Параллельные миры Тэ

Лето перевалило за половину. Жара не спадала, но напряжение стало отпускать. Как будто всё, что нужно было выяснить, они решили сгрузить на начало тура и не тащить с собой разборки в следующую эру. Концерт в Пекине обещал быть убойным. Начало соответствовало ожиданиям. Чимин на драйве выдал в паузе просто убийственную хорягу а контрольным – параллельно с ним – танцевал Шуга. Можно было только догадываться, сколько голосов ARMY было сорвано в тот момент. Но, как будто только сейчас позволив себе расслабиться, организм Намджуна решил взять передышку. Ему стало плохо. Прямо посреди концерта. Настолько, что стафф счёл, что кислородом, компрессами и уколами тут не обойдёшься, и больше его на сцену в тот день не выпустили. Парни даже не пытались скрыть подавленность. Шуга объяснился перед ARMY. Джин был вполне спокоен внешне. Выполнил все формальности. А когда в окрестностях не осталось никого чужого, никого не спрашивая, направился к Намджуну. Он не знал, где тот конкретно находится, но шёл туда, как по компасу. Может, взгляд попадавшихся на пути помощников ему это подсказывал. Он не просто взрезал собой пространство, он его как будто раздвигал. Как будто между ним и Намджуном была прямая кротовья нора, и он безошибочно сейчас пересекал её, сквозь запутанные коридоры, сквозь разной степени важности и строгости менеджеров и медиков, оставляя за собой разведённые руки и растерянные лица. Он шёл, слегка приподняв правую ладонь, как бы предупреждая, что он неостановим. Смотрел, фокусируясь на чём-то, вне пределов прямой видимости, а двух сотрудников медперсонала, попытавшихся его притормозить и попавшихся под его взгляд, проморозило до ледяных мурашек. Он не мешал делать свою работу медикам, возящимся с мало вменяемым Намджуном, стоял в стороне, засунув руки в карманы, но бодрил своим присутствием не хуже кондиционеров. Ни разу ни на кого не повысил голос, вообще разговаривал спокойно и по делу. И именно этим пугал всех до усрачки. Спокойно разговаривающий, не шуткующий и не красующийся Джин. Он пробыл таким больше суток. В ночь после концерта то ли спал, то ли нет, загребая в свою ауру Намджуна и не подпуская туда более никого, в том числе босса, позвонившего лично поинтересоваться, как дела у лидера. Шихёк посмотрел в несмеющиеся глаза самого смешливого участника группы и сказал, что перезвонит завтра. Наверняка, перед этим уже поговорил с медиками, так что у Джина не дрогнуло вообще ничего, когда он сообщил, что Намджун отдыхает и тревожить его не стоит. Он и сам не тревожил. Хотя быстро оклемавшийся Намджун смотрел на него лосёнком и всем видом призывал позаботиться о нём не по уставу и не по медицинским рекомендациям. Джин мягко и спокойно напоминал, чтобы тот выпил ещё воды, и уплотнял свою ауру. Так, чтобы дышать Намджуну она не мешала, но части тела – в том числе язык и мыслительные процессы – от лишних движений удерживала. Вышел из этого жутковатого режима только ко второй ночи. Пришёл после душа, лёг, уткнувшись носом Намджуну в плечо, выдохнул и беспробудно уснул. Намджун перебирал его волосы, любовался полностью расслабленной мимикой и думал, что никакая Джин не красотка Бэлль и не собирающая вокруг себя бельчат и оленят Белоснежка, а самая настоящая Эльза. Хоть и любит не голубой цвет, а розовый. * * * Чонгук с Тэуном так и переписывались. Хотя сначала у них не было для этого какого-то повода. Но потом однажды Чонгук по просьбе орущего из душа Хоби передал Тэуну, что тот выйдет на связь позже оговоренного. А потом они взяли в привычку переписываться во время совместных бантановских посиделок, когда в разговоре с Тэуном участвовали, по сути, все семеро. Потом вылезло обсуждение танцев, и «Джей» с Тэуном обмусолили эту тему до скрипа, уже только вдвоём; их обоих интересовали некоторые направления, и они делились, какие стили успели опробовать, а какие ещё только хотели, и обсуждали топовых танцоров. Их разговоры то оживали, то затихали – Чонгук всегда с большим воодушевлением вываливал на Хоби все подробности. А тот неопределённо переживал, то ли из-за того, что Чонгук чего-нибудь сболтнёт, то ли об обратном, подспудно ожидая, что правда всё-таки вылезет как-нибудь сама собой, и он, с чистой совестью перепугавшись и погрузившись в свой и чужой эмоциональный шторм, кинется всё это – ну а как, он же Джей-Хоуп – успокаивать и нивелировать. Но Чонгук не сбалтывал. Чонгук трепался о танцах и своего друга называл Санни, коробясь в разговорном тексте вставлять слишком иностранное SunEclipse. Тэун подхватил это прозвище вслед за ним. Хоби нравилось. Хоби вообще всё это нравилось, но он не отказывал себе в том, чтобы радостно подковыривать макнэ. На что тот только возмущённо отбрыкивался: - Хён, ну он клёвый! – и жаловался на него Тэуну. Хоби на это только глотал выдох, пряча его за смехом, и пытался смириться с ощущением, что пока они с Тэуном строят друг другу из-за стекла дружеские глазки, остальные мемберы втащили того в свои жизни вообще не глядя, просто схватив за руку, впихнув между собою на диван и всучивая какие-то метафорические «ешь, я зря готовил что-ли» разговорные блюда. И Хоби мысленно «смотрел» на втиснутого на семейный диван Тэуна и неизбежно сравнивал его с мемберами. С теми, с кем жил годами бок о бок. Кого любил, с кем срастался, кто утолял многие его нужды, латал многие его прорехи, чьи нужды и прорехи закрывал он… кто был его частью, болью, любовью, и в каком-то смысле и физической тоже, глубина контакта с которыми во многом уже превосходила даже связь с родителями и нуной. Тэун был клёвый, да. Но мало ли таких? И в физически обозримом пространстве, и в том же чате, в котором они изначально и познакомились. Почему именно он…? Он начитанный и умный, но ведь есть Намджун. Он смешливый и за словом в карман не полезет, но да кого в их общаге можно этим удивить, у них буквально бесконечные битвы по этому поводу и годы оттачивания навыка. Он чуткий, эмпатичный, деликатный. Ничего незнакомого для Хоби. Он открытый и устойчивый эмоционально – но в нём есть какая-то внутренняя уявимость и шаткость, и это бы пугало… если бы не делало его таким живым. Он живой… Хоби до сих пор иногда вздрагивал от осознания этого факта. Тэун. Живой. Сидит там – сам не подозревая об этом – на метафорическом диване, существующем только в голове у Хоби, и не выглядит ненастоящим. Наверное, дело было именно в этом… Почему он такой живой!? Ходит где-то совсем близко в масштабах планеты, сжимая в руках окончательно сминающий любые расстояния телефон, обычный и необыкновенный Тэун, находящий утешение во всеозаряющей надежде Джей-Хоупа и посягая на смысл жизни одного – того самого, маленького – Хоби. Ходит – и сам не знает, как глубоко впитывается туда, где, по идее, не было ни одного свободного миллиметра для кого бы то ни было. * * * Он медленно, но неумолимо становился их частью – но не как бантан, и не как интимное приложение к Хосоку, а как… ну… сначала как повод для подколок Хоби. Потом его незримое присутствие постепенно перестало быть острой темой. Что не отменяло подколок, но добавляло будничности и становилось частью их быта – со всеми передаваемыми приветами, обсуждениями хореографии и не только. В июне Намджун воодушевленно спрашивал, в курсе ли Тэун грядущей выставки, в июле Чонгук – этот уже без участия Хоби – приставал по поводу тату на руке, ясно видимой даже на размытых фанкамах. Он становился не то придуманным другом, не то домовым, не то чьим-то членом семьи, которого внезапно, к августу, начали вспоминать особенно часто, и странно, но когда чат с ним у Хоби был открыт на общей кухне, иногда было и не понять, это мемберы с ним переписывались, или сам Хосок; не понять – Тэун от них в десятке километров или вышел в другую комнату и строчит оттуда. Лето плавилось. Лето плавило в себе все мелочи, которые по отдельности не представляли собой ничего многообещающего, но вместе слипающиеся во что-то очень значимое. Хоби и сам бы не сказал, когда же всё вышло за пределы их зеркал на двоих. Наверное, после поездки в Европу. Общаться оттуда, словно с другой планеты, было как будто безопаснее, как будто подспудно подразумевалось, что тысячи километров гарантируют и географическую и эмоциональную дистанционную безопасность. Но они вернулись. С контактами «Джея» у Тэуна и с его безымянным общением с мемберами. И стало обрастать жизнью и необратимостью. * * * Их разговоры по-прежнему вращались вокруг бантанов. А их поползновения в сторону более личных тем, расцвётших во время Сеульских концертов, почти сразу же после этого притормозились. Они как будто дошли в своём стремлении друг к другу почти вплотную, разделённые стеклом – экранов телефонов, зеркал и страхов – и, коснувшись этого стекла пальцами, тут же их убрали. И продолжали стоять, трещать чуть приглушёнными в ночи, ржать, как безумные над понятными только им шутками, молчать и переслушивать редкие аудио. Обживая то пространство, до которого дошли. И не делая вперёд больше ни шага. Иногда Хоби, набравшись духу, писал что-то типа: SunEclipse: Так что, когда встречаемся?))) Но, видимо, ставил в конце слишком много смайлов, потому что Тэун отстреливался в ответ ещё бо́льшим смайловым количеством, и они спрыгивали на другую тему, и момент оставался упущенным, а смелость развеивалась, и Хоби вздыхал и начинал копить новую её порцию. Иногда первым смелости набирался Тэун. ~halo~: Так ты согласен на баттл? ~halo~: 😎😎😎 SunEclipse: Выбирай трэк. ~halo~: Бантан? SunEclipse: Любой, но если выберешь бантановское, то у тебя не будет ни шанса. ~halo~: Ты вот сейчас меня провоцируешь!? 🤨 SunEclipse: Пытаюсь быть честным! ~halo~: Тебе напомнить, кто из нас профессиональный поклонник Хоби!? SunEclipse: Профессиональный? 😂😂😂😂😂 ~halo~: У меня методичный подход, я не просто карточки собираю. SunEclipse: То есть ты ещё и карточки собираешь!? 😂 ~halo~: Я выучил все их основные постановки! ~halo~: Я знаю наизусть половину песен HYYH! ~halo~: Я знаю все психотипы бантанов по десятку реальных классификаций и бесконечному числу придуманных лично мной! ~halo~: Я заставил тебя полюбить Хосока! SunEclipse: Шах и мат 😂😂😂 SunEclipse: Ты самый лучший поклонник из всех, что я знаю!!! ~halo~: Вот только давай без сарказма! SunEclipse: Я абсолютно серьёзно! ~halo~: 😅 ~halo~: Вот и хорошо. ~halo~: …но пара карточек у меня тоже есть. SunEclipse: 🤣🤣🤣🤣🤣 ~halo~: И на бантановских хорягах я тебя уделаю. SunEclipse: Отказываешься выбирать другие треки? ~halo~: После твоих слов!? Да ни за что! SunEclipse: 😎 SunEclipse: Но, чтоб ты знал – я танцевал не почти, а все их постановки. ~halo~: Для того чтобы тебя уделать, мне хватит одной! И чаще всего они снова перескакивали на другую тему, оставив забитую стрелку томительной и абстрактной. И только изредка Тэун зацеплялся за раскидываемые в приступах смелости Хоби крючки. ~halo~: В смысле все? ~halo~: Кому вообще надо знать ВСЕ их постановки кроме них самих? ~halo~: Ты же не их хореограф? 👀 Цеплялся – но всё время как-то на откате Хосоковой готовности продолжать признаваться в главном. И Хоби снова отступал назад: SunEclipse: Нет, я не их хореограф) И молчал на: ~halo~: А я уже размечтался 🤭 И ни в чём не разубеждал в ответ. * * * Они прошли по самому краю, когда Тэун волновался за Намджуна, когда тому стало плохо на концерте. Он переживал и переживал в переписке, сетуя, что за сухими сводками агентства совершенно непонятно, что произошло на самом деле, и насколько на самом деле Намджуну было хреново. Хоби намеренно «сдался», что в курсе ситуации, и что всё правда в порядке и Намджуну нужно просто отдохнуть. Это был самый потенциально разоблачающий момент. Это было за пару недель до последних концертов тура. За пару недель до того момента, когда Хоби собирался признаться напрямую. Тайно при этом лелея надежду, что кто-нибудь или что-нибудь вскроет все его карты раньше. Что Тэун задаст ему главный вопрос уже сейчас. Сейчас был бы очень подходящий момент. Но Тэун выдохнул по поводу Намджуна, и… больше ничего не сказал. Тэун. Бог аналитики и чуткости к деталям. Любящий факты и не любящий домыслы. Совершенно проигнорировал тему осведомлённости «Санни» о здоровье Намджуна. Хоби заволновался. * * * Июль закончился концертом на Филиппинах. Чимин всё шоу норовил на кого-нибудь запрыгнуть. ARMY украли I need you, заставив расчувствовавшихся парней, не вступая, стоять и слушать поющий завершающую песню зал. Хоби всё больше волновался. Он уже жалел, что выставил себе чёткие временны́е границы. Они давили. Его не оставляло ощущение, что их переписка с Тэуном всё больше проваливается между строчек. Что всё, что они пишут – это только внешний каркас, а всё самое главное – оно за ним. Под ним. Между ним. За стеклом. За отражениями. За смайлами и словами. Слова вообще постепенно начали терять значение. Слов катастрофически быстро становилось мало. Смысл ускользал. Эмоции не находили выхода и толкались где-то под рёбрами. И он чувствовал, что и у Тэуна тоже. * * * В августе все ожидали, что будет хоть немного прохладнее, хотя бы во время концертов, но Бангкок как будто решил переплюнуть июль и вжарил так, что парни чуть не прикипели к сцене. Распаренный, красивый и в бандане, Тэхён совсем в тот день разошёлся. Помог Джину сделать фирменный воздушный поцелуй, прикладывая к его губам ладошку, а потом так же сделал с Гуком. Джин улыбался и ещё сильнее красовался, Гук морщил от смеха переносицу, Намджун, при первой возможности отвернувшись от зала, приплющил Тэхёна немым «ты что творишь!?» Тэхён эйфорически порхал по сцене и излучал во все стороны – «я потрогал прямо на сцене его губы и мне за это ничего не будет, круто же, ну скажите же, круто!» После концерта все лежали пластом. Такой духоты не было за всё это жаркое лето. * * * За день до отлёта в Японию Тэун отправил Хоби аудио. Очень ранним утром – и было сложно отделаться от мысли, что он не хотел, чтобы Хоби послушал это сразу. Полный смятения монолог. Слишком похожий на тот, апрельский, после которого Хоби помчался к нему к стене Надежды и присвоил себе его толстовку. - Привет, Санни. Привет… Красавчик, я запутался. Пришёл сказать тебе так много, но опять не знаю, что именно. Это тот самый момент, когда люди обычно… ну, знаешь… подходят и смотрят друг другу в глаза и им всё становится понятно… Но мы не можем… Мы всё никак не решимся… В возникшей паузе было слышно, как Тэун куда-то идёт. Дышит. Вздыхает. - И я так от этого устал. Иногда чувствую себя нормально, а иногда… – фоном раздался смешок, – ну, не очень нормально. Так что, так и знай, я устал без твоих глаз. От этого приходится говорить сейчас так много странного. Иногда мне кажется, что я схожу с ума. Вчера приснился кошмар, что я всё это себе придумал. Вообще всё. Что тебя на самом деле нет. И Хоби нет. Есть один я с растроением личности, который восхищается одной частью себя и переписывается с другой. Я на полном серьёзе побежал утром проверять нашу переписку… чтобы убедиться, что там общаются два человека. Хотя, чёрт знает, может у другой моей личности есть другой аккаунт и номер. А третья выступает перед тысячами и дарит им надежду. Видишь, я брежу… Это, знаешь, как части мозаики, которые должны встать в одну картинку, но никак не хотят этого делать… накладываются друг на друга… размываются. Прости. Прости… Я… Ахх… Я начал записывать тебе сообщение, чтобы предупредить тебя, а теперь не знаю, как это сделать… Мне нужно… Мне нужно понять… Ты не теряй меня. Я хочу… Нет, я не могу… иначе точно передумаю. Но мне нужно себя понять. Прости… Монолог прерывался внезапно. Как будто Тэун сам себе затыкал рот. Хоби долго смотрел на экран, прежде чем прослушать сообщение заново. Несколько раз. Сначала как будто вообще не улавливая смысл сказанного, потом просто слушая этот взволнованный, часто вздыхающий и делающий паузы голос. Потом пытаясь уловить смысл. Бесполезно. Как будто скользил вымазанными в масле руками по мраморному краю, стараясь лишь из упрямства, но точно зная, что он уже на пути в пропасть. - Сок-а? – остановился возле него Намджун. За его спиной стояла обычная утренняя сутолока. Они ещё должны быть успеть порепетировать и собраться перед завтрашним отлётом. Тот поднял на лидера растерянный взгляд. - Он устал. - Кто устал? – Намджун посмотрел на торчащий у Хоби в ухе наушник, – Тэун? - Да. Он… Кажется, он решил… я не знаю точно, я не понял… Но кажется он решил какое-то время не общаться. - А!? – споткнулся пролетающий мимо них Чонгук, услышавший последнее предложение, – но почему!? Ты точно правильно его понял? - Я не знаю, – выбираясь из оцепенения, ответил Хоби, вцепляясь свободной рукой себе в футболку, – и я не знаю, что ему ответить… и ждёт ли он ответ… и я… - Ты ведь собирался ему обо всём рассказать, – напоминая то ли себе, то ли Хоби, сказал переживающий Намджун. - Да, но… – Хоби не договорил, но на его лице так ярко полыхало «но как теперь!?» Он помотал головой и поднялся. И стал молча собираться на репетицию. Стоящие Намджун с Чонгуком не отводили от него взгляда. - Ты… Хоби улыбнулся встревоженным друзьям. Не очень искренне, но вполне себе адекватно. - Я расстроен. Но я… я могу отложить это на потом. После концертов. – Он поднял палец перед собравшимся что-то сказать Намджуном, прося того не добавлять новых слов и эмоций. – Это будут наши последние лучшие мгновения жизни, – он снова улыбнулся, уже искреннее, но грустнее, – проживём их так жарко, как сможем, сожжём Токио дотла. Он закивал сам себе. И пошёл собираться дальше.