Параллельные миры Тэ

- Они такие дураки! – прошептал Тэхён на ухо Чонгука, тоже залипшего на самых замёрзших и самых запутавшихся в мире хёнов, – я их так люблю! Макнэ помотал головой, прогоняя всплывшие в памяти пьяные откровения Шуги, и угукнул. Не сговариваясь, они тихо направились к выходу – даже не задумываясь о том, куда могут податься в этот уже поздний час – и в этот момент в дом зашли Намджун и Сокджин. Принёсшие шум – на контрасте с только что висевшей тишиной; и оживление – заполняя дом вопросами, включённым светом, извинениями, что пропали и беспокойством за всех. Такие непривычные. Особенно лидер. Обычно источником суматохи был совсем не он. Обычно это Намджун стоял незыблемым столпом вокруг творящегося вокруг хаоса, одним своим видом уравновешивая его до приемлемого состояния. Но сейчас именно он безостановочно что-то говорил и шуршал – и остановился, только осознав это. Осознав, как суетится сам, и как тихо стоят в стороне тэкуки, одновременно облегчённо и недоуменно глядя на него; и как хотят стать невидимыми Чимин и Юнги, съёжившиеся от шума, света, обилия людей и чего-то своего; и как спокоен Джин, стоя рядом и с умилением глядя на его мельтешение. Намджун окинул взглядом комнату, выцепляя все детали, взгляды, атмосферу. Чимин обернулся, вставая вполоборота к двери и как будто нечаянно прижимаясь к Юнги боком, всем своим мелкогабаритным суровым видом предупреждая, что нападать на его пьяного хёна никому кроме него нельзя. Тот, как будто нечаянно, обхватил его одной рукой, удерживая и молчаливо заявляя не формулируемые пока права, и готовый защищать от чего бы то ни было. Чонгук не скрывал облегчения. Тэхён просто сиял от радости видеть хёнов. - А где Джей-Хоуп? – произнёс Намджун. И все разом всполошились. Но не успело волнение набрать новую силу, как дверь снова открылась, впуская седьмого из них. Тут же застывшего на пороге, остановленного обеспокоенной волной. Хоби с подозрением прошёлся взглядом по обнимающимся тэкукам. По жмущимся рядом Мину с Паком – каким-то слишком замученным. По держащимся за руки… Хоби моргнул. Поднял охреневший взгляд на Намджуна и Джина. Потом снова на их руки. И снова на лица. На прямой взгляд и покрасневшие щёки лидера, как бы говорящего «я ещё сам в шоке, но тебе не показалось», и приподнятые брови хёна, как бы заявляющие «прикинь, да». - Вау, – выдохнул, наконец, Хосок и, обернувшись за обменом эмоциями к остальным, вдруг понял, что эти сцепившиеся пальцы видит пока только он один, а остальные ещё не в курсе. - Вау… – уже менее уверенно сказал он, оборачиваясь конкретно к Юнги. Рефлекторно именно у него у следующего ища объяснения чему бы то ни было. И, при более пристальном взгляде, обнаруживая вдруг ещё больше новых вопросов и впадая в ещё большее смятение. Добавляя это смятение к и так переполненной эмоциями атмосфере. Хоби забегал взглядом от одного к другому. Продолжая моргать и пялиться. Как будто пытаясь уточнить – ничего ли больше не упустил? И хоть что-то, блин, осознать. Невольно заставляя всех отвлечься, заозираться, прошивая невеликое между ними пространство перекрёстными взглядами. Так, будто с последнего раза, когда они виделись, прошло не несколько часов, а несколько лет. И земля повернулась боком, и звёзды сменили положение, и как там ещё описывают глобальные и стремительные изменения? Такие моменты… Такие точки… Они ведь бывают у каждого? Когда ты оглядываешься на день назад – а там не копия сегодняшнего дня, а что-то безвозвратно прошедшее. И ты совсем другой. Безвозвратно. Разве бывают такие точки одновременно у нескольких людей? Разных, не связанных ни кровью, ни печатями в главном документе. Когда один ещё утром собирался озвучить решение о невозможности быть вместе – а теперь стоит, сжимает чужие пальцы и не может представить, как от них оторваться. Когда второй вообще просто ждал – без представлений о времени и итоговых решениях – и теперь стоял и практически угрожающе сжимал в ответ, обозначая, что и не подумает отпустить. Когда двое ещё несколько часов назад, в полном рассинхроне, кубарем катились каждый в свою яму. А теперь стояли вплотную, ещё не готовые ничего заявлять, но готовые защищать своё не заявленное «вместе». Когда самые младшие на весь вечер оказались самыми старшими на контроле, и стояли сейчас тоже совершенно точно изменившиеся. С округлившимися от всего происходящего вокруг глазами. Но не вопросительно-ожидающие, а продолжающие контролировать. Особенно вон тех двоих возле душевой, дрожащих уже непонятно от чего. Когда ещё один, ещё в обед находившийся восхитительно на своём месте – тоже не на подаренном, а выгрызенном, утоптанном со слезами и по́том – теперь был безнадёжно из него выбит. И стоял теперь в окружении своих – двух старших и четырёх младших; влюблённых, свежих и устоявшихся, сложных и простых – стоял со своим несуществующим, и держал в руках аккуратно сложенную, чуждую сейчас этому месту и никем не замечаемую, чёрную толстовку. Чонгук выбрался из рук Тэхёна и вернулся с одеялом, накидывая его на юнминов, вынужденных теперь стоять ещё плотнее и заниматься ещё одним очень важным сближающим делом – держать бесящее, пытающееся постоянно сползти, но очень своевременное и тёплое одеяло. Намджун развернулся так, чтобы стало видно их переплетённые с Джином пальцы. Видно всем. Под прокатывающийся по комнате общий выдох перехватил взгляд Юнги, передавая ему все свои эмоции без слов. И, возвращая себе уверенность и статус, очень серьёзно сообщил: - Я и Ким Сокджин теперь встречаемся. Повергая в немой ступор всех, кроме Юнги и, собственно, Ким Сокджина, ничуть не расстроенного сухостью этого важного-отважного заявления. - Да, это мой парень, – улыбнулся Джин, хлопая Намджуна по плечу и глядя со всей своей несравненной смешливостью. Встречая ответный неподъёмный взгляд и чувствуя, как усиливается хватка на его пальцах. Теряя все намёки на смешливость, Джин облизнул сверхчувствительные после недавнего губы, сглотнул слюну и от греха подальше отвернулся от Намджуна, возвращаясь взглядом к остальным. Сразу же понимая, что всё это не осталось незамеченным ни для кого из них. Тэхён, перестав сдерживать в себе восторг, со всей силы обнял и затряс в объятиях такого же счастливого Чонгука. Чимин смотрел, распахнув глаза и пожирая доказательства увиденного и услышанного, более всего впечатлённый шикарным багрово-синим пятном, безуспешно пытающимся уползти под воротник толстовки у Джина. Отмечая и опухшие у обоих губы, и помятую со странными пятнами кофту Намджуна, и – особенно – глаза. - Вау, – в третий раз произнёс Хосок, как будто только вот сейчас, не после заявления, а после этих взглядов уже точно окончательно поверив. - Я рад, – мягко сказал Юнги. - Так вы поэтому задержались? – радостно и непосредственно спросил Чонгук, вызвав несколько коротких смешков. И ещё несколько. И ещё. Которые запрыгали по комнате, покатившись и цепляясь, сметая и напряжение, и ступор, и ошарашенность, и перекрёстный обстрел взглядов, выливаясь в один большой заразительный взрыв смеха. Хорошего смеха, оздоравливающего. Ещё сильнее грохнувшего после нечаянно совпавшей у всех для передышки паузы и тихо-оглушительного шёпота в ней: - А я не знал, что они геи, – сказанного всё тем же Чонгуком на ухо Тэхёну со взглядом на намджинов. Между прочим, только это и сподвигло последних расцепиться! Потому что Джину пришлось обеими руками схватиться за заболевший от смеха живот, пока он, согнувшись, скрежетал, хватая ртом воздух. Намджуна тоже от него отбросило, но не сильно. Тот стоял, оперевшись на него и пытаясь не завалиться и не уронить обоих. Чонгук с Тэхёном ржали почти беззвучно, во все зубы, держась друг за друга и сцепившись щёлочками глаз, безмолвно обмениваясь чем-то вроде «я дебил» – «я знаю». Чимин для разнообразия не упал сразу на пол, а повис на Юнги, стоящем на ногах не так чтобы крепко, так что они почти сразу осели на пол трясущейся от смеха кучей из одеяла, рук, коленок и макушек. Оба больше стонали, чем смеялись, потому что из-за грёбаного одеяла упали неловко и больно, и у обоих и так всё болело, особенно у Юнги, особенно голова, но они не жаловались, хотя и не смогли бы. И они не помчались выбираться из своей груды, а обмякли в ней, даже не пытаясь – до этого было ещё гадски далеко и совсем не точно – обняться, но сидя рядом в этом гнезде и сливая вместе со всеми стресс. Общий стресс. И немного свой. Хоби, отброшенный этой коллективной волной хохота на стену, смеялся искренне и громко. Он был так счастлив сейчас. Это было старое знакомое чувство. Его любви к этим придуркам. Их одной общей на всех любви. Тоже не подаренной. Из чего только не сотканной, и доказанной уже не раз, и без лишней патетики. Это было сильное чувство, большое. Сейчас, после всего сегодняшнего дня, обшелушившего его до обнажённого состояния – без наносного и без будничного; как будто сдувшего песок – пусть даже и золотой – и открывшего поверхность… Сейчас это чувство ощущалось таким необъятным, что Хоби казалось, что стены их дома – почти бывшего, уже полуразобранного дома – не выдержат этого, и лопнут, оставляя их семерых болтаться в этой необъятности. Так сильно. Так сильно! Хоби смеялся, как умел смеяться только он – заразительно и звонко, выделяясь даже в их многоголосье. Всё громче и всё звонче. Как будто скатывался по струнам от самых низких к самым высоким. Смотрел на пары друзей, не видя ничего более естественного, чем это. Поднимал к лицу руки, задыхаясь от невыносимости того сильного, что охватывало их всех, всё больше чувствуя себя бессмысленным и чуждым – со своим несуществующим, со своим брошенным и влюблённым непонятно в кого. И всё громче смеялся, оседая по стене на пол. Тэхён и Чонгук первые бросились к нему. Сгребли, обнимая с двух сторон, гладя по голове, плечам, где придётся, растерянно глядя – среди затихающего смеха – на остальных, и натыкаясь на такие же растерянные взгляды. Один за другим, остальные присоединились, облепляя Хоби так, что его почти не стало видно. Так же тревожно переглядываясь, но не говоря ни слова. Давая самому солнечному человеку группы истерически прорыдаться без объяснений. Почему-то точно зная, что причина этому – не непринятие каких-то из их отношений. Но волнуясь из-за абсолютного непонимания причины. Джин вдруг обратил внимание на лежащую рядом, выпавшую из рук Джей-Хоупа, когда тот оседал, чёрную свёрнутую вещь. Она явно была не новой, но он не помнил её. И Хоби был одет так же, как вышел утром из дома. Почувствовав ещё чьё-то внимание, он повернулся и встретился взглядом с Юнги. Тот смотрел, соглашаясь с его подозрениями. Джин кивнул себе и ему и вернулся к общим объятиям, закрывая собой, кажется, сразу всех своих, разной степени потрёпанности, донсенов. * * * Почти семейные тэкуки, свежеопределившиеся намджины, застывшие в нескольких шагах от решения юнмины, и брошенный на краю космоса Хоби… Когда они все, блин, успели? В их расписании не было ничего подобного. * * * Дом действительно был уже полуразобран. Вещи валялись тут и там, почти все уже не на своих местах. Хаос разворошил привычное, и напрягая и заставляя проще и легче понимать, что нужно всем прямо сейчас, без оглядок на то, что ты делал годами и вроде как иначе делать и не надо. Надо. Надо так, как нужно тебе здесь и сейчас. Они сдвинули все три двухэтажные кровати вместе, укладывая Хоби внизу посередине. С одной стороны его прижали намджины, с другой – было решено уложить тэкуков. Юнги почти силой заставили лечь на отдельную кровать Чонгука. Чимин в этом не участвовал, наслаждался со стороны. Точно зная, что хотя мелкий хён и выглядит неспособным противостоять авторитету и силе Намджуна и плечам и уверенности Джина, но при необходимости даст жару не только им, но и всем шестерым. Сопротивлялся для проформы. Его не дразнили, позволяя сохранить достоинство – как он там всё ещё себе его представлял – но не отстали, пока он не улёгся, тут же от всех отворачиваясь, на обиталище макнэ, ворча в стену что-то о том, что не планировал пропитываться тэкуковскими флюидами и грозясь обблевать их кровать остатками соджу. Переставая ворчать в тот же миг, когда рядом прогнулся матрас. Не глядя, но зная, кто это, и не заикнувшись больше ни словом. Чимин, не уверенный, что его не прогонят, замер рядом. Но, убедившись, что максимум недовольства – это сопение, расслабился, осторожно прижимаясь к спине и утыкаясь носом в загривок. Улыбнулся, когда они, не сговариваясь, одновременно медленно выдохнули. Поёрзал, устраиваясь поудобнее и пригреваясь, и почти сразу начал проваливаться в сон. В покое и почти в тишине. Рядом. * * * Чонгук посигналил Намджуну от двери в спальню. Тот, приподнявшись из-за спины Джина, шепнул тому что-то на ухо, и оставил лежать рядом с Хоби. Выбрался осторожно, проверил вырубившихся юнминов и вышел к младшим. - Мы в студию к Юнги. - Приберёмся. - Может хватит на сегодня? – щурясь на свету, возразил лидер. - Мы только туда. - Всё равно сейчас не уснём. - Ага. - После всего. - И мы недолго. - Там как цунами прошло, – Чонгук скорчил лицо, выражая степень разгромленности святыни Мина, – надеюсь, Юнги не вспомнит, во что там всё превратил. Намджун с подозрением покосился в приоткрытую дверь спальни, через которую как раз хорошо было видно тихое мирное «цунами». - Только телефоны не выключайте, – попросил хмыкнувших на это младших и, закрыв за ними дверь, вернулся в спальню.