Параллельные миры Тэ

Последние сборы перед туром забрали на себя всё время. Как всегда. Вечером – только бы добраться до кровати, да ещё не забыть душ. И не сказать, что уставали – наоборот, перед туром они чётко должны были быть полными энергии. Но личного времени в эти моменты было… да не было его. У всех. Но у Чонгука не было особенно. Намджун всё-таки не оставил без внимания его взбрыки. Загрузил сверх меры. Если остальные хотя бы короткими моментами могли перекинуться парой слов, то Чонгук при любой возможности просто падал и спал. Понимая при этом, что заботы в таком взыскании было не меньше, чем наказания. Тэхёна в эти дни он почти не видел. А потом начались концерты. * * * Адреналин. С него начинался любой тур. Любой концерт. Секунды до выхода на сцену. Уже успевший зарядить рёв толпы. Охрана, стафф по периметру. Почти невидимые в камеру, вездесущие для группы. За сценой, на сцене. Кто-то из мемберов смотрел в пол, кто-то в никуда перед собой, кто-то подпрыгивал, кто-то переглядывался и улыбался. Но эти моменты… Именно тогда их накрывал резонанс. Когда они были не отдельными близкими людьми, а чем-то принципиально иным, симбиотическим. Одним организмом. С семью сердцами. Отбивающими секунды до выхода. Чонгук всегда был тем, кто ловил взгляды и улыбался. Всегда. Но в тот день, в тот первый концерт его рассыпающегося – без внятных причин – мира, он не мог заставить себя улыбнуться. Ему вообще всегда с трудом давались попытки изобразить то, что он не чувствовал на самом деле. В тот день он оглядывал хёнов так, будто впервые видел после ощутимой разлуки, и пытался угадать, изменились ли они тоже, или только он. Шуга сверлил взглядом стену, Джин перетаптывался, Чимин на внимание Чонгука игриво изогнул губы, поддерживая непривычно серьёзного друга. Тэхён… Дойдя до него взглядом – тот стоял ближе всего, но сбоку, и для этого пришлось повернуться – Чонгук забыл, как дышать. Тот просто стоял. И просто смотрел. Или не просто. Чонгук уже начал забывать, как это бывало. И бывало ли – так. Между ними зияли всё те же миллионы световых лет, на которые Тэхён отдалился от младшего. Но его взгляд сейчас пробивал все эти миллионы насквозь. Сердце подпрыгнуло и плеснуло новой порцией адреналина и чего-то ещё. Чонгук заморгал и открыл рот, хватая воздух, и как раз в это время, на секунду зависшая тишина взорвалась музыкой и новым рёвом толпы. Выход. На сцену. Чонгук шагнул в точно определённый по сценарию момент. Не видя перед собой ничего, кроме выжженного на сетчатке лица Тэхёна * * * Буммм. Первые минуты в никуда. Без счёта времени, без земли под ногами. Бум-буммм. Поставленная до автоматизма хореография спасла бы его, даже если бы душа покинула тело прямо посреди выступления. Хотя почему «если бы»?… Он почти не контролировал свои движения. Тело двигалось само. Машина BTS, собранная из семи частей, рвала зал в клочья. Газуя, взрывая, набирая скорость, сминая колёсами сердца. Дух Чонгука, выбитый взглядом Тэхёна перед выходом, болтался над ревущей машиной полусдувшимся шариком. И возможно это осталось бы незамеченным, если бы его выступление ограничивалось хореографией. Но – Намджун и его рентгеновское зрение. Но – флирт, который нужно отрабатывать и с мемберами и с залом. Флирт, который в девяносто девяти случаях из ста именно отработкой для Чонгука не был. Да, они оговаривали заранее возможные взаимодействия, и очень подробно. Да, многое было уже включено в хореографию, сценарий. Но это каждый раз было что-то новое. Даже не импровизация. А кусок жизни. Его, Чонгука, жизни. И чем сильнее раскочегаривалось выступление, тем острее понималось, что пустого тела недостаточно. Но Чонгук не мог. Сознание хваталось за пустоту. Он мысленно хлестал себя по щекам, в висках голосом лидера пульсировало «и он справится тоже». Хёны – уже каждый понявший, что с ним что-то не то – прикрывали, как могли. На Тэхёне, как ни старался, Чонгук сфокусироваться не мог, лишь чувствовал, что их машина по-прежнему из семерых. Вот-вот должен был начаться его куплет, и петь он мог, но жить в этом… Сменившиеся аккорды дыхнули на него горячим воздухом, в горле встал сухой ком, он непроизвольно вскинул к нему руку. Если он не сможет ещё и петь… Намджун, до сих пор отслеживающий его только взглядами, не прерывая танец, двинулся к нему. И он уже почти достиг цели, когда перед ним впорхнуло облако, и перекрыло Чонгуку вид на всё, кроме себя. Тэхён… Бум-буммм. С тем же ошарашивающим взглядом, какой-то исключительно, пронзительно красивый, но с абсолютно родной мимикой. Его микрофон был опущен, но губы шевелились в такт музыке, форсируя, дублируя то, что Чонгук должен был сейчас петь. Междустрочная пауза – и остался только изменившийся почему-то взгляд. Тэхён выглядел так, словно не помогал, а кричал сейчас что-то своё, из самой дальней галактики, кричал оглушительно безмолвно. Буммм. Воздух протолкнулся в лёгкие, Чонгуку удалось сглотнуть непонятно почему скопившуюся во рту слюну и смочить горло. Мгновение – и пространство зала заполнил его голос. Легко ли? Да на грани разрыва связок. Но он пел. И с каждым словом всё легче. Где-то уже на своём месте в рисунке постановки двигался Намджун. Тэхён тоже… Машина продолжила движение, не успев забуксовать. Всё продолжалось. Но теперь Чонгук каждой клеткой своего тела чувствовал, где находится Тэхён. Он ещё не осознавал, что с ним происходит. Знал только, что какая-то часть его, которую он чуть не потерял, сейчас у Тэхёна. Крайне важная часть. То ли увязавшаяся за ним сама, то ли захваченная, то ли спасённая. * * * Энергия, с которой Чонгук вернулся в своё тело, еле умещалась не только в нём самом, но и во всём зале. Мемберы это тоже почувствовали. Все расслабились, взаимодействие закрутилось, облегчённо шагнуло за пределы сценариев, зал взревел с утроенной силой. Наконец-то всё было так, как должно было быть! Так же правильно, как было раньше! Так же как раньше – для всех, и совсем иначе – для Чонгука. Совсем. Тэхён. Теперь Тэхён был везде. Тэхён был на расстоянии прикосновения. Даже если стоял на другом краю сцены. Будто он накрыл зал своими параллельными мирами, и мог, сделав шаг, оказаться в двадцати метрах от исходной точки. Исходных точек. Любых. Конечная – всегда была возле Чонгука. Они не делали сегодня ничего нового. Только исчезло ощущение игры. В улыбке Тэхёна не было провокации и флирта, в движениях Чонгука – мальчишества. Возможно, они просто слишком долго нормально не общались. Возможно, осторожничали, боясь задеть даже в шутку. Они сближались, и там, где раньше Тэхён улыбался – его губы были сомкнуты и напряжены. Там, где раньше Чонгук щурился, смеясь – сейчас смотрел распахнутыми глазами, поглощая этого нового для него Тэ. Раньше они друг друга дразнили. Сейчас гипнотизировали. Каждое новое сближение всё отчётливее задавало новые правила игры. Игры? Губы Тэхёна всё больше расслаблялись, но по-прежнему были без тени улыбки. Движения Чонгука становились отрывистее, Тэхёна – наоборот, плавнее. Чонгук ощущал его уже настолько остро, что на общих движениях мог бы танцевать с закрытыми глазами. Даже не касаясь. Прикосновений было даже меньше, чем обычно. Необходимый для постановки минимум. Это раньше они ими злоупотребляли. Сегодня Тэхён, полностью забивший собой пространство вокруг Чонгука, в миллиметрах от несогласованных прикосновений как будто включал антимагнит. А Чонгук подчинялся. Всё ещё не понимая, что происходит, он принимал сейчас всё, что давал или не давал Тэхён. Антимагнит, лишая прямого контакта, кидал в пучину других ощущений. Не допуская прикосновений, он вздымал волоски на коже и водил по телу пылающим эхом приближений Тэхёна. И всё это усиливалось, когда шли их вокальные фрагменты. В принципе, всё, что сейчас пел Чонгук – он пел Тэхёну. Так, будто, минуя смысл текста, пытался выговорить всё, что не решился сказать раньше. Или не минуя… И не будто… А когда пел Тэхён… Почему-то подступали слёзы, и Чонгуку приходилось сжимать зубы, чтобы сдержать их. Его движения становились ещё резче. Вслед вздыбившимся волоскам тело заполняла вибрация голоса Тэ и вгоняла пылающее эхо под кожу. Глубоко. Очень. До боли. До каждого органа. До сердца, которое именно на звук голоса Тэ начинало сбиваться с ритма – как же он по нему скучал… * * * Концерт заканчивался. Чонгук был на пределе, но, будь возможность, он продолжал бы бесконечно, пока от истощения не упал бы замертво. Последняя песня. Самая последняя. Впереди уже пугающе подступала постконцертная чёрная дыра – Чонгук не знал, что там. Он не знал даже, что происходит сейчас, не то что, что будет дальше. Будут ли они что-то выяснять, или Тэхён опять сбежит, или… Обдумывать свои дальнейшие действия он не мог. Он вообще не мог думать ни о чём, кроме того, что у него осталось несколько минут этого самого тяжёлого, самого непонятного и самого упоительного выступления в жизни. Хорошо, что сценарий в эти последние минуты не растаскивал их далеко по сцене. Их движения были не слишком быстрые. Чонгук не отпускал Тэхёна взглядом ни на миг. Даже если тот был к нему спиной. Вот как сейчас. Отчаянность от приближения конца размывала границы. Чонгук с пугающей лёгкостью смял все антимагниты и дотронулся до Тэхёна. Ему хотелось как раньше, испить концертное блаженство до дна, вместе с хёнами, и непременно рядом с Тэ, сжимая ладонь, обнимая его за талию или обхватывая плечи, или что угодно, что всегда делалось рефлекторно, с одной лишь целью – вместе пережить одни из самых сильных эмоций в жизни. Как и сейчас. Не задумываясь, невесомо коснувшись пальцами поясницы Тэхёна, Чонгук уткнулся ему в плечо и, повинуясь то ли музыке, то ли продолжающемуся сегодняшнему безумству, провёл губами до шеи. Медленно втягивая запах его разгорячённой кожи, и отрывисто выдыхая напоследок в ямочку под затылком. Только сейчас понимая… Понимая, как он попал. Он успел почувствовать, как вздрогнул Тэхён, и сценарий снова развёл их. * * * Его колотило. Остаток концерта – это были буквально последние минуты – он провёл, сконцентрировавшись на трёх вещах: устоять на ногах, поймать взгляд Тэхёна и не подвести мемберов, довести шоу до конца. За сценой он сразу устремился к нему, к нему, но его остановил улыбающийся, но твёрдый в своём намерении Хоби. Чонгук безуспешно дёрнулся в его хватке и беспомощно остался наблюдать, как опустившего голову, спрятавшегося за чёлкой Тэхёна, придерживая, уводит Намджун. Лидер оглянулся на макнэ, будто желая удостовериться в чём-то, глядя на его лицо вне сцены. Устало кивнул и снова склонился над Тэ. Чонгука продолжало колотить. Хосок, чувствуя под пальцами этот тремор, удивленно и как-то неверяще покачал головой, и потянул младшего к остальным мемберам. Они честно пытались его отвлечь и растормошить. Эмоции от концерта всегда были мощными, звенящими. Накормили, отправили в душ. А потом не стали мучить, отправили «отсыпаться». Как будто он мог сейчас уснуть. Намджун и Тэхён в месте общего постконцертного сбора так и не появились.