Из Уилтшира с любовью...

      — Хочешь услышать нечто безумное?              Драко зажал пешку двумя пальцами и размышлял над ситуацией на шахматной доске. Если он сейчас пойдёт этой пешкой, то её съест конь Тео, и тогда его королева останется открытой. Было бы отлично. Пешка в руке Драко закричала, чтобы он отпустил её и лучше бы пошёл какой-нибудь другой фигурой. К их удовольствию, шахматы Тео сегодня были особенно разговорчивыми.              — От тебя и безумное? Это вполне обыденно, — ответил Драко.              — Мой отец пропал.              Драко посмотрел на него и расхохотался, чуть не опрокинув несколько фигур с доски, но тут же замолк, увидев выражение лица Тео. Но его смех был искренним. Он испытал настоящее облегчение, поэтому оно так естественно выплеснулось наружу. Драко не получал сообщений от Грейнджер после того, как она предупредила его о налёте на Нотт-мэнор, и сам Тео ничего не упоминал. Шли дни, и Драко начинал беспокоиться, что вечеринка у Забини прошла впустую.              — Ты серьёзно?              Тео молча кивнул. Драко стало интересно, кому ещё он рассказал. Может быть, никому?              — Ты ходил в ДМП?              — Нет, — Тео выглядел пристыженным. — Я даже точно не знаю, как давно он пропал.              Полторы недели.              — Иногда он бывает в разъездах. Я, когда выходит, стараюсь избегать его, сам знаешь. Он постоянно пытался расквитаться со мною за то, что я не продал свою душу человеку-игуане, — он сосредоточенно смотрел на клетки шахматной доски. — Вплоть до вчерашнего дня я не знал, что что-то не так, поэтому зашёл в его кабинет и переставил некоторые предметы. Ничего не произошло, — его лицо расплылось в дикой ухмылке. — Потом я помочился на его стол.              Драко поднял пешку, которая продолжала протестующе голосить, и указал ею на Тео, чтобы подчеркнуть всю серьёзность ситуации.              — Завтра первым делом ты отправляешься в ДМП. Ты обязан сообщить об этом.              Это и так выглядело странным, что Тео слишком долго ждал. Драко не хотел, чтобы его стали подозревать в причастности к исчезновению Нотта-старшего. Или подозревать самого Тео, который унаследует всё состояние, в чём могли углядеть мотив.              Ему следует появиться на пороге Министерства, как только оно откроется.              И изо всех сил сотрудничать.              — Я знаю.              Драко приподнял бровь.              — Вероятно, лучше вытереть мочу с его стола до того, как ты отправишься в Министерство.              Тео фыркнул, а затем откинулся на спинку стула и нахмурился. В его голубых глазах плескалось беспокойство. И тут Драко вдруг засомневался, правильное ли решение он принял. Он не просто избавился от очередного насильника. Он избавился от Нотта-старшего. Отца Тео. Этот человек был жестоким тираном и довёл мать Тео до самоубийства, когда тот был ещё младенцем. Но он всё ещё оставался отцом Тео, тем человеком, который вырастил его, каким бы ужасным его воспитание ни было.              Возможно, Драко неправильно оценил ситуацию и принял неверное решение.              Голос Тео был мягким, когда он снова заговорил:              — Насколько ужасно, что мне... всё равно?              С облегчением поняв, что решение всё же оказалось верным, Драко упёрся локтями в колени и встретился взглядом с другом, который всю жизнь страдал от тирании жестокого отца.              — Это нормально.              Тео взъерошил свою каштановую шевелюру. Он казался обеспокоенным собственной реакцией.              — Я даже почти счастлив, что он пропал. Но это как-то неправильно.              Драко охватил внезапный прилив благодарности к Грейнджер за то, что она дала ему шанс уберечь Тео от всего этого кошмара. Драко посмотрел на друга пристальнее, пытаясь донести до того, что он действительно верит во всё то, что собирается сказать:              — Ты и должен быть счастлив.              — Но он же мой отец, — возразил Тео.              — Что есть, то есть.              Тео рассеянно посмотрел на руки и потёр одну другой. Драко отметил, что это была та часть предплечья, где Тео уже носил бы Тёмную метку, если бы уступил жестокому натиску отца.              — Но теперь я свободен, — он снова перевёл взгляд на Драко. — Во всяком случае, пока они его не найдут.              — Тоже верно, — Драко опустил пешку, которая раздражённо фыркнула, а затем потянулся за стаканом с огневиски. — Как ты собираешься распорядиться своей новообретённой свободой? Возьмёшься за то руководство по манипуляции правительством?              Тео расплылся в улыбке, откликаясь на легкомысленный тон Драко.              — Очевидно, деньги мне сейчас не нужны, хотя я и хотел бы заниматься чем-то интересным, — он рассеянно взглянул поверх головы Драко, обдумывая варианты. — Возможно, поисковыми исследованиями.              Драко удивлённо приподнял брови:              — Поисковыми исследованиями? — Тео был не из тех, кто любил проводить время на свежем воздухе. Совсем.              Тео уставился на него в ответ и задумчиво почесал подбородок. Драко понял, что друг что-то скрывает и в данный момент размышляет, хочет ли он делиться своими секретами.              — Так помогли ли тебе те книги? — сменил тему Тео. Типичная тактика слизеринцев, чтобы избежать неудобных вопросов.              Драко знал, что многие друзья начали опасаться его после того, как он стал Пожирателем смерти. Он чувствовал себя неловко из-за того, что Тео не хотел вдаваться в подробности своих планов. В детстве они делились всеми своими мыслями и мечтами и не боялись, что информация попадёт не в те руки.              Тео всегда хотел быть Невыразимцем. С самого детства он был очарован таинственностью и секретностью их работы. Теперь, когда все Невыразимцы и их исследования бесследно исчезли, он бы не смог попасть в их отдел. Драко задумался, не на розыски ли Невыразимцев будут направлены эти «поисковые исследования». Рассказывать об этом Драко было бы рискованно, так как семья Малфоев планомерно разваливала Министерство изнутри.              Точно так же Драко не мог обсуждать с Тео ненависть к собственной роли Пожирателя смерти, всё то, что он узнал из разговора с Грейнджер, или то, что именно, блядь, он был шпионом Ордена.              — Книги о Непростительных заклинаниях? — переспросил Драко. — Ага, помогли. Судя по всему, эти проклятия вызывают привыкание. Длительное применение Империуса разжигает в заклинателе желание контролировать и манипулировать другими. Весьма полезный побочный эффект для всех наших Министерских заданий: именно этим мы там и занимаемся.              Тео скептически поднял бровь и откинулся назад.              — И сейчас ты ни с того ни с сего начнёшь мною командовать?              — В точку, — фыркнул Драко. — Это всё для того, чтобы ты мог придумать наиболее изысканный способ меня послать.              — Мой отец уже слышал большинство из них. Хотя я уверен, что смогу придумать ещё несколько фраз. Специально для тебя.              — Я польщён, — сухо ответил он.              Драко задумался, а не стал ли Нотт-старший таким жестоким потому, что злоупотреблял Непростительными заклинаниями. Тео всю свою жизнь активно бросал ему вызов. В любом случае, Драко сейчас держал под Империусом всего лишь нескольких чиновников Министерства. Нотт-старший использовал все три заклинания ещё во время первой Магической войны, которая длилась одиннадцать лет. Вероятно, что пока для Драко не было никакой опасности.              Он задумался о своих собственных родителях. Его отец тоже использовал Империус во время первой Магической войны, как и оба других Непростительных, но он никогда даже близко не был к тому, чтобы оскорбить его мать. Напротив. Он даже не был жесток по отношению к Драко, несмотря на то, что время от времени манипулировал им.              Рассмотрев оба эти примера, он не мог понять, каким именно оказывалось влияние от Империуса на практике. Возможно, он сравнивал две возможных крайности. Должно быть, стоило учитывать и личность самого заклинателя, а также частоту и продолжительность заклинаний. Казалось, что пока Драко не о чем беспокоиться. Во всяком случае, он на это надеялся.              Ему хотелось бы с кем-нибудь обсудить этот вопрос, но он понимал, что такой возможности у него нет. Даже с родителями. У Драко не выходило использовать другие Непростительные заклинания. У него не получалось пытать или убивать. Если он провалится и с последним из заклинаний или начнёт выказывать сомнения по этому поводу, то станет абсолютно бесполезным для Тёмного Лорда, чем подвергнет себя, а возможно, и своих родителей опасности.              Его отец знал об этом.              Поэтому он и держал Драко в неведении относительно последствий. Это гарантировало, что Драко сможет успешно использовать Империус. Его семья была загнана в угол, места для манёвра совсем не оставалось, и отец защищал его как мог.              Тео повезло больше, чем он думал.              — Итак, теперь, когда ты свободный человек, чем ты собираешься заниматься после того, как вернёшься из ДМП?              Широкая улыбка расплылась на лице его друга.              — Пэнси. — Когда он понял, как двусмысленно это прозвучало, то поперхнулся. — Я имею в виду, отправлю сову Пэнси. А не заниматься Пэнси.              Уголки губ Драко приподнялись, пока он снова анализировал положение на шахматной доске.              — Может быть, и то и другое?              Тео внезапно запаниковал.              — Не будет ли это слишком быстро?              Он посмотрел на Тео сквозь чёлку.              — Пэнси всегда знает, чего хочет, и она не привыкла стесняться.              Драко сделал глоток, а затем поставил бокал на стол и смотрел, как его друг обдумывал ход своего коня. Тео нервно дёргал ногой, но на его лице играла лёгкая улыбка.              Тео был свободен.              Свободен, пока Тёмный Лорд не решит сцапать его лично.              

***

      

      

      Гермиона сидела на диване в гостиной своего дома. Она обосновалась на одном конце дивана, а Малфой, вытянув ноги, развалился на другом. К счастью, здесь ей не приходилось беспокоиться, что они окажутся слишком близко, как в тот раз в кинотеатре, но ощущение интимности всё же возникало. Они были только вдвоём. Без толпы незнакомых людей.              Было темно, и на лице Малфоя отражался свет экрана. Он был полностью поглощён происходящим и не замечал, что она изучала его. Выхода эпизодов «Империя наносит ответный удар» и «Возвращение джедая» в кинотеатре пришлось бы ждать ещё несколько месяцев, поэтому она взяла кассеты напрокат.              Малфой очаровывал её.              Гермиона всё ещё находилась под впечатлением от их разговора о маглорождённых и того, с какой готовностью он подвергал всё сомнению. Сам. По собственной инициативе. И она никак не могла забыть, каким счастливым он выглядел, играя с Патронусом. Или как близко к ней он оказался в коридоре, прежде чем они аппарировали к кинотеатру.              Она снова вернулась к фильму, в очередной раз испытав приступ вины. Чем чаще она думала о Малфое, тем больше ей казалось, что она предаёт Рона.              По гостиной разнёсся глубокий баритон Джеймса Эрла Джонса: «Я твой отец!»              — Что? — эхом прозвучал ошеломлённый возглас с другого края дивана.              Она снова повернулась к Малфою. Он сидел с прямой спиной и вцепившись в подлокотник. Гермиона громко рассмеялась над его реакцией. Люк Скайуокер мучился и отрицал своё родство с Дартом Вейдером, а она задыхалась и хваталась за живот. Ей стало невыносимо смешно оттого, каким озадаченным выглядел Малфой. Она даже и не подумала, как он воспримет разоблачение самого большого секрета трилогии. История Люка была настолько хорошо известна в магловском мире, что этой новостью было никого не удивить. Она сомневалась, что найдётся хоть один человек, который бы смотрел вторую часть «Звёздных войн» и ещё не знал, что они отец и сын.              — Грейнджер! Заткнись, мне не слышно!              Всё ещё подхихикивая над его реакцией, она встала и отправилась на кухню, чтобы поискать там что-нибудь съедобное. Если что-то вообще осталось.              — Ты загораживаешь экран! — рявкнул на неё Малфой.              Просто невозможно было не воспользоваться этой ситуацией. Улыбаясь и уперев руки в бока, она встала перед телевизором, но Драко швырнул в неё подушкой.              — Это ты зря, Грейнджер!              Гермиона поймала подушку, рассмеялась и швырнула её обратно в него, продолжив свой путь на кухню. Люк звал Лею на помощь, пока она открывала и закрывала кухонные шкафчики, обыскивая их, пока не наткнулась на коробку с печеньем, которое можно было посчитать съедобным. Она наполнила чайник и поставила его кипятиться. Раздумывая, не захочет ли Малфой тоже чаю, она поставила на поднос пару чашек и сахар. Ни молока, ни сливок не нашлось, они давно испортились.              — Что за пиздец?! — его возмущённый крик сотряс весь дом. — И что, это конец?              Она злобно посмеивалась, наслаждаясь тем, насколько он был недоволен, что ему не дали досмотреть историю до конца. Гермиона вернулась в гостиную, принеся с собой чай. Она совершенно забыла, что «Империя наносит ответный удар» обрывается так неожиданно. Малфой, должно быть, сейчас действительно негодует.              — Я полагаю, ты хочешь посмотреть следующую часть? — невинно спросила она.              — Сколько этих фильмов мне нужно посмотреть, чтобы увидеть всё целиком? — его вопрос прозвучал скорее как обвинение.              — Три, — ответила она. — Следующий — последний, обещаю. Ты хочешь включить его сейчас или…              — Сейчас, — раздражённо перебил он, и она снова рассмеялась. Гермиона устала, но на утро у неё не было запланировано никаких неотложных дел.              — Ты чрезвычайно жестокая женщина, — заметил он.              — Чаю? — она мило улыбнулась, ставя поднос на кофейный столик. — Печенья?              Гермиона заметила, что он заглянул в вырез её джемпера, поэтому спешно выпрямилась и отошла к видеомагнитофону, чтобы не встречаться с ним взглядом. Она присела на корточки, чтобы поменять кассету, и внезапно ей в голову прилетела подушка.              Она обернулась и увидела на лице Малфоя коварную ухмылку.              Малфой флиртовал с ней. Она не могла в это поверить.              Драко Малфой флиртовал с ней. Так же, как и в кинотеатре, он вёл себя так не только для того, чтобы её смутить.              Гермиона не знала, как воспринимать такую перемену в его отношении.              — Смотри, Малфой, я могу передумать и не включить тебе финальную часть фильма.              — А твои друзья знают, какая ты бессердечная сучка?              Она ухмыльнулась ему в ответ.              — Они хорошо об этом осведомлены.              В сегодняшней встрече было странным всё. Они даже не пытались обменяться информацией. Гермиона не стала ничего спрашивать, она просто знала, что он хочет посмотреть продолжение фильма. Пока тот шёл, они могли притвориться, что нет никакой войны. Что она не маглорождённая ведьма, которая борется за право на жизнь и выкачивает из него информацию, а он не Пожиратель смерти, который предаёт одного из самых могущественных и опасных волшебников в истории и при этом пытается ещё и выжить.              Сегодня они походили на пару маглов на свидании. Просто смотрели фильм перед… Она сглотнула и украдкой взглянула на него через плечо, пока он наливал чай.              Перед тем, как поцеловаться?              Попытается ли он поцеловать её во время фильма?              Нет, он слишком увлечён этой историей.              Или всё же…              Нервничая, она поскорее нажала кнопку включения и вернулась, чтобы сесть в кресло. Подальше от дивана. Если бы он и решил продолжить флиртовать с ней, то мог бы подсесть на диване поближе. И тогда — обнять её, закинув руку на плечи. А потом наклониться к ней очень близко. Прижаться губами к её уху или к щеке. Запустить руку в её волосы. Повернуть её лицо к себе. Она поёрзала в кресле. Теперь все её мысли занимало то, как Малфой мог бы её поцеловать. Какими бы оказались его губы? А его язык? Как именно его руки будут касаться её тела…              Стоп. Стоп. Стоп!              Гермиона крепко зажмурилась. Всё это было неправильно.              Даже если бы между ней и Роном ничего не было, а она была совершенно уверена, что их случайные неловкие поцелуи указывали на то, что что-то всё-таки было, целоваться с Малфоем — плохая идея. Он был шпионом. Она была его куратором. Возможно, он и помогал Ордену, но у него были свои собственные мотивы, и она не знала, когда они совпадали с её мотивами, а когда нет.              Хотя они преодолели многие барьеры, ей не стоило забывать, что на кону стояла его жизнь, как и жизнь его родителей. Это было его основным приоритетом, поистине предан он был только собственной семье. Если бы дело дошло до выбора, она знала, как бы он поступил, а значит, не могла ему доверять. Если бы между ними что-то произошло, она рисковала потерять объективность по отношению к нему, которую ей во что бы то ни стало требовалось сохранить, чтобы оставаться компетентным куратором.              Тонкс, конечно же, накричит на неё и отчитает, как тогда на вечеринке, если между ними что-нибудь произойдёт.              Рон для неё был единственным. Малфой — просто привлекательным парнем, и к тому же шпионом. То, что он шпион вражеской стороны, определённо добавляло очарования его образу. Но война закончится, а она всё ещё будет с Роном. Хорошо бы так и было. Притяжение, витавшее между ней и Малфоем, обусловлено только обстоятельствами.              Просто мимолётное увлечение. Да. Вот и всё.              По экрану поползли знакомые титры, знаменующие начало фильма. Гермиона подобрала колени, поудобнее устроилась в кресле, притянула плед и завернулась в него. Ей было интересно, что думал Малфой обо всех этих инопланетянах и космических путешествиях между планетами и галактиками. Может быть, она спросит его об этом в следующий раз.              Гермиона зевнула и посмотрела на экран. Принцесса Лея угрожала взорвать хижину Джаббы тепловым детонатором. До чего же она была крутая!              

***

                    Фильм закончился. Драко взглянул на Грейнджер. Она проспала по крайней мере половину. Он не знал, стоит ли будить её или нет, но ему действительно нужно было проверить, как у неё продвигались дела с окклюменцией.              До сих пор их ночные встречи не вызывали никаких подозрений, даже когда Тёмный Лорд был в поместье. Родители обычно ложились спать раньше, чем он аппарировал. Заклинание Обнаружения, которое он накладывал каждый раз перед уходом, говорило, что за время его отсутствия в комнату никто не заходил. Грейнджер тоже никогда не жаловалась на позднее время их встреч.              Он подошёл к креслу, в котором она спала, и присел перед ней на корточки. Они редко когда оказывались так близко друг к другу. Она свернулась калачиком, укутавшись в плед. Грейнджер казалась такой маленькой, почти ребёнком. Невинной. Но теперь Драко знал её лучше. Этот образ был иллюзией, который мог заставить недооценивать её. Может, в школе она и была чопорной невыносимой всезнайкой, во всяком случае, тогда он знал только эту её сторону. Теперь же он точно знал, что она ещё и сексуальная, и дерзкая, коварная и умная, храбрая и преданная, и…              Очаровательная.              Драко часто задавался вопросом, о чём она постоянно думала и что конкретно думала о нём. Иногда он до поздней ночи не мог уснуть и прокручивал в голове их разговор о грязнокровках, переосмысливал её доводы. Иногда у него возникало ощущение, что она понимала его гораздо лучше, чем он её.              Ровное дыхание Грейнджер всколыхнуло локон, который упал ей на лицо и теперь касался её губ. Её кудри были повсюду, и он боролся с желанием смахнуть их, убрать от лица. Он знал, что её влечёт к нему, и при каждой встрече сексуальное напряжение между ними только усиливалось. Она боролась с этим влечением так же отчаянно, как и он. С учётом того, кем они были — Пожирателем смерти и членом Ордена, правой рукой Поттера, — притяжение оказалось чем-то неожиданным.              Но… Это было больше, чем просто влечение. Тео был прав. Она действительно начинала ему нравиться.              Драко провёл рукой по пледу и тихо позвал Грейнджер, чтобы разбудить. Она нахмурилась, пробормотав что-то неразборчивое. А затем её карие глаза распахнулись.              Единственным источником света в комнате был телевизор. Грейнджер смотрела прямо ему в глаза. На её лице промелькнуло удивление, замешательство, а затем тревога. Она заправила волосы за ухо и опустила взгляд к его губам.              Грейнджер думала о том, чтобы поцеловать его. Она облизала губы. Это было плохой идеей, впрочем, как и всё остальное, что он в последнее время делал. Было ли так уж важно, если он сделает ещё одну неправильную вещь? Сердце Драко бешено заколотилось. Он смотрел на её губы. Они наверняка мягкие и тёплые. Он хотел поцеловать её с тех пор, как они впервые посмотрели «Звёздные войны». Он наклонился ближе, но она резко подскочила, чуть не врезавшись в него головой.              — Мне пора, — задыхаясь, выпалила Грейнджер.              Она отпрянула к спинке кресла, чтобы оказаться как можно дальше от него. Установила между ними дистанцию побольше. Сегодня вечером ничего не будет. Он был разочарован. По какой причине она старалась держаться на расстоянии? Либо она тоже считала, что целоваться с ним — плохая идея, либо она встречалась со Шрамоголовым. Или Уизелом.              Несмотря на все свои выводы, он не сдвинулся ни на дюйм и уставился на неё, выдерживая её встревоженный взгляд. Пора проверить, как продвигаются её занятия окклюменцией.              — Спасибо за фильмы, Грейнджер.              Она кивнула. Её взгляд снова упал на его губы. Если она пыталась скрыть своё влечение к нему, то у неё это получалось из рук вон плохо. Драко одарил её соблазнительной улыбкой и наклонился ближе, опираясь руками на подлокотник, и навис над ней. Она шумно втянула воздух. Он тоже вдохнул; она пахла приятно и женственно.              Угрожающе понизив голос, он спросил:              — Как поживает окклюменция?              Грейнджер замерла и метнула взгляд на свою палочку, которая осталась на кофейном столике. Если она почувствовала угрозу с его стороны, значит, решила, что ему не понравится её ответ. Это было тревожно. Он наклонился ещё ниже, и она плотнее прижала к себе плед. Её глаза расширились, а дыхание стало рваным и поверхностным.              Её сердце колотилось так громко, что он почти его слышал.              Запугать её было несложно. Она не могла дотянуться до своей палочки, а он был гораздо сильнее её, и его палочка была при нём.              — Говори правду, — прорычал он.              Драко не хотел, чтобы легкомысленность, с которой они проводили время за просмотром «Звёздных войн», позволила ей забыть, что он умрёт, если она не научится защищать собственные мысли и эмоции.              Она облизала губы, и его взгляд снова упал на них. Прямо сейчас он хотел поцеловать её больше всего на свете. Она была всего в нескольких сантиметрах от него…              Грейнджер была явно застигнута врасплох его агрессивным поведением. Её голос грозил вот-вот сорваться:              — Я довольно хорошо умею запирать воспоминания. У меня это получается всё лучше, и я могу открывать только те из них, которые захочу.              Драко кивнул. Это было неплохо. Но потом он вспомнил, что она испугалась его вопроса. Значит, она не была уверена в себе.              — Но?.. — его голос прозвучал громче.              Грейнджер глубоко вдохнула и откашлялась, пытаясь сдержать дрожь в голосе, но была не в силах этого сделать.              — Но у меня возникают проблемы с тем, чтобы освободить разум. Мне говорили, что мои эмоции легко прочитать, даже если я лгу.              Он сверкнул хищной ухмылкой.              — Так и есть.              От его слов она покраснела, поняв, что не смогла скрыть своего влечения к нему. Он оттолкнулся от кресла и отстранился от неё, и она с облегчением выдохнула.              — Старайся лучше, Грейнджер. Я ещё не собираюсь умирать.              Он с хлопком аппарировал.              __________        Примечания от автора MistressLynn: Идею волшебных болтающих шахмат я взяла из "Выбора" 5moreminutes. Увлечение Тео тайнами и работой Невыразимцев было заимствовано из "Ждать и Надеяться" mightbewriting. Я думаю, это соответствует язвительному образу от olivieblakе. Скоро в эфире: ещё немного Драко и Гермионы, а также… Мэри?!