тепло твоей души

С каждой прожитой жизнью мальчик становился грубее и равнодушнее. С пугающим холодом он наблюдал за окружающими его людьми и принимал решения, на которые не осмелился бы человек, чье сердце болит за всякое живое существо. Его все меньше привлекала спокойная жизнь: он хотел воевать, хотел иметь власть, хотел быть сильнее и умнее других. Мальчик будто не забывал о том, что пережил в своих прошлых жизнях, а потому все меньше доверял миру. Но злость, насилие над собой и другими, холодный ум не помогали ему спастись — он все равно рано умирал. Даже когда я собственными глазами видела, как привычно мальчик обращался с оружием, как легко обманывал и убивал других людей, я не могла перестать видеть в нем того, кем он давно не был. Того, кто вытащил дикую лисицу из ловушки охотников. Он первый из людей, кто спас мне жизнь, но не последний. Некоторые из них тоже помогали мне. Вот только из-за него одного я бежала через всю страну, лишь бы снова почувствовать его запах и увидеть во взгляде знакомое тепло. Кадзу стал вести себя мягче, когда заметил, что я стихла. Мы долго шли в тишине, которую больше не нарушало мое любопытство. Простолюдины обращали на нас внимание, но все проходили мимо, не заговаривая, избегая. Когда впереди показались самураи, мы ушли с дороги, уйдя глубже в лес. Чтобы не заблудиться, ножом Кадзу оставлял на деревьях отметины. Снова в прохладную ночь мы оказались под открытым небом. Я легла на землю, устремив взгляд на звезды, на возвышавшуюся над лесом полную луну. Листва шелестела на ветру, звери осторожно бегали между деревьями. Глубоко вздохнув свежий воздух, я прикрыла глаза. Я не видела, но нутром чувствовала, как живет лес: он дышал вместе со мной. Лиса во мне думала, что находится в безопасности, на своем месте. Но она хотела сбежать, сбежать в свою нору, спрятавшись, потому что запах пылавшего рядом костра пугал ее. Все дикие звери знали, что костер — это опасность. Рядом с огнем обычно были люди. — И что же ты видела за десять веков своей жизни? Я приоткрыла глаза, посмотрев на Кадзу. Он со сдержанным любопытством рассматривал меня, но лишь до тех пор, пока наши взгляды не встретились. Склонив голову, ниндзя слабо улыбнулся — не мне, своим мыслям. Он выглядел уставшим, но несмотря на это не давал себе отдохнуть. Думаю, Кадзу пожалел, что согласился помочь мне, но не показывал этого, собираясь сдержать свое слово. Он остерегался, но не так, как другие люди, которые, обличив во мне кицуне, пугались и прогоняли меня. Нет, Кадзу не боялся. Но я все равно вызывала в нем сильные эмоции. — Жизнь, какой мы все знаем ее, — ответила я. — Со всеми ее изъянами. Кадзу снова посмотрел на меня. — Несмотря на все плохое, — сев, я обхватила ноги руками и подняла взгляд на притаившихся на ветках деревьев птиц, — я люблю каждый день и каждую ночь. Мне все нравится здесь. Меня никогда не пугал лес. Не пугало, что одни животные убивают других, чтобы прокормиться. Что где жизнь, там и смерть, — я посмотрела на Кадзу, столкнувшись с внимательным взглядом карих глаз. — Таков ведь порядок вещей. Но в моем мире ничего нет, кроме самой жизни. В твоем же мире происходит так много всего. — Тебе нравится жить среди людей? — подумав, спросил ниндзя. — Нет, — честно ответила я. — Но мне нравятся некоторые люди, особенно те из них, что мудро говорят и мыслят странно. Не так, как все остальные. Кадзу искренне улыбнулся. — Тебе нравятся знания, — сказал он. — У Екай нет своих знаний о мире? Те, которыми вы делитесь друг с другом? Я покачала головой. — Как тогда вы учитесь магии? — Мы не люди, — ответила я. — Нам не нужно учиться магии. Мы рождаемся с ней. Использовать ее все равно что дышать. Но Екай, долго живущие среди вас, делятся с некоторыми людьми своими знаниями. — Напрасно, — отстраненно сказал Кадзу. Я промолчала. Людей, много думавших о жизни, заботило равновесие добра и зла. Они считали, что в их мире слишком много зла. Екай тоже совершали дурные вещи, только то, что делали люди, пугало даже их. Когда в руки человека попали знания о магии, многое изменилось, особенно в нашем мире. Из-за страха перед Екай люди делали все, чтобы обезопасить и защитить себя. Все, чтобы стать сильнее нас. Но даже этого было им недостаточно — они стали убивать и пытаться порабощать Екай. — Ты не боишься меня, — глядя на Кадзу, спокойно сказала я. — Но я тебе неприятна. Он покачал головой. — Как такая красивая девушка может пугать или казаться неприятной? Я склонила голову набок, посмотрев на свои худые руки. В последние годы в лесу я мало питалась: на охоту не хватало сил. Никакая магия не могла помочь мне избежать старости. Все живое стремилось к смерти. Хоть в человеческом облике я все еще была похожа на зрелую девушку, в моей истинной лисьей форме шерсть становилась тусклой и менее густой. Я старела, но не так стремительно как люди. Мне оставалось совсем немного: век, а может, два. Слова Кадзу немного удивили меня. Да, для людей кицунэ отличались небывалой красотой, особенно для мужчин. Что-то в нас привлекало их: древняя и истинная магия, а может, животная сущность. Но я больше не казалась людям милой и хорошенькой лисой. Они не замечали меня, как старались не замечать своих стариков. Многих из них пугали беспомощность и слабость тех, кто был близок к смерти. Не знаю, были ли я все еще красива, когда выглядела как человек. И все же Кадзу считал, что да. Рано утром я ушла глубже в лес. Я слышала течение реки, как звери бежали к воде, в которой плескалась рыба, и тоже стремилась к ней. Когда я оказалась там, то невольно улыбалась, заметив двух лис. Они не были кицунэ, но все равно приняли меня за свою, несмотря на то, что я была в облике человека. Я села в шаге от воды, неподвижно наблюдая за зверьми. Когда они осмелились подойти ко мне, принюхиваясь, я первая дотронулась до них, ласково зарывшись пальцами в густую шерсть. Они были совсем молодыми. Одна лиса легла возле меня, забавно жмурясь под теплыми лучами солнца, а другая принялась ловить рыбу. Сидя на земле, я уперлась в нее руками и склонилась над водой, в котором видела свое неясное отражение. Я заправила прядь длинных волос за ухо. Стараясь рассмотреть черты своего лица, я не заметила, как лиса поймала рыбу. Пока они ели, я сняла кимоно и зашла в прохладную реку, желая смыть с себя грязь и людские запахи. Мокрые волосы липли к шее и плечами. Я провела рукой под водой, чувствуя, как она ласкает кожу. Прикрыв глаза, вдохнула запах леса. Он был чужим: нутром я ощущала других Екай. Их не беспокоило мое присутствие и присутствие ниндзя в принадлежавшем им лесу. Так бывало не всегда. Некоторые Екай отчаянно защищали свой дом, пугая или убивая тех, кто посмел ступить на их территорию. Я посмотрела в сторону, когда услышала позади себя тихие шаги. Лисы побежали прочь, вдоль реки, скрываясь в кустах. Я провела ладонями по лицу, убирая назад мокрые волосы. Поток ветра принес запах крови. Раньше мне легко было отыскать мальчика среди людей. Не многие из них пахли природой. Сейчас же мне легко было отыскать его здесь, в лесу. Теперь от него пахло немного по-другому. Этот металлический запах, который не смывался водой, напоминал о всем том, что нам с ним пришлось когда-то пережить. Я замерла, глядя прямо перед собой. Часть меня была уверена, что он все еще не доверял мне. Кадзу думал, что мне что-то нужно от него. Вот только он не был близок к правде. Он считал, что дело в его клане, что я опасна для ставших ему родными людей. Но я видела собственными глазами деревню ниндзя, говорила с обитавшими поблизости от них Екай, которые по разным причинам терпели людей в своем доме. Если бы я захотела, то сделала бы что-то этим людям уже тогда. Но другая часть меня надеялась, что он был в смятении из-за того, что его душа узнала меня и потянулась ко мне, желая того же, что и раньше — быть со мной ближе. Любого человека заставили бы беспокоиться такие сильные чувства. А может, он решил, что я околдовала его, чтобы — опять же — навредить? Когда я услышала удалявшиеся шаги, то посмотрела назад через плечо, но даже не увидела между деревьями силуэт ниндзя. Выходя из воды, я заметила на своем сложенном на земле кимоно полотно. От холода по коже бежали мурашки. Я присела и дотронулась кончиками пальцев до приятной на ощупь хлопковой ткани, которой можно было вытереться. Мои губы сами собой изогнулись в улыбке. Как Кадзу понял, что я иду к реке купаться? Когда я уходила, он еще спал. Мне так показалось. Я тщательно вытерлась и надела кимоно. Лисы вернулись к реке и робко подошли ко мне. Они снова позволили мне коснуться себя. Присев, я нежно поглаживала их. От них пахло рыбой. Когда я пошла обратно к Кадзу, они неспешно побежали за мной. Но вскоре отстали, почувствовав рядом присутствие человека. Кадзу точил нож. Он не поднял голову, когда я появилась. Положив хлопковую ткань на его сумку, я тихо поблагодарила. Но ниндзя так ничего и не сказал и даже не взглянул на меня, только коротко кивнул в ответ. Я прошла мимо него и, повернув голову, увидела, как он замер, обреченно прикрыл глаза. Кадзу выглядел так, будто только что принял свое поражение. Наши взгляды встретились. Карие глаза смотрели на меня в ответ пристально и на этот раз с любопытством откровенным. Я видела в них отражение тех чувств, которые он питал ко мне, но которые упрямо старался контролировать. Так и не дойдя до деревни, находившейся на нашем пути в столицу, мы попали под ливень. Кадзу выглядел спокойным, сидя возле ствола дерева, где холодные капли не попадали на него, но в карих глазах проскальзывал огонь раздражения. В облике лисицы я лежала недалеко от него, прислушиваясь к раскатам грома. Так природа кричала, пугающе громко и долго. Она будто напомнила, кто здесь действительно правит. — Ты дрожишь, — голос Кадзу привлек мое внимание. Взглянув на него, я тихонько тявкнула. В такую ужасную погоду я не могла долго оставаться в облике человека. Лисица во мне хотела свернуться в клубочек и спрятаться в норе. Она жалостливо скреблась и лезла наружу. Но поблизости не было норы, ее нужно было вырать. Изредка я поглядывала на место, подходившее для этого. Оно было около дерева, под которым мы укрылись. Однако рыть нору в этом месте было бессмысленно: скоро непогода закончится и мы продолжим путь, — поэтому я решила, что лучше все же переждать. — Иди сюда, — ласково произнес Кадзу, опустив ладонь на землю возле себя. Я приподнялась и, склонив голову, медленно подошла к нему. Убрав руку, Кадзу позволил мне лечь рядом. Я привычно свернулась в комочек и прижалась спиной к его бедру, почувствовав, как он робко, едва ощутимо коснулся меня. Ниндзя поглаживал везде, где это было уместно, смахивая с шерсти капли воды, согревая. Я довольно жмурилась, неконтролируемо двигая хвостом из стороны в сторону. Его прикосновения дарили желанную ласку. — Лисой ты совсем не умеешь контролировать свои эмоции, — в голосе Кадзу я услышала улыбку и тихонько фыркнула в ответ, спрятала морду в лапах. — Поспи, если сможешь, Мэй. Я закрыла глаза, прислушиваясь к его совету. Несмотря на гром и дождь, у меня получилось погрузиться в сон. Засыпая, я чувствовала, как Кадзу заботливо гладил меня ладонью по боку, невзначай задевая пальцами живот. Когда я проснулась, в воздухе витал приятный запах мокрой после дождя травы и солнечный свет старался пробраться через листья могучего дерева. Но ниндзя поблизости не было. Только лежала его сумка, а рядом — ягоды, сложенные на широком листе. Лениво потянувшись, я поднялась на лапы и замерла. В груди больно кольнуло сердце. Помимо человеческого запаха, запаха Кадзу, я почувствовала что-то еще, ускользающее, но знакомое. Поблизости жил другой Екай. Его запах был пропитан гнилью, так пахло Юрэй. Я бросилась искать Кадзу. Он был неподалеку, делал охотничью ловушку для мелких животных. Остановившись, я присела и стала внимательно смотреть на него. Он лишь раз бросил на меня взгляд, но после вернулся к своему делу. Я не шевельнулась, когда почувствовала позади себя присутствие Екай. Когда моей головы коснулась костлявая, холодная рука, я невольно прикрыла глаза. Это прикосновение не было приятным, но я смиренно терпела его, остерегаясь злить Юрэй. — Здравствуй, лисичка, — скрипучий голос, подхваченный потоком утреннего ветра, едва можно было расслышать. — Как ты поживаешь? Я повернула морду и посмотрела на Юрэй. Оно сидело возле меня, сильно склонив голову набок, изучающее рассматривая пустым взглядом черных глаз. Фыркнув, я подняла лапу и потерла морду. Снова посмотрела на Кадзу, который пока что не замечал нас. Я надеялась, что Юрэй уйдет, не желая сталкиваться с человеком. Но нет, оно все сидело возле меня, иногда тянуло тонкие руки к моим хвостам, но я тотчас же перекладывала их на другую сторону, не давая до них дотронуться. — До меня дошли слухи, — Юрэй говорило медленно, с расстановкой. — Что люди опять лезут в наши дела… Зачем ты привела в мой лес человека, милая лисичка? От него пахнет смертью. Он нехороший. Я напряглась и предупреждающе оскалилась. — Так уж и быть, я не стану лезть в твои дела, — Юрэй погладило меня за ушком, стараясь успокоить, но после этого я лишь больше насторожилась. — Ты знаешь, что делаешь. Ты мудрая. У тебя целых девять хвостов. Впервые вижу лисичку с девятью хвостами… Екай стал отступать. Юрэй еще что-то говорило, но я уже не могла разобрать слов оттого, что оно ушло на приличное расстояние. Я еще долго сидела и вглядывалась в пространство между деревьями, остерегаясь увидеть там Юрэй. Оно показалось мне прилипчивым. Не имея собственной магией, такие, как Юрэй, всегда тянулись к таким, как я. Ко мне. Этим они мало чем отличались от людей, желавших владеть волшебной зверушкой, какой меня видели те из них, кто отличался особым бесстрашием и могуществом. — Мэй? — Кадзу приблизился ко мне. — Что не так? Посмотрев на него, я безмолвно качнула головой. Кадзу сказал, что нужно поймать какую-нибудь дичь. Он собирался охотиться. Решив, что нужно внести свой вклад, я принялась выискивать добычу и загонять ее в ловушки ниндзя. Он весело улыбнулся, когда я с горделивым видом села возле него, довольная проделанной работой. Кадзу разделывал зайца. Я поглядывала на убитое животное, борясь с желанием откусить от него хоть немного. Похоже, увидев мой голодный взгляд, Кадзу отрезал ножом кусок сырого мяса и протянул его мне. Я осторожно сжала в пасти мясо, опасаясь задеть клыками пальцы ниндзя, и отошла в сторону, легла на землю, принявшись не без удовольствия есть. Испачкав шерсть в крови, я стала тщательно умываться, а после решила найти ближайший источник воды, утолив жажду. Долго находясь в лесу в обличие лисы, я совсем расслабилась. Любой лес быстро становился мне домом. Когда я пила из ручейка, рядом со мной присело Юрэй. Краем глаза наблюдая за Екай, я настороженно навострила уши. — Ты мудрая, — Юрэй снова попыталось коснуться моих хвостов, но я отпрянула. — Ты должна понимать, что нам опасно быть рядом с людьми. Они обидят тебя, лисичка. Назовут чудовищем и убьют, — оно вытянуло ко мне длинные, бледные руки, глядя на меня немигающими глазами. — Оставайся со мной. Я позабочусь о тебе лучше, чем человек. Замерев, я вдохнула через нос исходившие от Екай запахи. Теперь от него пахло не только трупами животных, которыми он питался здесь, как падальщик, но и чем-то еще. Зарычав, я накинулась на Екай и поцарапала когтями протянутую мне руку, а после побежала к Кадзу так быстро, как только могла. Чем ближе я подходила к месту, где мы с ним остановились, тем сильнее чувствовала тот запах, который принесло с собой Юрэй. Оно привело к нам других Екай, злых и не таких слабых. Когда я увидела, что над упавшим на спину Кадзу навис Они́, то не думая напала. Я повалила его на землю и вцепилась клыками в толстую шею. Он выглядел как человек. Вероятно, этот Они́ и был им когда-то. Я заскулила, когда Екай сумел отбросить меня. Поднявшись на лапы, я впилась взглядом в Они́, что, посмотрев на меня, неожиданно громко рассмеялся. На нем была богатая одежда. — Не лезь, лисица, — предупредил он глубоким, хриплым голосом, не обращая внимание на кровь, что ручьем текла из оставленной мной раны. — Если хочешь пожить еще. Я зло зарычала, щелкнув пастью. — Вздумала пугать меня, бестолковая тварь? — Екай прищурил глаза. — Что ты можешь, кроме своих иллюзий? Ты стара. Тебе не тягаться силами со мной. С нами. Из леса вышли еще двое Они́. И я замерла, припав к земле, пристально глядя на них. Скалившись, я осторожно стала продвигаться к Кадзу, который, воспользовавшись тем, что Они́ отвлекся на меня, поднялся и достал катану. — Где свиток? — посмотрев прямо на него, спросил Екай. — Сжег, — сухо ответил Кадзу. — Если это так, ты заплатишь за это жизнью. Кадзу оставался спокойным. Как и тогда, когда его схватили самураи, он выглядел так, что легко можно было понять: он не боится смерти. Я наблюдала за тем, как Они́ окружают нас, вынуждая отступать. В их безжизненных глазах можно было разглядеть только бездонную тьму, которая затягивала, пугая. Я создала пламя, что хаотично окружало их, отгораживая от нас. Но Они́ прошли сквозь него, несмотря на боль, из-за которой искривились их лица. С них слезала кусками кожа. Кадзу поднял катану, собираясь драться, но я кинулась вперед него и, посмотрев в глаза главного Они́, принялась создавать сложные иллюзии, что свели бы с ума обычного человека. В прошлом Екай я видела страх, который со временем превратился в жестокость и голод. Голод по крови, по смертям, по чужим страданиям. Они́ остановился в паре шагов от меня, также неотрывно глядя в мои глаза, как я — в его. Все вокруг плясало, искажаясь, меняя форму. Лес превратился в глубокую яму, а потом — в пропасть. Я падала вместе с Они́, но в отличие от него не чувствовала страха. Екай закричал, ударил меня, отмахиваясь от иллюзий. Я отлетела назад и заскулила, тяжело приземлившись на землю. Чем больше становились иллюзии, тем стремительнее меня покидала магия, а вместе с ней и силы. Но, несмотря на это, я не собиралась прекращать колдовать. Они́ нужно было остановить любой ценой. Я поднялась на лапы, увидев, как Кадзу ударил ногой одного из двоих оставшихся Екай, а после отсек ему голову. Мир вокруг странным образом кружился. Сделав шаг в сторону ниндзя, я бессильно упала на землю, кажется, потеряв сознание. Биение собственного сердца заглушало все остальные звуки. Вскоре я проваливалась в темноту, в которой не было ничего, кроме тишины и умиротворения.