Из Уилтшира с любовью...

      — Так значит, я спас жизнь старине Потти?              Гермиона посмотрела в глаза Драко.              Серые. Они были серыми. Они оставались серыми весь вечер.              — Да, это так.              — Хм, — на его губах заиграла дразнящая усмешка. — Что ж, все мы не без греха.              Он усмехнулся, когда она шлёпнула его по груди тыльной стороной ладони. Гермиона подтянула к себе колени, поставив ноги на скамейку и обхватив руками голени. Они сидели в парке и наблюдали за резвящимися на спортивной площадке детьми. Стоял вечер, и солнце уже садилось за горизонт. Драко крепко обнял Гермиону, и она прижалась к нему.              Этим вечером Драко был каким-то притихшим: его тревожили вчерашние события, и он, как и она сейчас, размышлял о том, каким образом Волдеморт вмешался в его память и что означали все эти, казалось бы, бессмысленные события на стадионе Уэмбли.              Прошлой ночью Гермиона была в первую очередь озабочена судьбой Гарри. В ожидании новостей она ревела вместе с Уизли, пока Гарри не выпустили из лазарета, поставив на ноги, как новенького. После всего пережитого она просто рухнула в постель. То, что они с Алисией приняли за простую рваную рану, продолжало распространяться по его телу и превратилось в гораздо более серьёзную травму. Мэри сразу же определила, что это за проклятие, и исцелила Гарри прежде, чем оно смогло распространиться дальше и убить его. Ему повезло, что заклятье попало ему в руку, а не в жизненно важные органы.              Несмотря на несколько почти смертельных ранений, Орден выдержал нападение. До сих пор оставалось неясно, какова же была цель всей этой операции.              — Как, по-твоему, твои друзья отреагировали бы на меня? — Гермиона с любопытством повернулась к Драко. Он наблюдал за тем, как играли дети, и выражение его лица было настороженным. — На нас, — уточнил он.              Драко никогда раньше не проявлял особого интереса к тому, как Гарри, Рон или кто-либо ещё в Ордене отнесутся к новости о том, что они теперь вместе. Возможно, встреча лицом к лицу с Гарри в бою заставила его задуматься, как это в итоге воспримут.              — На маглорождённую, связавшуюся с большим и плохим Пожирателем смерти?              Он фыркнул от смеха, но она услышала в его вопросе лёгкую паническую нотку.              — Что-то вроде того.              Они редко говорили о будущем. Не то чтобы будущее было для них запретной темой, но Гермиона старалась избегать его помилования — или его отсутствия, — пока она не найдёт ответы и выход из сложившейся ситуации. Она ненавидела, что ей приходится лгать ему, ненавидела, что он до сих пор пребывал в заблуждении и считал, что сможет получить помилование для отца.              — Твои поступки во время войны искупают прошлое, — успокоила она его. — Если бы не ты, с нами было бы покончено после первого же рейда.              Она заметила, как сжались его челюсти, пока он обдумывал её слова. В последний раз, когда у них заходила речь об Азкабане и его вине в военных преступлениях, Драко был в полном раздрае, и её это тревожило.              Но он ничего не сказал, и она попыталась разрядить обстановку.              — Честно говоря, я думаю, что единственной загвоздкой будут только ваши школьные разборки «у кого больше». — Она увидела, как приподнялся уголок его рта. — Может быть, если ты похвалишь их мастерство в квиддиче, это сгладит…              Он разразился смехом и затрясся, наваливаясь на неё.              — О, ты просто прелесть, Гермиона. Но я ещё не настолько отчаялся.              Смех Драко стих, и он принялся задумчиво накручивать её локон на палец. Дети кричали, увлечённые игрой в пятнашки.              — Поттер, — тихо продолжил Драко. Он потянул за прядь каштановых волос, наблюдая, как она разматывается с пальца. — И Уизел. Они много для тебя значат.              Одного вида пепельного лица Гарри в лазарете было достаточно, чтобы её сердце на мгновение замерло.              — У каждого из нас есть близкие люди.              — Да, — согласился Драко, снова наматывая локон на палец.              И Пэнси была одной из них. Драко дал Ордену возможность убрать её насильника раньше всех, и она вспомнила, как осторожно он обращался с ней, когда она была без сознания, прежде чем аппарировать. Драко беспокоился, что, заговорив о том, что они должны были найти на стадионе Уэмбли, он скомпрометировал бы их обоих.              Но ничего не произошло.              — Как Пэнси? С ней всё в порядке?              — Да, — сказал он, нежно целуя её в макушку. — Она думает, что я спас её шкуру от ужасных предателей крови.              Пэнси будет видеть в Гермионе врага, причём самого презренного. И это Драко ещё беспокоился о том, как к нему отнесутся её друзья?              — А как, по-твоему, твои друзья отреагируют на нас?              Его пальцы застыли в её волосах, пока он размышлял. Она точно так же никогда не спрашивала, как его друзья и семья примут их отношения. Она просто предположила, что её воспримут в штыки. И возненавидят.              — Большинство из них окажется в Азкабане. Это не имеет значения.              Он не стал вдаваться в подробности, и поэтому она продолжила допытываться:              — А те, что нет?              Он замер, размышляя, прежде чем заговорить.              — Думаю, у них будет слишком много собственных проблем, чтобы им было до этого дело. Те, кто сейчас не Пожиратели смерти, скоро ими станут. Это неизбежно. А те, кто выживет, полагаю, будут просто рады, что всё закончилось и их семьи в безопасности.              Гермиона прижалась к Драко, прислонив голову к его груди так, что чувствовала, как вибрировал его голос. Она провела большим пальцем по шву его джинсов.              — Они больше не будут заботиться о превосходстве чистокровных?              Он фыркнул.              — Мертвец останется мертвецом, кто бы ни победил.              — Постой, — она подняла голову от его груди. Ей показалось, что его фраза звучала как-то знакомо. — Это…              — Это цитата Йоссариана, — он посмотрел на неё с самодовольной усмешкой.              — Йоссар… — растерянно повторила Гермиона. — О! Из Уловки-22!              Драко одобряюще хмыкнул, довольный, что она догадалась.              — Маглы понимают войну намного лучше, чем волшебники.              — Они прошли через большее количество войн, — объяснила она. — Джозеф Хеллер несколько лет служил в армии.              Он облокотился на скамейку и вытянул ноги, обтянутые джинсами. Гермиона подалась вперёд, и он поймал её, подтягивая к себе, чтобы она могла опереться на его плечо.              — В какой-то момент тебя перестает волновать, почему ты воюешь. Ты просто хочешь, чтобы это прекратилось. Особенно если вашим семьям тоже угрожает опасность. Ты просто хочешь дожить до следующего дня, — Драко был усталым и напуганным. Она услышала это в его голосе и подняла на него взгляд. В его глазах отражалось зарево заката.              — А волшебная военная литература тебе совсем не близка? Я ничего раньше не читала из неё.              — Когда я был помладше, да. Но теперь? — он покачал головой. — Всё это ужасно романтизировано и в основном связано с гоблинами и другими магическими существами. Это не актуально, это не реально.              Наука, искусство, а теперь ещё и литература. Гермиона была очарована тем, как разошлись миры волшебников и маглов, и тем, как Драко переваривал это расхождение. Маглы не замечали существования всего фантастического, волшебного и, казалось бы, невозможного, скрытого от их глаз. Мир внутри их мира.              Но застывший во времени, маленький и закрытый волшебный мир упускал всё остальное, и Драко это понимал. Гермиона задавалась вопросом, смогут ли его друзья и семья преодолеть свои фанатичные убеждения, чтобы понять, сколько всего они не знают.              Она вернулась к мыслям о том, как война изображалась в литературе.              — У гоблинов наверняка есть своя версия этих военных историй.              — Наверняка есть, — согласился он. — Но в историях о войне про волшебников не обсуждается, как некоторые люди на твоей собственной стороне ненавидят тебя больше, чем врага, с которым они должны бороться. А вот Джозеф Хеллер — говорит об этом. Он никогда не был Пожирателем смерти, но понимает, насколько они мелочны и мстительны.              Гермиона сухо рассмеялась.              — Не только Пожиратели смерти.              Он удивлённо повернулся к ней.              — В Ордене так же?              — Нет, — покачала она головой. — Но я думаю, это потому, что мы знаем, что если мы не победим, то умрём. Нам не до этого. Но такова человеческая природа — быть мелочным и мстительным. Посмотри, как функционирует Министерство.              — Вот уж точно, — он закатил глаза. — Чертовски бесполезные болваны, по крайней мере, большинство из них.              Гермиона подумала об Амелии Боунс, которую убили ещё до начала войны. И про Артура Уизли. И… даже Кингсли. Должно быть, есть и другие, кто так же предан своей работе, просто она не знала многих сотрудников Министерства.              — Не все, — принялась переубеждать она.              — Да, — неохотно согласился он. Драко уставился на свои колени, выглядя ещё более расстроенным. — Не все.              Она потянулась, чтобы сжать его ладонь, лежащую на бедре, и переплела их пальцы. Она знала, что он ненавидит то, чем занимается в Министерстве, но не была посвящена в детали. Его роль в армии Волдеморта тяготила его. Пусть её обязанности в Ордене были трудными, она верила в то, что делала, и ничего не хотела бы изменить. Драко приходилось следовать за теми, кого он ненавидел.              — Тебе нравится магловская литература, — заметила она.              Гермиона задумалась о том, почему магловские книги могут предложить гораздо больше, по крайней мере, по этой теме. В течение двадцатого века войны полностью разрушили весь магловский мир. Хотя в них то тут, то там участвовали маги, волшебники не знали, что такое служить в армии. В мире волшебников не было армий, военно-морских и военно-воздушных сил. Волшебники, которые воевали, не оставляли свои семьи на долгие годы. Они не сидели месяцами в окопах без провизии и элементарной гигиены.              Первая волшебная война велась горсткой людей, которые прятались в своих домах со своими семьями, многих из которых уже не было в живых.              — С одной стороны, — продолжал Драко, — несколько успокаивает то, что так много людей всё это понимает и так доходчиво это объясняет. Мне не с кем поговорить о том, что я Пожиратель смерти. Как ни странно, именно маглы не дают мне думать, что я схожу с ума или что я… какой-то монстр. Они всё понимают.              Она сжала его руку в знак утешения, и он снова поцеловал её в лоб, позволяя губам задержаться на её коже.              — А с другой стороны? — мягко спросила она.              — Будет ещё хуже. Некоторые из моих друзей уже видят это, но некоторые… — его голос дрогнул. — Некоторые до сих пор пытаются следовать политике чистокровных. Они глупы. Меня не волнует, кто на ком женится или кто что унаследует. Лишь бы мне больше не пришлось жить в страхе.              Она изучала очертания его носа на фоне розово-голубого заката. Он продолжал наблюдать, как играют дети.              — Тебя совсем не волнует твоё наследство?              Гермиона не хотела напрямую затрагивать тему его родителей, но она беспокоилась о том, как они воспримут их с Драко отношения. Люциус будет в Азкабане, но Нарцисса — нет, а она была приверженкой превосходства крови. Гермиона вспомнила, какой неприятной она показалась ей во время их последней встречи у мадам Малкин. Нарцисса совершенно бессердечно отнеслась к надвигающейся смерти Дамблдора и с особой изощрённостью угрожала Гарри.              Он оскорблённо повернулся к ней.              — Какой толк от денег, если я умру? Приоритеты меняются, знаешь ли.              — Конечно, мне очень жаль, — сказала она, потирая большим пальцем костяшки его пальцев. — Я не имела в виду, что деньги для тебя важнее собственной жизни. Или жизни твоих родителей.              — Я бы всё отдал за возможность жить в мире, — добавил он. — Всё до последнего кната. Я не хочу этого. Я лучше буду жить как магл.              Гермиона удивлённо подняла брови.              — Ты был бы готов отказаться от магии?              — Здесь я чувствую себя в безопасности, понимаешь? — Драко пожал плечами, глядя на парк. — Министерство пытается убедить всех, что война выиграна и жизнь вернулась в нормальное русло, но все ходят по Косому переулку так, будто их кто-то преследует. Люди знают, что это ложь, даже если они не в курсе подробностей.              Вокруг сновали играющие дети, собачники, выгуливающие своих питомцев, пары, держащиеся за руки, — люди беззаботно наслаждались отдыхом. Близился вечер, и родители начали забирать детей с площадки, чтобы отправиться по домам. Контраст между ужасающими событиями вчерашнего дня на стадионе Уэмбли и их последствиями и скучной суетой магловского пригорода был разительным.              Гермиона повернулась к Драко, вдыхая его запах. Он пах свежестью, как деревья за окном и тёплые солнечные лучи.              — Мир маглов — это такой способ сбежать от реальности, не так ли?              Он молча кивнул.              — Не просто сбежать от реальности. Я мог бы жить здесь.              — У маглов тоже есть войны, — напомнила она ему. — Их много. И они идут не прекращаясь.              — Я знаю это, — он повернулся к ней. — Но мир маглов достаточно велик, чтобы от всего этого можно было спрятаться.              Может быть, он беспокоился, что Азкабан — это всё, что ждёт его в будущем… Драко мог бы избежать тюремного заключения, живя в изгнании. Хотел бы он, чтобы Гермиона поехала с ним? Согласилась бы она на это? Сейчас эти вопросы были бессмысленны. Как заметил Драко, они даже не знали, переживут ли эту неделю.              — Я… — голос Драко надломился, вырвав её из размышлений, и она резко подняла на него глаза. — Я никогда не извинялся перед тобой.              Она озадаченно нахмурилась.              — Я же сказала тебе, что простила тебя.              — Простила, — он искоса взглянул на неё, и в его взгляде сквозила невысказанная благодарность. — Но это немного другое. В школе я вёл себя как кусок дерьма. С тобой, со многими другими, и мне жаль. Я хочу, чтобы ты знала, что я сожалею.              Она ничего не сказала. Он говорил правду. Гермиона кивнула в знак согласия.              — Я знаю, что это так. Спасибо, Драко.              — Но насколько извинения меняют ситуацию? — он задрал рукав, обнажая перед ней свою Тёмную метку. — Неважно, насколько я сожалею или что я делаю во время этой войны, от этого мне не избавиться, — он сжал кулак, напрягая мышцы внутренней стороны предплечья. — Это символ каждого плохого решения, которое я принял, символ того, насколько я ужасен.              — Это не так, — она покачала головой и осторожно положила руку на клеймо. — Больше это не так. На самом деле, всё наоборот.              — Что ты имеешь в виду? — его голос удивлённо прозвучал на тон выше.              — Ты изменился. Ты отверг эту часть себя, — настаивала она. — Это вовсе не символ зла, это символ того, как далеко ты продвинулся. Ты изменил его значение.              — Но Тёмный Лорд всё ещё использует его. Это всё ещё означает…              — Нет, — повысила она голос, обрывая его, и его щеки вспыхнули от её пыла. — Может быть, для остальных из нас, потому что мы не выросли с этими убеждениями. Но гораздо труднее отвергнуть то, чему тебя учили с самого детства, и раскаяться в своём прошлом. И ты это сделал. — Её пальцы впились в его кожу, когда она поднялась. — Когда я смотрю на неё, то вижу, как далеко ты зашёл в своей борьбе. Как сильно ты изменился. Как сильно ты боролся до сих пор и как сильно ты борешься сейчас. Ты изменил значение Тёмной метки! Для тебя она символизирует искупление!              Гермиона немного запыхалась после этой внезапной вспышки праведного гнева и, оглянувшись по сторонам, заметила нескольких зевак, с любопытством уставившихся на них. Она и не осознавала, что говорила так громко. Она застенчиво перевела взгляд на Драко и увидела, как его губы изогнулись в улыбке.              Гермиона выдержала его взгляд и понизила голос:              — Это одна из тех вещей, которые я люблю в тебе, Драко. Даже это, — её пальцы бережно обхватили изгиб его предплечья. — Особенно это.              Он несколько мгновений смотрел на неё, не зная, что сказать в ответ, и сглотнул.              — Но для меня это ловушка. Она заставляет меня… — его плечи поднялись, когда он глубоко вздохнул. — Я всё ещё делаю то, что не хочу делать. Ужасные вещи, Гермиона.              — Но ты борешься за своё право жить свободно, — запротестовала она, теперь уже мягче.              Его улыбка была такой грустной, что разбила ей сердце.              — Это то, за что борешься ты. Если бы у меня была свобода, я бы сбежал. Я чувствую, что… — его улыбка погасла, и он расстроенно провёл рукой по волосам, — меня словно расщепляют на части, стирают ненужное и подменяют чем-то другим.              Она вспомнила, как непреклонен был Драко, не соглашаясь на Обливиэйт, даже чтобы получить Непреложный обет. Он был категорически против, чтобы ему влезали в голову. Минерва объяснила, что стереть памяти при срабатывании определённого триггера теоретически возможно, но никто никогда не применял такое на практике. Минерва не рекомендовала пытаться восстановить воспоминания Драко, потому что существовала потенциальная возможности нарушения когнитивных функций, да и вероятность того, что им удастся восстановить воспоминания, была невелика.              Волдеморт превратил собственную армию в подопытных кроликов. Тёмная метка, имплант на Веритасерум, а теперь ещё и триггерный Обливиэйт. Новость о триггерном Обливиэйте Драко переварил с покорным ужасом. Он ожидал чего-то подобного, но, тем не менее, был напуган.              Она прильнула к нему и прижалась губами к его губам.              — Ты всё ещё ты. Он не может забрать часть тебя.              — Гермиона, — Драко снова сглотнул. — Он уже это сделал, и я боюсь. Он… он что-то делает с нами. Я боюсь того, что он делает со мной, и я хочу уйти, — он серьёзно посмотрел ей в глаза, и его челюсти напряглись. — Я пойду сражаться за чёртов Орден. Мне уже всё равно. Я буду делать всё, что они, блядь, захотят. Будет ли это достаточным доказательством моей лояльности? Просто помоги мне вытащить моих родителей. Ты можешь передать это оборотню? Пожалуйста?              Гермиона чувствовала себя абсолютно ужасно. Единственная причина, по которой он оставался Пожирателем смерти, заключалась в том, что она продолжала давать ему ложную надежду. Возможно, он бы уже убедил своих родителей уехать каким-нибудь другим способом, если бы это помилование не висело перед ним, как морковка.              И то, что он оказался подопытным Волдеморта, стало ценой, которую он заплатил.              Она задалась вопросом, не скажет ли ей в итоге Кингсли, чтобы она держала его на привязи, таким образом гарантируя, что он будет продолжать шпионить для Ордена на протяжении всей войны. Драко сыграл неоценимую роль в успехе Ордена. Если он получит помилование и уедет с родителями, как того хотел, то Орден останется без шпиона и без разведки.              Так же, как было со стадионом Уэмбли.              Орден до сих пор мог только гадать, что произошло и почему. Да, Гарри и Лаванда чуть не погибли, но армия Пожирателей затратила нерационально много усилий, чтобы нанести несколько серьёзных, но вполне излечимых ранений.              С нарастающим чувством тревоги Гермиона поняла, что невольно заманила Драко в ловушку шпионажа на протяжении всей войны. Она заманила его в ловушку, чтобы он продолжал оставаться Пожирателем смерти. Таков был план Кингсли. Драко никогда не получит Обет, потому что как только он его получит, он уйдёт.              И, хотя она любила его и не хотела, чтобы он пострадал, она также не хотела, чтобы он перестал шпионить. Орден проиграет, и они все погибнут. Как жестокий прагматик, которым она всегда была, Гермиона осознавала, что если мотивацией Кингсли в том, чтобы дурачить Драко, была попытка заставить его шпионить на них на протяжении всей войны, то она его поддерживала.              Они не могли позволить себе потерять шпиона.              Гермиона была в ужасе от своих рассуждений, и ей стало тошно от самой себя.              — Я передам им, что ты хочешь присоединиться к Ордену, — солгала она и прибегла к окклюменции, чтобы сдержать слёзы.              Он прижался лбом к её лбу и облегчённо выдохнул.              — Спасибо, — прошептал он ей в губы. — Чем скорее, тем лучше. Я… я меняюсь. Я чувствую это.              Она ободряюще сжала его руку.              — Я тоже. Все мы. Война меняет людей.              Он покачал головой.              — Это не то же самое.              Гермиона вспомнила его потемневшие глаза и то, как он был расстроен, когда потерял над собой контроль во время их секса в ванной. Драко был прав. Он менялся. Она не знала, что означает этот изменившийся оттенок его глаз и что его так сильно беспокоило. Но она не хотела сейчас поднимать вопрос о своих тревогах. У него и так хватало забот. Может быть, она сможет разобраться в этом сама. Но она не знала, с чего начать, и в свободное время она уже была занята изучением юридических аспектов помилования.              — Хорошо, — ответила она. Напряжение на его лице ослабло, и она улыбнулась ему с притворной игривостью. — Когда война закончится, ты собёрешь своих друзей, а я соберу своих, и мы пойдём на полуночный показ «Звёздных войн».              Драко заливисто рассмеялся, и её сердце забилось быстрее от того, что она смогла вывести его из меланхолии. Она может всё исправить. Она всё исправит. Он не заслуживал всего того, что с ним происходило.              — Мы могли бы сделать настоящие световые мечи. Покажем маглам, как надо.              — Я приду в костюме.              Он приподнял бровь.              — В костюме принцессы Леи в том самом бикини?              Она рассмеялась.              — Что смешного?              — Для женщин не так уж много вариантов, не так ли? Нам всем придётся нарядиться, как она. Ты, наверное, будешь Ханом Соло.              Он усмехнулся.              — Плутоватый антигерой, присоединившийся к Восстанию ради любимой женщины?              Гермиона покраснела, слегка смутившись.              — Я просто имела в виду, что он язвителен и играет по своим правилам.              — Слишком очевидно, — сказал он, игриво потрепав её кудри. — Оставь сарказм для Тео.              Солнце село, и над ними засияли звезды. Парк стоял тихим и пустым, за исключением нескольких любителей ночных прогулок.              — Драко?              — Ммм?              — Может быть, ты нарисуешь ещё несколько планов домов тех, кто, по твоему мнению, знает хоть что-то о стадионе Уэмбли? Тогда руководство Ордена охотнее тебе поверит и согласится.              — Это я могу сделать, — приободрился он.              Гермиона начала ненавидеть себя за то, как Орден его использовал. То, как она его использовала. Её желудок сжался, ей пришлось бороться с тошнотой.              — У меня есть несколько подозреваемых, — сказал Драко, отвлекая её от мрачных мыслей.              — Мы до сих пор даже не знаем, получил ли Сам-Знаешь-Кто то, что хотел.              Руководство Ордена было в замешательстве от всего, что вчера произошло, а Драко не мог сообщить, забрали ли Пожиратели с собой что-то или кого-то. Весь день был сплошной загадкой.              — Не знаем, — подтвердил Драко. — Но я думаю, что для него всё прошло успешно.              — Почему ты так думаешь?              — Никого не пытали.        ______ Примечания от автора MistressLynn: В следующей главе: Драко возвращается в змеиное логово. И спасибо вам всем за ваши прекрасные комментарии и лайки. Мне очень нравится читать ваши отзывы :) Примечание переводчиков: Да-да, Линн читает ваши отзывы даже здесь, пользуясь переводчиком )