Из Уилтшира с любовью...

      Гермиона нервно расхаживала по кухне Тонкс, ожидая остальных. Она грызла ноготь на большом пальце — привычка, от которой, как ей казалось, удалось избавиться ещё на втором курсе. Пытаясь совладать с негативными эмоциями, она отдёрнула руку ото рта, просунула большой палец в петлю на поясе джинсов и продолжила мерить шагами комнату.              Сегодняшний день сопровождался чередой взлётов и падений. Восторг, который она испытала ранним утром, сменился уверенностью в том, что Орден вот-вот нанесёт свой первый серьёзный удар. День, который она провела с Малфоем, был захватывающим, пусть даже некоторые события сбили её с ног. Но потом он перетёк в отвратительный вечер, когда ей пришлось столкнуться с реальностью. Несмотря на то, что Малфой был шпионом, он не был на их стороне. Он был на своей стороне и помогал им только тогда, когда цели Ордена совпадали с его собственными.              Гермиона не должна была разочаровываться настолько сильно, но именно так она себя и чувствовала.              Малфой.              Подумать только, из-за этого мерзавца она решила разорвать отношения с Роном! Хотя ей лучше отложить этот неприятный разговор до тех пор, пока они не найдут крестраж. Задача только усложнится, если перед заданием они снова вцепятся друг другу в глотки.              Приоритеты.              Тонкс появилась первой. Её округлившийся живот теперь был намного заметнее. Она со вздохом опустилась в кресло, а через несколько минут появился и Римус.              — Плохие новости, да? — спросил он. Гермиона молча кивнула и продолжила расхаживать по комнате. — Минерва не сможет прийти. Будем ждать Кингсли?              Гермиона остановилась и повернулась к нему.              — Да, нам определённо нужно дождаться Кингсли.              Тонкс протянула руку и нежно сжала ладонь Римуса, рассеяно поглаживая её указательным пальцем.              — Информация от твоего шпиона?              — Да, — ответила Гермиона, — но, может быть, уже слишком поздно.              Римус и Тонкс обменялись тревожными взглядами. Все стали дожидаться прибытия Кингсли. Тонкс поморщилась, и Римус начал растирать ей спину, что-то шепча на ухо. Спустя пять минут, проведённых в напряжённом молчании, в комнату вошёл Кингсли. Он сел и оглядел собравшихся, не комментируя общее настроение.              — Минерва?              — Её не будет, — покачала головой Тонкс, пока Гермиона занимала своё место.              Гермиона, нервничая, посмотрела на Кингсли и глубоко вздохнула. Не было смысла ходить вокруг да около.              — Люциус Малфой уже неделю находится в Соединённых Штатах.              Он никак не отреагировал, просто приподнял бровь. Словно Гермиона сказала, что по полу ползает муравей. А не то, что все его усилия за прошедший год могут пойти прахом. Орден вернётся к гороху и бобам, не сможет содержать свои убежища, платить информаторам, у них не будет медикаментов, не будет целительницы, они не смогут платить за обучение Чанг и Терри или парочки подрывателей, и весь прогресс, которого она смогла достичь с портключами, резко оборвётся. Их отбросит на несколько месяцев назад.              Гермиона не понимала, как можно всё время скрывать свои эмоции. Она тоже так могла, но только заранее подготовившись, зная, что окажется в подобной ситуации. Но, чтобы постоянно держать эмоции под контролем, требовался совершенно иной уровень владения окклюменцией. И пока все её попытки держать лицо с треском проваливались, стоило Малфою как следует взяться за дело. Интересно, будет ли её наставница требовать, чтобы она тоже всё время скрывала эмоции, как Кингсли?              Он растёр сухую хлебную крошку об стол и медленно спросил:              — Сведения от твоего шпиона?              Она кивнула. Только Кингсли знал, что шпионом был Драко Малфой, потому что именно он должен был дать ему Непреложный обет. Лишь он мог оценить истинную значимость этого сообщения: Малфой раскрыл задание собственного отца.              — Ты знаешь ещё какие-нибудь подробности?              Она прикусила губу и покачала головой.              — Только то, что это плохо. Он… — она заколебалась. — Он не собирался мне рассказывать. Проговорился сегодня вечером. — Тонкс бросила на неё острый взгляд. — Вот почему я сразу же попросила всех собраться, — Гермиона потупила взгляд. — Мы не сможем достать ещё портключей без финансирования. Верно?              Тактика Пожирателей смерти во время рейдов всегда была одинаковой: сначала они устанавливали Антиаппарационный купол, а потом, застав врасплох, устраивали засаду и брали числом, уничтожая своих жертв одну за другой. Так они убивали членов Ордена во время первой Магической войны. Именно так проводились все рейды летом и осенью после падения Министерства. Члены Ордена станут лёгкой добычей, если Пожиратели узнают местоположение одного из убежищ. Просто вопрос времени, как скоро это произойдёт. А Гермиона рассчитывала сделать портключи планом эвакуации.              Ордену не удастся скрываться вечно. Эта игра в кошки-мышки нервировала.              Первым заговорил Римус.              — Мы с Минервой работаем над альтернативным способом перемещения. Портключи — идеальное решение, но время и затраты на изготовления такого количества, чтобы хватило на всех, непомерно высоки. Мы обеспечены только на тридцать пять процентов…              — Сорок пять процентов, — поправила Тонкс. Именно она отвечала за распределение портключей после того, как Гермиона их создавала или перепрофилировала.              Римус продолжил:              — Сейчас у нас сорок пять процентов от необходимого количества, если только несколько членов Ордена не используют один и тот же портключ одновременно. — Он посмотрел на Кингсли. — Ты отправишься в Штаты?              Кингсли кивнул и заговорил:              — Боюсь, что предупреждать их уже слишком поздно, но я сегодня же буду там. Когда вернусь, нам нужно будет обсудить то, что Малфои делают в Визенгамоте, — он перевёл взгляд на Гермиону, и она почувствовала себя маленькой наказанной девочкой, словно ей уже давно следовало знать, что планируют Малфои. Может быть, ей действительно следовало это знать. — Спасибо, Гермиона.              Он встал и обменялся понимающими взглядами с Тонкс и Римусом, прежде чем уйти.              Гермионе это не понравилось. Кингсли умел одним взглядом передать целый поток информации.              Тонкс повернулась к ней и заговорила:              — Гермиона, мы давно не разговаривали о том, как у тебя обстоят дела со шпионом. В самом начале я рассказала тебе, как защитить себя и Орден, как сохранить лидирующую позицию в общении с ним.              — Верно, — согласилась Гермиона.              — И он был нам полезен, — утвердительно сказала Тонкс. — Чертежи поместий поступали достаточно оперативно, как и было обещано.              — Так и есть, — подтвердила Гермиона, не совсем понимая, куда та клонит.              И несмотря на то, что она буквально сегодня утром кричала на него, ей непреодолимо хотелось защищать Малфоя всякий раз, когда на собраниях Ордена речь заходила о нём. Как и в случае с портключами, он был её проектом. Это её немалый вклад в общее дело, поэтому она брала всю ответственность на себя. Все успехи или неудачи по обоим направлениям зависели от неё и только от неё.              Римус откинулся на спинку стула, не отрывая от неё взгляда, и Гермиона покраснела, сама не осознавая почему. Тонкс наклонилась вперёд, заметив, что Гермиона сейчас будет оправдываться.              — Ты до сих пор не понимаешь, почему он про что-то говорит, а про что-то — нет? Как сегодня.              Ей нечего было возразить. Это было правдой.              — В некоторых случаях, — начала объяснять Гермиона, — он думает, что информация, которой он делится, может навредить ему самому или его близким. Такие сведения он отказывается предоставлять. Обычно просто говорит, что ничего не знает, но я не всегда точно могу определить, когда он говорит правду, а когда лжёт.              Римус почесал щетину.              — Это понятно. Он может чего-то не знать или утаивать, и у тебя не всегда получается определить, по какой причине он молчит. Но что насчёт тех сведений, которые он тебе передаёт? Какая связь между всеми его сообщениями?              — Не знаю, — призналась она. — Не совсем ясно. Возможно, всё именно так, как вы изначально и говорили. Он мог рассказать нам о Веритасеруме, чтобы Долохов не умер быстрой и лёгкой смертью, чтобы его непременно стали пытать. Когда мы их схватили, Долохов как раз использовал на нём Круциатус.              Римус подался вперёд.              — Кого именно из ближайшего окружения он называл в последнее время?              — Нотта, Лестрейндж, Роули, Макнейра и Кэрроу, — ответила Гермиона.              — Есть вероятность, что у него на всех них имеется зуб? — спросил Римус.              — Или у кого-то из его семьи? — добавила Тонкс.              — Возможно. Но я не знаю этого точно.              Тонкс задумчиво теребила край рукава.              — Он бы сказал, если бы ты прямо задала этот вопрос?              Гермиона вспомнила их беседы. Иногда он вёл себя удивительно откровенно: был открытым и отвечал честно. Но в других случаях Малфой явно многое скрывал от неё. И ей хотелось бы верить, что он не станет откровенно лгать ей прямо в лицо, но нет. Он мог. Ей не хотелось признаваться в этом даже самой себе. Особенно в последнее время. От этого осознания Гермионе стало тревожно.              Она же сама лгала ему.              — Возможно.              — Надави на него, пусть он объяснит свои действия, — проинструктировала Тонкс. — И скажи, что тебе нужно знать больше об их следующих шагах. Планы поместий важны. — Она поморщилась и поудобнее расположилась на стуле: из-за большого живота ей было тяжело подолгу сидеть в одной позе. — Но чтобы допрашивать заложников с Веритасерумом, я должна знать, о чём их спрашивать, а выяснять это приходится очень долго, особенно когда они пытаются ввести меня в заблуждение. Любые зацепки, которые сможет предоставить твой шпион, будут полезны. Даже самые расплывчатые.              — Он знает, где скрывается Сам-Знаешь-Кто, я почти уверена в этом. Но он не скажет мне об этом, пока Кингсли не даст Непреложный обет. Ему нужна гарантия, что после войны его и его семью полностью помилуют.              — И Кингсли отказался, потому что шпиону нельзя доверять?              — Верно. — И Кингсли не ошибался на его счёт, но Гермионе всё равно не нравилась эта ситуация. — А ещё потому, что одного из членов его семьи помиловать невозможно. По поводу самого шпиона Кингсли тоже не уверен. Это будет зависеть от того, какие преступления он совершит во время войны.              Тонкс сжала челюсти.              — Какие у вас сейчас отношения?              Гермиона невольно покраснела, вспомнив, как Малфой смотрел на неё на Трафальгарской площади, когда вокруг них взмывали в небо голуби. Тонкс и Римус приподняли брови, увидев её реакцию, и она опустила взгляд на древесный узор стола. Под таким пристальным вниманием ей было неловко. Возможно, следует взять пример с Кингсли и во время собраний Ордена полностью скрывать свои эмоции.              — Сначала отношения были довольно враждебными, но теперь мы ладим. Он больше не считает, что чистокровные превосходят всех остальных, и я помогла ему преодолеть ещё некоторые из его предубеждений.              Римус, казалось, собирался задать ещё один вопрос, но Тонкс предупреждающе сжала его руку, и он промолчал. Зато они оба смотрели, как Гермиона нервно заёрзала под их взглядами. Было ли молчание одной из тактик допроса Тонкс? Заставить человека чувствовать себя настолько неловко, чтобы он заговорил о том, о чём его даже не спрашивали. Она и так уже чувствовала себя виноватой из-за того, что не рассказала им, что предупредила Малфоя о рейде в Нотт-мэнор, хотя до сих пор считала это решение правильным. В конце концов, Тонкс пыталась помочь ей лучше справляться с работой куратора. И ей требовалось, чтобы Гермиона была честна с ней, чтобы давать правильные советы.              Проклятье.              Молчание волшебным образом развязало ей язык.              — Мы друзья.              Тонкс послала Римусу взгляд, который Гермиона не смогла истолковать, и он встал.              — Уже довольно поздно, я, пожалуй, пойду спать, — он взглянул на неё с ободряющей улыбкой. — Ты хорошо справляешься, Гермиона.              Она кивнула и проводила взглядом его удаляющуюся фигуру. Гермиона почувствовала себя… покинутой. Римус оставил её наедине с Тонкс. Что Тонкс собиралась с ней делать? У Гермионы появилось такое чувство, будто её допрашивают. Она снова уткнулась взглядом в стол. Опять воцарилась тишина. Было очень беспокойно, просто невыносимо.              Гермиона поражённо вздохнула. Эту схватку ей не выиграть.              — И есть определённый… интерес. — Губы Тонкс заметно изогнулись. — Неразрешённое напряжение, — быстро уточнила Гермиона.              Тонкс наклонилась к ней и взяла её за руку.              — Гермиона. — Она посмотрела ей в глаза. Сегодня те были фиолетовыми, как и волосы. — Ты не сделала ничего плохого. Так бывает.              Гермиона с облегчением выдохнула и теперь была благодарна Тонкс за то, что та отослала Римуса. Обсуждать собственные чувства к Малфою было уже достаточно неловко даже наедине с Тонкс. Гермиона считала, что её в ту же минуту отчитают, как это было в ночь, когда Долохов покончил с собой.              Тонкс сжала её руку и объяснила:              — Между шпионом и куратором часто возникает притяжение. Иногда оно создаётся намеренно, чтобы проще было манипулировать. Возможно, именно это сейчас и происходит?              Глаза Гермионы расширились.              — Ты спрашиваешь, соблазняет ли он меня?              Тонкс медленно кивнула. Она была абсолютно серьёзной. Гермионе такое даже в голову бы не пришло, такое предположение казалось слишком нелепым.              — Нет, — она яростно замотала головой. — В начале он вёл себя как типичный чистокровный фанатик. Он использовал Очищающие чары после того, как уходил из моего магловского дома. — Тонкс фыркнула, не сдержав смешок. — А теперь, когда мы поладили… ну… Он ужасно флиртует, и он определённо заинтересован перевести отношения в физическую плоскость. Между нами есть… — она ещё сильнее покраснела, — влечение. Но нет. Он не пытается меня соблазнить. По крайней мере, — она мотнула головой в сторону стола, не в силах встретиться с Тонкс взглядом, — не по этим причинам.              Тонкс ободряюще кивнула, и Гермиона продолжила:              — Во время встреч мы многое обсуждали. Открыто говорили о его чистокровном фанатизме. Мы несколько раз выходили в магловский мир и там искали ответы на его вопросы. Он чувствует, что его обманули, и ему больше не с кем говорить о своих сомнениях, некому задавать вопросы. И он чувствует себя использованным. Тёмная метка, имплант, даже то, как чистокровных заставляют вступать в брак и размножаться. Он чувствует, что не контролирует свою жизнь, своё будущее и даже собственное тело.              Тонкс откинулась на спинку стула, поглаживая живот и оценивающе глядя на Гермиону.              — Он обставляет всё так, чтобы ты его жалела?              Губы Гермионы приоткрылись. Малфой не старался намеренно выглядеть жалким. Жалость к нему была естественной реакцией на обстоятельства, в которых он оказался. Но Тонкс формулировала вопросы так, что все его поступки выглядели корыстными.              — А ты бы не стала его жалеть? — спросила она, не сумев скрыть оборонительный тон голоса.              — Стала бы, — согласилась Тонкс, не смутившись. — Но это не означало бы, что он не специально так себя ведёт.              Гермиона не думала, что Малфой что-то подстраивал. Несмотря на то, что он многое скрывал, всё, что происходило между ними, было настоящим. Неподдельным.              Ведь так?              — Но я также уважаю его за то, что он подвергает сомнению всё, чему его учили с рождения. Ведь твоя мать тоже через это прошла, не так ли?              — Так и есть, — ответила Тонкс, не отрывая от неё взгляда. Пристальный взгляд Тонкс нервировал.              — Легко ли ей было?              — Вовсе нет, но дело не в этом.              Гермиона в замешательстве нахмурила брови.              — Тогда в чём же?              Тонкс подняла руки ладонями вверх.              — Всё это может быть правдой, но, возможно, он при этом ещё и манипулирует тобой.              — Но разве мы сами не манипулируем им?              — Да, но мы тут не пытаемся установить равноправие. Тот факт, что мы используем его, не оправдывает то, что он пытается использовать нас. Нам необходимо выиграть войну. Тебе придётся манипулировать им, чтобы добиться цели. И тебе нужно понять, для чего он использует тебя. Похоже, что, по крайней мере сейчас, он использовал тебя, чтобы уничтожить своих врагов. На самом деле, я даже уверена, что именно этим он и занимался.              — О.              Римус намекал на это, когда Долохова только схватили, но то, как Тонкс сформулировала это сейчас, звучало более преднамеренно. А Малфоя выставляло более коварным. Но он и был коварным. Не так ли? Она сама это говорила. Его Патронусом был чёртов лис.              — Послушай, Гермиона, — Тонкс потянулась к ней и взяла за руку, чтобы смягчить удар от своих слов. — Он помог Ордену, этот факт неоспорим. Но он всё равно использовал всех нас. Его не волнует наша жизнь, он не принимает во внимание наши цели или то, что поможет нам добиться успеха. Он озабочен тем, чтобы устранить собственные угрозы, а не наши. — Она нежно сжала пальцы Гермионы. — Вот почему он не передал нам планы поместья Лестрейндж, несмотря на то что ты просила их несколько раз. Он просто не хочет этого делать. Понимаешь, в чём разница? И какую опасность это может таить в долгосрочной перспективе? Даже если сейчас мы получаем выгоду от его сведений.              Гермиона кивнула.              — Для меня это не новость. Я знала, что у него были свои мотивы. Я просто не была уверена, какие именно.              — Проблема в том, — объяснила Тонкс, — что это делает его ненадёжным. Каждый раз, когда он чем-нибудь поделится, придётся спрашивать себя, почему он решил об этом рассказать. Когда он скажет, что не знает чего-то, придётся задаваться вопросом, не лжёт ли он. Если ты думаешь, что он расскажет правду о своих мотивах, то я предлагаю тебе поговорить с ним, но нужно помнить, что он бывает не совсем честен с тобой.              Гермиона уставилась перед собой, смущённая разговором.              — Я понимаю.              Тонкс начала постукивать пальцами по крышке стола. Гермиона слушала эту барабанную дробь, пока Тонкс что-то обдумывала.              — Что он заставил тебя рассказать ему? Или сделать для него?              Гермиона попыталась собраться с духом. Всё внутри неё похолодело от волнения. Она так не хотела этого разговора, но ничего не поделаешь.              — Ты должна знать, что изначально он выдвинул несколько условий, на которых согласился быть шпионом.              Тонкс махнула рукой.              — Да, так обычно и бывает.              — И он продолжает спрашивать меня о помиловании. Я не знаю, как долго смогу водить его за нос.              Тонкс уставилась на неё. Молча. Какой же жалкой была Гермиона, раз знала, что это просто метод допроса, который отлично на ней работает, но всё равно поддавалась ему! Но расскажет Тонкс всё, пусть ей и будет непросто.              Гермиона глубоко вздохнула, готовясь к последствиям.              — Я рассказала ему об импланте. Я сказала ему, что Долохов повесился — он думал, что мы его убили, и я не хотела, чтобы у него сложилось неправильное впечатление. Я научила его Патронусу. Я попросила Мэри извлечь его имплант. — Брови Тонкс поднялись выше, но она ничего не сказала. — Я… — если она это скажет, то предаст Кингсли. — Я изучаю окклюменцию, это одно из его требований.              Волосы Тонкс изменились с фиолетовых на рыжие. Она наклонилась вперёд.              — Как именно ты это делаешь?              Гермиона опустила глаза.              — С опытным легилиментом.              Тонкс повысила голос:              — Кто нашёл тебе легилимента?              Её лицо посуровело, и Гермионе показалось, что Тонкс сейчас начнёт на неё орать. Но она лишь нахмурилась и отвернулась, скрестив руки на животе. Гермиона не винила её за эту вспышку гнева: ей пришлось использовать Круциатус на Долохове и Биксли, когда, оказывается, был и другой вариант.              — Неважно. Я знаю кто, — она посмотрела Гермионе в лицо, а затем продолжила: — Я не сержусь на тебя, Гермиона.              Следующие слова Гермиона буквально протараторила и вцепилась в край стула, готовясь к реакции Тонкс:              — Я предупредила его о рейде в Нотт-мэнор.              Волосы Тонкс сменили цвет с рыжего на чёрный. Она хлопнула рукой по столу.              — Что ты сделала?              От грохота Гермиона подпрыгнула. Хорошо, что перед собраниями Ордена на дверь накладывались Заглушающие чары.              — Вот теперь я точно на тебя злюсь. На кой чёрт ты это сделала, Гермиона? Вынуть имплант, не посоветовавшись с нами, — это одно, но рассказать шпиону, которому нельзя доверять, о деталях рейда?! — Тонкс встала и перегнулась через кухонный стол, повысив голос до крика и выплёскивая свой гнев. — Что, чёрт возьми, заставило тебя так поступить?              Гермиона вздрогнула, на секунду зажмурилась и снова открыла глаза.              — Но, Тонкс! Он хотел знать время налёта в обмен на кровь. Именно благодаря крови вы смогли зайти и выйти из поместья незамеченными. И без травм!              Она подняла лицо, чтобы посмотреть, не смягчили ли её слова гнев Тонкс хоть немного. Ничего подобного.              Гермиона снова опустила глаза и продолжила говорить:              — Никто даже не заметил, что пропал Нотт, пока его сын не сообщил об этом почти две недели спустя.              Тонкс сверкнула зубами.              — И почему ты решила, что можешь подвергать опасности жизни всех, кто входил в поместье, из-за этой крови?              — Потому что это характерно для него и хорошо укладывается в то, что о нём известно.              Тонкс моргнула и уставилась на неё.              — Характерно? — кажется, она была впечатлена. Но всё равно невероятно злилась.              — Да, — осторожно объяснила Гермиона. — Он может быть Пожирателем смерти, но он идёт на многое, чтобы защитить людей, которых любит. Я знала это ещё до того, как он начал шпионить на нас.              Тонкс молча наблюдала за ней, и Гермиона стала развивать свою мысль:              — Он… не хотел, чтобы Тео был там во время налёта, вдруг его ранят или того хуже. Он лишь пытался защитить своего друга, как и утверждал. Так что это казалось разумным решением. Я знаю, что должна была обсудить это с вами, чтобы у Ордена была вся доступная информация при планировании рейда.              Тонкс снова села и стала раскачиваться на двух ножках стула.              — И почему ты ничего мне не рассказала?              Гермиона задумчиво прикусила губу. Это был хороший вопрос. Почему она этого не сделала? Она могла бы. Она могла бы обсудить всё с Тонкс после того, как получила кровь. Чтобы не подорвать доверие Малфоя, она могла бы вернуть кровь, если бы Тонкс отказалась сообщить время операции.              Оглядываясь назад, она понимала, что именно так ей и следовало поступить.              — Он и раньше знал, что мы проводим операции в тех поместьях, планы к которым он даёт. Я подумала, что ты не согласишься на операцию после того, как всё узнаешь. В таком случае, вам пришлось бы пробиваться сквозь обереги, что было бы намного опаснее. Ты же видела, что защита в поместье Нотта была сложнее и смертоноснее, чем та, что встречалась нам раньше. Рон, Колин и Анджелина пострадали при захвате Роули, и я побоялась, что в этот раз последствия могут быть фатальными.              Тонкс продолжала наблюдать за Гермионой и раскачиваться на двух ножках стула. Она ответила не сразу.              — Итак, ты просишь меня доверять твоему мнению, но сама не доверяешь моему?              — Нет, это не… — Гермиона открыла рот, чтобы опровергнуть обвинение Тонкс, но, та как обычно, попала в точку. Гермионе было стыдно. Она даже не пыталась посмотреть на ситуацию под таким углом. — Да. Да, ты права.              Тонкс изучала её. Она уже не была в такой ярости, как раньше, но всё ещё злилась.              — Никогда так больше не поступай, Гермиона.              — Не буду, Тонкс. Поверь мне, я так больше не поступлю, — она говорила искренне.              — До сих пор ты приходила к невероятно верным выводам, — уточнила Тонкс, всё ещё сердясь. — Твоя единственная ошибка заключалась в том, что ты не сообщила мне об импланте и рассказала шпиону о времени налёта. Я не смогу тебе помочь, если ты будешь скрывать информацию.              — Значит, ты со мной согласна? — Гермиона взглянула на неё с надеждой.              Тонкс прищурилась, глядя на неё в ответ.              — Да. Но дело не в этом, и ты это знаешь.              — Прости, ты права, — Гермиона опустила глаза, радуясь тому, что худшая часть беседы миновала. Её пульс начал приходить в норму. Она даже не замечала, как быстро билось сердце, пока Тонкс её отчитывала.              Тонкс всё ещё сканировала Гермиону насквозь своим взглядом.              — Теперь ты понимаешь, насколько важно принимать взвешенные решения там, где не всегда есть чёткий и правильный план действий.              — Да, — ответила она. Так и было. Она остро ощущала всю тяжесть ответственности. Принимать решения никогда не было легко. И она относилась к каждому из них серьёзно.              Тонкс молча смотрела на неё. Её взгляд был обвиняющим.              — Ты не сможешь оставаться объективной, если у тебя возникнет сильная эмоциональная привязанность к шпиону.              Губы Гермионы приоткрылись от удивления.              — Я не влюблена в него, — запротестовала она.              — Но можешь влюбиться, — Тонкс говорила так убежденно, словно это было неизбежно.              Гермиона задумалась. Могло ли такое случиться?              — Я думаю… что это… возможно, — она должна быть честна.              Тонкс наклонилась вперёд, поставив локти на стол.              — Вот и ответ на твою загадку, — сказала она, указывая на Гермиону. — Он не пытается избавиться твоими руками от тех, кто представляет для него угрозу. Он защищает тех, кого любит. Это может выглядеть похоже, но на самом деле это разные вещи. Совсем. Он защищает своих родителей, своих друзей и — да, самого себя. Откровенно говоря, только из того, что ты рассказала мне сегодня вечером, нетрудно понять, почему он тебе нравится.              Гермиона покраснела и опустила взгляд.              Тонкс откинулась назад и снова сложила руки на животе.              — Гермиона. Я хочу, чтобы ты докладывала мне, как идут дела, после каждой встречи со своим шпионом.              Гермиона подняла глаза. Неужели Тонкс больше не доверяет ей? Могла ли Гермиона винить её после того, как сама солгала о рейде Нотта?              Словно в ответ на её мысли, Тонкс продолжила:              — Не в качестве наказания. Ты добилась блестящих результатов. Своевременно получала информацию, и у нас выходило срывать операции Сама-Знаешь-Кого. Ты не подставилась сама и защитила Орден. Ты завоевала его доверие и даже победила его фанатизм. И ты принимала довольно сложные решения и продолжаешь их принимать, даже несмотря на то, что он тебе нравится.              О.              Она нервно сглотнула.              — Спасибо.              Тонкс снова наклонилась вперёд.              — Но тебя нужно направлять. Ты никогда прежде не работала со шпионами, и тебе нужно было больше консультироваться со мной — это моя вина, что я уделила этому так мало времени, и я приношу свои извинения. После того, как начали появляться планы поместий, я стала слишком самонадеянной, — она немного пристыженно улыбнулась Гермионе. — Все мы люди, все мы ошибаемся.              Гермиона благодарно улыбнулась в ответ. Даже несокрушимая мега-аврор Нимфадора Тонкс время от времени совершала ошибки.              — Ты добилась существенного прогресса, поэтому я хочу, чтобы ты продолжала с ним работать, пока мы не решим, что ты больше не можешь быть эффективным куратором.              Гермиона кивнула. Это было справедливо.              — Заставь его рассказать о том, что он делает и почему. Заставь его быть более честным насчёт того, что он знает и чего он не знает. И, чёрт возьми, нам нужна информация о том, что планирует Сама-Знаешь-Кто. Неважно, насколько расплывчатыми и общими будут эти сведения. Мои допросы Нотта, Роули и прочих Пожирателей смерти станут эффективнее. Тебе всё ясно?              — Да, я займусь этим, — она энергично кивнула, радуясь, что разговор, которого она так долго боялась, подходил к концу.              — Гермиона, кто он? Ты должна сказать мне сейчас, чтобы я могла давать тебе правильные советы.              Она подняла глаза и встретилась с фиалковыми глазами Тонкс.              — Твой двоюродный брат.              Брови Тонкс удивлённо приподнялись.              — Драко Малфой?              — У тебя есть ещё какие-нибудь двоюродные братья?              — Со стороны мамы — нет, — она погладила живот. — Тётя Белла всегда считала, что дети помешают её свершениям.              И это ещё мягко сказано. Гермиона усмехнулась, радуясь, что снова находилась в хороших отношениях с Тонкс.              — Последнее, что нужно Ордену, — это кучка мини-Беллатрис, бегающих вокруг.              — Ой-ой-ой. Не будь такой предвзятой, Гермиона. Они были бы милыми маленькими девочками.              — Тот маленький мальчуган на кладбище домашних животных тоже был само очарование.              Тонкс фыркнула и задумчиво уставилась на Гермиону.              — Он впустил Пожирателей смерти в Хогвартс.              — Так и было, — она и сама иногда не могла поверить, как сильно изменился Малфой. Прямо у неё на глазах. И она помнила, как на него повлиял шестой курс. — Тот год сильно его изменил.              — Разве он не сопливый маленький говнюк?              Гермиона фыркнула, рассмеявшись:              — Тот год сильно его изменил.              

***

                    Драко аппарировал на квиддичное поле поместья — зимой оно находилось под согревающими чарами — с несколькими книгами по магическим дуэлям, которые взял из домашней библиотеки. Он всё ещё злился после ссоры с Грейнджер. Раздувая ноздри, Драко прошествовал в дальний угол поля.              Она была права. Во всём.              Но он не хотел умирать. И не хотел, чтобы умерли его родители.              Что, чёрт возьми, он должен делать?              Драко мучился из-за трудности своего положения. На одной чаше весов оказывалась информация, которой он мог поделиться, а на другой — его жизнь и жизнь его родных. Он знал, что отец отправился в Штаты, чтобы перекрыть финансирование Ордена. На самом деле, именно Драко вычислил тех волшебников, которые отправляли переводы, после того как они похитили гоблина из Гринготтса.              Но ему даже не пришло в голову поделиться чем-то из этого с Грейнджер, ведь её вполне устраивали планы поместий, которые он передавал. Сегодня он слишком расслабился из-за ложного чувства безопасности, царившего вокруг, находился под впечатлением от экскурсии в Национальную галерею и потерял голову оттого, что провёл с ней целый день, который по всем статьям можно было расценить как свидание. Поэтому так глупо проболтался о местонахождении своего отца.              И она сразу поняла важность этой информации.              Отчасти он не хотел, чтобы его отец добился успеха, но Драко понимал, что неудача приведёт их с отцом к нескольким болезненным Круциатусам. Наверное, таким же ужасным, как достались отцу после провала в Отделе Тайн. Может быть, Тёмный Лорд решит, что Малфои бесполезны, и уберёт их. Возможно, его отца убили бы в стычке с Орденом, если бы Драко рассказал Грейнджер об их планах.              Он был полностью разбит и понятия не имел, что делать.              Всё ещё взбешённый их ссорой, он резко ощущал собственную беспомощность. Драко бросил книгу на землю и увеличил её, чтобы движущиеся схемы было видно издалека. Листая страницы, он прищурился, не в силах разглядеть детали в темноте.              — Люмос Максима! — рявкнул он, и его звучный голос разнёсся по полю.              Освещение загорелось ярче, и теперь схемы в книге стало лучше видно. Драко наколдовал манекен, который у Малфоев обычно использовался для отработки заклинаний, и левитировал его на расстояние примерно двадцати футов от себя. Он посмотрел на движущиеся диаграммы, потренировался принимать позицию, а затем перешёл к разделу о Защитных чарах.              Он понятия не имел, где будет сражаться, когда вступит в бой или даже на чьей стороне окажется, но одно было ясно наверняка: ему нужно подтянуть свои навыки. Грейнджер была права. Он слишком равнодушно относился к своей роли в войне.              По крайней мере, улучшив свои боевые навыки, он самому себе сослужит добрую службу. Независимо от того, на какой стороне и за что будет драться. Он мог использовать собственное тело и разум так, чтобы это приносило пользу. Тогда он лучше сможет защитить себя, своих родителей и друзей.              И её.              Она хотела, чтобы он боролся?              Что ж, он примет чёртов бой. -------- Примечания автора MistressLynn: Следующая глава — одна из моих любимых. Она немного… отличается по настроению от всех, что вы уже читали. И пришло время отработать ещё одну метку. Попробуйте угадать, какую именно.