Параллельные миры Тэ

Вообще это всё было как обухом. Чонгук искренне недоумевал, как так вышло. Он бы раньше – под дулом пистолета самого безумного интервьюера – в жизни бы не придумал бы такого при ответе на вопрос о своём будущем. Но при этом, оглядываясь сейчас назад, покрывался мурашками от незаметной неизбежности происходящего. Касающегося и сцены… и не сцены… Столько времени всё шло ровно и спокойно. Самого, в плане их возраста, взрывного, гормонально опасного времени. Даже учитывая, что эти взрывы контролировались дисциплиной – и внешней, студийной, и внутренней, вобранной в себя самой культурой, и данному самому себе установками, ещё в детстве задавшими цель и отсекшими от неё почти всё, что не касалось напрямую. Он – самый младший. Он попал в эту машину в четырнадцать. Он хотел, наверное, больше, чем любой из них. Но меньше чем кто-либо из них был тогда тем, кем хотел быть. Он мечтал – но не чувствовал, что достоин. Этих людей, этой музыки. Что бы с ним было без них? Этот вопрос был примерно как «что бы было, если бы он родился у других родителей». Он бы не ответил. Его талант трепыхался, едва ли удерживающийся его застенчивостью, и прошло немало времени, прежде чем он смог совладать и с тем и с другим. Он нашёл опору в каждом из мемберов. Он был соткан из каждого из них. Как музыкант. Как человек. Все его эмоции, всё его взросление и становление – было через них. И продолжалось по сей день. С ними он стал собой. Испытывал ли хоть кто-то на земле то же, что он? Проходил ли через то же самое? Они были ему больше, чем друзья. Он не знал, как долго они будут вместе, им никогда не было просто, ни одному из них, копья не переставали лететь в них ни в период трейни, ни после дебюта, и копья были и общие, и заточенные под каждого из них. Он не знал, не знал, что будет дальше. Двигался вместе со всеми и не думал, что будет, если останется один. Всё, что он знал и умел, и что чувствовал – было здесь, среди семерых. Конечно же, он привык к заботе старших. Каждого из них. Не всегда приятной заботе, но без неё он бы не дошёл даже до дебюта. Они за уши вытаскивали его из его зажатости. В период трейни он был их точкой риска и точкой роста, но второе ему было очень сложно признать. Они кормили его, помогали полюбить чужой город, принять себя, осознать свою значимость, значимость своего таланта. Он смотрел на них своими «бэмби айс», впитывал всё, что они ему давали, усердно воспроизводил в себе, доводил до идеала. Плакал, когда ошибался, вставал и делал снова. И снова. И после того, как ему говорили – отлично, Куки – снова. Он испытывал к ним эмоции, которые не мог бы описать. Он чувствовал их ментально. Он был их золотым макнэ. Над ним подшучивали, его опекали. Он и любил это, и люто мечтал вскочить на ту планку, где бы все обернулись на него с немым – а макнэ-то вырос. * * * Он бы не стал врать, что принимал их заботу с одинаковыми чувствами. Конечно с разными. И сила этих чувств была разной. Намджун. Лидер. Умный. Классный. Внимательный к чужому пространству, но регулярно выпадающий из своего. Причина, по которой Чонгук выбрал именно BTS. Джин. Смешливый. Уютный. Самый старший. Не давший пропасть в новом месте. Причина, по которой Чонгук не сбежал в первый же год. Юнги. Непробиваемый Юнги. Честный Юнги. Лиричный и жёсткий. Никто не умел так молчать и так говорить, как он. Тот, кто расширил Чонгуку границы до бесконечности. Границы музыки и принятия. Хоби. Солнечный энергетик. Распахнутая душа с маленькой закрытой шкатулкой внутри. Из-за него макнэ поверил в то, что может всё. Старшие. И младшие. Чимин. Близкий, мягкий, дерзкий, свой. Тэхён… Вот как его описать? Он тоже близкий, мягкий, дерзкий, свой. Но совсем другой, чем Чимин. Близость Чимина – понятная. Он непосредственный. Если обнял – то вот он весь твой. Если общается с другими – то весь там. Чуткий. С по-настоящему своими – очень чуткий. Если тебе плохо, и кто-то прячет тебя за собой, то скорее всего это окажется он. Близость Тэхёна – она каждый раз как из параллельного пространства. Он обнимал – и ты мог чувствовать что угодно: от ощущения, что он плазмой проник во всего тебя, до понимания, что он сейчас где-то в другой вселенной. Он мог сидеть в другом конце комнаты, а тебя опаляло его дыхание на шее. Или взгляд, а не дыхание – с Тэ не поймёшь. Мягкость Чимина – земная. Его обаяние валило с ног, и визуально и эмоционально, с ним было тепло и расслабленно. Мягкость Тэхёна – в сверхспособности обволакивать собой всё пространство. И буквально, и метафорически. Но это далеко не всегда было то, что могло расслабить. Дерзость Чимина – то шквалами от неуверенности в себе, то обдуманная, в стиле «шалость удалась». Дерзость Тэхёна – исключительно от любви к драме. Чимин свой – как брат. Старший, но не слишком. Который не остановит, а ещё поддаст градуса любому сумасбродству. Тэхён свой – как твоя зеркальная сущность. Отражающая тебя – и диаметрально противоположная. Гвоздь самых сумасшедших сумасбродств. Чимин – был причиной, по которой Чонгук однажды понял, что BTS – это семья. Тэхён – был тем, значимость кого Чонгук никак не мог для себя определить. Тэхён был свой – и самому младшему чуть больше, чем другим мемберам. Раньше Чонгук думал, что только это и было причиной. Это вписывалось и во всеобщую заботу и во всеобщие подначки. Просто Тэхён такой посягающий и тактильный. Просто Чонгук такой ещё незрелый. Просто Тэхён помогал ему справляться с зажатостью. Это вообще было так естественно, что не нуждалось ни в каком анализе или другом взгляде. И Чонгук истово был своим – ему. Не в ответ, а потому что по-другому и не хотелось и не моглось. Он с открытыми глазами падал в его миры, а сам, исподволь, будто не он из них двоих был младшим, опекал его. Не переживая, насколько мило или неуклюже это выглядит. Легко ведясь на игры Тэхёна в королеву драмы, знал, что параллельные миры Тэ полны реальных страданий, прошлых и нынешних. Если бы Чонгук мог, он бы пережил их вместо него. Но он не мог. Поэтому опекал, поэтому принимал, поэтому открывался его вселенной от горизонта до горизонта. * * * Взрослея – и стремительно – Чонгук постепенно осознавал особенность их с Тэхёном контакта. Что дело не только в том, что он младший. Он младший для всех, и разве не логичнее было бы, чтобы больше других его опекал, например, Намджун? И не только в том, что Тэхёну непременно нужно было касаться тех, с кем он общался. Лучшим другом Тэ был Чимин, одного с ним года, и не логичнее было бы держаться – во всех смыслах – его? Чонгук осознавал. К тому времени, когда всё полетело кувырком – уже да, и давно. Он осознавал – и был совершенно равнодушен к поиску каких-либо объяснений этого. Зачем? Они – опять же, все семеро – по определению уже были не такими, как большинство. Объяснения не имели смысла. Тэхён, наверное, единственный из них был «не таким» от рождения. Чонгук с первого дня знакомства был заворожён им. Другие мемберы восхищали, каждый чем-то своим. Тэхён – именно что завораживал. Космосом своим, параллельными мирами. Блаженностью. Несломленностью. Красотой – такой, которая, наверное, только благодаря этому космосу и могла быть. Потому что казалась невозможной в этой реальности. Живой красотой, что вообще выкидывало в перезагрузку. Не холодностью будущего глянцевого идола, а отзывчивостью реакций на мир вокруг. Да, он научился это эксплуатировать, и ему помогало это делать агентство – их каждого, всех семерых, лепили осознанно, начиная с долгих отборов, продолжая периодом трэйни, и до сих пор. Но эта «лепка» была не пустого материала. Их не создавали с нуля, а ограняли, оттачивая то, что уже было заложено в них природой, самой их сутью. С Тэхёном это было особенно очевидно. Ви давал любоваться собой. Тэ, забирая внимание, всегда при этом отдавал в ответ себя самого. Сочетание невозможного. Невозможные сочетания. Идеальный – и живой. Недосягаемый – и близкий. Провоцирующий – и ранимый. Эксцентричный – и естественный. Нахальный – и тонкокожий. Самый хрупкий – и с самым низким голосом. Самый витающий – и самый тактильный. Продолжать можно было бесконечно. Какую черту ни возьми, в Тэхёне обязательно обнаруживался и её антипод. Чонгук выпадал из реальности, когда пытался его постичь. Смотрел на Тэхёна, открыв глаза и рот. Свернув или вытянув, при необходимости, шею. И в первые дни, и спустя годы. И без направленных объективов, и прямо перед ними, напрочь забывая настойчивые рекомендации менеджеров и игнорируя сигналы стаффа. * * * Всё-таки хорошо, что именно с ним у Тэхёна сложились особые отношения. Так думал со всей своей застенчивой восторженностью Чонгук. Он вначале очень этому удивлялся и даже как-то не до конца верил, что Тэхён это всё всерьёз, что ему интересно – такому удивительному – с таким обыкновенным макнэ. Со временем, взрослея, поверил. Интересно. Комфортно. Хорошо. Как и самому Чонгуку. Хорошо. Очень хорошо. В отрыве от семьи и мира – вообще неописуемо. А когда Чонгук поверил и признал, то оказалось, что он тот ещё собственник. Даром, что у них в принципе в группе никого нельзя было удивить объятьями, толчком или чмоком в макушку – это было частью их жизни, и за камерами и перед ними. Но – Чимин! – вот не надо так лезть к лицу Тэ! И – Тэхён! – а можно отрабатывать актёрские приёмы только на мне!? Или – вот не надо дёргать Тэхёна, ему же на самом деле неприятно! И пинать его можно только мне! И рассаживать во время интервью по разным углам вовсе не обязательно! Конечно, он не говорил этого вслух! Но его, похоже, самое читаемое в мире лицо неизменно его выдавало. Мемберы откровенно ржали, а Тэхён улыбался. Чонгук утаскивал его или давал ему утащить себя куда-нибудь в сторону и счастливо и уже неискренне там дулся, пока в его плечо утыкался острый подбородок. Типичная ситуация. Которых был миллион. Но какой только не выдумывая контекст у контакта Тэ с другими, свои с ним отношения Чонгук никогда не воспринимал под двусмысленным углом. Постоянно сплетаться пальцами, поглаживать затылок, теребить мочку уха, спать в одной постели – а что такого? Мять Намджуну плечи – а не чересчур ли? И нет, тогда – он действительно ничего этого не понимал. Ловил взгляд, ждал реакцию, грелся, ревновал, защищал, искал покоя и одобрения. И не понимал.