Параллельные миры Тэ

Хаос, хаос, хаос… * * * - Тэхён! – то ли с жалким, ли с жарким смешком выдохнул Чонгук. Прямо в лицо прижавшему его к стене концентратору соблазна. «Концетратор» повёл бровью и в животе у Чонгука привычно ёкнуло. Он цеплялся мокрыми не вытертыми после умывания руками за футболку Тэхёна; а тот, задрав подбородок, придавливал его взглядом из-под тяжёло прикрытых век и облизывал языком – свои приоткрытые губы, а шёпотом – чужое ухо. Довольный донельзя. Чонгук трепыхнулся, будто собрался вырваться. И замер, потому что вырываться не хотелось. Разум застило белым шумом, а провод между хотелками и всемогуществом золотого макнэ, кажется, вообще оборвался. Оставляя дезориентированного в собственных желаниях Чонгука бесцельно извиваться у стены и мокро цепляться за Тэхёна. За Тэхёна, у которого, похоже, вообще все провода, ведущие к мозгу, вырвались с мясом. Чонгук не знал, что именно сегодня произошло такого, что заставляло Тэ вдавливать его в стену и измываться над его уже побагровевшим ухом. Он буквально видел в его глазах трансляцию фильма для взрослых с их собственным участием и с предельно однозначным распределением ролей, при котором у Чонгука был минимум активных действий. И всё бы ничего, но ему на ухо – то самое, раскрасневшееся от ласк – припоминали подряд все самые смешные моменты, случившиеся с ними в последнее время. Ну то есть не просто смешные, а истерически смешные, с цепной реакцией и до спазмов в животе. И Чонгуку бы уже или заржать в голос, или захватить эти издевающиеся губы в плен и показательно их покарать. Но он не мог. Выгыкивал из себя еле сдерживаемые полухрюканья-полустоны под бархатное – «Куки, ты же не хочешь, чтобы хёны нас услышали» – морщился от распирающего смеха и перетаптывался от распираемых штанов. - Тэ! – уже с отчаяньем пискнул он, одновременно пытаясь встать на цыпочки, то ли чтобы как от щекотки ускользнуть от бесшабашного шёпота, то ли чтобы ослабить давление на самую впечатлительную часть своего тела. - Ммм? – будто непонимающе промурчали ему прямо в шею, добавляя к бешеной смеси ощущений ещё и вибрацию этого звука. Тэхён ещё с автобуса жаждал эту шею. Он не мог к ней, наконец, не прилипнуть. И Чонгук уже был близок к тому, чтобы разорваться – чтобы проржаться, чтобы отдаться, чтобы подчинить и чтобы поколотить – когда в метре от них из-за двери высунулся красноречивый кулак и громко постучал по стене. Шуршащий и ёрзающий клубок макнэ замер: Тэхён перестал шептать, Чонгук – выдираться. Но если Чонгук просто затих перед тем, как подстегнувшись чужим вмешательством, точно уже вырваться «на свободу», то Тэхён как будто всерьёз стоял и раздумывал, прекращать ему своё домогательство или нет. Словно читая его мысли, из кулака высунулся указательный палец и «призвал» их вернуться к остальным. Характерно изогнутый и от этого ещё более ультимативный палец. Из комнаты донесся голос Намджуна: - Лучше ему не сопротивляться! Я сегодня пробовал – бесполезно. На заднем фоне засмеялся Хоби и прыснул Чимин, заглушая отголоски лидерского вздоха. Тяжело вздохнув, Тэхён ослабил хватку и позволил Гуку выбраться из своих сетей. * * * Макнэ, ошалело улыбаясь, влетел на кухню. Тэхён с самым непричастным видом вошел следом. Джин уже сидел за столом, показательно разминая ультимативные пальцы, Чимин с Намджуном заканчивали разливать шампанское для первых – обозначающих значимость последних двух дней – тостов. Дождавшись, пока все разберут бокалы, Намджун приподнял свой, готовясь сказать что-то соответствующее моменту. Открыл рот, обвёл глазами мемберов… И понял, что всё, что мог бы сейчас сказать – он уже сказал на концерте. И что все чувствуют то же самое. Кивнул сам себе, фиксируя момент поджатыми губами и смягчая его нарисовавшимися на щеках ямочками. Выдвинул бокал вперёд, сразу же встречаясь с остальными шестью. И под остаточный стеклянный звон и постконцертный гул в голове, сделал первый глоток. Синхронно с остальными. Телепатия всё ещё отказывалась отступать. - Только попробуйте сказать что-то слезливое, – предупредил Джин, – я кину в того бутерброд. Над столом раздался дружный фырк. - Не кинешь, – озвучил общее мнение Юнги. - Да, Джин-хён, ты не обидишь святое. - Покажите мне хоть одного святого за этим столом. Кроме Хоби. - Я про еду. - Я вот не пойму, вы сомневаетесь в том, что я найду что кинуть!? - А можно уже есть? - Хён, ты такой милый, когда сердишься. - Это кто сказал? - Нет-нет, не злите мне его, пожалуйста! - «Тебе»? - А Намджун такой милый, когда краснеет. - А где у нас стоит виски? - Я не понял, а я, что-ли, не святой!? * * * - Я был такой уставший вчера. Думал, сегодня будет гораздо тяжелее физически. - Но это как второе дыхание, да? - Хах… Скорее, как десятое. * * * - Это были лучшие наши концерты! - Нет, так нельзя говорить. - Но это правда! Может, они были лучшие не во всём, но в чём-то – точно! - Сегодня было столько людей! - Но не только в этом. - Было горячо, да. - Я был на грани на Fire! Меня так распирало! Я чуть не сорвался! Чимин встал со стула, показывая, на каком моменте он чуть всё не запорол. - Нет-нет-нет, чуть не сорвался ты на Killer, – радостно вспомнил Тэхён совсем другое. Вызывая смех и дружное улюлюканье всех вокалистов. Чонгук подскочил, изображая, что вытворял под сценой Чимин, пока рэп-лайн рвали зал своим третьим Сайфером. Под хохот уже всех присутствующих. Чимин закрыл лицо и начал стекать под стол. - Ооо, видели бы вы Намджуна и Юнги-хёна, когда вы пели House of Cards! – спас его Хоби. Намджун закашлялся, Юнги сделал вид, что крайне занят едой. - А наша речь в конце… - Дааа… - О нет! - Ах, я это обожаю! - Ненавижу это. - Чимин, ты нас там размазал по сцене. - Когда он вышел, я чуть не побежал к нему. - Обниматься? - Закрывать ему рот. - Это всё Хосоки-хён! - Да, это ты всё начал! - Нет, это ты, Намджуни! Ты перед концертом смотрел на меня и плакал! - Это было за сценой, нас не видели… - Это неважно. - Хоби, … - Нет, правда, неважно, видели или нет. Это же мы, сами, и на сцене и за сценой, и эмоции не зависят от того, где мы. И мы иногда так долго придумываем, что говорить ARMY, а иногда слова придумываются на ходу. Но в обоих случаях – это мы, наши эмоции… Я планировал сказать совсем другое, но в итоге мои чувства в тот момент оказались совсем не такими, и я просто начал говорить о них… - Уточните, пожалуйста, в кого мне кидаться!? В Чимина, Хосока или в Намджуна? * * * - Джин-хён, давай ещё поближе, твоё лицо видно только наполовину. - Так? - Ещё! - Я не могу! Отполовинь с другой стороны Намджуна! И не смейся, у тебя трясётся телефон! * * * - Кому сделать рамён? - Доставка же вот-вот будет. - Да пусть ест, а то до нас только половина дойдёт. - Юнги, ты там жив? - Число семь такое неудобное. Кроме дней недели на него больше ничего не поделишь, даже пиццу. - Ноты! Их семь! - Смертные грехи! Смертные грехи! - Не трогай, я сам подолью. - Чимин, ты зачем лизнул мне пальцы!? - Ты сам засунул мне их в рот! - Я не пальцы засунул, а дал откусить от своего куска. - Тэхён, ты что делаешь с Чонгуком!? - Кажется, он проверяет его пальцы. - Облизывая их ещё раз!? - А пусть не суёт их куда попало! - Эй, мой рот не что попало! - Подтверждаю. - О, Юнги жив! - Гук-и, приём! - Тэхён, прекращай. * * * - Ты – что!? Джин, ты реально запёрся к ним в комнату!? Я думал, ты тогда шутил! - Я таким не шучу. - Вы только посмотрите на них… - Это так похоже на то фото тэкуков… - Юнги здесь такой красивый. - А Чимин – посмотрите на Чимина! - Я хочу знать, что им тут снилось! - Хён, ты улыбаешься во сне! Я этого не знал! - Я тоже не знал, – пробурчал Юнги, не имея при этом сил отлипнуть от фото. На котором он лежал, уткнувшись носом куда-то Чимину под подбородок. Вытянув шею и как будто ластясь прямо во сне. Совершенно неподобающе не грозно! Одеяло было натянуто почти до самых ушей, но совсем не скрывало его тянущегося к донсену тела и очертания обвивающих его рук и ног Чимина. А в дополнение к окончательной дискредитации сурового облика Мина, снизу из-под одеяла выглядывала его голая, абсолютно узнаваемая и беззащитно розовопяточная ступня. Лицо Чимина было безмятежно счастливым, сияющим и образно и буквально – из окна на кровать ложился утренний рассеянный свет. Цвета на фото были акварельными, контуры – скомканными и размытыми. И только их лица и нога Юнги выразительными штрихами делали всю картину. - Я теперь всегда буду запираться, – уже слегка возбуждённый от алкоголя не успокаивался Юнги. Чимин обхватывал его со спины, улыбаясь и пряча лицо у его шеи, и тоже пожирал взглядом этот кадр. Джин вальяжно отмахнулся: - Я фотографирую только первые ночи. - Это не была пе... - Не нуди, все поняли, что я имею в виду! - Поставлю дополнительный замок. - Ты замо́чный шантажист! - Зато я не фотографирую тайком спящих людей. Хён, это жутко! Так что – второй замок. - Эй, это и моя комната тоже! - Буду впускать утром, когда проснусь. - Намджун! – воззвал к последней инстанции Джин. - А у нас такой фотографии нет, – откликнувшись на своё имя, но витая в своих мыслях, не без огорчения заметил тот. - О, Джуууни, – протянул Джин, мгновенно переключаясь на него и глядя поверх склонившихся к его телефону голов. И, дождавшись отчётливого взгляда в ответ, прозвенел колокольчиком, – ну конечно же есть. Вызывая новое бурление сбившихся в тесную кучку мемберов. И – неожиданно для самого себя и вопреки личному зароку на любую романтику сегодня вечером – прикипев к сидящему от него дальше всех Намджуну взглядом. Оскользнувшись на собственной игре в драму, слишком задержавшись на блеске мило расстроенных глаз, и проваливаясь в них же, в омут, темнеющий мгновенно и уже совершенно не мило. Темнеющий не столько от знания, что фото всё же есть, сколько от всей этой затянувшейся игры взглядов. Губы пересохли. Внутри будто налетел шквал. Сдавило неподъёмным, набрякшим, слишком долго не выпускаемым наружу. Истомленный многодневным ожиданием организм реагировал анархично, буйно и совершенно не принцессно. Какой-то маленькой частью себя Джин продолжал держать зарок дать сделать следующий шаг своему рыцарю и возмущаться накрывшим его беспределом, и только это удерживало его от того, чтобы встать, цепануть Намджуна взглядом и, дёрнув своей косой саженью, уйти, не оборачиваясь, заманивая в их комнату. На секунду всё погрязло в беспроглядной бабочковой пелене, оставляя в пределах видимости только лицо Намджуна, вместо растерянности теперь горящее одним сплошным – «и зачем вот это всë ожидание!?» Но в бок упёрлись чьи-то пальцы, и Джин вынырнул из наваждения, протрезвевшим взглядом вытягивая Намджуна за собой. Выудил обратно загулявший по рукам телефон и, пролистав галерею, бормоча, – пора заводить папку с романтикой, – нашёл искомый кадр. - Вот, – с нежностью и не без гордости повернул он телефон и показал всем любопытным недавнее селфи. Сделанное в их первую совместную ночь с Намджуном. - Хосок-а хорошо получился, – спустя несколько секунд молчаливого разглядывания заметил Юнги. - Ребят… – неуверенно и даже слегка подавленно начал Хоби. - Я старался, – перебив его, продолжал гордиться собой Джин, – хотя Хоби с любого ракурса был великолепен. - Хён, я тут с открытым ртом. - Ты прекрасен! - Я тут лишний… - С ума сошёл!? - Хён, надо было меня разбуди… - Хотя я тоже отлично получился, правда, Джуни? «Джуни» – ещё не до конца уложивший в голове мысль, что на их первом, по сути, официально романтичном фото, они не вдвоём, а втроём – просто молча кивнул. Его не то чтобы расстраивала эта мысль, но это было как-то неожиданно. Хотя, чем больше он об этом думал, тем милее и теплее это всё казалось. И фотография, несмотря на провокационность, поднимала в памяти тот самый день, ту самую ночь. Те самые эмоции… На этом фото они с Хоби спали, лёжа на разных кроватях лицом друг к другу. Хоби – заваленный конечностями не попавшего целиком в кадр Тэхёна, а сам Намджун – с прижатым со спины Джином. С вроде бы проснувшимся, но ещё абсолютно сонным Джином. С приближенными к объективу припухшими губами, очень ярко напоминающими о том, что с этими губами делали накануне. Он делал. Намджун. И это всё – и их соприкасающиеся руки, и открытый рот Хоби, и истерзанные губы Джина, и собственный идиотский, по его личному мнению, вид – это всё было правильным как минимум потому, что было достоверным. И эмоционально… Эмоционально тоже… Хосок не мешает – осознанно сформулировал у себя в мыслях Намджун и сказал, сентиментально улыбаясь и Джину, и всем, и, конечно же, Хоби: - Мне нравится. Без тебя это фото было бы не «тем самым». * * * Уже расслабленный, слегка опухший и нахохленный Юнги полулежал на стуле, наблюдая за бесящимися младшими. Младшими – и хёном. Намджун сидел рядом, опёршись локтями на стол, и смотрел туда же. Тэхён, разбудораженный тем, что его поползновения к Чонгуку весь вечер пресекались, сцепился в итоге с Чимином. Лез, доставал и щипался. Игриво, но со всей своей Тэхёновской дуростью заигравшегося щенка. Чимин сначала уворачивался, потом – прятался за Юнги. Но – блять, Тэхён! – да сколько уже можно!? – в итоге вылез из-за стола и принялся за отомщение всерьёз. А если Чимин брался за дело всерьёз, даже если при этом задыхался от смеха, то даже разница в длине рук, пальцев и других частей тела с Тэхёном становилась некритична. Даже в щекотке. Ведь дело же не в размере, you know, да? Щенячья дурость Тэ vs щенячья ярость Чимина? Ха! Красный Чонгук ревниво топтался рядом, Хоби хитро на них на всех щурился и, погружённый в свои мысли, отрешённо улыбался в стакан, Джин подначивал, рвал салфетки, сворачивал из них маленькие шарики и уничижительно кидался ими в младших. И всё это под музыку. - Откуда у них ещё есть силы? – риторически спросил Намджун. - Представь, если бы он реально был самый младший, – кивнул на Джина Юнги. Они лениво переглянулись и одновременно хмыкнули. - Ты как? – спросил Намджун, продолжив любоваться кутерьмой вокалистов. Юнги неопределённо помахал рукою в воздухе. - Опустошён? - Угу. - Но тебе хорошо? - Хорошо, – не сразу, но всё же ответил Юнги. - Хорошо, – глубоко удовлетворённо повторил Намджун. - Мама написала, что гордится, а хён переименовал семейный чат в «семья гения» и сменил аватарку группы на моё самое стрёмное детское фото с прифотошопленными лаврами на голове. По Юнги было непонятно, рассмешило его это или разозлило. Намджун попытался сохранить бесстрастный вид, но, не выдержав, рассмеялся. - Вот именно, – нет, похоже, Юнги тоже получал от этого тщательно скрываемое удовольствие, – с «гениальностью» вы всё-таки сегодня перегнули. - Недогнули. - Ты бы видел лица стаффа. Готовься к общению с ПиДи-нимом. - Эти ребята сегодня вообще много что пережили. Твоя гениальность – это не повод для обсуждения, а констатация факта. А вот из-за тэкуков у меня уже нервный тик. - Они были осторожными. Или я что-то пропустил? - Осторожными, да, – протянул лидер. – Но, блять, это как пешеходы на обочине магистрали! Ты понимаешь, что они осознаю́т, что делают и не суются за переделы сплошной линии – но тебе всё равно хочется подбежать и оттолкнуть их метров на двадцать в сторону. - Я привык им доверять, – после недолгого молчания сказал Юнги. - И поддерживать. - И поддерживать, – отрицание было бессмысленно. - Надеюсь, мы тоже справимся, – по виду Намджуна можно было проводить анализ его тревоги и подсчитывать количество часов, проведённых за раздумьями. - Это сложнее, чем я думал, – признался Юнги. - Да уж, – это был, наверное, самый ёмкий из всех самых коротких ответов Намджуна. - Но хорошо… - Очень хорошо… Они проследили за ещё одним, не принёсшим никому победы, раундом младших и, не сговариваясь, потянулись друг к другу стаканами.