Из Уилтшира с любовью...

      Хочу вылизать твою киску.              Гермиона невольно покраснела, когда прочла сообщение на галлеоне. Флирт становился слишком реальным. Всё их взаимодействие было пронизано неуклонно нарастающим сексуальным напряжением. И теперь она не могла избавиться от будоражащих сознание образов: голова Малфоя между её ног, его пальцы раздвигают её колени, впиваются в кожу, а серые глаза пристально наблюдают за ней. Она закусила губу и сжала бёдра.              Всё это неправильно.              Малфой ей не подходил.              Она выглянула в окно, из которого лился яркий полуденный свет. Впервые после встречи у Фортескью они договаривались встретиться днём. Её взгляд переместился на Рона и Гарри, которые по очереди просматривали книги о крестражах и совсем пали духом. Они все трое отчаялись, потому что уже долгое время у них не получалось обнаружить хоть какую-нибудь реальную зацепку. Рон был занят тем, что мастерил самолётик из пергамента. Он заметил, что Гермиона наблюдает за ним, и тепло улыбнулся. Это было приятно, но она не почувствовала того трепетного возбуждения и желания, которое испытывала рядом с Малфоем. Она предположила, что это объяснялось природой их отношений.              Проще говоря, Рон был безопасным вариантом, Малфой — нет. Рону она могла доверять, Малфою — нет. Рон был верным и забавным, но он не подогревал в ней интеллектуального интереса. Малфой же был остроумен, и ей нравилось с ним разговаривать. Чтобы подтолкнуть Рона к нужным действиям, ей приходилось на него давить, словно она приходилась ему матерью. Малфой же… ну, он был Малфоем. Иногда она не могла сказать точно, кто из них кого курировал. Рон робел рядом с ней и вёл себя неловко в сексуальном плане, оставаясь милым и неуверенным. С Малфоем же она боялась, что если ослабит бдительность, то они, словно голодные звери, в ту же минуту накинутся друг на друга.              Она укоряла себя за то, что вообще сравнивает их двоих. Для этого не было совершенно никакого повода. Она снова опустила взгляд на сообщение.              Хочу вылизать твою киску.              На этот раз у неё не было язвительного ответа. Вообще никакого. Только тянущая боль между ног.              Пятнадцать минут.              Малфой был не лучшей парой для неё в силу многих причин. Да она и не может рассматривать его в таком качестве хотя бы потому, что он никогда даже не был в списке возможных вариантов. И у неё не должно появляться поводов для раздумий. Даже гипотетических.              Тут и думать-то не о чем.              Проблема заключалась в том, и Гермиона остро это чувствовала, что чем больше времени она проводила с Малфоем, тем больше он её привлекал и тем меньше она интересовалась Роном — по крайней мере, в романтическом плане. Что было несправедливо по отношению к её давнему другу. В Ордене было полно девушек, которые были бы совсем не против с ним встречаться.              Может быть, ей лучше и вовсе не заводить никаких романтических отношений до окончания войны, раз в своих чувствах она разобраться не могла. Малфой был под запретом, и она только напрасно причинит боль Рону, думая о ком-то, кого она всё равно не сможет заполучить.              — У меня появились кое-какие дела, — сказала Гермиона друзьям, поднимаясь со стула. Она гадала, планы чьего особняка Малфой собирается предоставить им на этот раз.              Она надеялась, что это будет поместье Лестрейнджей, но в любом случае будет рада всему, что он готов дать. Рейд в поместье Нотта прошёл без сучка и задоринки, и Кингсли был доволен списком информаторов Нотта.              — Суперсекретные дела Ордена? — Гарри раздражённо перевёл на неё взгляд ярко-зелёных глаз. Он тоже забросил изучать труды по крестражам и читал «Ежедневный пророк», положив ступни на подставку для ног.              Гермиона сердито прищурилась: с неё уже было довольно трений по поводу её участия в руководстве Ордена. Поначалу Гарри и Рон гордились ею. Но они надеялись, что благодаря их дружбе она будет держать их в курсе внутренней кухни работы штаба, в которую больше никто не посвящён. Когда же они поняли, что она не собирается делиться с ними секретной информацией, то начали возмущаться. У Гермионы с первого курса не было от них никаких тайн, а из-за её неожиданной скрытности между ними образовался раскол, который рос и ширился с каждым днём.              — Ладно, — сказала она, вставая перед ними. Рон поднял взгляд, озадаченный её воинственным тоном. — Давайте уже всё проясним. Я устала от всей этой дерьмовой пассивной агрессии.              — Что проясним? — спросил Рон, настороженно разглядывая очередную складку своего самолётика из пергамента.              — Вы оба хотите, чтобы я ушла в отставку?              — Что? — Гарри опустил газету.              — Вы хотите, чтобы я ушла из руководства Ордена? — повторила она, уперев руки в бёдра. — Если я уйду оттуда, вы перестанете закатывать истерики каждый раз, когда я не могу вам что-то рассказать?              Гарри опустил ноги на пол и отложил газету на подставку.              — Мы не…              — Вы оба обижаетесь на меня.              Гарри сжал челюсти, а Рон молча наблюдал за ними. Рону не нравилось, что Гермиона знает то, чего не знали они, но Гарри было ещё труднее принимать это. Его бесило, когда на пятом курсе Дамблдор до последнего держал его в неведении, а Уизли всячески ограждали от дел Ордена.              — Я не понимаю, как ещё мне переломить ситуацию! — продолжила она, разводя руками. — Если я останусь в руководстве, то многое не смогу вам рассказывать, и вы будете вечно недовольны. Так что единственный способ прекратить эти ссоры — это уйти в отставку. Это то, чего вы хотите?              Она молча ждала, пока Гарри пристально смотрел на неё. Через несколько мгновений его плечи опустились в знак поражения.              — Я не хочу, чтобы ты покидала свой пост, — сказал со вздохом пристыженный Гарри.              — Я тоже, — согласился Рон.              — Что ж, хорошо. Потому что я и не собиралась этого делать.              Зёленые глаза Гарри сверкнули из-под растрепавшейся копны чёрных волос.              — И не надо. Тебе там самое место, — вздохнул он. — Прости, что мы были такими придурками, — он расправил газету на подставке для ног. — Тяжело оставаться в неведении. Мне постоянно кажется, что мою судьбу определяют другие люди без моего ведома.              Твою ж мать, Гарри.              Она моргнула и попыталась заглушить в себе ощущение того, насколько сильно предаёт его.              — Мы всё ещё можем вместе искать крестражи, — вставил Рон. У Гермионы сжалось сердце, так благодарна она ему была за предпринятую попытку преодолеть раскол между ними, несмотря на всё произошедшее.              — Да, — просиял Гарри. — Крестражи всегда будут только нашим делом.              Рон застонал.              — Пожалуйста, не говори «всегда». Я бы уже хотел от них избавиться.              Какая-то часть Гермионы этого не хотела. Чем быстрее они найдут крестражи, тем скорее Гарри окажется на краю гибели. Крестражи связывают их вместе и поддерживают их дружбу. Но в итоге они их разлучат.              Она глубоко вздохнула, пытаясь сосредоточиться на том, что происходило сейчас. Гарри и Рон наверняка оценят тот факт, что они не единственные, кого приходилось держать в неведении.              — Римус узнал о крестражах, — добавила Гермиона, переводя взгляд на него. — Вот почему я уничтожила свою записную книжку.              Лицо Рона вытянулось.              — Значит, теперь руководство Ордена в курсе?              — Нет, — с улыбкой ответила Гермиона. — Я наложила на него Обливиэйт.              — Ты наложила Обливиэйт на Римуса?              У Гарри отвисла челюсть, а затем он закрыл рот и самодовольно усмехнулся.              — Да, — подтвердила она, довольная собой. — Знаниями о крестражах можно делиться только при крайней необходимости, и Римусу ни к чему было о них знать.              Гарри хмыкнул и снова продолжил читать газету.              — Я просто хочу, чтобы поиск крестражей перестал быть таким чертовски скучным, — пожаловался Рон. — У нас до сих пор нет никаких зацепок.              — Что ж, — Гермиона повернулась, чтобы уйти, — надеюсь, что скоро что-нибудь появится.              Она уже собиралась выйти за дверь, когда Гарри вздрогнул и наклонился вперёд, сминая газету. Она оглянулась, и он снова расправил газету на подставке для ног, пристально вглядываясь в фотографию.              — Рон! Гермиона! — Гарри взволнованно замахал им, и они оба бросились к нему, окружив с обеих сторон, чтобы посмотреть, что же его так взволновало.              — Смотрите!              Она проследила взглядом за его указательным пальцем и увидела, что он указывал на фотографию Долорес Амбридж, которая на камеру с улыбкой пожимала руки каким-то чиновникам Министерства. Она с отвращением фыркнула и присмотрелась к фотографии повнимательнее, пытаясь понять, что его так взволновало.              — Гарри, я не понимаю...              Она втянула воздух. На Амбридж был медальон. Он выглядел точно так же, как медальон, который Регулус Блэк оставил в пещере у моря. Она подняла взгляд и встретилась с взволнованными голубыми глазами Рона, который тоже заметил медальон. Много месяцев они не могли сдвинуться с мёртвой точки.              Все трое одновременно подскочили, и она радостно вскрикнула. Они засмеялись и обнялись, подпрыгивая. Запястье Рона чуть не прилетело ей в подбородок — так бурно он выражал свою радость.              — Воздуха! — задохнулась она, оказавшись зажатой их куда более крупными телами. — Я не могу дышать!              Троица расступилась, продолжая улыбаться и смеяться. Гермиона взглянула на Рона, а затем на Гарри — оба сияли, глядя на неё, а затем переглянулись.              Это было хорошо. Это было правильно. Именно так и должно всё быть между ними. Она хотела бы, чтобы так было всегда.              — Я спрошу, сможет ли Кингсли достать нам её домашний адрес и информацию об охране, — предложила она, переполняемая эмоциями.              — Не думаю, что забрать у неё медальон будет слишком сложно, — добавил Гарри с хитрой ухмылкой. — Нам удалось одолеть её на пятом курсе даже без палочек!              Рон усмехнулся в ответ.              — Ей, вероятно, до сих пор снятся кошмары о том, как её утаскивают кентавры.              Только через два дня Хагрид нашёл Амбридж привязанной к дереву, измученной и голодной. Худшей частью её испытания, вероятно, была необходимость поблагодарить полувеликана за то, что он освободил её.              — Может, спалим всё розовое в её доме? — пошутил Гарри.              — В таком случае, нам придётся сжечь всё к чёртовой матери, не так ли? — Рон повернулся к нему с ухмылкой.              — Сожжём только один розовый предмет, но перебьём всю её посуду с котятами, — заявила Гермиона с притворной серьёзностью.              — Я в деле, — ответил Рон совершенно серьёзно.              Гарри запротестовал против ограничений Гермионы:              — Как минимум, пять розовых предметов.              — Встретимся позже вечером и обсудим подробнее, — Гермиона улыбнулась и повернулась, чтобы уйти, когда Рон схватил её за руку и потянул назад.              — Иди сюда, — его голубые глаза были слегка прищурены.              Раньше Рон был слишком застенчив, чтобы предпринимать что-либо в присутствии Гарри; должно быть, хорошие новости придали ему смелости. Гарри, всё ещё пребывая в радостном волнении, отвернулся в сторону, покраснев, и почесал затылок. Когда приходила Джинни, Гарри всегда выходил из комнаты, чтобы её поцеловать.              Гермиона почувствовала себя немного неловко перед ним и посмотрела на Рона, желая обратить на это его внимание. Но он наклонил голову и слегка коснулся её губ. Его рука легла ей на талию, и он открыл рот, раскрывая её губы своими. Она слегка разомкнула их, на мгновение коснувшись его языка своим, а затем отстранилась. Его пальцы крепче сжали её талию, но он не пытался прижать её к себе.              Румянец переполз с её шеи на щёки, и Гермиона прошептала:              — Мне нужно идти.              Она чувствовала себя ужасно из-за того, что сразу после этого собиралась встретиться с Малфоем. Это всё казалось жутко неправильным. Ни поцелуй Рона, ни то, что она побежала на встречу с Малфоем сразу после поцелуя с Роном. Ни то, что перспектива встречи с Малфоем заводила её куда сильнее, чем поцелуй с Роном.              — Прости, Гарри, — она надеялась, что в следующий раз Рон поймёт намёк. А хотела ли она вообще следующего раза?              — Всё в порядке!              Она нежно сжала руку Рона и выбежала за дверь, чтобы аппарировать в свою магловскую спальню.              Прибыв на место, Гермиона увидела, что в кои-то веки она пришла первой. Она стояла, бесцельно осматривая пустую спальню, а потом подошла к кровати и села на неё. Заскрипел матрас. Малфой всегда выбирал её кровать, а она никогда не ложилась на неё. Она опустила голову на подушку и уставилась в потолок, схватив одну из своих плюшевых игрушек и прижав её к груди. В доме было так тихо. Она подумала об уехавших родителях, и слёзы защипали ей глаза. Она шмыгнула носом, повернулась на бок и подтянула колени к груди, обхватывая их руками.              Она была так занята, что давно не вспоминала о них.              Не стоит расклеиваться, иначе, когда явится Малфой, она будет более уязвима. Чтобы подбодрить себя, она вспомнила, как несколько минут назад Гарри и Рон планировали разнести дом Амбридж, и мысленно рассмеялась. Она вдохнула. А потом выдохнула.              Так-то лучше.              Она повернула голову и уткнулась лицом в мягкую подушку. Та пахла Малфоем. Приятный древесный мужской аромат. Гермиона медленно вдохнула этот пьянящий запах, и её тут же охватил прилив возбуждения. Она снова представила, как дразняще горят его серые глаза, а голова оказывается между её бёдер.              Так не пойдёт.              Гермиона резко встала, подошла к столу и раздражённо плюхнулась в кресло. Этот придурок продолжал монополизировать её кровать даже в своё отсутствие. Она разобрала бардак на столе, убедившись, что там были только её вещи, просто не на своих местах. Если у Малфоя и был заготовлен для неё ещё один свиток, то здесь его не было.              Резкий хлопок аппарации заставил Гермиону подскочить от неожиданности.              — Экспеллиармус!              Её палочка вылетела из пальцев и легла в ладонь Малфоя. Гермиона ахнула, а его серые глаза опасно сверкнули в полутьме комнаты.