорвался на бег, и уже через несколько секунд стоял перед юношей, взбудораженный, растрепанный и не успевающий перевести дыхание. — Ты не представляешь, что сейчас было! — начал он, не дав золотоглазому даже удивиться, — Этот звездолёт! Да я с роду таких не видел! Это ведь настоящий путешественник, Трай! О, ты бы его видел, престраннейший парень! Но странник, настоящий странник, подумать только! С другой ведь планеты, Трай, и у нас, у нас, на Опусе, вообрази! Только прилетел, да ты бы видел! — слова Вирта вырвались раньше, чем он успевал формировать их, и превращались в один сумбурный ком возгласов, — Впервые такое, понимаешь?! Да что я говорю, ты ведь знаешь, знаешь, но, черт возьми, ты должен был это видеть! Это просто невероятно, полностью чёрный и такой аккуратный, гладкий, просто сказка, да я зуб даю, он едва-едва превышает малый размер*, Трай! — Вирм сбивался и хватал ртом воздух, будто находился высоко в горах, хотя здесь кислорода было и так предостаточно. Механик знал, что синеглазый любил преувеличивать, а его восхищение могло быть вызвано абсолютно любым необычным событием, хоть как-то разбавляющим скуку планеты, но новость о страннике взбудоражила и обычно спокойного Трая. Парень чувствовал, как его сердце начинает ускоренно биться в предвкушении чуда, хоть он и не мог осознать, какого именно. — Подожди, Вирм, остановись! — Трай успел понять только одно — к ним на самом деле прилетел путешественник, кто-то с других планет, может с середины системы, а может и вовсе со звёздных, но вот всё остальное, сказанное другом, он никак не успевал переварить. Рабочий на секунду замолк, но только чтобы вдохнуть ещё порцию кислорода и продолжить. Он выглядел так, будто умрёт на месте, если сейчас же не расскажет всё, что видел, только вот Трай понимал, продолжи Вирм говорить также, желтоглазый ничего не поймёт, а понять хотелось, очень хотелось. На подобное Трай даже не рассчитывал, и вот оно перед ним! — Успокойся, Вирм! — взмолил юноша, хоть и сам был бесконечно далёк от спокойствия. У обоих кружилась голова, и несколько мгновений они просто смотрели друг на друга, неверяще и счастливо улыбаясь, пока Трай наконец не пришел в себя и не усадил друга на бордюр, огораживающий заправку. Других мест, где можно присесть на улице не было, а о том, чтобы зайти в мастерскую и тем самым отдалить космодром вместе с находящимся там странником, не могло идти и речи. Вирм сделал глубокий вдох, чтобы усмирить бурлящие впечатления, и обратил свои ещё более синие от воодушевления глаза к Траю. Парень немного отошёл от первого шока и теперь говорил более разборчиво. — Когда он только приближался к посадочной площадке, я уже понял, что это нечто другое. То есть нет, нет, это просто нечто! — синеглазый начал размахивать руками, пытаясь жестами компенсировать небогатый словарный запас ихоть так передать свои чувства, — Полностью чёрный небольшой гладкий корабль завис над землёй всего на мгновение и тут же сел, поднимая клубы пыли. Невероятное зрелище, поверь мне, я — сордид пусть и не так хорошо, как ты, но разбирающийся в звездолетах, никогда в жизни не видел ничего более элегантного и мощного! Трай рисовал в воображении описанную картину и был не менее восхищён ей, чем его друг. Поднял пыль и всё это так тихо, судя по звукам посадки, который слышал механик, это впечатляло его. К тому же, вспоминал юноша ранние слова друга, этот звездолет немного превышал малый размер, какие же на нем должны быть аккуратные для этого движки! И ведь звездолет принадлежит страннику, а значит не должен быть орбитальным**, как только в нем хватает мощности? Предугадав ход мыслей выпавшего из реальности Трая, рабочий радостно улыбнулся и попытался дополнить описания корабля, опираясь на свои куда более скудные, но все же хоть какие-то знания техники. — Не могу точно сказать на чем он летает, не видя внутренности корабля, но это явно не типичные стелловые или химические аккумуляторы***, я думал было на гальванические элементы****, но нет, он спросил про заправку, а значит точно что-то топливное, но поверь мне, этот его звездолет собран точно не на окраине! — уважительно и взволнованно сообщил Вирм, и радость Трая разгорелась ещё сильнее. Теперь юноша жаждал не только лицезреть настоящего выходца других планет, но и его невероятный для Опуса корабль. Трай разбирался в сложных системах, даже аналогов которых не было на его родной планете, из-за своего вечного стремления к чему-то иному, отличающемуся, но никогда не видел ничего подобного собственными глазами. — Да-да, для нас это то ещё чудо света, понимаю, — уже совсем совладав с эмоциями, продолжал Вирм, довольный радостному выражению лица друга, которое так редко удавалось увидеть. — Так он скоро будет здесь? — Трай заставил себя оторваться от прекрасных картин корабля и осмыслить остальные слова синеглазого. — Ох да, он точно должен залететь к тебе, это я прекрасно помню, только вот, — Вирм как-то разом сдулся и бросил на механика встревоженный взгляд. — Что? Что-то не так? — Трай не дал другу выдержать драматичную паузу, напряжённый предстоящей встречей и бояшийся разочароваться, хотя он и так и знал, что не может быть все слишком идеально. — Мм, да нет, не особенно, просто, просто знаешь, будь осторожней с этим парнем, ладно? — Вирм не хотел спешить с выводами и огорчать друга, но и молчать не мог. Трай нахмурился, не понимая, к чему ведёт рабочий, и синеглазому пришлось сдать и выложить всё, как есть. — Честно говоря, этот путешественник странный, то есть странный, даже не смотря на то, что для нас всё новое будет выглядеть странно и непонятно. Просто он не выглядит хорошим парнем, понимаешь? — Вирм понизил голос, будто бы опасаясь, что странник, находящийся в нескольких сотнях метров от мастерской, может услышать их, — Ты не подумай обо мне плохо, не то чтобы я люблю судить по первому впечатлению, но все же будь настороже с ним, договорились? — рабочий убедительно посмотрел на друга, и всё, что оставалось Траю, так это поспешно кинуть, успокаивая темноволосого. — С ним что-то не так? Почему ты решил, что он может быть опасен? — расплывчатых предупреждений Вирма было явно недостаточно, чтобы удовлетворить любопытство золотоглазого. Трай не давал своей надежде идеализировать этого странника только за то, что он с другой планеты, и, судя по словам друга, правильно делал. И хоть из-за этого механик и был больше заинтересован в корабле путешественника, чем в его личности, теперь юноша просто обязан был знать, с кем ему придётся иметь дело. Если этот тип  мог представлять какую-то угрозу его друзьям или самому Траю, юноша хотел бы разузнать об этом побольше. — Не так? Да всё с ним не так! — Вирм всплеснул руками, и его голос дрогнул, выдавая страх перед незнакомцем, — Да ты сам подумай, когда у нас вообще останавливались случайные путешественники? Никогда! Никто ведь не прилетит на эту чахлую планету без веской причины! А этот странник, мне не по себе от его вида, да даже черт с ним, с его видом, но он вдруг ни с того ни с сего прилетает к нам на своём шикарном и, очевидно, не привлекающем внимания в открытом космосе чёрном корабле, а потом говорит Лил, чтобы его прибытие не заносили в список да ещё и отваливается за эту услугу такие деньги, которые мне и за месяц не заработать, улавливаешь? — Вирм обеспокоенно смотрел на друга, нервно сжимая ладони, — Он явно какой-то преступник, не меньше, — заключил взволнованный сордид. Трай опустил голову, обдумывая полученную информацию, и через пару секунд неуверенно согласился, находя вывод Вирма вполне жизнеспособным и объясняющим всё услышанное. Рабочий одобрительно закивал и продолжил. — К тому же он носит оружие, представляешь себе? — желтоглазый удивлённо вскинул бровь в немом вопросе. На Опусе оружия вовсе не было, причём никакого, да и на остальных планетах, как со слухов полагал Трай, его не так просто достать. На кой черт этому типу прилетать на мирную планету с чем-то настолько опасным? Механику всё больше не нравился образ странника, которое вырисовывался перед ним. — Да правда, я сам видел! — подумав, что желтоглазый не верит в это, яро подтвердил Вирм, — Уж не знаю, что это за пушка, только она у него есть, и выглядит впечатляюще, несмотря на небольшие размеры. Он держит её в кобуре, в безветрие скрытой плащом, — это уже действительно напрягало механика. Едва ли он будет угрожать мирным сордидам, большинству из которых в общем-то достаточно заплатить, но Трай решил последовать совету друга и лишний раз не раздражать этого странного типа. — Я не думаю, что он начнёт здесь перестрелку, все же он здесь единственный с окружением на руках, но это все равно настораживает меня, — озвучил мысли механика Вирм. Трай безмолвно согласился. Скорее всего путнику было нужно лишь временное укрытие, если у него и правда проблемы с законом, в чём все больше убеждался желтоглазый, ведь ничего иного их бедная планетенка и не могла предоставить, но то, что нужно быть осторожным с ним, это факт. — И вообще, меня дрожь пробирает от его жуткого змеиного взгляда, — не унимался Вирм, вспоминая детали внешности незнакомца. — Змеиного? — не понял Трай. — Ну, я имею в виду его зрачки. Совсем узкие, скорее как у кошки, но вот цвет глаз просто нечто, даже для меня. Уж поверь мне, я таких глаз никогда не видел, даже среди нас, сордидов, с и так яркими отражающими свет радужками, но у него… Да я даже не могу их описать, просто у него такие глаза, что мне не по себе. Очень яркого зелёного цвета, но это как будто даже не зелёный, ну знаешь, такое ощущение, что они даже при свете стеллы искряться и пульсируют что ли? В общем, не знаю, не могу объяснить, это надо видеть, — Вирм махнул было рукой, бросая затею нормально описать путника, но все равно продолжал говорить, — И черты лица у него не очень-то приятные, какие-то заостренные, а кожа белая–белая, зато одежда почти полностью чёрная, как и корабль, и сразу видно, очень дорогая, к тому же при мне он ни разу не снял капюшона. Сам видишь, ничего нормального в нем нет, худющий, бледный, а его хвост, я же не сказал тебе, самый настоящий хвост, представь! Совсем забыл ведь, но этот его хвост с каким-то острым концом меня чертовски нервирует, — Вирм отчаянно пытался описать незнакомца, но, увы, красноречие не входило в его таланты, а страх придавал словам грубости. Трай знал, не будь его друг напуган, не стал бы так категорично отзываться о страннике, но когда синеглазого захватывали эмоции, он совсем не давал себе отчёта о том, что и как говорит. — В общем, ты скоро сам всё увидишь. Он должен заехать сюда, как только разберётся с регистратурой, а вот я задержался тут с тобой. Не стоило мне бросать девчонок с ним, — Вирм встал и, нахмурившись, пригляделся к внешне совершенно спокойному и тихому зданию космодрома. — А как же те парни с охраны? Они разве не там сейчас? — стараясь не выдать собственного волнения, вероятно передавшегося от Вирма, поспешил спросить механик. — Там, там, конечно там, а иначе я вообще не пришёл бы, ты какого обо мне мнения, друг? — беззлобно ответил рабочий, но все же не отвёл глаз от космодрома, — Да я уверен, что он не станет делать ничего такого на регистратуре, а всё равно переживаю за Лил. — Понимаю. — Она сейчас на перерыве, так что беседу с этим типом продолжила Лэй*****, но Лила скоро должна бы вернуться, вот я и не могу усидеть на месте, — как бы самому себе сказал Вирм. Трай понимал, что друг не хотел бросать его, зная что скоро здесь объявиться странник, так напугавший его, но и не мог оставаться здесь дольше, уже израходовав запас времени, за которое он мог не так сильно волноваться о своей возлюбленной. — Иди, — как только мог спокойно сказал желтоглазый, доброжелательно глязя на Вирма, — Я буду в порядке. Рабочий беспокойно взглянул на Трая, и опять на космодром, ероша свои и так непослушные тёмные патлы. — Уверен? — нервно спросил Вирм, хоть и понимал, что механик прав и сам синеглазый больше не устоит на месте. — Конечно, все будет хорошо, — Трай постарался приободриться, всем своим видом показывая другу, что он ничуть не боится и не волнуется, пока его сердце выбивало бешеный ритм, — Давай, беги к Лил. Вирм облегчённо выдохнул и благодарно кивнул желтоглазому. — Ну давай, если что, ты всегда знаешь, где меня найти, — уже срываясь в сторону заветного здания, попрощался рабочий, — Бывай, Трай, — в последний раз он повернулся к другу, махая на прощание, и, больше не оглядываясь, поспешил к космодрому. Механик опустил руку, поднятую в прощальном жесте, и остался наедине со своими мыслями. Юноша не знал, какое из чувств преобладало в нём, опасение или же восторг. Он изначально постарался не слишком проникаться паникой Вирма, зная, насколько предвзятым может быть его друг по отношению ко всему неизведомому, а значит и угрожающему, только рабочий звучал слишком разумно и убедительно, так что желтоглазый волей-неволей забеспокоился. Трай чеканил шаги по заправке и каждую секунду кидал взгляды на космодром, откуда сейчас должен был явиться этот необычный путник. Заходить в мастерскую он не собирался, решив лицом к лицу встретиться с гостем и не быть застигнутым врасплох. То есть ещё больше, чем уже. Для себя сордид решил не спешить с выводами и лично оценить потенциальную опасность незнакомца, но все же иметь в виду слова Вирма. Впрочем, все его доводы разбились вдребезги, столкнувшись с нахлынувшими эмоциями, нагло ворвавшимися в разум парня при виде приближающегося звездолёта. Вирм не преувеличивал, это действительно было нечто — гладкий металлический корпус отливал чернилами и сверкал в свете высоких молний, а сам корабль двигался буквально в нескольких сантиметрах над землёй, не касаясь её. К тому же абсолют чёрного не перебивался никакими опознавательными знаками, названием или хотя бы номером, ничего — сплошной глянец тьмы. Гул моторов, который должен бы нарастать по мере того, как расстояние между кораблем и Траем уменьшалось, но он только стихал, благодаря на ходу плавно снижающейся скорости. Именно так выглядела мечта для механика. Он изо всех сил старался убрать немое восхищение со своего лица, когда аппарат залетел на небольшую парковку и с тихим звуком приземлился. Юноша пока мог собраться, сделать вдох, и вернуть контроль над своим лицом, что и собирался сделать, но вот сливающаяся с корпусом дверь отъехала, обнажая малую часть внутренностей корабля. В пятне света всего мгновение стояла высокая тёмная фигура, но Траю этот миг показался бесконечным. Время будто остановилось, а все окружение стерлось, уходя за грань сознания механика, и оставляя его наедине с чёрный силуэтом. Незнакомец лёгким шагом вышел из корабля, и проем за ним беззвучно съехал на место так, что теперь найти вход в звездолет без его хозяина не представлялось возможным. Странник подошёл к Траю, оставив между ними около метра, и скинул чёрный капюшон, давая механику рассмотреть его, однако сордид, казалось, и не заметил этого, до сих пор ни издав ни звука и стоя в полнейшем шоке. Но если разум и не был подконтролен юноше, то его глаза напротив начали жадно всматриваться в путешественника, подмечая каждую деталь. Вирм не солгал и не преувеличил, но при этом был абсолютно неправ. Чувства Трая, рассматривающего путника, кардинально отличались от того, что пережил его друг, видя то же самое. Да, лицо незнакомца и правда было немыслимо бледным, почти полностью белым, не считая темнеющих под глазами синяков, с неприятно резкими чертами, но это отталкивало в той же степени, в которой и очаровывало. Змеиный — идеальное описание его внешности. Высокий, даже на расстоянии смотревший на Трая сверху вниз, худой парень в чёрном длинном плаще с темно-зелеными вставками не подходил под привычное представление любого сордида о разумно создании, но эта чуждость идеально подходила страннику. Нити слишком прямых смоляных волос косо падали на его лицо, подчеркивая болезненную бледность и резко контрастируя с ней. Незнакомец был будто выточен из камня, из-за обилия острых линий фигуры. Высокие скулы, придающие лицу ещё большую изможденность, длинные для сордида угольные волосы, в копне которых Трай смог разлечить тёмные загнутые назад выросты, возможно когда-то бывшие рогами или только будущие ими, неизвестно. Всё его тело скрывали слои одежды, из-под которых не проглядывало более ни одного оголенного участка, даже руки чужестранца были плотно стянуты тонкими и такими же чёрными, как и всё остальное, перчатками. Лишь две детали сбивали впечатление не живого точеного камня — нервно или может раздраженно метавшийся из стороны в сторону хвост и глаза. Причём глаза привлекали даже больше внимания, чем хвост, хотя для неискушенного в вопросах экзотики сордида всё должно бы быть наоборот, но нет. Трай был почти уверен в том, что его рот изумленно открылся, придавая выражению лица механика преглупейший вид, но трезво оценить своё поведение, как и вообще что-либо, поглощенный взглядом странника механик никак не мог. Чёртовы глаза затмили всё, что окружало сордида. Они не пульсировали и не искрились, как говорил Вирм, — они жили. Цвета радужки смешивались и горели зеленью лесов и морскими волнами, отсвечивали папоротниковой недосягаемостью, пестрели жарким летним днём, вспыхивали лаймовой чистотой и тут же гасились чем-то неуловимо изумрудно-змеиным. Эти глаза будто принимали юношу, распахивая тёплые объятия, и одновременно с этим отталкивали, скрываясь в защитном жесте. Так можно было описать их и произведенное на Трая впечатление, которое он сам не мог опознать. Механик никогда за свою жизнь на грязно-песочном Опусе не видел ни зелени лесных чащ, ни глубины таинственных волн, ни летнего зноя и не знал таких цветов и ощущений, а потому эти глаза для юноши были только живыми и всё. Острые зрачки создавали впечатление неприступности незнакомца, и сордид хотел бы оторваться от его взгляда, но не был способен даже пошевелиться. Трай чувствовал неконтролируемый животный страх и непреодолимую тягу к чужестранцу, и собственные эмоции пугали юношу сильнее, чем далёкий непредсказуемый путник. К ужасу механика, вспышки чувств разрывали его разум и парализовывали тело в самый неподходящий для этого момент. Стоило, наверное, что-то сказать или поприветствовать незнакомца, но сордиду было не до этого. Парня словно загнали в ловушку из витиеватых и непонятных для него эмоций. Обычно благоразумный и стойкий сордид даже не знал, что вообще может так чувствовать, и это страшило его. Однажды Вирм назвал его страсть к космосу желанием мотылька полететь к горящему газу лишь ради его яркого света и тепла, которые в итоге и поджарят несчастное насекомое. Тогда Трай только отмахнулся, смеясь над безосновательными  тревогами друга, но теперь желтоглазый вдруг вспомнил его слова и с ужасом подумал, что Вирм, похоже, не прогадал. Сейчас механик ощущал себя именно букашкой, отчаянно летящей прямо к смертоносным всполохам огня. Неизвестно, как долго механик мог бы вот так стоять, не отводя взгляда от незнакомца, если бы тот первым не прервал довольно неловкое для него молчание. — Ты рабочий этого места? — строго и слегка раздраженно спросил странник, уже порядком уставший от столь неприкрытого пристального разглядывания сордида. Трай не сразу понял не только вопроса, но и то, что этот Змей, как про себя уже окрестил его парень, вообще заговорил. Механик запоздало осознал суть сказанного и, только когда увидел нахмуренные брови незнакомца, медленно осторожно кивнул, сразу же вспоминая предостережения Вирма. Благо, одно простое движение головы, на которое Трая сподвиг страх, вывело юношу из оцепенения, однако он до сих пор не чувствовал себя способным вымолвить хоть слово. Незнакомец же, стараясь не обращать внимания на состояние сордида, спокойно кивнул и сделал шаг в его сторону. Механик не знал, чего хотел больше в этот момент — поспешно отойти от этого странного и несомненно опасного Змея или же податься вперёд, и в итоге не сдинулся с места. Принимая неподвижность желтоглазого за хороший знак, путник уже увереннее подошёл к нему. — Хэд******, рад знакомству, — бледнолицый спокойно протянул Траю руку, не снимая чёрной перчатки, но бедный обескураженный обычной вежливостью от этого удивительного незнакомца юноша никак не мог совладать со своим телом и сделать ответное движение. Предположив, что задержка механика вызвана нежеланием рукопожатия, путешественник чуть усмехнулся и убрал руку в карман. Сордид почувствовал вину за грубость, которую незнакомец скорее всего принял на свой счёт, но решительно не знал, чем загладить промах. — Трай, — наконец выдавил из себя парень, стыдясь подрагивающего голоса и повторно удивляясь буре эмоций, который вызвал в нём один вид странника. Хэд кивнул, отводя взгляд от смущённого юноши, и преувеличенно заинтересованно начал рассматривать заправку. Трай был благодарен за прерванный зрительный контакт и данное ему время, за которое он постарался окончательно взять себя в руки. Надо было экстренно приходить в себя, оставив все страхи, переживания и эмоции на потом, когда желтоглазый сможет с холодной головой обдумать весь этот выбивающийся из колеи обыденности день. А пока… Пока придётся быть спокойным рядом с этим невероятным Змеем, что стоило всего самообладание парня. До сих пор странник, назвавшийся Хэдом, вёл себя более чем спокойно и точно куда уж приличный самого сордида, что обнадеживало последнего. Теперь Трай хотел лишь не ударить в грязь лицом и хоть как-то загладить свое поведение в первые минуты их знакомства. В списке того, чего не стоит делать во время общения со Змеем, как-то само собой вылезло, — «Не показаться идиотом», обогнав даже, — «Не раздражить чужестранца с оружием и ни в коем случае не вступать в конфликт». Трай сам не понял, как это вышло, но это желание произвести на него — непонятного незнакомца и, возможно, опасного преступника, хорошее впечатление отчего-то стало важным. — Так у тебя имеется плазма? — подал голос Хэд, мысленно отметив, что сордид выглядит получше, чем несколько минут назад. — Да, есть, — с внезапной для обоих уверенностью ответил Трай таким тоном, будто он каждый день заправляет корабли плазмой, а не только смотрит на неиспользовавшуюся заправку с жалкой надеждой. Юноша с неизвестно откуда взявшимся спокойствием пошёл к заветному шлангу, стараясь не оборачивается и не смотреть в гипнотические глаза Змея. Юноша хотел бы оживиться, чтобы стряхнуть наваждение, но как-то не оживлялось, скорее напротив. После достаточно сильного для Трая переживания на сордида напало какое-то бессмысленное равнодушное смирение, позволившее ему наконец спокойно заговорить. Механик чувствовал себя вроде и вовлеченным в происходящее, но при этом ему казалось, что он бесконечно далёк от этого здесь и сейчас. Все было так реалистично и странно, что воспринималось просто сном. Трай выглядел так, будто ничего необычного в общем-то и не произошло, и не он пару минут назад  стоял с открытым ртом в полнейшей ступоре. Механик чувствовал гулко стучащее сердце, шумевшую в ушах кровь и не уменьшающуюся панику, а вместе с ней ледяную безучастность. Внешне же его шаткое состояние выдавали только слегка дерганные движения Сордид не знал, что с ним произошло и что будет дальше, но это чувствовалось правильным. Трай ощущал себя воскресшим. Впервые за долгие годы каждая часть его существа жила, сворачиваясь под этими сумбурными чувствами, и ему казалось, что он даже может ощутить эту жизнь в непривычно железном привкусе, пьянящем головокруженни и конциках подрагивающих пальцев. Будто он наконец коснулся необъятной и необъяснимой Вселенной, вдохнувшей в него новое начало.