Из Уилтшира с любовью...

      — Тебе не страшно?              Гермиона оторвала взгляд от книги и повернулась к Гарри. Они отдыхали после занятий по боевой подготовке, расположившись на скамейке на крыльце Вестчестерского убежища и закинув ноги на перила. К обоюдной радости Гарри и Гермионы, Рон пропадал где-то со Сьюзен Боунс. Однажды она как-то мельком увидела Рона и Сьюзен вместе. У него определённо не возникало никаких проблем со Сьюзен по части поцелуев. И Гермиона радовалась, что он был счастлив.              Они все устали от гнетущей неловкости, возникшей после того, как Гермиона отшила Рона. Она была рада. Настоящее облегчение, что теперь всё это осталось позади.              Гарри сидел с бутылкой сливочного пива, невидящим взглядом уставившись на солнце, клонившееся к закату. Похоже, его опять охватил приступ меланхолии, которые в последнее время повторялись всё чаще и чаще.              — Что именно тебя беспокоит? — спросила она.              Шла война. Они понятия не имели, где может находиться чаша Пуффендуй, и собирались пойти на летнюю вечеринку Малфоев просто наудачу. Орден был в меньшинстве и скрывался в подполье, а всё, что было в их силах, — это время от времени срывать операции Волдеморта. И у них очень неплохо получалось, они отлично саботировали Пожирателей смерти, оставаясь при этом непойманными. Но если смотреть в самую суть, то исход войны напрямую зависел от успеха миссии Гарри, Гермионы и Рона и их способности найти эту чёртову чашу.              Огромная ответственность. Кроме того, судьба Ордена постоянно висела на волоске: всего один успешный налёт Пожирателей на их убежища — и всё будет кончено, а им самим будут уготованы лишь пытки и смерть. Но, по крайней мере, теперь они почти полностью обеспечены портключами.              Как показал разговор с Римусом, и самой Гермионе были не чужды моменты слабости, когда её терзали мучительные мысли и страхи о том, насколько шатким было их положение, и о возможном исходе войны. Порою, в минуты отчаяния, когда казалось, что победа попросту недостижима, она старалась всецело погрузиться в заботы и отодвинуть подальше мысли о своей беспомощности.              Гарри никогда не говорил о своих сомнениях с другими — по крайней мере, не в отношении войны. Все смотрели на него как на героя, надеясь, что он станет их ключом к победе над Волдемортом, и он это знал. Кроме того, что Гарри вдохновлял людей следовать за собой, он также был храбр и не раз поднимал боевой дух всех участников Ордена, смело бросаясь в бой без всякой оглядки. Гарри был прирождённым лидером, и он бы отдал свою жизнь за любого из них, не задумываясь.              Удушливая волна грусти сдавила сердце Гермионы.              Он мог бы отдать свою жизнь, и именно такая участь его и ждёт.              Гермиона прибегла к окклюменции, чтобы он не заметил её скорбного вида. За последние несколько месяцев она не единожды успела оценить, насколько это полезный навык, и теперь могла закрываться незаметно для большинства людей. Почти по щелчку пальцев, как учила её наставница.              Гарри сделал глоток сливочного пива и немного посмаковал его, задержав во рту, прежде чем проглотить.              — Мы — просто кучка детей, — сказал он, махнув пивом в сторону пустой площадки, где они только что проходили боевую подготовку. Тяжело вздохнув, он уставился на бутылку. — Иногда мне хочется, чтобы мои родители были сейчас со мной рядом.              Сразу сообразив, что сказал что-то не то, Гарри повернулся к ней.              — Прости, Гермиона.              — Ну что ты, всё в порядке, Гарри. Я… — Гермионе вдруг надоело постоянно поддерживать окклюменционный барьер и всё время скрывать свои чувства, поэтому она позволила слезам вырваться наружу.              — Эй, — его глубокий голос стал мягким, и он притянул её к своей тёплой груди. Она прильнула к нему, пока он поглаживал её по руке. — Эй. Прости, я не подумал, это было ужасно бестактно с моей стороны.              — Нет, это просто… — она прикусила нижнюю губу. — Мы оба хотели бы, чтобы здесь были наши родители, — пробормотала она ему в грудь. — Я переживаю, что у меня не получится отменить чары памяти. — Её слёзы закапали на ткань его шорт.              — Всему своё время, верно? — проговорил он ей в волосы. — Ты сможешь разобраться с этим, когда всё закончится, и ты не будешь одна. Мы с Роном будем рядом с тобой.              Но его не будет. Его не будет рядом, когда придёт это время, и она почувствовала, как на глазах снова навернулись слёзы. У неё не было родителей, и скоро у неё не будет и его. Крепко зажмурившись, Гермиона вцепилась в ткань его рубашки, всё ещё влажную от пота, и заплакала уже навзрыд.              — Спасибо, Гарри, — сказала она, вытирая слёзы со щёк. — Ты единственная семья, которая у меня сейчас есть. — А ещё был Драко, который так стремительно захватил её сердце. И она беспокоилась и о нём тоже, ведь он был в большей опасности.              Гарри обнял её другой рукой и крепко прижал к себе.              — Неправда, у нас ещё есть Уизли.              — Да, но это не совсем то, — сказала она, уже вовсю всхлипывая. — Они не понимают, каково это — потерять всех. Они не знают, каково это — быть одному.              Он замолчал и прижался губами к её макушке. Её плечи затряслись, и она зажмурилась, уткнувшись лицом ему в грудь. Через несколько мгновений Гарри заговорил снова.              — Может, и не совсем то, но, тем не менее, они у нас есть.              Он держал её в своих тёплых объятьях, успокаивающе поглаживая по спине, пока она плакала. Когда солнце почти уже село, она начала успокаиваться и испустила долгий, дрожащий вздох и шмыгнула носом.              — Тебе стало легче? — спросил Гарри.              Нет. Ей ни капли не стало легче. Ничего не изменилось. Гарри умрёт, и она не знала, сможет ли вернуть родителям воспоминания о себе.              Но сейчас он всё ещё был с ней.              — Я люблю тебя, Гарри, — прошептала она ему в грудь.              — Я тоже тебя люблю.              Они смотрели на заходящее над тянувшимися до горизонта лугами солнце. Она заметила, как он бренчит чем-то в кармане, что обычно делал, погружаясь в свои мысли.              — Гарри?              — Да?              — Почему ты всё время носишь с собой тот осколок зеркала?              Гарри выдохнул и отпустил её, чтобы вытащить его из кармана. Он перевернул осколок и протянул ей, чтобы она могла его осмотреть.              — Я не знаю. Мне всё время кажется, что я вижу в нём Дамблдора. Это глупо, но… Я не хочу верить, что он вот так вот ушёл. Он всегда знал, что делать.              — Только он? — Гермиона повернулась к нему.              — Ну, в этом-то всё и дело, разве нет? — его ярко-зелёные глаза изучающе бегали по её лицу. — Из того Ордена почти никого не осталось, — он покачал головой. — И ни у кого из новобранцев нет никакого опыта в… — он махнул рукой, — во всём этом.              — Мы набираемся опыта прямо сейчас, — возразила она.              — Ты так думаешь? — он с сомнением посмотрел на неё.              — Да. Нам страшно, потому что у нас просто больше нет взрослых, на которых можно было бы равняться. Теперь мы сами и есть взрослые.              — Я бы так не сказал, — он потёр лоб бутылкой холодного сливочного пива. — Я по-прежнему высоко ценю Тонкс, Кингсли, Римуса и Минерву. Игнациус раздражает, но я уважаю его как аврора. И Памелу тоже. И я прислушивался к Дедалусу и Джону до того, как они… — он сделал паузу, не желая упоминать об их смерти. — Они все хорошие наставники.              Гермиона улыбнулась. Он был прав. Пусть их армия была совсем молода, но её ядро составляли несколько по-настоящему незаурядных и выдающихся волшебников, которыми она восхищалась. И очень сильно.              — А ещё я равняюсь на тебя.              Она удивлённо повернулась к нему.              — Что?              Он усмехнулся и взъерошил ей волосы, пока она безуспешно отбивалась от его руки.              — Может быть, ты и немного низковата, но я равняюсь на тебя.              Она покраснела.              — Правда?              — Чёрт возьми, Гермиона. Как ты думаешь, почему я потратил всё своё наследство на портключи? Потому что я верю в тебя. Сейчас все признали твою правоту, но, — он ухмыльнулся в присущей ему манере, — я поверил в твою идею ещё до того, как это стало круто.              — Гарри, — её губы задрожали. — Я сейчас снова расплачусь.              — Ну, теперь ты заставляешь меня сожалеть об этом, — он закатил глаза. — Видимо, мне следовало купить побольше огневиски для вечеринок. Или припасов для лазарета. Или огневиски для лазарета.              Она шлёпнула его по груди тыльной стороной ладони.              — Мэри бы это очень понравилось, — протянула она.              Ухмылка Гарри стала шире.              — Настоящая вишенка на торте.              — Хм, — она снова прижалась к его груди. — Ну, я тоже равняюсь на тебя.              — Неа, так не пойдёт. Ты просто повторюша.              — Ну да. Все на тебя равняются. Ты их вдохновляешь. Может, ты и не участвуешь в совещаниях руководства, но ты, чёрт возьми, ведёшь себя как настоящий предводитель. Ты — одна из причин нашего высокого морального духа. Они верят в тебя, и не зря.              Она ткнула его в рёбра, и он отпрянул, пытаясь прикрыться руками, чтобы защитить особенно уязвимые места. И он, и Драко — оба, оказывается, боялись щекотки.              — Избранный, — поддразнила она.              — Самая яркая ведьма своего поколения, — заявил он, преувеличенно растягивая слова, подражая аристократической интонации.              — Нам нужно придумать прозвище для Рона.              — Гроссмейстер.              — Хм, — она одобрительно кивнула. — Я думала, что ты предпочтёшь какое-нибудь ироничное прозвище. Ему бы понравилось.              — Стратег.              — Он действительно хорошо планирует рейды, не так ли?              — Безусловно.              Гермиона вспомнила замечание Гарри об отсутствии у них опыта.              — Вот видишь? Я повзрослела, ты повзрослел. Мы все выросли. Нам пришлось, — она села и ткнула его в грудь. — Знаешь, я готова поспорить, что сейчас у нас больше опыта, чем у членов Ордена, участвовавших в Первой магической войне. И мы учли их ошибки.              — Думаешь?              — Абсолютно уверена, — Гермиона перехватила его сливочное пиво. Гарри не протестовал, и она отпила из бутылки. — Они оказывали сопротивление — маленькими неорганизованными группами, — рассчитывая только на себя и близких друзей, и их в итоге убивали одного за другим. Возможно, у нас нет такого огромного жизненного опыта, как у последователей Сам-Знаешь-Кого, но нас возглавляют хорошие и прозорливые лидеры, которые активно создавали и укрепляли нашу армию весь последний год.              Гермиона села на своего любимого конька и начала читать лекцию, отмечая их основные успехи:              — Мы учились на ошибках Первой магической войны. У нас есть структура. У нас есть цель, и у нас есть стратегия, которая хорошо работает. Благодаря Римусу, Тонкс, Минерве и аврорам мы все отлично подготовлены к бою. Они учили и тренировали нас каждый день. Всех до единого.              Она сделала ещё глоток, и Гарри выхватил у неё бутылку. Гермиона нахмурилась, но продолжила свою мысль:              — Мы регулярно саботируем операции Сам-Знаешь-Кого, ослабляя его власть над Министерством. Может показаться, что мы не добились никакого особого прогресса, но и Пожирателям невозможно двигаться вперёд, когда постоянно приходится подчищать тылы. И это наша заслуга, Гарри.              Она выпрямилась, входя в раж.              — Мы можем эвакуироваться из любого убежища в любое время — как по мановению волшебной палочки. У нас есть лазарет с квалифицированными целителями. И у нас есть постоянный источник финансирования, чтобы продолжать работу, пока мы ищем крестражи. Это просто вопрос времени. Мы добьёмся своего. Мы партизаны, и мы его победим.              Она почти убедила себя в этом. Но её не на шутку беспокоила ситуация с чашей Пуффендуй. Что, если они никогда её не найдут? И даже если найдут, что тогда? Как они победят такую большую армию и свергнут Министерство? Они, конечно, могут усложнить жизнь Волдеморту, но как им его победить?              Гарри, казалось, немного воспрял духом, поэтому она продолжила:              — Подумай о том, как далеко ты продвинулся! Если бы ты столкнулся с версией самого себя времён шестого курса на дуэли, кто оказался бы лучше?              Он безучастно уставился на неё в ответ.              — Это ничего не значит.              Гермиона снова попыталась выхватить у него из рук бутылку со сливочным пивом, но он убрал её подальше, приподняв бровь.              Она надулась, но продолжила:              — Но это так. Ты сказал, что чувствуешь себя ребёнком, но ты уже не ребёнок. Никто из нас больше не чувствует былой неуверенности. Если бы я сказала тебе и Рону, что нам нужно похитить Сивого… — Гарри скорчил гримасу, —…и дала бы вам план его забитого трупами логова, где он скрывается, вы вдвоём незамедлительно разработали бы стратегию рейда, команда была бы готова выдвигаться в течение часа, и вы, вероятно, вернулись бы с лишь незначительными ранениями или вообще без них. Мы преуспели в быстрых, хорошо спланированных точечных ударах, и это благодаря тому, что мы все работали над собой, чтобы прийти к этому. Мы нашли свои сильные стороны и научились их использовать.              — Но всё это впустую без этой чёртовой чаши, — запротестовал Гарри.              Он был прав. И она понятия не имела, где искать эту чёртову чашу и как её вообще возможно обнаружить. Вот почему им было так необходимо посетить летнюю вечеринку Малфоев. Им нужно было сделать хоть что-то. Им нужно было выбраться из этого тупика.              — Это не так, — настаивала Гермиона. — Гарри, посмотри на меня, — стоило ему перевести на неё взгляд, как она снова попыталась схватить его сливочное пиво, но он был слишком быстр. Чёртовы ловцы и их отточенные рефлексы. — Как думаешь, скольких маглорождённых мы спасли, спрятав их?              Гарри в раздумье почесал затылок.              — Тридцать?              Она покачала головой.              — Пятьдесят шесть, Гарри. И это даже без учёта их семей. Неужели это ничего не значит без этой чёртовой чаши?              — Разумеется, значит.              — И это твоя заслуга, Гарри.              — Наша заслуга, — поправил он, воодушевившись.              — Вспомни, как всё было прошлым летом. Не считая дневника и кольца, сколько крестражей мы уничтожили?              — Ни одного, — сказал он, и его лицо украсила искренняя улыбка.              Гермиона накрыла его руку своей.              — И мы понятия не имели, где находятся оставшиеся крестражи, не говоря уже о том, что они собой представляют. Сколько из них мы уничтожили с тех пор?              — Один, и ещё один припрятан в твоей чудной бисерной сумочке и терпеливо ждёт, когда ты обрушишь на него Адское пламя своего гнева.              Она улыбнулась и сжала руку Гарри.              — И мы теперь знаем, что представляют собой оставшиеся крестражи. Дай нам время, Гарри. Мы делаем успехи. Мы на верном пути.              Стараясь действовать незаметно, она скользнула рукой по горлышку бутылки и снова попыталась выхватить её у него.              Гарри рассмеялся и забрал бутылку из её рук, а она перевалилась через его колени и неловко упала на скамейку.              — Принеси уже себе своё собственное пиво.              В этот момент на крыльце появилась Джинни, взмокшая после пробежки. Гермиона не понимала, как у Джинни хватило сил пойти на пробежку после выматывающей боевой подготовки. Эта девушка была настоящей машиной. Вероятно, за это стоило поблагодарить годы игры в квиддич за школьную команду. Её брови удивлённо приподнялись, когда она увидела Гермиону, растянувшуюся на коленях Гарри.              — Это не то, чем кажется! — со смехом запротестовал Гарри.              — Разве ты не пытаешься отобрать у Гарри его сливочное пиво? — спросила Джинни Гермиону.              — Тогда это именно то, чем кажется, — тут же ответил Гарри.              — Джинни, он ведёт себя как мерзавец. Он не хочет делиться!              Джинни упёрла руку в бедро и властно посмотрела на Гарри:              — Немедленно поделись, Гарри. Или я не стану делать то, о чём мы говорили.              — О чём это ты? О том, что ты сделала вче… О, так ты об этом, — голос Гарри упал на октаву. — Держи, Гермиона. — Гарри тут же вложил бутылку в руки Гермионы. — Допивай. Если хочешь, я принесу ещё из кухни. Может, желаешь какие-нибудь закуски к нему?              Джинни с улыбкой кивнула ему и подмигнула Гермионе:              — Королевы важней, чем кавалеры.             

***

                    — Н-А-А-А-А-А-А-Л-Ё-Ё-Ё-Ё-Ё-Т!              Гермиона сбросила одеяло и выпрыгнула из постели в своей комнате убежища Вестчестера. В её венах бурлил адреналин. Вряд ли кто-то мог не проснуться от пронзительных звуков Воющих чар и воплей орущего во всё горло Дина, голос которого был усилен Сонорусом.              Она выхватила палочку из-под подушки и увидела, как Джинни исчезает с помощью портключа, а Лаванда с громким проклятьем падает с кровати. Она призвала расшитую бисером сумочку и дотронулась до «Истории Хогвартса», лежащей на её тумбочке.              — Портус!              Почувствовав знакомые скручивающие ощущения в районе пупка, она переместилась на склад в Бате.              У Ордена там хранилось не так уж много припасов, но зато там было безопасно. Он был изолирован от остальных убежищ. Никто не знал, что за место выбрал для эвакуации Римус. Поэтому никто не имел ни малейшего представления о том, как аппарировать даже в ближайшие окрестности. Так что это невозможно было вызнать с помощью Империуса или Веритасерума, и никто не смог бы их выследить. Но благодаря месяцам упорной работы Гермионы все могли попадать сюда и уходить через портключи. Она нервно огляделась, наблюдая, как вокруг неё появляются остальные члены Ордена.              Внезапно в неё влетела Лаванда.              — Прости!              Она схватила Гермиону за руку и потянула её вверх, но тут от толчка они обе повались на землю.              Лаванда, оглянувшись, увидела Джастина и сразу же принялась поправлять волосы, прежде чем подойти к нему.              Тонкс сидела в кресле, нетерпеливо постукивая ногой и наблюдая, как через узкое горлышко песочных часов тонкой струйкой утекают крупинки. Все с опаской оглядывались по сторонам — кроме Лаванды и Джастина, — пытаясь понять, кого ещё не хватало. Невилл достал свой журнал, отмечая имена по мере появления людей. Пенелопа Клируотер и другие ответственные за убежища делали то же самое.              Внезапно появился Терри Бут, вызвав широкую улыбку у Чжоу, которая тут же подбежала к нему. После его прибытия Пенелопа кивнула Тонкс, и та, указав палочкой на часы, остановила струйку песка. Они ждали её вердикта, затаив дыхание.              — Две с половиной минуты.              Все заревели и заулюлюкали, похлопывая друг друга по спине и беспорядочно раздавая друг другу пять. После первого налёта все члены Ордена, проживающие в пяти отдельных убежищах, проводили тренировочные эвакуации с помощью портключей, хотя пока не были обеспечены ими на сто процентов. Напарникам было поручено искать друг друга и уже вместе активировать свой портключ. Поскольку за последние пару месяцев количество портключей увеличилось, время их эвакуации резко сократилось. После того, как у каждого появился личный доступ к порталу, эвакуация никогда не занимала более трех минут с момента подачи сигнала тревоги. Неважно, чем они занимались, неважно, какое было время суток, даже если это была чёртова половина четвёртого утра.              Гермиона увидела, как Рон оторвался от обжиманий со Сьюзен в другом конце комнаты. Он поймал её взгляд и поднял вверх большой палец. Это обнадёживало. Она широко улыбнулась ему в ответ, ужасно скучая по их дружескому общению. Кроме обязательных встреч с Гарри по поводу крестражей, проходивших довольно натянуто, она старалась не навязываться ему, давая возможность пережить её отказ, а также избегая разговора о том, кто раздобыл для них диадему. Может быть, теперь всё наконец-то вернётся на круги своя.              Тем временем к ней подошёл Римус и положил руку ей на плечо.              — Ты молодец, Гермиона.              Он, как никто, знал, как она болела за своё детище, так как не раз становился объектом её гневных тирад по поводу распределения средств. Тонкс оглянулась на них и послала им клоунскую улыбку.              В буквальном смысле. Она по-настоящему изобразила на своём лице улыбку клоуна.              Она понимала, что Тонкс хотела пошутить, и была рада, что между ней и её наставницей несколько ослабла былая напряжённость, но, честно говоря, это была самая жуткая гримаса, которую она когда-либо видела.              Гермиона вздрогнула.              После такого ей, наверное, целую неделю будут сниться кошмары. _____ Примечания автора MistressLynn: Далее: ДЕВИЧНИК вне закона.