Параллельные миры Тэ

Вообще-то он подготовился. И когда они уже почти поели, он достал бумажку. Со списком. Чонгук даже жевать перестал. Тэхён открыл рот, Джин подавился, а Чимин закашлялся. Хотя Чимин возможно от простуды, но это не точно. - Я причастное лицо, окей? – Он не оправдывался! Он пояснял! – Я боялся что-то забыть! - Это хорошо. Это правильное решение. - Я бы тоже так сделал. - Нет, ты бы расплакался. - А ты бы надавал всем по шее! - Может, уже послушаем Намджуна? - Я… – начал тот и сразу же стопорнулся. - …«встречаюсь с Ким Сокджином», – вежливо «помог» ему Джин. Почти не собираясь над этим шутить. Ну почти. - Да, – невозмутимо продолжил Намджун, – и мы должны это обсудить. Всё, что произошло вчера. Точнее, последствия этого. Очевидно, что их не избежать, и я не могу пока в полной мере понять, насколько это повлияет на группу, вообще на всех нас. – Он эмоционально выдохнул, всё-таки выбиваясь из роли хладнокровного лидера, – кто бы мне сказал полгода назад, что тэкуки были цветочками. Те сейчас сидели тихо и вообще не отсвечивали, но смотрели прямо и глаз не отводили. Как будто вину не признавали, но ответственность понести были готовы. - А теперь у нас три пары. Цветочков. Юнги, смотрящий в стол, чуть вскинул бровь. Чимин, сидевший рядом с ним справа, увидел что-то интересное на потолке. - Две пары. Юнги нахмурился, Чимин вздохнул. - Две с половиной. Все, кроме виновников неразберихи и Намджуна, закусили эмоции, чтобы не рассмеяться. - Боже, как же сложно-то! Вот поэтому нужен список! Хотя сейчас смотрю в него и понимаю, что это всё совершенно не имеет смысла! Я составлял его почти час, но до сих пор не знаю, как обо всём этом говорить! – Намджун прикрыл на секунду глаза и перевёл дыхание. – Так, ладно. Я всего лишь хотел сказать, что количество отношений внутри группы вышло из-под контроля. В том плане, что всемером контролировать двоих было проще, чем четверых. Или шестерых. Но я не думаю, что надо сейчас кому-то что-то рассказывать. Даже в агентстве. Даже Шихёку. - Его бы увезли с инфарктом. - Да он здоровее нас всех. - Или с нашими расторгнутыми контрактами. - Мы уже не дебютанты… - Но и дэсана у нас ещё нет… - Если мы избежим скандала, то не будет ни инфарктов, ни расторжений. - Я бы хотел… – Намджун посмотрел на Джина, – когда-нибудь рассказать. Не официально, а только своим. Но пока это решение не кажется правильным. До конца контракта ещё несколько лет, мы хорошо сейчас развиваемся. Но… всё пока слишком свежее, нам самим ещё надо всё переварить. И переехать. И, парни, у нас на носу концерты дома! И тур. Боже… Это лето будет самым горячим. Не знаю… Я бы подождал до осени. Да. Я бы подождал до камбэка. Он, наконец, оторвал взгляд от Джина и посмотрел на остальных. - Думаю, нам нужно разработать стратегию. На ближайшее время. Так чтобы не светиться даже перед своими. Какие-то простые правила. Сохранять дистанцию вне дома. Не оставлять следов. На шею Джина тут же уставилось пять пар глаз – на тот самый след, который не стоило оставлять. Юнги ощерился половиной рта в ухмылочке. С пониманием, но не без ехидства. Намджун непроизвольно потёр свою шею в том же месте, где у Джина был синяк. - Именно об этом я и говорю. Хорошо, что в ближайшие дни у нас нет ничего, требующего внимания гримёров. - А макнэ за полгода не разу ничего не засветили, – вдруг непривычно низко протянул Чимин. Тут же залаявшись кашлем и схлопотав по лопаткам от своего персонального цербера – «сколько можно базарить с больным горлом!» А потом сам же цербер брякнул: - Может они не умеют такое оставлять. И Намджуну оставалось только смотреть, как ожидаемо подскочившие с места тэкуки набросились с двух сторон на Мина, задирая на себе футболки и тыча ему в лицо «такое», под неминуемый смех Хоби и гыкающие хрипы Чимина. Юнги отбивался, как мог, морщась и взывая к помощи лидера и хёна, но те – тоже ожидаемо – только несострадательно улыбались. «Прости...» – между делом посмотрел на Джина Намджун. «С тебя должок» – совсем не обиженный взгляд Джина был такой, что Намджун почувствовал, как у него начинает жечь в районе сонной артерии. Настолько явственно, что захотелось побежать и проверить, остался от этого след или нет. - Да уберитесь уже от меня! Хоби, сжалившись, оттащил ржущего Тэхёна, а Чонгук отстал от раскрасневшегося Юнги сам, неудовлетворённый видом Тэхёна в чужих руках и уволакивая того в свой угол. - То есть, с оглаской пока повременим, – подытожил Намджун, убедившись, что все снова готовы внимать. – Следующий вопрос. В нашем новом доме у нас будет три спальни. Я готов просить агентство о новом жилье, прямо сейчас, но… – было видно, что Намджун уже голову сломал, обдумывая это, – в любом случае это будет не моментально, даже если они не пошлют меня с порога и согласятся. Поэтому, опять же, будет лучше вернуться к этому вопросу после тура. Ну и… три спальни больше, чем одна. Это же лучше… – Намджун сам не понимал, какого хрена опять смутился и кинулся в объяснения, когда каждому из них и так было понятно, в чём главное преимущество трёх спален перед одной. – Мы взрослеем, нам нужно больше личного пространства, возможности… побыть в одиночестве. - Да! Именно поэтому! - Джин! – утонул возглас Намджуна среди разразившегося смеха. - Почему ты на меня кричишь!? Я поддерживаю тебя! - Ты всех смущаешь! - Я всех смущаю!? – с акцентом на последнее слово воскликнул хён, приподняв брови и по очереди вопросительно потыкав во всех пальцем. Все жизнерадостно помотали головами. Даже те, кто действительно смутился. - Вот видишь! Намджун только закатил глаза. Эти переходы Джина от «я старший» до «я тут главный макнэ!» были сегодня особенно контрастны. Это и помогало, и вносило хаос, и раздражало и будоражило. Хотелось то умолкнуть рядом, внимая, то закинуть его тело на плечо и, игнорируя демонстративное негодование, утащить куда-нибудь и разобраться с этим премудрым анархистом не при всех. Джин понятия не имеет, как сейчас нарывается! Хотя, боже, о чём он… Джун опасливо покосился на него. Тот был как никогда мировым и как никогда красавчиком. Безмятежным мировым красавчиком. Этот точно имеет. Понятие. О том, что делает. Почувствовав его взгляд, Джин обернулся и подмигнул. Намджун сжал губы, припечатывая хёна пудовым многообещающим взглядом. Обещающим позаботиться и взыскать чуть позже за все эти инсинуации. Положил руку на его бедро – тяжело положил, под стать взгляду – и вернул внимание к остальным. - Отлично. Тогда второй вопрос, касающийся нового дома. Вне зависимости от того, сколько там комнат, мы должны расселиться не по парам. Слегка этим заявлением ошарашивая. Ошарашивая не потому, что оно было каким-то нелогичным или неадекватным, а потому, что об этом пока просто никто не думал. За столом воцарилось молчание. Юнги в очередной раз кивнул. У всех на лицах воцарилось разной степени понимание. Почти у всех. Чонгук максимально заинтересованно начал ковырять пальцем невидимую щербинку на столе. Напрягая челюсть и дёргая под столом ногой. Тэхён, сидевший под другой его рукой, начал массировать ему коленку, успокаивая, но тоже был далёк от олицетворения счастья. - Спать мы будем, как хотим, – Намджун смотрел прямо на них, – как и делали это раньше. Но с нашим Шоу Трумана лучше обустроить свои углы по жребию. Иначе это будет равносильно официальному объявлению. Чонгук… Тот вспыхнул, глянул коротко, негласно подтверждая, что не будет спорить и всё усложнять. А Намджун не стал больше давить, давая тому время переварить это. Подумав, что надо было заранее это обсудить, не давая успеть размечтаться. - Когда-нибудь у нас у каждого будут свои комнаты, – от имени вселенной заявил Тэхён. - Апартаменты, – съязвил Юнги. - По соседству, – хохотнул Джин. Мин демонстративно поморщился. - Я выкуплю себе весь этаж. - Для нас!? – Джин не сдавался. - От вас. - Мы будем приходить к тебе всей толпой. - У меня будет три замка. - Если будешь готовить, как сегодня – то каждый день. - Четыре. - Будем иногда оставаться на ночь и гудеть. - Я поставлю сигнализацию. - Чимин нам откроет. Болеющий, не выдержав, опять залаял, а Юнги, воспользовавшись этим, как поводом, пнул Джина под столом: - Ему нельзя смеяться и говорить! Ни слова ни говоря при этом самому Чимину. Адреналиновая вспышка Чонгука погасла так же быстро, как и зажглась. Пальцы Тэхёна вырисовывали на его коленке успокаивающие руны, и это всегда действовало безошибочно. «Мы в нашем маленьком параллельном мире, и он всегда с нами, где бы мы ни были». У Чонгука, кажется, даже кровь стала бежать медленнее. И псих прошёл. Замещаясь привычным, но зато не нервным, упрямством. Мало комнат – да и ладно. Расселение по жребию – Намджун прав. Ведь кому и можно расстроиться – так это им с Джином. Или мелким хёнам. А они с Тэ уже пережили свои первые, самые чувствительные взбрыки, связанные с отсутствием своего места и невозможностью быть вместе открыто. Не то чтобы Чонгук отказался бы сейчас от тихого угла без камер и друзей, пусть даже любимых… Угла. Комнаты. Дома. Чего-то, принадлежащего только им. Чтобы знать, что есть место, где только они, и ни людей, ни тайн, ни масок. И хёны их не контролируют, и не следят взглядом – они где-то там, рядом, но вне их мирка, и им не надо тратить ресурсы ни чтобы гонять их, ни чтобы прятать, ни чтобы оберегать. И нервы не тлеют ни по одиночке, ни целыми кусками, когда – пусть даже и заботливо – одёргивает стафф или пережимает менеджер. Мечта. И плевать, что ещё немного несовершеннолетняя. Об этом не думаешь, когда каждую секунду готов укрывать своё опередившее при рождении на два года, но в любом возрасте распахнутое во всё детство, чудо. Почему-то Чонгук был уверен, что Тэхён будет таким и через десять лет и через тридцать. Таким, которого ему всегда будет хотеться защищать. И с которым всегда будет хотеться «несвоевременно» мечтать. Общий гомон снова сменился размеренным голосом лидера и Чонгук вынырнул из своих мыслей. - И последнее. Самое, наверное, главное. Если происходит хоть что-то, с чем вы не можете справиться сами. В одиночку или как пара. Вы приходите ко мне или к любому из нас, или даже собираете общий сбор. И просите вам с этим помочь. Это касается всех. – Намджун в сотый раз за сегодняшний вечер посмотрел на Джина. – И нас тоже. Легче сказать, чем сделать. Но когда-то им уже пришлось учиться обсуждать конфликты, не откладывая на следующий день. Сразу же. И это нихрена не было просто. Иногда они даже дрались. Даже Намджун. Амбициозные перфекционисты разного происхождения и воспитания в разгар позднего пубертата. Было жарковато. Но им пришлось. Учиться обсуждать. Сразу же. Осознанно. Даже несовершеннолетним. Особенно им. Под присмотром хёнов, которые сами недалеко ушли по возрасту. И Намджун определённо не был среди тех, кому это давалось проще всего. Хотя разнимать, чаще всего, приходилось младших, но их и вывести на откровение было проще. Кажется, и сейчас с младшими будет проще… Намджун буквально чувствовал сейчас тяжесть своего лидерства и старшинства Сокджина. «Ну же! Лидер и хён! Вы должны решать проблемы, а не создавать их!» – примерно таким припекало сейчас в голове, и ему стоило больших усилий выцарапывать сейчас в себе «мы обычные люди, мы тоже можем запутаться». А в груди было неуютно от одной мысли, что придётся делиться чем-то касающимся их двоих – и от этого ещё более личным. Безотносительно главенства или старшинства. Он попытался это представить, думая о том, к кому бы мог пойти с подобным. Конечно, к Юнги – этот вариант был самым естественным для Намджуна, уже даже вросшим. Или к Хоби – тот умел правильно помолчать, а потом точечным ударом вставить в нужный паз. После, конечно же, щедро утешая. Но, поднырнув под неуютность и сам факт того, что у них с Джином могут быть проблемы (какие нахрен проблемы, когда бабочек уже тысячи, и они не перестают плодиться, и единственной трудностью сейчас кажется необходимость сдерживаться на публике), Намджун с удивлением обнаружил, что готов пойти и к любому из макнэ. - Если я что-то натворю… или мне будет плохо… я готов прийти к любому из вас, – не пряча это своё удивление, Намджун посмотрел на них на всех, – правда, к любому. По крайней мере, я так думаю сейчас и, надеюсь, это не изменится, если мне действительно это потребуется. - Я же есть в этом списке помощи? К кому ты обратишься? – голос Джина был шутливым, но высокие интонации выдавали Намджуну его неспокойствие. Который понял, что до вчерашнего дня он бы этого, скорее всего, не распознал. Джин же как всегда. Джин же шутит. От чего на спину будто высыпали ледяную крошку. - Ты над списком. В самом верху, – он в несколько тяжёлых, накатывающих поглаживаний добрался рукой до его плеча, – и я почти уверен, что дальше идти не придётся. За столом воцарилось молчание. Не такое, когда никто не знает, что сказать. А нормальное. Комфортное. Для которого даже коллективные обнимания не нужно было устраивать. Когда каждый в своих мыслях – и со всеми. И знает – захоти он поделиться тем, что переполняет сейчас – и его услышат. Главное – решиться захотеть… Намджун, когда составлял свой список, думал о том, чтобы устроить череду «исповедей» после. Он не знал, как будет лучше. Обсудить всем вместе, пока всё так горячо, что ещё не научились держать, не обжигаясь. Или наоборот, не вытаскивать на свет, пока ещё слишком чутко, пока от этого самого света больно, потому что кожа ещё не наросла, и лёгкие раскрылись не в полную. Он не собирался заставлять. Но, может, кому-то это было нужно. Помочь решиться. - Мы можем обсудить сейчас, – сказал он негромко. – Если кого-то что-то беспокоит, то сейчас самое время. О чём мы говорили или другое. Всё, что угодно. Все переглянулись, но продолжали молчать. - Может, кого-то смущают чужие отношения… – Намджун не столько ждал чьего-то немедленного ответа, сколько высматривал реакцию. - Может, есть что-то, что нужно знать всем нам о том, что произошло вчера? – всё то же молчание со всех сторон и молниеносный взгляд Миновских глаз напротив. Намджун посмотрел на него прямо. Уже не вскользь. Спокойно, но не легко, не давая тому возможности сделать вид, что его реакция им обоим показалась. Юнги, не шевельнувшись ни на миллиметр, непонятным образом превратился в сплошное исподлобье. - Нет, – неожиданно подал голос Чонгук, – ничего такого вчера не произошло. Он совершенно не смотрел ни на Юнги, ни на очень удачно спрятавшегося в пледе Чимина, но отчего-то у Намджуна не было ни малейшего сомнения, что макнэ уловил все детали его переглядок с Мином, и именно поэтому кинулся выгораживать. А потом Чонгук опять превратился в смущающегося от всего подростка и кинулся в объяснения. - Точнее, вчера много чего произошло, но мы вам всё в целом рассказали, так что… - Я приду к тебе, ты знаешь, – в первой же его паузе сказал Юнги, уже не исподлобья, но грубовато, явно на сдерживаемых эмоциях, выдирая из себя то, что было сложно вот так, вслух, – если будет нужно, Намджун, я приду. - Я сейчас промолчу, но ты ведь и так знаешь, что бы я хотел сказать? – раздалось эмоциональное слева. - Хоби, ты не промолчал, – голос Юнги стал ещё грубее, – и я знаю. Знаю. Если они сейчас все от него не отстанут, он, сука, разревётся! Его уже от неожиданного прикрытия Гука слегка развезло, а тут ещё эти! - Но лучше не приходи, – улыбнулся Намджун, не обращая внимания на коллективное немое «чего?» – чтобы даже не было повода спускаться с самого верха. К списку. Он не смотрел на Чимина. Юнги тоже на Чимина не смотрел. На Чимина не посмотрел вообще никто. Но его температура точно подскочила ещё на полградуса. - Угу, – еле слышно буркнул Юнги, и Чимину стало горячее ещё, наверное, на градус, и голова закружилась, и перед глазами немного потемнело, а звуки стали приглушённее, как сквозь воду, все, кроме тех, что сбоку, рядом, но куда он даже и не смотрел, и вовсе был спрятан за пледом. К ушам как будто приложили морские раковины. В которых ошеломляюще громко, слева, прибоем прокатились несколько неровных выдохов, и бахнуло нещадное для барабанных перепонок покашливание. Даже не покашливание, а так, прочищение горла, не простудное, а стрессовое. С тем самым шершавым фоном, который зубьями игрушечной пилы – по мозгу, по нервам и всем его «плохо чувствующим» внутренностям. Он не умер вчера. Он точно вчера не умер. Но, кажется, пора было искать новые способы выживания. Какие-то не подразумевающие желание повернуться, накинуть плед на того, кто слева, отрезав их двоих от остального мира, и смотреть в полумраке в глаза и на маленький непонятный синяк на лбу, и слушать шершавый прибой, дыша вместе с ним в унисон. Чимин сдержал желание помотать головой, прогоняя туман и температуру. Он не успевал. За тем, что происходило. Он слишком долго стоял за забором «ничего лишнего». Он боялся поверить во что-то, кроме заботы и действий Юнги. Вчера поздним вечером и весь сегодняшний день он осторожно мечтал о новом постепенном сближении, точно без слов, но точно с поступками, как всегда, хён-донсен, забота-уважение-«укутайся, выпей», и где-то за всем этим, без – так сильно сбившей их с правильного пути – «помощи», он чувствовал, взошло бы, вызрело… Но там не было ничего о словах, признаниях и прочих соплях. В начале «вызревания» – вообще ничего. Даже намёком. Поэтому это Миновское «угу» – с подтверждением наличия особого «в самом верху» над списком, такого же, как у Намджуна и Джина, которые «мы встречаемся» и «мой парень», и хоть и не липнут, как тэкуки, но переглядываются так, что окатывает жаром даже через стол… Это «угу», со всем вот этим, в исполнении Юнги отозвалось, как «Чимин – мой». - Может, пива? – раздалось сквозь «воду». Чимин поморгал, медленно возвращаясь в реальность. Наверное, температура и правда подскочила. Он вяло смотрел, как все пришли в движение – кто к холодильнику, кто за снэками. Юнги тоже встал, а вернулся с бутербродами для всех и новой кружкой не слишком горячего питья. Все расселись снова, по тем же местам. Юнги – чуть ближе, чем раньше. Или Чимину так показалось. Или Чимин сам пододвинулся. Потянулся к кружке и так и остался прижиматься к хёновскому боку. И даже немного опираться. Он не наглый. И не хитрый. Он болеет. Ему можно. Стало совсем хорошо. Кто-то произнёс тост, все вскинули открытые бутылки, а Чимин – кружку. От этой близости разморило. Как будто это не он спал полдня. Он почти дремал, залипший на ощущениях движений Юнги, даже не глядя, а чувствуя прижатым боком, как тот ест, как пьёт, как усмехается и шелестит – воспринимая уже не столько ушами, сколько вибрациями через всё тот же бок, и нет, он не понял, как его голова оказалась прижатой к его плечу, а глаза, действительно, уже почти сомкнулись. Бутылка Юнги, за которой Чимин невольно следил, опустела уже наполовину, когда, в очередной уютной паузе раздался дрогнувший голос Джей-Хоупа: - Мы же всё ещё можем… поговорить о том, что беспокоит?