Из Уилтшира с любовью...

      Драко лежал ничком, распластавшись на полу, и отчаянно впивался ногтями в каменные плиты. Боль заставляла его биться в конвульсиях, извиваться, выгибая спину и напрягая шею. Перед этой выжигающей мощью заклинания он был бессилен: не было никакой возможности хоть как-то к ней приспособиться, перетерпеть, спрятаться. Его крики эхом разносились по бальному залу, который только вчера был наполнен светом, смехом и шутками гостей.              На его отца пала вина за сбежавших пленных. Драко понял это по порядку, в котором их пытали. Сначала их с отцом заставили смотреть, как мучилась Нарцисса, до тех пор, пока её крик внезапно не оборвался, когда от боли она потеряла сознание. Следующим был Сивый, которому поручили охранять заключённых, а они с отцом с ужасом наблюдали за происходящим, зная, что они следующие.              Теперь отец Драко наблюдал за тем, как пытают его сына, а потом настанет и его черёд. Драко жалел, что не мог принять наказание за мать. Он со слезами на глазах просил об этом, умолял в ногах у Тёмного Лорда. Он сделал бы всё возможное, чтобы ей не пришлось извиваться от боли, которая спазмами скручивала тело. Всё, чего он добился своими мольбами, — лишь злой улыбки и комментария о том, насколько он изнежен и слаб.              Отец пытался взять всю вину на себя, повторяя, что это его и только его ошибка. Он умолял пощадить Драко и Нарциссу. Он признавал, что это была его идея — оставить Сивого одного в подземельях, что ему следовало выставить больше охранников.              Тёмный Лорд лишь улыбнулся, глядя на них, а его кроваво-красные глаза ярко сверкнули в темноте.              Тёмный Лорд заговорил, и проклятие спало. Мышцы Драко стало сводить ещё сильнее из-за того, что пытка так неожиданно оборвалась. Драко слышал слова, но его мозг всё ещё был затуманен болью. Он не мог понять, что же говорил Тёмный Лорд. Он несколько раз зажмурился, его руки и ноги ходили ходуном. Повернувшись на бок, Драко медленно подтянул колени к груди, но его всё равно продолжало колотить, и зубы отчаянно стучали. Ещё никогда его не пытали так долго.              Во рту у Драко скопилась кровь: должно быть, он сам не заметил, как прикусил язык. Он сплюнул на пол, чтобы не подавиться кровью в следующий раз. Может быть, Тёмный Лорд уже покончил с ним?              Драко просто хотелось, чтобы всё это закончилось. Он больше не мог выносить эту боль. Его тело разрывалось на части.              Тёмный Лорд нацелил на него палочку. Драко всхлипнул, напрягся и собрался с силами.              Но знал, что это ему не поможет.              — Круцио.       

***

                    Я хочу тебя.              Я хочу, чтобы ты был внутри меня.              Хочешь, я отсосу тебе?              Пожалуйста.              Гермиона лежала на кровати в убежище Вестчестера, уставившись в потолок, и у неё никак не получалось заснуть. За последние несколько дней Драко не ответил ни на одно из сообщений на галлеоне, и Гермиону уже мутило от страха за него. Может быть, Алекто что-то с ним сделала, или, возможно, его вместе с родителями наказали из-за побега заключённых? Когда он не ответил, она стала предполагать самое худшее. Её захлестнул целый шквал эмоций: от неистовой ярости и чувства, что её предали, когда вспоминала, что он лгал и позволял ей верить в смерть пленных, до переполняющего беспокойства от осознания того, что именно Драко теперь расплачивается за их побег.              И Драко всё равно помог им, даже зная, что за это его самого и его родителей станут пытать.              В последние дни Гарри и Рон сильно отдалились и были в основном погружены в себя. Они неохотно согласились с тем, что ситуация была безвыходной и они не могли ничего сделать, но продолжали ненавидеть себя за это. Гарри острее чувствовал свою вину, ведь это он забыл свой портключ. Они оба выглядели угрюмыми во время боевой подготовки. Гарри извинился и ушёл куда-то после обеда, а когда вернулся, его глаза были покрасневшими и остекленевшими. Рона даже однажды вырвало. Никто из них не хотел обсуждать эту операцию. И у неё тоже не было никакого желания смотреть на их понурые лица. Она бы не выдержала. Они понятия не имели, что произошло после того, как она сумела выпроводить их из подземелья, им бы от этого стало только хуже.              Она судорожно выдохнула. Её мысли перескакивали с отчаянных криков Элоизы, которые ей пришлось заглушить заклинанием, на кровь, хлеставшую из шеи Дедалуса, и его молчаливую, понимающую улыбку.              Словно он приветствовал саму смерть.              Гермиона ощутила тошноту. Она ненавидела себя и была уверена, что Гарри с Роном тоже бы возненавидели её.              И что же с Драко? Она подставила его и теперь чувствовала ответственность за всё, с чем ему пришлось столкнуться. Это было неправильно. Больше ничего не казалось правильным. Она не чувствовала себя человеком, которому можно доверить принятие решений. Она на это не способна. Ей следовало найти другой вариант. В стрессовой ситуации она не выдержала давления.              И её нельзя было назвать хорошим человеком.              Внезапно галлеон в её кармане нагрелся.              Сегодня вечером. Будь нежней.              Ахнув, она прикрыла рот рукой, не в силах сдержать слёзы.              Он был жив.              Драко был жив, но он был ранен. Он пострадал из-за неё.              Гермиона аппарировала в гостевую спальню родительского дома и ждала его, нервно расхаживая из угла в угол. Она пошла в свою комнату и взяла книгу, но попытка занять себя чтением оказалась неудачной. Гермиона отбросила книгу в сторону и направилась в гостевую спальню, и в этот миг появился Драко. Сгорбившись, он согнулся почти пополам и держался за бок.              Она сразу же бросилась к нему и обхватила его лицо руками, осыпая поцелуями.              — На кровать, — прохрипел он.              Гермиона откинула одеяло и помогла ему лечь. Матрас скрипнул, и Драко поморщился, уткнувшись в подушку.              — Тебе что-нибудь принести?              — Ничего не надо, — его ответ прозвучал приглушённо.              Она села рядом с ним.              — Могу я что-нибудь для тебя сделать? Миорелаксирующие чары?              Драко задумался.              — Да, сегодня их ещё не было, — ответил он.              Она тут же придвинулась ближе к нему так осторожно, как только смогла, задрала его рубашку и прижала кончик палочки к мышцам поясницы. Она прикусила губу, наблюдая, как золотое свечение мерцает по его коже и распространяется по всему телу. Его руки и ноги немного расслабились, и он издал сдавленный стон.              Гермиона прослезилась, услышав этот звук, а затем легла под одеяло лицом к нему. Его глаза оставались закрытыми, и она аккуратно провела кончиками пальцев по его лицу. На щеках и челюсти виднелась светлая щетина. Она погрузила руку в его волосы, массируя кожу головы так, как ему нравилось, а затем наклонилась вперёд, чтобы невесомо поцеловать его в лоб. Гермиона не знала, что ещё может для него сделать, и чувствовала себя беспомощной. Она нежно провела ладонью по его руке и плечу.              Драко нужно было время, чтобы восстановиться. Из-за неё. Его дыхание выровнялось, и она подумала, что он заснул, однако он заговорил:              — Мой отец догадался.              Рука Гермионы замерла.              — Он догадался, что ты шпион?              Он фыркнул, не сдержав смешок, и тут же поморщился от боли.              — Нет, чёрт возьми. Он знает, что у меня кто-то есть. Мы не сможем встречаться так часто. И уж точно не по ночам. Я здесь только потому, что ему сейчас хуже, чем мне.              Гермиона глядела на него и задавалась вопросом, не пытали ли и его мать, но побоялась спросить. Глаза Драко были закрыты, но он продолжил говорить:              — И теперь я помолвлен с Асторией Гринграсс.              — О, — тихо сказала она, вспомнив, что Алекто Кэрроу поздравила его с помолвкой. — Это та девушка, с которой ты был на приёме?              Она провела пальцем по его щеке и подбородку, изучая его щетину. Она была мягкой и совсем не колючей, а ещё намного длиннее, чем та лёгкая небритость, которая появлялась по утрам.              Небольшая улыбка, даже несмотря на боль, заиграла на его лице.              — Ревнуешь?              Гермиона прикусила губу. Ей не стоило ревновать, но она не могла ничего с собой поделать.              — Она очень красивая. И вы хорошо смотрелись вместе. Словно созданы друг для друга и жизни в том мире.              — Это не важно. Я ненавижу тот мир. — Гермиона задержала на нём взгляд. Время от времени Драко вздрагивал и постанывал. Она хотела сделать для него ещё что-то, чтобы облегчить его страдания. — Как ты и говорила, я лишь инструмент, с помощью которого можно сохранить богатства внутри чистокровной элиты. Так что не важно.              Ещё до того, как они влюбились друг в друга, брак для него был больной темой. Она наклонилась и сжала его ладонь в своей.              — Ты не инструмент, Драко.              Он открыл глаза и уставился на неё, измученный и усталый. Белки его глаз казались красными — так сильно они налились кровью.              — Но похоже на то.              У Гермионы стоял ком в горле. Она изо всех сил старалась не разрыдаться прямо у него на глазах.              — Ты помнишь, что самый тёмный час — перед рассветом?              Он снова закрыл глаза.              — Я не думаю, что справлюсь, если всё станет ещё хуже.              Она сжала его руку.              — Мы справимся вместе. Ты и я. Твоё будущее будет таким, каким ты сам его сделаешь.              Его губы изогнулись в едва заметной улыбке.              — Если это говорит Гермиона Грейнджер, значит, нужно верить.              За исключением того, что Кингсли не собирался давать Непреложный обет и лишь морочил Драко голову.              Гермиона больше не могла ему лгать. Это было неправильно. Она любила его. Он только что подвергся пыткам — он и его родители, — чтобы она смогла уйти вместе с заключёнными. Учитывая всё, что он делал для Ордена и через что ему пришлось пройти, он не заслуживал того, чтобы ему лгали.              Она должна признаться.              Но она не могла сказать этого прямо сейчас. Только не когда он был настолько разбит.              Гермиона несколько мгновений молча смотрела, как он мерно дышит, прикрыв глаза. Когда Драко погружался в сон, он выглядел гораздо моложе и невиннее, даже несмотря на появившуюся бородку.              — Вас с отцом… — она прочистила горло, — пытали из-за побега заключённых?              Драко молча кивнул.              — И… — ей нужно было знать. Это следствия решения, которое она приняла. Это были результаты её действий, ей нужно их принять. — И твою мать?              — Да, — ответил он, и его лицо исказилось от мучительных воспоминаний.              Гермиона попыталась представить Нарциссу Малфой, прекрасную хозяйку поместья, кричащей, распростёртой на полу рядом с Драко, и содрогнулась. Ей нужно извиниться за своё решение. Но сделала бы она тот же выбор снова, зная, какие всех ждут последствия? Членов Ордена пытали бы и в конечном счёте убили — или их могли расколоть, чего больше всего боялся Дедалус. Всё могло быть ещё хуже, чем сейчас.              — Я знаю, что ты не сожалеешь, — сказал он, оборвав фразу болезненным стоном. — Ты и не должна.              — Я не подумала о последствиях, о том, что вам придётся за это заплатить. И Гарри с Роном никогда бы не согласились уйти без них, — у неё разрывалось сердце. Почему он так хорошо понимал её даже сейчас, когда сам ещё не оправился от пыток? — Я так разозлилась на тебя на приёме из-за того, что ты позволил мне думать, что они все мертвы.              Драко вздохнул и, поморщившись, пошевелил рукой.              — Я знаю.              Гермиона молча лежала рядом с ним и растирала его костяшки пальцев. Он выглядел так, словно находился в агонии, и морщился при каждом движении. Прядь светлых волос упала ему на лоб, и она нежно убрала её назад.              — Ты бы сообщила о пленных Ордену, если бы после этого стали пытать твоих родителей?              Она молчала. Перед ней не стояло такого выбора. Но перед ним — да.              — Не знаю, — ответила она. Но это было бессовестно по отношению к нему. Драко просил её поставить себя на его место и понять его. Он был тем, кому постоянно приходилось принимать трудные решения, он не мог позволить себе роскошь сказать, что не знает, что делать. Он должен был выбирать и неизбежно сталкиваться с последствиями своего выбора. — Нет, думаю, я бы так не сделала. Я бы выбрала своих родителей, а не заключённых.              Он выдохнул, совершенно не успокоенный её ответом.              — Таков мой мир, Гермиона. Я служу Тёмному Лорду и шпионю для Ордена.              Драко просто хотел, чтобы она поняла, по какому тонкому лезвию он ходил, вот и всё. Он солгал, не озвучив всей правды. Но потом, даже понимая, что его и родителей станут пытать, он не пытался остановить их. Он позаботился о том, чтобы они благополучно выбрались, вначале привлекая всеобщее внимание к речи родителей, а затем отвлекая Алекто.              — Я люблю тебя, Драко.              — Я знаю.              Не существовало правильных решений. Гермиона вспомнила Дедалуса и зажмурилась. Каждому из них приходилось взвешивать, какие последствия хуже, и выбирать меньшее из зол. Она понимала, что в глобальном смысле для хода войны в целом жизни заключённых значимее, чем пытки, которым подверглись бы её родители. Но когда речь заходит о близких, это воспринимается совсем по-другому, и она не могла ожидать, что Драко отнесётся к этому как-то иначе. Благополучие её собственных родителей для неё важнее, чем жизни некоторых членов Ордена, от которых не зависел исход войны.              — Что с тобой сделала Алекто?              Он взволнованно нахмурил брови.              — Облапала, как всегда. Она не смогла застать меня одного, хоть и пыталась.              Спасибо Мерлину за это.              — Я выбираю родителей, а не Орден, — хрипло произнёс он. — Я каждый раз буду принимать такое решение. Вот почему я ничего не рассказал тебе о заключённых.              — Я понимаю, — тихо ответила она.              — Но вас всех бы убили, если бы поймали. Нас бы не убили за их побег, вот почему я помог. Но… — он вздохнул. — Ты выбрала Орден, а не меня.              Её сердце заныло, а глаза наполнились слезами.              — Но я должна.              — Я знаю, — со стоном сказал он. — Я бы перешёл на вашу сторону, Гермиона. Я бы… Но я не могу оставить своих родителей.              Гермиона смотрела, как Драко засыпал. Искажённые болью черты лица постепенно начали разглаживаться, когда сон окончательно им овладел.              У неё в ушах всё ещё звенели душераздирающие мольбы Элоизы не бросать её. Она снова вспомнила Дедалуса. Как он лежал на полу камеры, с грустной улыбкой ожидая её смертельного удара.              Гермиона закрыла глаза, и по щекам потекли слёзы. Ей отчаянно хотелось, чтобы эта война закончилась.        __________ Примечания от автора MistressLynn: В следующей главе: сначала все утешают друг друга, а затем мы отвлечёмся на кое-какие выходки Золотого трио. Вам же, ребята, нужен перерыв после ангста, верно? Хотите пообщаться со мной или покричать на меня? И то, и другое — прекрасно. @mistresslynndramione — в tumblr, Lynn Dramione — на ФейсБук, /u/princessrapbattles — на reddit, mistresslynn#1535 — на discord