Из Уилтшира с любовью...

      В ночной тишине Драко оглядывал тёмную комнату Грейнджер.       Он был потрясён её разговором с портретом Заклинателя змей. Выходит, она знала о нём гораздо больше, чем он о ней. И она всё про него поняла.       Но как?       Драко вспомнил, как они встретились во время рейда на грязнокровок, когда она спросила его, не хочет ли он уйти. Так же и там, в Хогвартсе, всего несколько дней назад, она пыталась спасти неизвестного ребёнка, судьба которого могла повторить судьбу Драко. Мальчика могли использовать как рычаг давления на родителей, чтобы заставить их подчиняться.       На мгновение он задумался, а захотела бы Грейнджер помочь и ему в прошлом году, если бы знала, что происходит. Дамблдор, как оказалось, хотел, но к тому времени было уже слишком поздно. Да и сам он тогда был слишком наивен и многого не понимал, например, того, что его использовали в наказание отцу. Но теперь он усвоил этот урок на собственном горьком опыте и видел, что все Пожиратели были расходным материалом.       Тёмный Лорд старался выжать из них по максимуму.       Грейнджер, безусловно, размышляла над тем, кем он был, в какой ситуации оказался и чем обусловлены его поступки. Он же, в свою очередь, даже не попытался задуматься о том, кем была она на самом деле и в какой ситуации оказалась. Ему было всё равно. Драко не видел смысла беспокоиться о таких мелочах, или проявлять к ним интерес, или иметь хоть какое-то желание узнать больше о Грейнджер и ей подобных. Такие идеи казались предательскими. Его бы наказали уже за само желание узнать о том, как организована жизнь этих тараканов, или за идею считаться с чувствами кого-то ниже себя.       Но что действительно его злило, так это то, что всё это было под запретом.       Ну и что такого в этих маглах?       С тех пор, как Чарити Бербидж была заживо съедена на его глазах, он не раз задавался вопросом, почему само по себе преподавание Магловедения заслуживало ужасного, смертельного наказания. Если маглы действительно такие отсталые и убогие существа, то какой вред узнать об этом на уроке? Драко находил этот курс абсолютно бесполезным, но зачем так жестоко истязать преподавателя, если она просто выполняла свою работу?       Драко всё ещё с трудом засыпал, часто вспоминая торчащие рёбра этой женщины и как рвалась её плоть. Его снова передёрнуло при этом воспоминании.       Такая дикая расправа — и всё же никого не волновало, что никакого поступка, за который следовало наказывать настолько сурово, совершено не было. Что такого в желании чуть больше знать о недоразвитых людях?       Ему стало неприятно от собственной полной неосведомлённости: он вообще не представлял, чем именно занимаются маглы и как они живут. Сейчас он не мог сказать, намеренно ли ему лгали о них или это было просто упущением по незнанию. Кроме того, ему было бы любопытно посмотреть на другие книги в комнате Грейнджер. Её магловская книга по астрономии не была похожа ни на одну из тех, что ему доводилось видеть раньше. И местами он не очень понимал её содержание.       А это просто первая попавшаяся книга, одна из многих.       Промытые мозги.       Он вспомнил ироничную оценку Грейнджер в его адрес. Ему не промывали мозги! Но ему также не нравилась мысль о том, что от него скрывали информацию. Неважно, было это сделано намеренно или нет. По факту, умалчивалось слишком многое.       Мысль о том, что его накажут, если он вдруг станет задавать вопросы, вызывала в нём негодование.       Непокорность.       Тёмный Лорд снова куда-то исчез, и Драко подумал, что пришло время поискать ответы на те вопросы, которые он не осмеливался озвучить.       В доме Грейнджер было темно, пусто и пугающе тихо. Драко знал, что здесь никого нет. Её родители бесследно исчезли, их так и не удалось обнаружить. Он оказался свидетелем того, как Сивого и Джагсона пытали, когда те вернулись после задания с пустыми руками.       Драко мало что о ней знал. И никогда не расстраивался по этому поводу, потому что не хотел знать больше. Она была поганой грязнокровой подружкой Шрамоголового, чванливой заучкой, которая проводила свои дни, корпя над свитками, чтобы компенсировать свою врождённую неполноценность. Хотя она была умной. На самом деле умной. И ему пришлось неохотно признать, что она была хороша не только в зубрёжке параграфов из учебников. Многие, кто действовал не так предусмотрительно, как она, уже сидели, закованные в цепи, в подвалах чьих-то поместий, разбросанных по всей Англии.       Он зашторил окно, щёлкнул выключателем и на миг замер, помаргивая, пока привыкал к яркому свету. Это было удивительно. Трудно представить, сколько бы ему потребовалось факелов и свечей, чтобы так же ярко осветить свою комнату. Он напряг зрение, вглядываясь в источник света. За тканевым абажуром виднелся слабый круглый контур. Драко понял, что весь свет исходил из единственного источника, и должен был признать, что был этим впечатлён. Казалось, маглы решили вопрос с освещением гораздо эффективнее, чем волшебники.       И свет можно было быстро зажигать и тушить — легко и просто.       Он несколько раз щёлкнул выключателем, как это делала Грейнджер.       Мгновенно.       Положив ладонь на ручку двери, Драко остановился, снова задумавшись, какого чёрта он здесь делает. Сердце бешено колотилось. В доме никого не было, но он всё равно нервничал. Появилось такое ощущение, что если он откроет эту дверь, то ему не понравится то, что за ней окажется, а пути обратно уже не будет.       Он вспомнил, как ему лгали, и им овладел мятежный дух. Поэтому Драко всё равно толкнул дверь. В коридоре было темно, но на стене располагалось ещё несколько выключателей. Он взмахнул палочкой и ухмыльнулся, когда все они одновременно щёлкнули, и зажёгся свет в коридоре, в ещё нескольких дверных проёмах и на лестнице, ведущей вниз. Он выдохнул.       Совершенно непримечательный коридор с обычными дверями и комнатами. И это запрещено?       Почему?       Утоляя любопытство, он прошёл вперёд и открыл первую дверь налево. За ней оказалась самая обычная спальня. Драко не попалось на глаза никаких личных вещей. Возможно, гостевая, решил он. Была ли Грейнджер так же, как и он, единственным ребёнком в семье? Следующая дверь вела в ванную. Унитаз и душ выглядели так же, как и в Волшебном мире. Он не понимал, почему маглов всегда называли «грязными». Комната Грейнджер не казалась грязной. Она сама не была грязной. Когда он лежал на её кровати, та приятно пахла и, безусловно, была чистой.       На самом деле, некоторые из его соседей по комнате в подземельях Слизерина были до отвращения нечистоплотны, но никто почему-то не называл их грязными. По крайней мере, не с тем значением, как грязнокровок и маглов. Носки Грега временами пахли настолько мерзко, что Драко даже пару раз их испепелял, чтобы избавиться от вони в комнате.       Магловские ванные оказались похожими на ванные волшебников. Разве что на раковине обнаружилось несколько предметов, назначение которых было непонятным. Драко повертел их в руках, чтобы рассмотреть поближе. На одном из тюбиков была надпись, прочитав которую, он понял, что это средство для чистки зубов. Он взял зубную пасту, с любопытством нажал на тюбик, рассмотрел выдавленную массу и отложил тюбик обратно.       Все, что ему требовалось, — это наложить Чистящие чары. Полсекунды делов. У маглов не было магии. По-видимому, в их случае поддерживать чистоту полости рта становилось более затейливым процессом. Он вышел из ванной и открыл следующую дверь, за которой оказалась каморка с бельевым шкафом. Ничего интересного. За другой дверью оказалась спальня родителей Грейнджер. Он развернулся. Возвращаясь по коридору, Драко обратил внимание на висевшие на стене фотографии, на которых были запечатлены незнакомые ему люди.       Неподвижные. Только застывшие кадры.       Но помимо того, что люди на изображениях не двигались, они выглядели… обычными. Нормальными. Опять же, они не казались грязными. Не казались умалишёнными. Раздражала магловская одежда, но в последние годы многие ведьмы и волшебники тоже начали её носить, особенно полукровки и грязнокровки. По фотографиям невозможно было определить, магл перед тобой или волшебник.       Но у них не было магии, что делало их неполноценными. Недоразвитыми.       Драко наклонился и внимательно рассмотрел на снимке зубы улыбающейся женщины, которая, без сомнения, была матерью Гермионы. У маглов не было Чистящих чар, но зубная паста, нить и небольшие щётки, казалось, отлично справлялись.       Он осмотрел стену в поисках изображения маленькой или подрастающей патлатой сучки, и вздрогнул, поняв, что её нет ни на одном из снимков. Это было странно. Это было неправильно. Он внимательнее изучил фотографии. На некоторых из них люди располагались так, словно рядом должен был находиться ещё один человек. Нет, дело не в том, что Грейнджер никогда не фотографировалась с родителями. Её стёрли со снимков.       Он встревоженно отшагнул от стены. Зачем бы ей это делать? Всё это подозрительно походило на то, что она избавлялась от воспоминаний о…       Драко потрясённо втянул воздух.       Она стёрла родителям память, чтобы их спрятать. Она стёрла все воспоминания о себе и все свидетельства своего существования даже со снимков. Он уставился на стену и стоял, тупо моргая. Это стало совсем очевидно, когда он отступил на шаг назад и смог окинуть взглядом фотографии, отмечая на каждой из них композиционную пустоту. Смог мысленно подставить её недостающее «я» в каждый из этих моментов её жизни.       Драко вспомнил о своих родителях. Он думал о том, что бы он сделал для их защиты. О том, что он сделал на шестом курсе, о своей службе Тёмному Лорду, а теперь — о своём предательстве. Всё это было ради спасения себя и своих родителей. Если бы он мог стереть им память, чтобы защитить, он бы так и поступил. Его глаза наполнились слезами при мысли о том, каково было бы смотреть в глаза матери, если бы она смотрела на него в ответ как на незнакомца.       Ему хотелось сбежать вместе с родителями.       Почему Грейнджер не сбежала со своими? Она их спрятала; она спрятала многих маглорождённых и их семьи, Тёмный Лорд не нашёл никого из них. Она знала, как прятать. Почему тогда сама осталась и сражалась в этой войне?       Он усмехнулся.       Конечно, она останется и будет бороться. Кто же в здравом уме выберет жить среди маглов? Она успела вкусить прелести волшебного мира. Магловский стал бы для неё изгнанием. Там жили только низшие существа. Убогий мир, который не подходит для людей, в чьих жилах течёт волшебная кровь. Даже для таких грязнокровок, как она. Вот почему она осталась и решила сражаться.       Он ещё раз подумал о мотивах Грейнджер. Неужели всё так просто? Драко делал всё возможное, чтобы защитить свою семью и друзей. Она занималась тем же. Так ли уж она отличалась от него?       Ясное дело, она была очень храброй. Все эти гриффиндорские заморочки. Она заботилась о своих друзьях и не собиралась бросать их. Ещё она заботилась о своей семье и на многое пошла, чтобы защитить их. Она защищала близких в двух совершенно разных мирах.       Но потом… Она ворвалась в чёртов Хогвартс, где всем заправляли Пожиратели смерти, чтобы спасти ребёнка, которого даже не знала.       Даже защитив тех, кто ей дорог, она всё равно осталась и продолжала бороться.       Он не мог не испытать невольного уважения к ней. Учитывая, что её мотивы были такими же, как у него самого.       И стоило признать, что если бы он оказался на её месте, то сбежал бы вместе со своей семьёй и вернулся бы только после окончания войны. Драко был бы не против позволить кому-нибудь другому сражаться вместо себя.       Он обдумал свои открытия. Грейнджер делала то, на что он бы никогда не решился. Она не стояла в стороне, не пряталась, позволяя кому-то решить все свои проблемы. Она прочно обосновалась в центре этой чёртовой войны.       Но она была грязнокровкой.       Предполагалось, что она ущербная и только и делает, что оказывает разлагающее влияние на чистокровное общество.       Всё, что он знал о грязнокровках, больше не казалось правильным.       Может быть, она просто была исключением?       Расстроенный своими противоречивыми выводами, он побрёл обратно в её комнату, взмахом палочки выключив свет в коридоре.       Ему было интересно, о чём ещё читала Грейнджер.

***

      Гермиона сидела на кухне в родительском доме и глядела в карие глаза довольно необычной на вид зрелой женщины. У той были длинные чёрные волосы, смуглая кожа и чётко очерченные алые губы. Она выглядела смутно знакомой, но Гермиона была убеждена, что если бы встречала её раньше, то не забыла бы никогда.       Гермиона протянула руку, чтобы представиться, но женщина предупреждающе подняла указательный палец с длинным красным ногтем.       — Никаких имён.       Гермиона медленно убрала руку, ещё больше заинтересовавшись личностью собеседницы. У неё слышался небольшой акцент, по которому трудно было сказать, из каких она мест.       — Итак, — проворковала та, изогнув алые губы. — Кингсли сообщил мне, что вам нужно научиться окклюменции.       Гермиона была благодарна за то, как быстро начались практические уроки. Когда они столкнулись с Пожирателями смерти во время операции в Хогвартсе, то стало понятно, насколько велик риск попасть в плен. Ордену повезло, что на этот раз всё обошлось. Без сомнения, Малфой подумал об этом же, увидев её в замке. Он наверняка снова вспомнит, что она не владеет окклюменцией, и спросит об этом. К счастью, теперь она сможет сказать, что делает успехи.       — Всё верно, — ответила Гермиона, уже очарованная ею. — И я благодарю за обучение. Я даже не подозревала, что легилименция — такой редкий дар.       — Высококвалифицированный легилимент — редкое явление, — пояснила женщина. Её золотые серьги звякали, пока она говорила. — Но большинство авроров могут проникнуть в ваш разум, чтобы увидеть воспоминания. Опытный легилимент может не только заставить вас раскрыть именно то, что вы хотите скрыть, но и разрушить окклюменционные барьеры, — у неё был поистине обволакивающий, бархатный голос. Гермиона могла бы слушать её весь день. — Чем сильнее окклюмент, тем труднее легилименту пробиться в сознание, если он вообще сможет добиться хоть какого-то успеха. Именно такого уровня вы хотите достичь?       — Да, — кивнула Гермиона. — Возможно ли это?       Алые губы собеседницы растянулись в лёгкой улыбке.       — Меня бы здесь не было, если бы это было невозможно. Но это магическое умение — тяжёлый труд и требует больше усилий, чем любое другое. Но даже в таком случае не каждому дано так сильно развить этот навык.       Гермиона расправила плечи. Она никогда не уклонялась от тяжёлой работы. И она, безусловно, была старательной ученицей. Но новость о том, что это своего рода лотерея, а желаемый результат не гарантирован её усердием, несколько пошатнула её решимость. Если эта женщина проникнет в её разум, то узнает всё о крестражах и их планах. Она также узнает, что Малфой шпион. Гермиона не сможет ничего скрыть от неё, и вряд ли она позволит стереть себе память.       Женщина сразу заметила её колебания и приподняла бровь.       — Меня кое-что беспокоит, — сказала Гермиона.       — Да? — женщина скрестила ноги и откинулась на спинку стула, ожидая, пока Гермиона продолжит.       — Я знаю такие вещи… — Гермиона не знала, как объяснить. Её собеседница, скорее всего, в любом случае увидит всё в подробностях, когда побывает в её голове. — Было бы лучше, если бы вы о них не узнали. Даже Кингсли не в курсе, — она не хотела, чтобы легилимент приняла эти слова на свой счёт. — Это важно для вашей собственной безопасности, а также для исхода войны.       — Именно поэтому вам в первую очередь так важно освоить этот навык. — Гермиона кивнула, и женщина с лёгкой улыбкой продолжила: — Я хорошо умею хранить секреты, — буква «с» в слове «секреты» со змеиным шипением слетела с её губ.       Верно. Опытный легилимент должен знать много секретов. И Гермионе придётся рискнуть. Ей нужно было защитить свой разум, и им нужен был шпион.       Как и Римус, Тонкс и Минерва Макгонагалл, Кингсли точно знал, что трио замышляло что-то чрезвычайно важное и секретное. У Кингсли, безусловно, была своя собственная сеть осведомителей, о существовании которой Орден мог быть и не в курсе. И если он доверял этой женщине настолько, что допустил к тайне о шпионе и к основной секретной миссии всей войны, если он полагал, что она не выдаст ничего Волдеморту, то и Гермиона тоже могла бы довериться ей. У Кингсли талант видеть общую картину, он не был наивен и действовал с трезвым расчётом.       Женщина повертела на пальце кольцо с бриллиантом и наклонилась вперёд.       — Есть две техники, которые мы будем практиковать сегодня. Первая — очистить свой разум и успокоить эмоции. Именно ваши мысли и эмоции указывают опытному легилименту путь к тому, что вы хотите скрыть, или сообщают, что у вас есть нечто важное, то, что вы храните. Вам необходимо упражняться ежедневно, утром и вечером, — её собеседница поправила блузку и наклонилась вперёд. — Некоторым людям нравится представлять гладь озера. Уединённое место. Или как дождь барабанит по оконному стеклу. В конце концов, вы легко научитесь входить в нужное состояние без лишней визуализации. Вот так, — женщина щёлкнула пальцами.       Гермиона хотела застонать. Описание упражнений для окклюменции звучало ужасно похоже на медитацию. У неё никогда не получалось медитировать. Она постоянно что-то обдумывала и часто перепрыгивала с одной мысли на другую. Чтобы очистить свой разум, придётся попотеть. Как же была права эта женщина! Изучение окклюменции определённо потребует усилий. Очень много усилий.       Должно быть, она слишком открыто отреагировала, потому что женщина посмотрела на неё с выражением крайнего недовольства. Ну да, все эмоции были явно написаны у неё на лице. Она с этим никогда не справится.       — Если вы не научитесь скрывать свои эмоции и в нужный момент не сможете скрыть их от других, вы никогда не добьётесь успеха. Это чрезвычайно важно.       — Я постараюсь сделать всё, что в моих силах, — пообещала Гермиона.       — Но этого недостаточно, — резко возразила женщина. — В таком случае, мне незачем и начинать. Лучше не тратить моего времени.       Гермиона сглотнула.       — Вы правы. Я научусь. Я сделаю всё, что будет нужно, и буду усердно упражняться.       Должно быть, она почувствовала настрой Гермионы, потому что кивнула, а выражение лица смягчилось.       — Вторая техника заключается в том, чтобы разделить мысли. Нужно выделить то, что вы хотите защитить, и для этого приёма потребуются магические способности, — она положила руки на бёдра и продолжила: — Можно представить любой физический способ хранения: закрытую дверь, шкатулку, шкаф, систему папок с документами, коробок, книг…       Брови Гермионы от удивления поползли вверх.       — Я могу создать библиотеку воспоминаний?       Собеседница кивнула.       — Если эта идея вам близка, тогда, конечно, — женщина протянула коричневый изрядно потёртый учебник, на котором можно было разобрать надпись: «Магия разума». И Гермиона взяла книгу. — Это мой личный экземпляр, именно с этой книги я начала обучение, когда мне было… — её взгляд устремился вдаль, куда-то за плечо Гермионы, словно она вспоминала приятные моменты. Затем она послала ей мягкую улыбку. — Возможно, я была на несколько лет моложе, чем вы сейчас.       — Спасибо, — сказала Гермиона и перевернула несколько страниц. — Так вы одновременно окклюмент и легилимент?       — Не совсем так, — женщина откинула от лица длинную прядь чёрных волос. — Невозможно быть хорошим легилиментом, не владея общими основами окклюменции, но не то чтобы я была в ней экспертом. Мне это и не нужно. Лучшая защита — это нападение.       Гермиона оторвалась от книги, заинтересовавшись этими словами.       — Как так?       Алые губы женщины растянулись в довольно хищной улыбке.       — Как бы вы смогли преодолеть ментальный барьер того, кто уже проник в ваш разум, кто перед вашими глазами раскрывает все самые сокровенные секреты? Возможно, даже создаёт ложные воспоминания, использует потаённые страхи, — её голос понизился почти до шёпота. — В таком случае трудно себя контролировать.       Улыбка на её лице стала хищной и злой, словно она бы насладилась возможностью проделать всё то, что так красочно описала. Гермионе снова стало беспокойно, когда она осознала, что эта женщина будет копаться в тайниках её разума.       Гермиона никогда ещё не встречала никого, подобного ей.       Кем же была эта женщина, которой Кингсли так безоговорочно доверял? ------------------------------------ Комментарий от автора MistressLynn: Идея избавляться от эмоций с помощью окклюменции и хранить воспоминания в коробках или книгах запомнилась мне по серии LovesBitca8 «Правильное/Неправильное» и по фанфику «Секс и окклюменция» от Graendoll. Может быть, есть и другие авторы, которые использовали эту идею раньше, но у меня возникла именно такая ассоциация.