***
Драко следовал за армией Волдеморта по холодным каменным коридорам Азкабана. Он уже дважды бывал здесь, когда навещал отца, и к нему снова вернулось знакомое высасывающее душу отчаяние. Он не мог себе представить, каково это — провести здесь несколько дней, не говоря уже о месяцах. Годах. Неудивительно, что его тётя сошла с ума. Он слышал, как по коридору эхом разносилось её хихиканье. Больше никто не разговаривал, не говоря уже о том, чтобы смеяться. Он смотрел, как перед ним шли в ногу с Яксли Амикус и Алекто Кэрроу, и замедлил шаг, чтобы увеличить расстояние между собой и ней. Хотя, учитывая атмосферу, созданную дементорами, возможно, даже она не была настолько больна, чтобы что-то предпринять. Драко налетел на кого-то и, обернувшись, увидел широко распахнутые и испуганные тёмно-карие глаза Пэнси. Она изо всех сил старалась выглядеть невозмутимой, но скопление дементоров действовало ей на нервы. Она никогда раньше не была в Азкабане. Он понимал. Столкнуться здесь с этими тварями впервые было непросто даже в обычные дни, а теперь, когда охрана отсутствовала, дементоры бесконтрольно летали повсюду. Даже навещая отца в заключении, Драко никогда раньше не приближался ни к одному из них, не говоря уже о том, чтобы переносить присутствие такого количества мерзких тварей в непосредственной близости. Украдкой оглядевшись, чтобы убедиться, что никто не обращает на них внимания, он обернулся и взял Пэнси за руку. Она посмотрела на него, моргнула и сглотнула. Драко повернулся обратно, и они продолжили шагать по холодным белым коридорам тюрьмы. Драко наблюдал за дементорами, которые стекались к Тёмному Лорду, и они с Пэнси вздрагивали всякий раз, когда один из них проплывал мимо. Пэнси сжала его руку в знак благодарности и подвинулась немного ближе. Призрачное присутствие дементоров нисколько не действовало на Тёмного Лорда. Драко знал, что он планировал использовать их, но не был уверен, как именно. В чём он точно был уверен, так это в том, что визитом сюда, в Азкабан, Тёмный Лорд хотел продемонстрировать силу и контроль. Напомнить всей своей армии, что он великий волшебник и способен творить вещи, неподвластные остальным Пожирателям смерти. Что даже дементоры у него под каблуком. Сделать каждого человека в армии уязвимым. Это было завуалированной угрозой. Драко вспомнил, что несколько лет назад слышал истории о том, как Поттер учился вызывать телесного Патронуса, и как Грейнджер вызвала светящуюся выдру в своей спальне. Она использовала её, чтобы связываться с Поттером без совы. Это происходило быстро, и ей не требовалось ничего, кроме палочки. Драко задумался, мог ли кто-нибудь в армии Волдеморта вызывать Патронус. Мало того, что без этого умения они оказывались в довольно невыгодном положении перед дементорами, так Патронусы к тому же могли чрезвычайно эффективно передавать короткие сообщения. Он никогда раньше не видел, чтобы кто-то посылал информацию через Патронус, и, узнав о такой возможности, был слегка потрясён. Если один способ связи превосходил другой, почему бы его не использовать? Зачем полагаться на сов? Он предположил, что своего рода заменой была Тёмная метка, но она не позволяла Пожирателям смерти контактировать друг с другом так быстро и уж тем более невербально. Дементоры кажутся куда более страшными, если от них нет защиты. Если Тёмный Лорд хотел использовать дементоров, чтобы вселить страх в Пожирателей смерти и предотвратить мятеж, то Патронус эти планы сорвал бы. Вот почему он жертвовал таким эффективным способом связи. Эта мысль разозлила Драко. Ему не нравилось, когда от него скрывали знания, особенно если цель состояла в том, чтобы держать его в узде. Он вспомнил, как Грейнджер назвала его фанатиком с промытыми мозгами. Конечно, последователи Тёмного Лорда были в определённой степени слепо ему преданы. Но Драко видел всё насквозь. Возможно, ему потребовалось какое-то время, но он понял, что служить Тёмному Лорду — безумие. Он был не из тех, кто просто так со всем соглашался, не задаваясь вопросом «почему». Ему не промывали мозги. Стиснув челюсти, он крепче сжал руку Пэнси и продолжил идти по коридору.***
— Это имплант, — раздражённо повторила Мэри Гермионе. Вернувшись из Дурмстранга, Гермиона наконец смогла обсудить с Мэри Кроткотт проблему с Веритасерумом. Они отправили Чжоу завербовать целительницу: они обе были когтевранками, и у Чжоу вышло убедить Мэри уйти в подполье. Несмотря на все надежды Гермионы, та категорически отказалась присоединиться к Ордену. Мэри боялась и не хотела ввязываться в борьбу. Однако, когда Чжоу объяснила, что они нуждаются в её помощи, чтобы не пытать пойманных Пожирателей ради необходимой информации, та неохотно уступила. И обещала попробовать разобраться в проблеме с Веритасерумом. Гермиона вспомнила реакцию Мэри на то, как пытали Круциатусом Малфоя в её доме. Она была против пыток независимо от их причины. До того памятного разговора с Тонкс и Римусом Гермиона тоже была против. Война изменила её представления о добре и зле. Обе женщины уставились на Долохова, которого Орден до сих пор держал в камере Пиннера. Он выглядел совершенно ужасно и лежал в отключке прямо на полу, где вырубился, даже не добравшись до своей койки. Его глаза оставались закрытыми, но всё равно было заметно, что под ними залегли тёмные синяки от недосыпа. Также на теле виднелись большие гематомы, а на шее — капли засохшей крови. Она не знала, как далеко зашла Тонкс, чтобы вытянуть из него информацию, и не хотела знать. Гермиона не могла себе представить, каково было Тонкс пытать Долохова. К горлу поднялась желчь. Она снова поблагодарила судьбу за то, что допрашивать пленных не входило в её обязанности. Мэри вмиг ощетинилась, как только его увидела. — Но я просканировала Долохова и Биксли, прежде чем отправить их сюда, — возразила Гермиона. — Вы не смогли бы его найти, — пренебрежительно ответила целительница и, сняв свой плащ, положила его на стул. — Для начала мне понадобится порошок от кровотечения, Крововосполняющее зелье и Диагностическая сыворотка. И я не одобряю то, что вы делаете, — Мэри поджала губы и бросила на Гермиону осуждающий взгляд. Гермиона посмотрела в её сердитые тёмные глаза и отметила, что из тугого пучка Мэри выбивались седеющие волосы. — Я знаю. Никому из нас это не нравится, — в надежде снизить градус враждебности Гермиона старалась показать целительнице, что разделяет её чувства. — И всё же вы всё равно пытаете их, — настаивала Мэри, свирепо глядя на неё. — Если мы сможем использовать Веритасерум, нам не придётся этого делать. Она надеялась, что сотрудничество по этому вопросу породит солидарность и склонит Мэри продолжать работать на них в качестве целительницы. У них по-прежнему не было ни одного медпункта, они не могли позволить себе лазарет, а их медицинское оборудование было скудным и состояло из того, что удалось собрать. Все медицинские манипуляции с Долоховым и Биксли Мэри придётся проводить прямо в их собственных камерах. Гермиона даже не знала, были ли у Ордена препараты, которые Мэри попросила для начала работы. Привлекать мадам Помфри выходило слишком рискованно для сторонников Ордена, которые работали под прикрытием в Хогвартсе. И Минерва только в виде исключения предложила обратиться к запасам Помфри, чтобы Мэри могла приступить к работе. Слишком частые хищения из больничного крыла школы наверняка вызовут вопросы и подозрения. Видя, как неохотно Мэри помогала Ордену, Гермиона спросила её, не знает ли она кого-нибудь другого, кто мог бы присоединиться к ним вместо неё, но Мэри наотрез отказалась называть чьи-либо имена, не желая подвергать опасности своих коллег. Несмотря на то, что Орден спас их с мужем, она ему не доверяла. Результаты допросов Тонкс только усугубили ситуацию. Будь у них легилимент, необходимость в пытках отпала бы. Гермиона вспомнила замечание Малфоя о том, что ей следует научиться закрывать сознание. Очень быстро она обнаружила, что изучить окклюменцию только по книгам невозможно. Ей понадобится наставник. Что, если… Она повернулась к Мэри в порыве вдохновения. — Мэри, — осторожно спросила Гермиона. Та оторвала взгляд от Долохова, стонущего на полу. — Я знаю, что вы не хотите работать на нас, но не хотели бы вы кого-нибудь обучить? — Обучение целителя требует четырёх лет и ещё двух лет стажировки, — Мэри раздражённо вздохнула. — Будем работать с тем, что есть, — с надеждой подхватила Гермиона, поскольку женщина не ответила категорическим отказом. — Мы в отчаянии. — Понятно, — нервно отозвалась Мэри. — Но я же тебе говорила. Я не хочу участвовать. Гермиона была вне себя от ярости. Если бы не Орден, Мэри и её муж сидели бы сейчас в тюрьме. Или, возможно, были бы мертвы. Любого из Ордена могли ранить или, того хуже, убить, когда они спасали Мэри и Реджинальда и забирали их в укрытие. Пришло время сыграть на её слабостях. — Если бы Чжоу переломала себе кости, вытаскивая вас и Реджинальда, она, скорее всего, осталась бы калекой на всю жизнь. Мы знаем только основы оказания первой помощи, и у нас в штате нет даже целителя, не говоря уже о ком-то, кто знаком с тёмными проклятиями. Вы знаете, что Чжоу была ловцом Когтеврана. Если мы не сможем вылечить её должным образом, она никогда больше не сможет играть в квиддич. И это при условии, что она вообще переживёт эту войну. Мэри раздула ноздри, глядя на Гермиону, ещё больше разозлившись из-за того, что та так явно играла на её чувстве вины и любви к Чжоу. — Хорошо, — выплюнула Мэри в ответ. Она в раздумьях повернулась к Долохову и скрестила руки на груди. — Достаньте мне два портключа, которые я смогу активировать в любое время в любом месте по моему выбору, и я соглашусь. Портключи. Точнее, их отсутствие. Проклятие Гермионы. Мысль о том, что они могут внезапно оказаться под антиаппарационным колпаком, пугала до жути. Мэри, вероятно, была потрясена тем, что не смогла покинуть свой собственный дом, когда в него вторглись Пожиратели смерти. Гермиона не могла её винить. Она сама пришла в ужас оттого, что подобное может повториться при атаке на убежища Ордена. — Хорошо. Но это займёт некоторое время, — пообещала Гермиона, сама не зная, как добудет хотя бы один портключ, не говоря уже о двух. Пришло время взять дело в свои руки.***
Минерва вошла на кухню Тонкс с двумя стопками книг разных цветов и толщины в руках. Кингсли, Римус и Тонкс с любопытством разглядывали книги, а Гермиона подскочила со стула. От волнения у неё закружилась голова. Наконец-то! Все с удивлением наблюдали, как Гермиона практически вприпрыжку бросилась к кухонной двери и нетерпеливо схватила несколько книг, когда Минерва осторожно опустила их на стол. Это было почти как опять оказаться в школе. Пока она листала один из фолиантов, бывшая преподавательница пристально смотрела на неё. — Вот литература, которую мадам Пинс порекомендовала по вашей теме. Я предлагаю как можно скорее сделать копии, чтобы я могла их вернуть. Мы же не хотим, чтобы кто-то посторонний заметил, что отсутствуют все рукописи, касающиеся портключей. — Гермиона издала неопределённый звук, показывая, что услышала Макгонагалл, и продолжила листать книгу. — Она ничуть не изменилась, правда? — пошутил Римус. Гермиона бросила на него свирепый взгляд, и Тонкс хихикнула. — К счастью, она осталась собой, — с нежностью ответила Минерва, вызвав улыбку Гермионы. — Я приветствую вашу инициативу, мисс Грейнджер, и не сомневаюсь, что вы овладеете нужным уровнем арифмантики. Но вам всё равно будет сложно добыть ингредиенты для зелий, которые необходимы для создания портключей. Они редкие и дорогостоящие. А у нас просто нет таких средств. — Ну... — Гермиона немного замялась. — Я не планировала их покупать. Брови Минервы поползли на лоб. После того разговора о пытках Гермиона не думала, что Римус и Тонкс осудят её планы насчёт кражи ингредиентов. И у неё возникло такое чувство, что Кингсли тоже было бы всё равно. Она посмотрела на него. На самом деле, он выглядел впечатлённым. Но Гермиону волновало, что подумает её строгая, всегда придерживающаяся правил преподавательница. По сути, Орден был подпольной партизанской организацией. Если известных его участников обнаружат, то арестуют их на месте. Они потеряли работу и существовали на собственные сбережения, пока Кингсли искал надёжный источник финансирования. Как ещё они могли получить дорогостоящие, но необходимые товары, если не пойдя против закона? Гермиона с тревогой посмотрела на свою учительницу. После минуты удивлённого молчания Минерва заговорила: — Я сделаю вид, что этого не слышала, — сказала она с лёгкой улыбкой. — Возможно, Гораций подскажет, с чего стоит начать поиски. Гермиона вздохнула с облегчением. Они находились в шаге от полного уничтожения. Один удачный рейд Пожирателей на их убежища — и всё будет кончено. На создание портключей и так требовалось время. Она не могла ждать, пока появится источник финансирования, прежде чем они начнут покупать портключи на чёрном рынке или сотрудничать с потворствующими им чиновниками Министерства из отдела перемещений. Этот вопрос не терпел отлагательств, но у Ордена не было свободных ресурсов. Что ж… Отчаянные времена требовали отчаянных мер. Ни у кого больше не было желания и возможности как можно скорее заняться портключами, так что Гермионе придётся самой выкроить на это время. Даже если для этого придётся нарушить закон. Честно говоря, она не впервые занималась противоправной деятельностью. Это же ради благого дела. Вполне оправданно. — Спасибо за вашу помощь, — она благодарно улыбнулась Минерве. — Возможно, мне понадобится подтянуть арифмантику. Как вы думаете, профессор Вектор... Минерва покачала головой. — Нет. Септима не в восторге от Кэрроу, но ей нельзя доверять ни в чём, что связано с Орденом. Я слышала от неё слишком много подозрительных комментариев в учительской и не хочу так рисковать. Если вам понадобится помощь, лучше обращайтесь ко мне. Септима — отнюдь не единственная, кто разбирается в арифмантике, — она гордо поправила очки на носу. — Где вы собираетесь варить зелья? Хороший вопрос. Но у Гермионы ещё даже не было ингредиентов. Приготовить зелье — проблема завтрашнего дня. Одно дело за раз. Римус одобрительно кивнул ей и взглянул на свои записи. — Главный вопрос на повестке дня: что делать со студентами Хогвартса? Минерва повернулась к нему. Вот уже несколько недель с момента открытия Хогвартса от обеспокоенных родителей не переставали поступать звонки по каминной сети. — Действительно, — ответила она. — Кэрроу и Снейп становятся всё более влиятельными и начинают использовать Непростительные заклинания на студентах, отбывающих наказание. Они также обучают им старшекурсников, и преподаватели практически бессильны. Я бы отправила учеников по домам, но их родители считают, что в Хогвартсе безопаснее. Я в растерянности. — Есть ли какие-то конкретные студенты, которые находятся под прицелом в большей степени, чем остальные? — спросил Римус. — Конечно, — подтвердила Минерва. — Например, Джиневра Уизли. Всем известно, что члены её семьи — участники Ордена. У Гермионы сжалось сердце. На Джинни использовали Непростительные проклятия? Кто ещё пострадал в Хогвартсе? — Луна Лавгуд, — продолжила Минерва. — Её отец печатал в «Придире» статьи против Министерства. А также некоторые из старшекурсников, которые отказываются отрабатывать проклятья на младших, тем самым становясь мишенью для издевательств. — Итак, у них есть три варианта, — сказал Римус, перетасовывая свои заметки. — Остаться в Хогвартсе, уехать домой или, если они достигли совершеннолетия, сражаться за Орден. Вам необходимо аккуратно, не выдавая себя, узнать настроения среди учеников шестого и седьмого курсов. Кто из них готов сражаться? Минерва кивнула, и Гермиона поморщилась при мысли о том, что их и без того тесное жилое пространство станет ещё более переполненным. Как бы ей ни хотелось, чтобы к ним присоединилось как можно больше её бывших одноклассников, ждать по два часа возможности принять душ после боевых тренировок всем быстро надоест. Им нужно больше убежищ. Им нужно больше галлеонов. Им нужны портключи. Гермиона вздохнула. — Через две недели список нежелательных лиц пополнится новыми именами, — прокомментировал Кингсли. — Студенты, чьи родители попадут в этот список, несомненно, станут мишенями, и им следует скрыться вместе со своими семьями. — Когда ты сможешь узнать имена? — спросила Минерва. — Через неделю, — ответил Кингсли. — Но, если студенты начнут уходить один за другим, Министерство заподозрит неладное. Вы подвергнете риску себя и других преподавателей, и у вас возникнут проблемы с тем, чтобы вывести остальных детей из-под более пристального внимания. Я предлагаю эвакуировать всех, кто хочет уехать, сразу, с помощью Ордена. Тогда мы сможем помочь семьям, решившим скрываться. Волосы Тонкс, которая всё это время сидела, задумчиво уставившись в потолок, запестрили калейдоскопом ярких красок. Остановив выбор на зелёном, она опустила взгляд и заговорила: — Значит, нам нужно эвакуировать всех в течение двух недель. — Она повернулась к Минерве. — Можете ли вы помочь нам улучить момент? Профессор кивнула. — Лучше всего подойдёт ближайший квиддичный матч. Там соберётся вся школа. Пока всё внимание будет приковано к игре, пропажу некоторых учеников никто не заметит. Я думаю, что в вашем распоряжении будет примерно пара часов на всю операцию. Когда Гермиона обсудила с Тонкс магловские военные устройства связи, она сделала каждому в Ордене свой собственный зачарованный галлеон. Она взяла их на это собрание, намереваясь устроить презентацию, и сейчас осознала, насколько удачно выбрала момент. Галлеоны идеально подошли бы для коммуникации на задании в Хогвартсе. Она зачаровала около двадцати пяти штук. Сейчас она достала из кармана пять из них и положила их на стол. — Собираешь мелочь на портключи? — поддразнила её Тонкс. — Все средства хороши. Гермиона нахмурилась, но на лице Минервы появилась понимающая улыбка. Она была в курсе насчёт зачарованных монет. — Мы пользовались такими на пятом курсе, чтобы тайком пересылать сообщения. Я сделала по одному для каждого члена Ордена. С их помощью мы сможем быстро связываться друг с другом во время миссий. Я думаю, что в Хогвартсе они окажутся особенно полезными. Замок — настоящий лабиринт. Каждый взял по галлеону и с интересом повертел его в руках. Гермиона ткнула большим пальцем в свой. Тонкс — язва. Все рассмеялись, увидев сообщение на своих монетах. — Умно, Гермиона, — сказала Тонкс с улыбкой. — Очень умно.***
— Ты смотришь? — Гермиона взглянула на него через плечо, прикрывая грудь джемпером, но на изгиб её обнажённой задницы и спину открывался отличный вид. Пушистые волосы свободно рассыпались между лопаток. — Нет, — солгал он. — Ты ухмыляешься. Драко зажмурился, закусил кулак и перекатился на бок. Он не мог перестать думать о Грейнджер. Ночь за ночью эта долбаная сука не выходила у него из головы. Не помог даже визит в Азкабан. Ему уже было больно от постоянного стояка, но он не мог перестать вспоминать её обнажённое тело. Она была запретным плодом, отчего становилась ещё более соблазнительной. Подружка Поттера, Нежелательное лицо номер два, известная сообщница Ордена, и к тому же грязнокровка. Всё, чего ему ни в коем случае нельзя желать. Он не должен так реагировать на неё. Одно дело — заставить её чувствовать себя неловко и глумиться над ней, походя заценивая грудь, задницу и ноги, и совсем другое — зацикливаться на том, что он мог бы сделать с этой грудью, задницей и ногами. Чем сильнее он пытался подавить образ того, как она поворачивалась к нему, выставив обнажённые ягодицы, тем больше он хотел её. Каким же он был слабаком. Хуже всего было ночью. Сегодня Драко уже принял холодный душ, что имело лишь временный эффект. Он взял подушку и, стиснув зубы, зажал её между ног. Он попытался вспомнить, как проводил время с Пэнси. Дурманящие, отчаянные поцелуи в альковах, неловкая потеря девственности, приправленная страхом, что их поймают после отбоя, её губы на его члене, тёмные глаза, с вожделением смотрящие на него. Не сработало. Он пытался думать о матери Блейза: сладострастной и чувственной, шепчущей ему на ухо непристойности и остававшейся при этом недоступной. Но грудь и задница Грейнджер продолжали его преследовать. — Я Малфой. Я всегда ухмыляюсь. Он Малфой. И Малфои не марались в грязи. Драко был выше этого. Он мог проследить свою родословную на двадцать три поколения вглубь истории. Одни чистокровные. Его отец никогда бы не одобрил этого дерьма. Драко сильнее прижал к себе подушку. Никакого облегчения он не получил. Он потёрся о подушку и застонал. Наконец, сдавшись, Драко запустил руку под резинку боксеров и обхватил член рукой. У него вырвался мучительный стон. Он вздрогнул и всхлипнул, осторожно продолжая прикасаться к себе. Неважно. Это просто дрочка, а после он выбросит её из головы. Отрицание только усугубляло фантазии. Просто дрочка, никто не узнает, кроме него. На самом деле, он не пачкал себя. На самом деле, он не прикасался к ней. И не целовал. И не хватал за задницу, когда она закидывала ноги ему на талию. Он сжал кулак крепче и громко застонал. И не ласкал её грудь. И не вонзался в её лоно. Он облизнул ладонь и потянулся вниз, потёр головку сильнее, разнося по ней предэякулят. Драко дышал тяжело и прерывисто, рукой подводя себя к быстрой и мощной кульминации. — Ты смотришь, Драко? Его рука скользила вверх и вниз. Тело Драко задрожало; он закусил губу, задрав подбородок к потолку, и бурно кончил. Блядь. ------------------------------------ Комментарий от автора MistressLynn: В фанфике «Gods of the Lost» Гравиди (легендарный заброшенный фанфик) брешь в фанатизме Драко начинает проламываться, когда он впервые видит Гермиону обнажённой. Он внезапно понимает, какая она привлекательная, ненавидит себя за то, что дрочит на неё, и всё равно не останавливается.