Параллельные миры Тэ

Они перестали. Пялиться. Просто взяли и перестали. Интуиция Юнги не была столь легковерной, как её уже перманентно от всего этого уставший хозяин, и рекомендовала не расслабляться и присмотреться, потому что в любой внезапности вероятность подвоха, как правило, стремилась к максимальной. Но Юнги, кажется, было уже на всё плевать. На всё, кроме того, что они всё так же могли с Чимином разговаривать, спать, заботиться друг о друге, да боже, просто молча находиться рядом – и больше не чувствовать себя препарируемыми лягушками. К тому же, скорее всего, это были просто последствия разговора с Намджуном. И фразы – «дорогой лидер нашей горячо любимой мною группы, я слегка устал от общего внимания, и хотел бы попросить вас избавить нас с Чимином от вашего пылкого любопытства» – сказанной Мином на чистом матерном. Интуиция не была полностью удовлетворена этим объяснением, но Юнги уже реально было всё равно. * * * - Фто!? – с набитым ртом спросил Чонгук, как будто только сейчас замечая странно смотрящих на него Мина и Пака. Судорожно проглотил еду, и на всякий случай уточнил, – это же на всех заказали? Дождался подтверждающего кивка от Чимина и с успокоившимся видом снова склонился над своим контейнером. Жуя и смешливо гыкая в нос, глядя на заканчивающуюся тренировку остальных мемберов. Совершенно не обращая внимания на молчащих сейчас рядом с ним юнминов, так мило ворковавших в тот момент, когда он притянулся на вид контейнеров с едой. * * * «Какое-то дежавю» – подумал стоящий на пороге маленькой гримёрки Юнги, разглядывая завязывающего шнурки Намджуна и спину отвернувшегося Джин-хёна. А, нет, уже не спину. Тот обернулся, не смущённый и не дерзкий, просто Джин. Мирный и прекрасный. Почти как всегда. Как, оказывается, даже после поцелуев. Не то чтобы это знание было для Юнги важным… Намджун тоже не изменял себе. У него даже загривок источал смущение. И не то чтобы Юнги собирался это игнорировать… - Вы же понимаете, что сейчас чуть феерически не попались? – спросил он их, рассчитывая больше на реакцию лидера, но тот почему-то подниматься и поворачиваться не спешил, – я прошмыгнул сюда буквально под носом менеджера. Намджун что-то неразборчиво пробормотал, не отрываясь от своих кроссовок. А Джин вдруг двинулся с места и приблизился почти вплотную. - Юнги… – начал он, и по его вкрадчивому тону тот сразу понял, что за этим последует. Джин даже не стал произносить это вслух, умоляя одними глазами. Или приказывая. Чёртов старший хён. Крайняя степень наглости. - Скоро новый прогон, – глядя в не стесняющиеся красивые глаза, напомнил Мин. - Они будут обедать ещё минут десять. Несколько секунд они буравили друг друга взглядами. Намджун слился с кроссовками. - Если вы не выйдете через девять, я вынесу дверь с ноги. - Я тебя люблю! – донеслось уже в спину Юнги. - Иди в жопу, хён. Он насупленно встал в паре метров от двери, делая вид, что втыкает в телефон. Лишь изредка поглядывая в сторону Чимина, совершенно сейчас свободного, с которым они уже поели, и могли бы продолжить обсуждение какой-то очень важной, но при этом совершенно не имеющей значение хрени, от которой их отвлёк сначала Чонгук, а потом намджины, на бегу опустошившие свои контейнеры (Джин! Поел! На бегу!) и скрывшиеся в гримёрке. Хорошо ещё, что он это заметил. Как и направившегося в их направлении менеджера. Он поражался. И не знал, чему больше. Их беспечности или аккуратности тэкуков. Те, конечно, были куда наглее в прилюдном балансирующем на грани проявлении чувств. Но границы, где двусмысленность переставала быть двусмысленностью, блюли чётко. Лидер с хёном же были куда сдержаннее даже в дружеских проявлениях. Да и свой новый статус при чужих, в общем-то, прятали жёстко. Но вот что это было сейчас – Мин не понял. Он не злился. Но тоски по Чимину стало чуть больше. * * * Вид Хоби вызывал неуютные ощущения даже у Юнги. Намджун же вовсе топтался на месте, готовый принять всю кару танцевальных богов, но поглядывая по сторонам так, как будто на всякий случай уже подыскивал место, куда можно хотя бы на время заныкаться. Джин подавлен не был, но его молчание и вихляющая нестатичность позы признавали за Хоби право на это вежливое зверство в глазах. Всё, очевидно, было плохо. Настолько, что даже младшие не лезли спорить и защищать. Только Чимин было удивился и встрял с уточнениями, но Хоби так резко и сухо рубанул перед ним словами, что больше ни у кого таких намерений не возникло. - Пошли, – потянул Чимина Тэхён, – лучше к ним сейчас не лезть. - Может им надо помочь? – Чимина не оставляло ощущение, что он оставляет трёх хёнов на экзекуцию у четвёртого, самого лучистого в жизни и самого щепетильного в работе. Но Намджун сам махнул им, чтобы шли уже на распевку. А Хоби – без капли раскаянья – уточнил вслед, чтобы те их там сегодня не ждали. Что встретятся позже, на Арене, где уже начали готовить сцену и оборудование. Макнэ-лайн синхронно нахмурились, дружно поворачиваясь к Намджуну, но тот только виновато пожал плечами, и тут же сосредоточенно закивал Хосоку, который, привлекая внимание оставшихся, хлопнул в ладоши и уже начал расписывать, кто, где и в чём ошибся. Юнги не совсем понял, где налажал именно он, но ясно видел косяки Намджуна и Джина. У них в запасе оставались считанные дни. Он прекрасно понимал сжавшего губы Хоби. Казалось, они уже вдоль и поперёк вылизали это хорео, а тут вылез сбой, откуда не ждали. Надо было или немного менять постановку или усерднее долизывать имеющуюся. И, судя по действиям Хоби, всё-таки долизывать. Ок. Даже к лучшему, что это приключилось сейчас, а не на концерте. Ещё есть время подтянуть. Юнги кинул взгляд на дверь, думая о распевке – о тёплом боке Чимина, в период оберегания голоса часто сидевшего там рядом с ним, об их перешёптываниях под вокал мемберов – мысленно вздохнул и встал в нужную позицию. * * * - Юнги, можешь глянуть, что там не так? – потянул его, перешагивающего через провода, крепления и балки, Намджун. За каким чёртом тот сам полез в это месиво, Мин спрашивать не стал. Только посмотрел на стоящую в стороне от этого хаоса фигурку Пака, до которой не дошёл каких-то жалких двадцать метров. Повернулся к лидеру, боязливо оглядывающему миллион потенциальных для поломки или самоубийства объектов, и осторожно повёл его из этого кимнаджуновского ада. * * * Тэхён плакал. Сидел на кухне и стирал со щёк слёзы. Мин поверил, потому что в будничные слёзы Тэхёна нельзя было не верить, даже если тот оплакивал прыщик, проигрыш в LoL или красивую песню. Это всё всегда было очень серьёзно. Сейчас же всё было ещё серьёзнее по той очевидной причине, что Юнги нихрена не понял из его запутанных объяснений. Кажется, всё из-за тех же концертов, недосыпа, каких-то дураков и что-то там было про Чонгука – это недорасслышал не только Юнги, но и все остальные мемберы, исключая отсутствующих Хосока с вышеупомянутым Гуком, и включая Чимина, немедленно отпорхнувшего от Мина и растолкавшего от Тэхёна всех остальных. - Иди сюда, – замурлыкал он вселенской печали на ухо, обвивая вдоль длинного горестного тела и успокаивающе зарываясь пальцами в русые пряди, – пойдём к нам в комнату. И Юнги даже не сразу понял, что за дерьмо в нём сейчас шевельнулось при виде этих самых пальцев на чужом затылке и чужом теле. Потому что до этого он за собой подобных, блин, «шевелений» не замечал! Ему захотелось дать себе пощёчину. Во-первых, чтобы перестать уже пялиться вслед удаляющимся в свою – свою, блин, и похрен, что там с ними ещё Хоби живёт, потому что сейчас ведь того нет, и похрен, что Юнги там ночует безвылазно, потому что вот прямо сейчас он тоже остаётся снаружи – комнату. Во-вторых, потому что вот эти все бессмысленные ревностные хрени ему точно не были нужны. А Чимину – тем более. И в-третьих, чтобы выбить из своей помутневшей башки картинку о том, как эти пальцы ползут не по Тэхёну, а по нему. Но тогда ещё и под дых нужно себе засадить. И, наверное, по яйцам. Потому что от этой картинки пострадала не только голова. * * * Джей-Хоуп с Чонгуком вернулись через час. Когда уже все, кроме Юнги, спали. Точнее, совершенно точно спал Чимин и закинувший на него ногу Тэхён. Что делали в своей комнате намджины Юнги знать не знал, да и не хотел. Он хотел выкопать погребённого под одеялом и Тэхёном Чимина и утащить его к себе, но всё, что мог, это лежать на соседней кровати и залипать в телефон. Судя по виду вернувшегося Чонгука, нависшего над спящими друзьями-товарищами, тот тоже этим раскладом был недоволен. «Фто?» – чуть не сказал ему Юнги, когда тот попытался кинуть на него осуждающий взгляд, как будто это он был виноват в том, что Тэхёновская нога лежит не на скомканном одеяле, а на бедре Чимина. Говорить, конечно, не стал, но вскинул бровь так, что Чонгук шумно фыркнул и, судя по всё сильнее сдвигающейся набок челюсти и напрягающимся бицепсам, начал прикидывать способы выпутать своё заплаканное добро и утащить в какое-нибудь безчиминовое место. - Только попробуй, – угрожающим шёпотом отрезал Мин, – они только что уснули. Чонгук одарил его смесью взглядов, от простого безыскусного «это нечестно» – до агрессивно-вопрошающего «как ты вообще это допустил и как теперь можешь спокойно на это смотреть?» и растерянного «и что теперь делать?» - Чонгук-и, просто тоже ложись спать. Тот расслабился от мирного тона хёна, но новая мысль снова заставила его напрячься. Он оглядел спальные места и вернулся взглядом к Юнги. Сначала хмуро, но постепенно всё более умоляюще. - Неа, – не дожидаясь просьбы, сказал Мин. - Ну хёёёён. - Я уже в одних трусах и это моя постель. - Это кровать Чимина! - И мы тут с ним спим. Чонгук, у нас ещё целая свободная комната. - Твоя! - Поговорим об этом, когда тебе вдруг захочется спать там, где меньше трёх кроватей. Совсем поникший макнэ снова оглядел комнату, прикидывая, кажется, даже возможность спать на полу, пока не зацепился взглядом за ту самую третью кровать. - И не думай, – даже не глядя на него сказал как раз вышедший из душа и моментально оценивший ситуацию Хоби. Чонгук опять повернулся к Юнги. - Хён, а можно сегодня с тоб… - И не мечтай. - Надо было прийти к тебе среди ночи, тогда бы точно не прогнал, – отчаянье делало его совсем дерзким. - Теперь точно прогоню, – Юнги уже не скрывал оскала. Уступать он не собирался, но Чонгуку сочувствовал. Уже и ночи без Тэхёна провести не может. Но он его понимал. Теперь – понимал. Слишком хорошо понимал. К такому привыкаешь очень быстро. - Чонгук-и, – он снова вернулся к мирному тону, – нам вставать через несколько часов, и завтра день ещё тяжелее, чем был сегодня. Сдаваясь его авторитету и голосу, Чонгук вздохнул – правда, очень устало – и потопал в самую пустующую в этом доме комнату. Но, выходя отсюда, развернулся и мстительно тыкнул пальцем в сторону хёна: - Буду спать на твоей подушке. - Отличный план, – как-то совсем уж мягко улыбнулся Юнги, – до завтра. Выспись. «Как бы теперь выспаться самому» – думал он спустя полчаса, чувствуя физическую измученность каждой клеткой своего тела, но никак не находя в себе ту волшебную кнопку, которая бы перекрыла поток адреналина и хрен знает ещё каких гормонов, заставляющих эти самые клетки напрягаться, плясать или думать – в зависимости от того, частью какого органа они являлись. «Как бы перестать на них смотреть» – он усилием сознания заставлял себя закрывать глаза и удерживать их в закрытом состоянии, только для того, чтобы задуматься и опять обнаружить себя прилипшим взглядом к макушке Чимина, к его оголившемуся под задранной футболкой прогибу в пояснице, и к мосластой коленке Тэхёна, удобно устроившейся на чужой ноге. «Как так получилось, что я сегодня так по нему соскучился» – они почти весь день провели вместе, просто поболтать так и не получилось нормально, и для его любимых молчаливых моментов совсем не нашлось времени. Ещё и спать пришлось отдельно – совсем подстава. «Почему мой член считает, что сейчас самое время для того, чтобы взбодриться!?» – Юнги категорически отказывался потакать ему: плестись в душ или засовывать при троих присутствующих в трусы руки. Спать, надо спать! «Поспал, блять» – совсем отчаянно подумал он, практически разуверившийся в том, что уснёт, и сам не заметил, как всё же провалился в беспамятную дремоту. * * * А утро подбросило ему новые испытания. В виде Чонгука, ничуть не старавшегося не шуметь. Тот, напротив, довольно громко распахнул без стука их дверь, наскоро растормошил Тэхёна и с невнятным бормотанием подхватил его на руки и утащил в душ. А тот – вопреки мстительным надеждам Юнги на вопли и возмущения – как только достаточно проснулся и осознал происходящее, разулыбался и уцепился покрепче за своего не прекращающего наращивать мышечную массу Гуки, позволяя тому тащить себя куда тот только захочет. Оставшемуся в развороченной постели Чимину потребовалось чуть больше времени, чтобы прийти в себя и проснуться. И это были одни из самых длинных секунд в жизни Юнги. Около минуты, если быть точнее. Одной минуты на тёплое сонное потягивание Чимина. На вытянутые над головой руки, плавную волну невидимого под одеялом тела. На выглянувшую из-под укрытия голую ногу. Сначала выпрямившуюся в линию, а потом – растопырившую пальцы. На медленное выползание в явь – затянутые дремотой глаза, вяло смежающиеся веки, с каждым движением всё больше смаргивающие сонную дымку; всё больше яснеющие зрачки, распознающие лежащую напротив фигуру, наполняющиеся счастьем. Как в его подсмотренной мечте – ёкнуло в резко замельтешившем сердце Юнги. Он приподнялся на кровати, как загипнотизированный глядя, как это счастье щурится, ширится, поглощает собой все черты, всё лицо Чимина, растягивает в улыбке его – после сна ещё более пухлые, чем обычно – губы, сужает до щёлочек глаза, вытягивает вперёд подбородок и собирает руки, ноги, всё тело в блаженно ёжащийся комок, будто призывающий к тому, чтобы его обняли, чтобы объяли, поглотили и напились счастливым им. И он не знал, что там отражалось в его глазах, но Чимин смотрел и смотрел на него, и всё больше светился, всё больше притягивал, и… это было сильнее него, сильнее всего – понимания, что через пару вспышек солнца всё завертится, придёт в движение, проснётся уже копошащийся Хоби, вернутся тэкуки, продолжится предконцертная круговерть… Юнги – точно, как под гипнозом – потянулся, влекомый на это счастье, не успевая подумать ни о страхах, ни о том, что он почти раздет. Не двигаясь со своего места куда-то, а возвращая себя на то место, где он должен был быть. К сонному теплу, туманящему рассудок запаху, шуршанию одеяла и хриплому шепоту не на ухо, а в губы. Он представлял это всё так, будто уже лежал там, кутаясь и прячась вдвоём под одеялом, а не стоял полуголый между кроватями, «мчась» как улитка, будто боясь нарушить резкими движениями утреннюю негу или что-нибудь ещё более важное. Грубо сбитый в очередной раз безапелляционно распахнутой дверью и громким извещением лидера, что пора уже всем вставать. Юнги автоматически изменил траекторию, хватаясь за штаны и натягивая их. Устремился было на выход, но застыл над Чимином, шевельнув рукой, как будто хотел хотя бы дотронуться до него. Но не дотронулся, прошептал «доброе утро» и ушёл. Чимин заморгал, окончательно просыпаясь, полностью разочарованный тем, что должно было случиться, но так и не случилось. Зарылся в одеяло с головой, заглушая творящуюся в комнате суматоху. Это было так близко… Как никогда… Это практически было. Он явственно пережил это, всего лишь глядя в глаза Юнги. Приближающиеся, полностью поглотившие его глаза. Чимин смутно помнил, что тот, кажется, был почти голым, хотя обычно спал в домашней одежде. Но вид его тела совсем не отпечатался в памяти. В памяти отпечаталось лишь не случившееся – ощущение этого тела, прижатого к нему. Хотя сам Чимин сейчас был в одежде, но это фантомное прикосновение было таким реалистичным, что он до сих пор, даже когда все уже встали и погрузили дом в привычный утренний хаос, никак не мог из этого не случившегося выбраться. Чимин очень любил Намджуна. Но не этим утром.