***
Драко рассматривал изображение чаши Пенелопы Пуффендуй в книге, где были описаны артефакты Основателей Хогвартса. Гермиона сидела рядом с ним на кровати, пока он внимательно изучал рисунок старинного кубка. Его длинные согнутые пальцы зависли над страницей, пока он размышлял, а Гермиона не отрывала от них взгляда. Она не могла перестать думать о том, как он смотрел на неё утром, когда они вместе проснулись в одной постели. Вспомнив, каково это — оказаться прижатой к нему, когда он обвивает её руками и ногами, она вздрогнула. Сесть на кровать так близко к нему было ошибкой. Их бёдра и предплечья соприкасались, и она чувствовала, как по телу расползался жар, пока он задумчиво смотрел в книгу, пытаясь что-то припомнить. Напряжение между ног не проходило. Лучше ей вернуться в своё рабочее кресло. Они находились слишком близко друг к другу. — И зачем тебе это? — Этого я тебе рассказать не могу. Он ещё несколько мгновений смотрел на рисунок чаши, задумчиво водя языком по внутренней стороне щеки. Её глаза непроизвольно метнулись к его лицу. Его брови были сосредоточенно нахмурены, а светлые волосы спадали на лицо, частично закрывая обзор. Он провёл рукой по волосам, но они тут же снова упали ему на глаза. Ей захотелось самой их поправить. Она помнила, какими мягкими они были — она трогала их, когда он плакал у неё на груди, а она его утешала. Через несколько секунд он разочарованно вздохнул: — Гермиона, ты мне совсем ничего не сказала. Если бы я знал хоть что-то о назначении чаши, то мог бы предположить, где она может находиться. Она отвернулась, обдумывая, что ещё может ему сообщить. — Это важно для Сам-Знаешь-Кого. Важнее всего остального. Даже важнее, чем война. Он не хотел бы, чтобы об этом предмете кто-нибудь узнал. И он его спрятал в укромном месте ещё до Первой Магической войны. Это всё, что я могу сказать. — Значит, она в чьём-то хранилище, — ответил Драко, пожимая плечами, как будто это было очевидно. — У него нет собственного. — Ну, — протянула Гермиона, — возможно, это и так, но остальные найденные нами предметы содержались не в хранилищах. — А где они были? — с любопытством спросил он. Она вспомнила свою наставницу легилимента. Если кто и знал, можно ли доверять Драко, так это она. Та, которая в какой-то момент своей жизни была посвящена или смогла проникнуть в его мысли и чувства. Вздрогнув, Гермиона поняла, что она… ревнует и завидует своей наставнице. Эта женщина будет знать и понимать Драко лучше, чем когда-нибудь получится у Гермионы. Она постаралась прогнать эти мысли. Найти крестражи было важнее, и Гермиона — куратор Драко, поэтому не должна увлекаться шпионом. — Один был у твоего отца. — От удивления брови Драко поползли вверх. — Это был дневник, — продолжила Гермиона. — Может быть, он и находился в вашем хранилище, этого мы не знаем. Но, учитывая, как твой отец с ним поступил, когда мы учились на втором курсе, скорее всего, нет. Ещё один был спрятан в доме Гонтов, прямо среди руин. Другой оказался в магловском приюте, где он провёл детство. Но там имелись Охранные чары и ловушки, — она посмотрела на Драко. Его лицо оказалось слишком близко к ней, и она отвернулась, чтобы продолжить говорить, глядя на страницу открытой книги. — Мы думаем, что один из них может быть в Хогвартсе, а другой у того, кому он безоговорочно доверяет. Так же, как твоему отцу. Драко усмехнулся. — Я не знаю, насколько он теперь доверяет моему отцу. Мы всегда на волосок от смерти. — Значит, ты не знаешь, где спрятана чаша? Он покачал головой. — Если хочешь что-то сохранить, то запираешь это в хранилище Гринготтса. Я могу проверить наше. Он наклонился вперёд, чтобы рассмотреть орнамент на чаше, и коснулся её руки. Мягкие волоски на его предплечье щекотали ей кожу. Она зажала руки между ног, переживая, не привлечёт ли внимание к тому, как близко друг к другу они сейчас сидели, и не усилит ли это напряжение. — Да, хорошо, но я сомневаюсь, что он доверил бы твоему отцу сразу оба предмета. — Если ты думаешь, что чаша хранится у того, кому он доверяет, то значит, она либо у тёти Беллы, либо… — он сделал паузу, обдумывая, собирается ли назвать следующее имя, — наверное, всё же у тёти Беллы. Им необходимо поговорить о честности и о том, что именно он утаивал от неё, но пока они делали успехи в миссии «Крестраж», и Гермиона не хотела начинать этот неприятный разговор прямо сейчас. Она потянулась через него, по пути задев пальцами его запястье, и перелистнула несколько страниц, пока не добралась до изображения диадемы Кандиды Когтевран. — А как насчёт неё? — спросила она. Глаза Драко вдруг расширились. — Ты видел её? — её голос от волнения стал звучать намного выше. — Да, — сказал он, поражённый тем, что, оказывается, располагал информацией о чём-то столь важном для Ордена. — Она в Комнате забытых вещей. Я… — он замолчал и прочистил горло. — Я провёл там довольно много времени на шестом курсе, — молчание стало неловким: они оба вспоминали ту ночь, когда он впустил Пожирателей смерти в замок. — Драко, — тихо сказала Гермиона. — То, что ты сейчас делаешь, всё меняет. Это меняет тебя. Ты уже изменился. Он сглотнул, но ответил не сразу. — Я знаю. Но я всё ещё продолжаю… — он глубоко вздохнул и попытался заговорить снова. — Есть вещи, которые… которых я не знаю, как избежать. Я не могу выдавать себя за Пожирателя смерти и в то же время не являться Пожирателем смерти. Не раздумывая, она переплела их пальцы, чтобы показать ему, что она понимает его и что ей не всё равно. Гермиона не могла представить, как он справляется с возникшей перед ним дилеммой. Он в ответ сжал её руку и большим пальцем погладил внутреннюю сторону запястья. Она видела, как дёрнулся его кадык, пока он всё ещё глядел в книгу. Не желая, чтобы он снова пал духом, она вернула разговор к его открытию. — Отлично, — сказала она, радуясь тому, что у них наметился прогресс. Они определились, с какого крестража начнут, и знали, где тот находится. Её наставница, как и ожидалось, оказалась абсолютно права. Ей, Гарри и Рону пора было выбраться из того вакуума, в котором они существовали, если они собирались найти и уничтожить оставшиеся крестражи. — Значит, я поеду в Хогвартс и… — Нет, — оборвал её Драко, повернувшись к ней. — Не подвергай себя такой опасности. Я могу придумать предлог, чтобы попасть туда, не вызывая подозрений. Я достану для тебя эту штуковину. Она с удивлением взглянула на него, услышав покровительственные нотки в его голосе. Но этого ей делать не стоило. Она почти столкнулась с Драко. Гермиона оказалась слишком близко к нему, сидя рядом на кровати и держа его за руку. Её губы приоткрылись от силы желания в его серых глазах, а другого одобрения ему и не требовалось. Прежде чем она успела возразить, его губы уже оказались на её губах, заглушая её всхлип. Она услышала, как забытая книга с глухим стуком упала на пол, а его рука скользнула по её шее вверх к челюсти. Когда его губы прижались к её губам, он вздрогнул и вдохнул. По её телу мгновенно разлились жар и желание. В этом поцелуе не было ничего похожего на поцелуи с Роном. Она буквально чувствовала и осязала желание Драко, как будто оно жило своей жизнью и теперь было готово поглотить их обоих. Она приоткрыла рот шире, и его язык мгновенно скользнул внутрь, прошёлся по её зубам и потянулся глубже, ища большего контакта. Он застонал, и этот звук пронзил её до глубины души. Драко подался к ней и прижал к матрасу, сразу же опустив руку на талию и скользнув под одежду. Она ахнула ему в рот, и он сильнее прижал ладонь к её животу и рёбрам. Тёплая боль между ног превратилась в неистовую потребность, когда он сменил позу, не прерывая их поцелуя. Его нос теперь тёрся о её нос, пока он под всевозможными углами жадно сминал её губы. Гермиона захныкала, и он забрался на неё полностью, прервавшись ненадолго, чтобы закинуть её ноги на кровать. Всё происходило так быстро, что сквозь туман вожделения она едва успевала осознавать, что он делал. Они так долго танцевали вокруг возникшего между ними влечения, что теперь оно взорвалось. Гермиона спешно вдохнула и обхватила ладонями его лицо, чувствуя, как под пальцами двигалась его челюсть, когда он захватывал её губы. Она попыталась отстранить его, чтобы положить этому конец, пока они не зашли слишком далеко, но Драко был так поглощён тем, что пытался углубить их поцелуй, что не заметил этого. Когда он оторвался от её губ и перешёл к шее, его нога оказалась у неё между бёдер. Гермиона прогнулась в спине и застонала от удовольствия, когда он коснулся её бедра своим, и от ощущений, которые дарили его губы и язык, скользящие по коже. Он прижался к ней бёдрами, и она почувствовала, насколько твёрдым уже был его член. Он потёрся о неё и застонал ей в шею. Всё это следовало остановить. Её заменят, если они продолжат в том же духе, и тот, кто придёт ей на смену, станет просто выкачивать из него информацию. Орден будет использовать его как орудие — точно так же, как Волдеморт. Новому куратору будет всё равно, он не станет, как она, добиваться его помилования. Он не станет ему другом в трудную минуту и не будет обнимать и поддерживать его, пока он борется с демонами внутри себя. И, если её заменят, Тонкс не позволит ей с ним видеться, верно? Её вмешательство только усложнит отношения с новым куратором. Возможно, они вообще потеряют его как шпиона. Она не могла этого допустить. — Драко, — Гермиона, задыхаясь, произнесла его имя, пока он стонал ей в шею, тёрся о неё и извивался, медленно двигаясь всем телом. — Драко, остановись. Мы не можем. Он оторвался от её шеи, приподнял голову и посмотрел ей в глаза, прерывисто дыша. Его лицо раскраснелось, а зрачки расширились от жгучего желания. — Почему? — низким и хриплым шёпотом спросил он, и его губы коснулись её губ. Гермиона почувствовала, как напряглись все его мышцы. Он сдерживался изо всех сил. Если она слишком резко выдохнет, то он снова коснётся её губами, и все разговоры закончатся. Не будет никаких предварительных ласк, чутких прикосновений и никаких этапов перехода к большему; всё или ничего. Она знала, что не устоит, если они продолжат целоваться. Она отчаянно этого хотела. Гермиона никогда раньше не испытывала такого всепоглощающего желания. — Они заменят меня кем-нибудь другим. Если я… Если мы… — она не могла договорить это предложение до конца, особенно когда он так на неё смотрел. Словно мог прожечь её насквозь, если она не будет осторожна. — Если я перестану быть объективной. Гермиона задумалась, не утратила ли она уже этой способности. Вдруг уже слишком поздно? Она испытывала к нему не просто вожделение. Она и сама это знала, и Тонкс видела её насквозь. Она никогда не использовала окклюменцию на собраниях Ордена и не будет. Ей нужна помощь Тонкс. Из-под полуприкрытых век он молча смотрел на неё, а потом на его губах появилась лёгкая ухмылка. Он перевёл взгляд на её губы и затем снова посмотрел ей в глаза. Он, вероятно, считал, что она уже потеряла свою пресловутую объективность. Его рука всё ещё была под её кофтой, и он осторожно выводил линии вдоль её рёбер. Она сжала бёдрами его ногу, чтобы уменьшить напряжение. Большой палец другой руки поглаживал её щёку и изгиб челюсти. — Как я могу удержать тебя? — Удержать меня? — повторила она, и её сердце заколотилось быстрее. Он медленно кивнул, а его пальцы скользнули вверх по рёбрам, в опасной близости от её груди. Она не хотела манипулировать им или играть на его чувствах, но он почти просил её об этом. Он упёрся членом ей в ногу, и тот дёрнулся. Он был так близко к тому месту, где бы она хотела, чтобы он оказался. Между её ног. Внутри неё. Она провела пальцами по его плечам, чувствуя его тепло через ткань футболки. — Скажи мне, что происходит, — ей пришлось прочистить горло, чтобы говорить. — Скажи, почему ты многое от меня скрываешь. Драко изучал выражение её лица и облизал губы. — Потому что некоторая информация приведёт к моей смерти, или меня или моих родителей будут пытать. Гермиона это уже знала. Его рука скользнула вверх по её животу, а большой палец медленно приближался к груди. Он всё время поглаживал кожу и уже легко мог бы проскользнуть ей под лифчик. Сдвинуть немного ткань. Провести рукой. Погладить. Сжать. Она хотела, чтобы он… Она хотела, чтобы он прикасался к ней повсюду. Она чувствовала, что воспламенялась от желания ощущать его руки на каждом сантиметре тела. Она боялась, что без них сойдет с ума. Серые глаза Драко изучающе смотрели на неё. Он ждал. Он всё ещё ждал хоть малейшего сигнала, что она сдастся. Гермиона боялась пошевелиться. — Ты мог бы… — она едва дышала, когда он, находясь на ней, так смотрел ей в глаза. — Вместо того, чтобы говорить мне, что ты не знаешь, просто скажи прямо, почему не можешь ответить. Мне нужно, чтобы ты был честен со мной. Его большой палец двигался то чуть выше, то чуть ниже, но всё так же находился в опасной близости от её груди. Покалывающая волна удовольствия распространялась от его руки к низу живота. Она подавила стон. Его большой палец был так близко. А потом ещё ближе. Он задел кромку её лифчика, и она вздрогнула. — Хорошо. Драко слегка передвинулся на ней, и его бедро снова коснулось её промежности. Она покраснела и резко втянула воздух, ощутив касание. Кончик его языка промелькнул между губ, пока он наблюдал за ней. — Недавно ты говорил, что есть ещё один человек, кому, по твоему мнению, мог доверять Сам-Знаешь-Кто помимо Беллатрисы. Он изучающе смотрел на неё, обдумывая, как ответить. Гермиона не знала, собирается ли он ей солгать или нет. — Я не хочу предавать некоторых людей. Пальцы Драко теперь прижимались к ней сильнее. Гермиона изо всех сил старалась не двигаться, не выдать своей реакции, но это было очень сложно. Его большой палец погладил ткань лифчика, задевая её кожу, и она прикусила губу, почти всхлипнув. Но взяла себя в руки и продолжила: — Но этот человек не твоя мать или отец. Он продолжал кружить пальцами по её ребрам, до боли близко к её груди. Другой рукой он обхватил её подбородок. — Нет, — произнёс он низким, мягким голосом. Лицо Драко было прямо над её лицом, его губы оказались всего в нескольких сантиметрах от её губ. Она коротко и неглубоко дышала во время всего их разговора, потому что он лежал на ней сверху. Она боялась совершать резкие движения, не зная, к чему они могут привести. Но ей нужен был кислород. Она глубоко вдохнула, и её грудь прижалась к его груди, заставляя его пальцы скользнуть по её коже в такт движению. Его рука напряглась и слегка вздрогнула. Но он не убрал её, однако не стал переходить границу, которую она установила. Затем его пальцы снова скользнули ближе к её груди, когда она выдохнула: возможно, ему было интересно, когда она сама его остановит. — Ты знаешь, где Сам-Знаешь-Кто, но не хочешь мне говорить. Тебе не нужно выяснять его местоположение, ты и так это знаешь. Переместив руку с её подбородка чуть выше, он стал перебирать кудри у её виска. Гермиона упёрлась руками ему в плечи, борясь с желанием начать изучать его тело и притянуть его ближе к себе, но всё ещё осознавая, что должна оттолкнуть его. — Правильно, — прошептал он. Она продолжила задавать вопросы, а его рука всё ещё покоилась на её животе. Он в любой момент мог переместить её выше, к груди, и дразнить её большим пальцем, или ниже, под пояс брюк, и оказаться у неё между ног. Но он оставил руку на месте, поглаживал, нажимал сильнее, оставлял горячие следы на теле и сводил с ума одной только возможностью. — Ты знал, где были Луна и Олливандер до того, как их убили вместе с остальными заключёнными. Но ты мне не сказал. Драко втянул в себя воздух. Казалось, он хотел что-то возразить относительно её заявления, и эта заминка, вероятно, возникла потому, что он принимал участие в их убийстве. Драко изучал её лицо, пока она ждала его ответа. Наконец он вздохнул и, немного передвинув бёдра, ответил: — Да. — Законопроект, который вы пытаетесь провести в Визенгамоте. Ты действительно не знаешь, для чего он? На этот раз он ответил быстрее и провёл подушечками пальцев по её лбу: — Я пытался это выяснить. Но всё ещё не знаю и не могу спросить. Она прикусила губу, и он проследил взглядом за её движением. — Ты слышал что-нибудь о Брокдейлском мосте или стадионе Уэмбли? Его взгляд снова метнулся к ней. — Где они находятся? — спросил он. — В Лондоне. Его тело было таким горячим, твёрдым, и ей нравилось ощущать его приятную тяжесть. — Я ничего не слышал, но сообщу, если узнаю. Ей показалось, что он сказал правду. — Ближний круг, — продолжила Гермиона. Его бёдра слегка прижались к ней, и она проглотила стон, прежде чем тот успел вырваться. Член упирался ей в бедро, она остро чувствовала его даже через ткань брюк. Ей хотелось узнать, как он ощущался бы внутри неё. — Ты назвал мне только некоторые имена, но ты знаешь больше. Он снова чуть-чуть изменил своё положение и опять потёрся бёдрами о её промежность. Казалось, он был не в силах сдержаться и несколько раз легко толкнулся в её бёдра, потираясь, и его глаза закрылись. Она не знала, делал ли он это намеренно или нет, но трение сводило её с ума. Он снова открыл глаза. — Я не могу рассказать тебе обо всех. В зависимости от того, как Орден будет использовать эту информацию, она может привести ко мне. Или моим родителям. — Так зачем же ты рассказал о некоторых из них? Драко нахмурился, затрудняясь ответить. Его рука ослабела, словно потеряв волю, и перестала сводить её с ума. Казалось, он сдулся, и в тот же миг напряжение между ними исчезло. Гермионе стало ужасно любопытно, почему это оказалось для него таким трудным вопросом. Неужели он боялся, что она станет думать о нём хуже? — Про Лестрейнджей ты уже знаешь. Он замолчал, не зная, как продолжить. Гермиона перестала дышать, ожидая, что он скажет. — Роули насиловал Пэнси. — О боже, — тихо ахнула она. Тонкс оказалась абсолютно права. Драко защищал своих близких. — Нотт-старший всегда избивал Тео, сколько я себя помню. Она заворожённо наблюдала за ним. — Макнейр пытался подкараулить мою мать. Он искал предлог, чтобы избавиться от пристального внимания моего отца. И меня. Долохов ненавидел меня, сама знаешь. Его бесило, что отца так и не отправили в Азкабан после Первой Магической войны, в отличии от него, и поэтому срывался на мне. А после провала в Отделе Тайн я стал лёгкой мишенью. Она сглотнула. — И ты рассказал о Веритасеруме, рассчитывая, что мы станем его пытать? — Да. Он замолчал и смотрел на неё, не желая ничего добавлять. — А что насчёт Кэрроу? — подтолкнула Гермиона. — Она… — Драко сжал губы в линию, в то время как на его лице отразились стыд и отвращение. Внутри Гермионы что-то оборвалось, когда она догадалась о том, чего он не смог произнести. В армии Волдеморта было слишком распространено физическое и сексуальное насилие. Она просто не могла понять, почему люди добровольно позволяли такое обращение по отношению к себе и позволяли своим детям присоединиться ко всему этому, независимо от их убеждений о чистоте крови. Драко отстранился от неё, и она, потеряв тепло его тела, сразу же ощутила, как по телу пробежал холодок. Он сел и молча уставился в пол, пока она поднималась, чтобы придвинуться к нему, скрестив ноги. — Она что-то с тобой сделала? — осторожно спросила Гермиона. Он не ответил и опустил голову. Светлые волосы падали ему на лицо, скрывая от неё его выражение, но молчание уже само по себе было подтверждением. — Но ты так и не передал план её поместья. Он наклонился вперёд, уперевшись локтями в колени. — Кое-кто догадался, что я стою за исчезновениями. Мне пришлось остановиться. Драко использовал Орден, чтобы защитить тех, кого он любил. Но сначала он обеспечил безопасность всех остальных, оставив свою собственную мучительницу напоследок. И теперь он не мог от неё избавиться. Гермиона, пытаясь его подбодрить, положила руку ему на бедро, но он никак не отреагировал. — Почему этот человек тебя не выдал? Он взглянул на неё. — На самом деле, я не знаю. — И ты не скажешь мне, кто он. Он молча покачал головой. Конечно, нет. Она понимала его. Он был верен тем, кого любил, и тем, кто ему помогал. — Это тот второй, кому тоже доверяет Сам-Знаешь-Кто? — Он не хотел называть ей это имя. Это, должно быть, один и тот же человек. — Гермиона, — сказал он, и в его голосе слышалось предостережение. — Это Снейп? — продолжила давить она. Это, должно быть, он. Снейп убил Дамблдора, единственного волшебника, которого боялся Сам-Знаешь-Кто. Все эти годы он притворялся шпионом, а затем нанёс сокрушительный удар по Ордену в самый решающий момент. Это поступок сильно поднял бы его в глазах Волдеморта, сделав его одним из немногих, кому можно так безоговорочно доверять. Но Снейп в тот момент защищал Драко. Он убил Дамблдора, когда Драко не смог, и позаботился о том, чтобы тот покинул замок, избежав нападения. — Прекрати, — выдавил он, злясь, что Гермиона сама догадалась. Это был Снейп. Он защищал своих родителей, друзей и Снейпа. А потом Снейп понял, что Драко использовал Орден, чтобы избавиться от некоторых членов Ближнего круга, и не выдал его. Это было вполне логично, и Драко не хотел, чтобы Орден угрожал Снейпу. Но почему бы Снейпу не сдать шпиона? — Хорошо, — прошептала она. Совершенно ошеломлённая, она мысленно вернулась к тому, что только что вскрылось. Всё это время он подвергался сексуальному насилию со стороны Алекто Кэрроу. Гермиона не знала, что делать. Тут она не могла помочь. — Этого будет достаточно? — спросил Драко, слегка повернувшись к ней. Он казался измученным своим признанием. — Достаточно для чего? — Гермиона не знала, что бы она могла предложить ему прямо сейчас, и чувствовала себя просто ужасно. Орден использовал его, она сама использовала его. Над ним издевались, а она его использовала. — Чтобы удержать тебя. У неё на глазах выступили слёзы, и она усилием воли тут же прогнала их прочь. Она подалась ближе к нему, положила ладонь на его предплечье и мягко сжала. — Не знаю, — ответила она. Он пристально уставился на неё. У неё было такое чувство, что переубеждать Тонкс уже слишком поздно, а для Кингсли его усилий никогда не будет достаточно. В серых глазах Драко отражалось так много эмоций, что она не смогла распознать ни одной из них. Она заговорила подрагивающим голосом: — Сначала ты защитил всех остальных. Драко не ответил, с угрюмым видом уставившись в пол. Она не могла представить себе все ужасы, с которыми он столкнулся, служа в армии Волдеморта, но он дал ей возможность попытаться понять. — Можешь остаться со мной ненадолго? Гермиона понимала, что он сейчас думает не о сексе. Он просто не хотел оставаться один после того, как рассказал обо всех этих ужасах, с которыми столкнулся, служа Волдеморту. Ему нужна была поддержка. Поддержать его она могла, ей отчаянно этого хотелось. Она чувствовала свою вину за то, что Орден его использовал. — Да, конечно. Гермиона откинулась на кровать и потянула его за собой, прижимая к себе его голову. Драко обнял её и вздохнул, уткнувшись ей в шею.***
— Ты в него влюбляешься. Это был не вопрос, потому что Тонкс уже знала ответ. Она знала, что так и случится. Кингсли тоже намекал на это в их последнюю встречу на совете. Пристальный взгляд Тонкс пригвоздил её к стулу, и Гермиона, сломавшись под ним, уставилась на край стола. Тонкс не требовалось владеть легилименцией, чтобы вести допрос. Она знала, как добиться нужного признания. Гермиона сделала глубокий вдох и медленно выдохнула: — Да. Не имело значения, что прошлым вечером она предотвратила возможную интимную близость со своим шпионом. Но, как Тонкс уже говорила раньше, ты ничего не можешь поделать с тем, что чувствуешь. Чувства либо есть, либо нет. И она влюблялась в Драко Малфоя. Может быть, она уже влюбилась. Да и как бы она могла не влюбиться? Голос Тонкс оставался ровным, когда она сообщала Гермионе о неизбежных последствиях: — Ты знаешь, что это значит. Тонкс её заменит. Гермиона перестанет быть объективной. Её суждения теперь не такие беспристрастные, как раньше. Ей предстояло принимать трудные решения, и она могла сделать выбор в пользу Драко, а не в пользу Ордена. Она уже чувствовала себя ужасно из-за того, что обещала его отцу помилование, которого никогда не будет. И она понятия не имела, пойдёт ли Кингсли на помилование хотя бы для Драко. Она предавала его, заранее зная, что причинит ему боль, несмотря на всё, через что он ради этого проходил. И, вдобавок ко всему, он подвергался насилию. Сможет ли она и дальше предавать его ради Ордена? Она не знала. И пусть ей было неприятно это признавать, и она не хотела, чтобы её заменили, и она не хотела оставлять Драко, Тонкс будет права, убрав её. Гермиона не могла винить её за то, что она продолжала делать свою работу. На месте Тонкс она поступила бы так же. Если бы не одно но. Гермиона подняла взгляд на Тонкс. Сегодня её глаза оказались тёмно-синими. — Но ты не можешь. — Вот как? — лицо Тонкс застыло от гнева. Она не хотела, чтобы её слова прозвучали как ультиматум, но именно так они и прозвучали. Пусть она занимала такое же место за столом руководителей Ордена и совет часто поддерживал её идеи, она оставалась самой молодой и наименее опытной среди всех. И Гермиона никогда раньше так не разговаривала с Тонкс. Тем более, когда выходила за рамки своей компетенции, которая состояла в том, чтобы курировать Драко. В то время как у Тонкс был опыт в работе со шпионами. Она взяла себя в руки и с ноткой раскаяния в голосе пустилась в объяснения, надеясь, что её искреннее сожаление смягчит гнев Тонкс: — Потому что сейчас он помогает мне, Рону и Гарри в нашей миссии. Тонкс слегка наклонилась вперёд, глядя на неё так, как Гермиона смотрела бы на сложную арифмантическую задачу. Она прищурилась. — Какое удачное совпадение, Гермиона, — наконец произнесла Тонкс. — Я понимаю, как это выглядит со стороны, — призналась Гермиона, несколько оскорблённая тем, что Тонкс принимала её за легкомысленную влюблённую дурочку, которая подвергала их всех опасности только ради шанса видеться со своим парнем. — Но я поступила так по совету моей наставницы по окклюменции. Лицо Тонкс исказилось при воспоминании о том, что Кингсли не помог ей, когда она в этом нуждалась. — Моя наставница знала, какая у нас миссия и что мы застряли. И…она оказалась права. Он уже помог. Даже спустя столько времени Тонкс всё ещё злилась на Кингсли. Гермиона её понимала. Если бы ей самой не оставили выбора и заставили пытать людей, а потом оказалось бы, что всё это время существовал иной вариант, она бы тоже затаила обиду. С другой стороны, она понимала и логику Кингсли. Если бы они просто использовали легилимента, то не стали бы искать решение проблемы с Веритасерумом и не обнаружили бы имплант. В таких условиях не существовало универсального решения, которое бы всем подошло. Кто-то всегда будет страдать от меньшего из двух зол. На кухню вошла Андромеда с милым плачущим малышом на руках. — Простите, что прерываю, но думаю, он хочет, чтобы Дора его покормила. Мне уйти? — Нет, всё хорошо, — Тонкс встала, одарив Андромеду лучезарной улыбкой, забрала Тедди у матери и села обратно, ледяным взглядом пригвоздив Гермиону к стулу. — Спасибо, мама, — отозвалась она голосом, слишком весёлым для того пристального и сердитого взгляда, с которым она сосредоточенно смотрела на Гермиону. Пуффендуйцы. Гермиона подождала, пока Тонкс устроится поудобнее, перекинет слинг через плечо и позаботится о малыше. Она произнесла несколько ласковых слов, успокаивая его, и вскоре его крики перешли в довольное причмокивание. Тонкс снова уставилась на Гермиону. — И как твоя наставница узнала, что ты можешь доверить Драко то, что даже нам не можешь рассказать? — она буквально выплюнула слово «наставница», как будто это было что-то непристойное, и продолжила свой допрос, не теряя хватки. Забота о сыне ни в малейшей степени ей не мешала. Гермиона перевела взгляд с закутанного малыша на Тонкс. Той было обидно, что она не знала, чем занимается трио. Гермиона вспомнила, как Римус велел ей стереть его воспоминания после того, как случайно узнал о её исследовании крестражей. Ей стало интересно, сердится ли он на неё теперь, когда не помнит о своей просьбе. Макгонагалл просто приняла тот факт, что Дамблдор хотел, чтобы это оставалось тайной. Кем была её наставница? Откуда Кингсли её знал? И откуда она знала Драко достаточно хорошо, чтобы быть настолько уверенной, что ему можно доверить такое? Гермиона просто доверилась Кингсли, когда он сказал ей о наставнице по окклюменции, и доверилась ещё раз — уже ей, когда поделилась с Драко частью знаний об их миссии. Казалось, всё складывалось удачно, но Гермиона не любила вопросы без ответов. Кингсли… Гермиона не знала, передавала ли её наставница подробности их занятий Кингсли или держала всё в секрете, как это предполагалось. Может быть, Кингсли даже обсуждал с её наставницей возможность сообщить Драко информацию про крестражи. В этом случае Кингсли точно знал, что ему можно доверять. Возможно, так и есть. Кингсли ценил информацию выше любого другого товара, а её наставница в этом смысле была настоящим кладом. Ярость от понимания, что ей солгали, забурлила по венам. Чем больше она думала о Кингсли, тем больше злилась. Неудивительно, что Тонкс всё ещё была в бешенстве. Он играл ими обеими. И Драко. А как же Драко? Она снова сосредоточилась на вопросе Тонкс. Как её наставница узнала, что Драко можно доверять? Гермиона думала об этом с тех пор, как легилимент предложила обратиться к нему, но ничего не придумала. Она до сих пор знала о личности своей наставницы не намного больше, чем в первую их встречу. Гермиона подняла взгляд на Тонкс. — Честно говоря, я не знаю. ______ Примечания автора MistressLynn: В следующей главе: Драко отправляется в Хогвартс.