Из Уилтшира с любовью...

      Октябрь/ноябрь 1998              Больница магических болезней и травм Святого Мунго, отделение Исцеления разума              Тонкс указала на кабинет:              — После тебя.              Драко смотрел на бежевую дверь. На медной пластине, висевшей на уровне глаз, были выгравированы имя и должность целительницы разума. Он опустил руку на ручку, но не мог заставить себя повернуть её.              Видя его нерешительность, Тонкс добавила:              — По очевидным причинам я не могла посещать её в этом году, когда больше всего в ней нуждалась. Но она очень помогла мне после моих первых полевых заданий. Она поймёт.              У Драко пересохло во рту, а рука на ручке задрожала. Он знал, что должен открыть эту дверь. Он знал, что ему не станет лучше, если не начать посещать врача. Но целительница разума была совершенно незнакомым человеком. Драко едва мог обсуждать глубину собственной вины и ненависти к себе с Гермионой или Тонкс.              — Она не станет осуждать, — прошептала Тонкс и положила руку на его запястье, пытаясь успокоить. — Я обещаю.              Её доброта и поддержка придали ему сил. Сделав глубокий вдох, чтобы успокоиться, Драко толкнул дверь. За столом он увидел невысокую пожилую женщину с убранными в пучок седыми волосами. На кончике её носа покоились очки с толстыми линзами. Она напомнила Драко смотрительницу музея в Национальной галерее.              — Здравствуй, Драко. Проходи.              Но в голосе музейной смотрительницы так ярко звучали авторитетные интонации, а в голосе целительницы их не было. Она говорила мягко и успокаивающе.              — Нимфадора в общих чертах объяснила, с чем мы можем столкнуться. Присаживайтесь.              Она указала на стулья перед своим столом, и они оба сели.              — Спасибо.              — Ты хочешь, чтобы Нимфадора приходила на сеансы вместе с тобой? По крайней мере, поначалу?              Драко посмотрел на кузину, которая послала ему ободряющую улыбку, и молча кивнул.              — Итак, — она положила перед собой пергамент и перо. — Как ты себя чувствуешь сегодня?              Это был достаточно простой вопрос, но его грудь сжало, а горло запершило от слёз, которые он не хотел проливать.              — Хорошо, — произнёс он самый ожидаемый ответ. Ведь именно это хотят услышать люди, когда задают такие вопросы. Считается, что все проблемы легко решаются крепкими объятиями, горячим чаем и спокойным сном.              Несмотря на непреодолимое желание вылезти из собственной кожи, он не стал прибегать к окклюменции. Тонкс предупредила Драко, что он должен немедленно прекратить использовать окклюменцию в качестве защитной функции, поэтому он изобразил непринуждённую улыбку и ответил:              — Со мной всё нормально.              Он не знал эту женщину и не мог ей доверять. От старых привычек трудно избавиться.              Целительница разума наклонила голову, и он с беспокойством отметил, как на пергаменте стало делать какие-то записи Прытко пишущее перо. Целительница не купилась на его слова. Он и сам услышал, как дрогнул его голос. Но она не стала на него давить, и Тонкс тоже ничего не сказала.              После того, как скрежет по пергаменту прекратился, целительница разума тепло улыбнулась ему и спросила:              — Я полагаю, Нимфадора уже обсудила с тобой, как обычно проходит лечение?              Она смотрела мягко, но в то же время изучающе, и под этим пристальным взглядом он чувствовал себя неловко. Опустив глаза на руки, Драко утвердительно мотнул головой.              — Отлично. Я всё равно расскажу о том, чего мы пытаемся достичь на этих сеансах, и нам нужно будет провести оценку текущего состояния…              Её голос растворился, сливаясь с фоном, когда Драко вспомнил крошечные тела мёртвых детей, преследовавшие его по ночам, и обвиняющие взгляды Фреда Уизли и Луны Лавгуд, не оставлявшие его даже днём.              Он попытался сглотнуть, но в горле стоял ком от непролитых слёз, грозивших вырваться наружу.              — Драко, я что-то не так сказала?              Подняв глаза, он прочистил горло. Её перо всё ещё яростно строчило, скрипя о пергамент.              — Нет.              — Моё перо заставляет тебя нервничать?              Он невесело усмехнулся.              — Немного.              А ещё это перо напомнило ему о Рите Скитер и о том, что он всегда был настоящим придурком.              — Ты хотел бы, чтобы я не использовала Прытко пишущее перо? В таком случае мы не сможем охватывать много тем за сеанс, но я предпочту, чтобы ты чувствовал себя комфортно.              Он удивился, но был рад это услышать.              — Да, спасибо.              Она отложила перо в сторону и продолжила писать самостоятельно. Пока она делала записи, Драко вспомнил тошноту нерешительности, которая напала на него в ночь налёта на убежище Паддингтона, когда он стоял над потерявшим сознание Дедалусом Динглом. Тогда он не знал, станут ли всю его семью пытать или убьют, если он не сможет захватить пленника.              Даже по истечении времени он не мог сказать, что бы произошло. Но именно то решение привело его к тому, что ему пришлось медленно избивать аврора до самой смерти. Он не помнил, когда Дедалус наконец скончался от полученных ран, но до сих пор мог слышать его нечеловеческие крики от заклинаний, ботинок и кулаков Драко.              Тошнота, как в ночь налёта на убежища, накатила на него с новой силой. Он сглотнул желчь, а затем сглотнул ещё раз, морщась от кислого привкуса во рту. Глаза пекло от слёз, и он впился пальцами в ладонь, пытаясь сдержать тошноту, или слёзы, или и то и другое.              — Драко, Нимфадора. — Моргнув, он поднял взгляд. Его кузина удивлённо посмотрела на целительницу разума. — Я хочу, чтобы вы оба знали, что именно из-за таких людей, как вы, я решила специализироваться на воздействии тёмной магии на разум человека.              — Что? — ошеломлённый спросил Драко, удивлённый такой резкой сменой темы.              — Что? — эхом повторила Тонкс.              — Вы оба запятнали свою душу, чтобы этого не пришлось делать нам. — Она сделала паузу и, слегка наклонив голову, добавила: — Спасибо за вашу службу.              У Драко перехватило дух. Было невыносимо, когда с ним обращались как с героем, но её благодарность уняла ломоту во всём теле, как это могли сделать только успокаивающие руки Гермионы. Не в силах больше сдерживать противоречивые эмоции, он уронил голову на руки и рыдал, пока у него не кончились слёзы.                     Седьмой зал суда, Министерство магии              Драко просидел на скамье подсудимых три дня. Суд оказался нелёгким испытанием, но он в нём нуждался. Слушая длинный список своих преступлений, обсуждаемых так, словно его не было в зале, он чувствовал себя вычищенным от собственных грехов, словно их содрали с него вместе с кожей, жёстко и грубо. Но новый слой кожи уже начинал проступать.              Он поёрзал. От длительного сидения на неудобной деревянной скамье болела спина. Независимый комитет по надзору мало заботился о его комфорте, и он решил, что так даже лучше.              Это были долгие и изнурительные три дня, в течение которых целая вереница свидетелей давала показания о бескорыстности и чистоте его помыслов. Кингсли, Тонкс (чей суд должен был начаться после его), Чжоу Чанг, Северус (которого оправдали на прошлой неделе, как и после первой Магической войны), Избранный и его Уизлетта.              И Гермиона.              Суд проходил за закрытыми дверями, поэтому его матери не разрешили присутствовать. Это и хорошо. Ей хватало переживаний за Люциуса, который ожидал собственного суда в Азкабане. Но Гермиону часто вызывали как главную свидетельницу, и она, вероятно, делилась с его матерью подробностями каждого дня.              Сердце Драко замирало, когда он слушал, как Гермиона громогласно отстаивала его действия во время войны. Её голос эхом разносился по всему залу. Любая попытка обвинителя подорвать её показания встречалась резкими и авторитетными замечаниями в стиле Макгонагалл. С опустошающей грустью он вспомнил свою бывшую преподавательницу по трансфигурации. Вспомнил, как она, возведя вверх руки, в одиночку защищала вход в замок, когда они спешили спрятаться внутри.              — И где была Независимая комиссия во время этой битвы? На протяжении всей этой проклятой войны? — Он вспомнил, как негодовала Гермиона перед его судом. В отличие от Драко, она была категорически не согласна со всем, что здесь происходило, но решила сыграть свою роль, чтобы обеспечить ему свободу.              Обвинитель, почти в три раза старше Гермионы, скептически поднял бровь после того, как она закончила свою речь.              — Ваши отношения с обвиняемым несколько компрометируют ваши показания, не находите?              Прежде чем адвокат Драко успел опротестовать это заявление, Гермиона спокойно ответила:              — Напротив, это веские доказательства того, что подсудимый давно не придерживается предрассудков насчёт превосходства чистокровных. Мы сейчас в суде, или вы собираете материал для Ведьминого еженедельника?              После смешков в зале суда и румянца, проступившего на лице пожилого мужчины, эта линия допроса немедленно прекратилась.              Драко с гордостью улыбнулся, увидев, как Гермиона исполнила классический приём Шеклболта, обернув аргументы оппонента против него же.              Отбросив попытки вести эту игру, обвинитель задал ещё несколько безобидных вопросов, прежде чем Гермиона вернулась на своё место и был вызван следующий свидетель.              Когда стали допрашивать остальных, Гермиона наблюдала из зала, но смотрела только в глаза Драко, молча передавая ему свою любовь и поддержку, пока его грехи вываливали, словно грязное бельё, на всеобщее обозрение. Но когда она услышала пересказ того, как был схвачен Дедалус, о его пытках и смерти, она выглядела так, словно ей дали пощёчину. Драко знал, что она понимала его моральные противоречия, как и то, насколько он был испуган. Всё как на шестом курсе. Но что-то в инциденте с Дедалусом задело её сильнее прочего: на её лице на мгновение отразились страх и шок.              И он терялся в догадках, чем это было вызвано.              Далее всех попросили удалиться, пока комиссия совещалась по его делу. Через час Драко пригласили войти, чтобы он предстал перед ними и выслушал свой приговор.              — Вы приговариваетесь к трём годам без магии. Ваша палочка будет храниться в Министерстве магии до тех пор, пока не выйдет назначенный срок.              Драко испытывал слишком противоречивые чувства: смесь из облегчения и разочарования. Несмотря на недавние посещения целительницы разума, он всё ещё отчасти хотел, чтобы его отправили в Азкабан. Он учился распознавать, когда попадал под воздействие от длительного использования Непростительных, и попытался сосредоточиться на облегчении.              Целительница разума повторила кое-что из того, что говорила ему Тонкс после битвы: существовали и другие способы раскаяться и получить прощение. Сидя в Азкабане, он не смог бы принести пользы. Но он мог бы привнести в мир много добра, если бы захотел искупить свои грехи.              Конечно, помогло и то, что так много людей разделили с ним этот момент. Он оказался в клубке женских рук, которые обнимали его лицо, держали за плечи. Гермиона и мать заливали его рубашку слезами, расцеловывали его щёки, и так ему стало проще отпустить своё разочарование. Их счастье оказалось таким заразительным, что он забыл спросить Гермиону о том, что так встревожило её при упоминании о Дедалусе Дингле.                     Больница магических болезней и травм Святого Мунго, отделение Януса Тики              — О! Гермиона! Вот ты где! — воскликнул её отец. — Мы так волновались!              Драко оказался к этому не готов. Он беспомощно стоял, наблюдая за воссоединением семьи Грейнджер, и у него защемило в груди. Ему не разрешили покинуть страну до суда Независимой комиссии, поэтому, чтобы вернуть родителей Гермионы, с ней в Австралию отправились Поттер и Уизли. Он чувствовал себя ужасно из-за того, что его не было рядом с ней. Но Драко каждый день сопровождал её в больницу Святого Мунго, пока целители медленно возвращали воспоминания её родителей, держа их под действием седативных препаратов. Ожидалось, что лечение продлится несколько месяцев. Сегодня был первый день, когда они очнулись.              — Мама! Папа! — с прерывистыми всхлипами вскрикнула Гермиона, и её лицо исказилось.              Она бросилась в их объятия, почти сразу же разразившись рыданиями. На его глаза навернулись горячие слёзы, когда она прижалась к родителям, а он неловко наблюдал за ними, стоя в дверях. И Драко, и Гермиона оба потеряли чувство детской защищённости, которое может дать только семья. Он был благодарен, что к ней оно может вернуться.              — Всё хорошо! — успокаивала её мать, поглаживая по спине. Зажмурившись, Гермиона начала издавать резкие хрипящие звуки, ещё больше заходясь в рыданиях. — Гермиона, милая, всё в порядке! — повторила её мать, удивляясь столь бурной реакции дочери. — Доктор объяснил, что у нас ещё некоторое время могут быть провалы в памяти после сотрясения мозга, но мы поправимся!              Гермионе не рекомендовали рассказывать родителям правду до их полного выздоровления. На данный момент основной легендой была автокатастрофа. Но Драко знал, что будет рядом с Гермионой, когда она расскажет им правду.              Если она захочет.              Отец гладил её по голове, пока её плечи сотрясались от рыданий.              До этого дня Драко и не понимал, сколько всего Гермиона держала внутри себя на протяжении войны и насколько её это выматывало. Когда они вместе вернулись в одно из убежищ Ордена, Гермиона проспала у него на руках остаток дня и чуть ли не до полудня следующего.              В последующие недели сердце Драко разбивалось каждый раз, когда он наблюдал за мучительной борьбой её родителей. Иногда они вспоминали свою дочь, но чаще всего — нет. И всё равно не так, как в первый день, когда их вывели из-под действия успокоительных. Иногда один из её родителей узнавал её, а другой — нет, что приводило к душераздирающему и неловкому разговору. Иногда к ним возвращались лишь смутные воспоминания о её детстве, и это ранило Гермиону даже сильнее, чем когда они не помнили о ней ничего.              Это был длительный процесс, в котором взлёты чередовались с падениями, восстановление не шло по предсказуемому и понятному графику. Иногда с ними приходил Поттер. Иногда — Уизел или его родители, иногда — его сестра, которая так и осталась хромой.              Драко не знал, чего он боялся больше. Того, с какой надеждой Гермиона входила в палату, или полного разочарования, когда родители вежливо улыбались им как едва знакомым девушке и юноше, которые ежедневно их навещали.              — Милая, всё в порядке, — успокаивал её отец, поглаживая по голове. — Всё наладится. — Подняв голову, он встретился взглядом с Драко и улыбнулся. — Это твой друг из… — он заозирался по сторонам, чтобы убедиться, что за Драко в коридоре никого нет, — из Хогвартса? — шёпотом закончил он.              Вздрогнув, Гермиона обернулась. Она вытерла слёзы с лица — даже её локоны намокли — и несколько раз моргнула, возможно, забыв о его присутствии. Её щёки покраснели, глаза припухли. Подрагивающим голосом она объявила:              — Это Драко Малфой. Он гораздо больше, чем просто друг.              Её мать протянула ему ладонь, и Драко с готовностью сжал её. Мать Гермионы улыбнулась ему, и эта улыбка заставила его почувствовать себя здесь не чужим.              — Должно быть, так и есть, раз он приходит сюда с тобой.                     Азкабан              Драко был невероятно потрясён, с какой решимостью Гермиона настаивала на том, чтобы раз в две недели сопровождать его в Азкабан на свидания с отцом, где тот ожидал суда. Он сам ходил с ней каждый день в больницу Святого Мунго, но отправиться вместе с ним в Азкабан было совсем не тем же самым. Идя туда, она попадала прямиком в свои кошмары и раз за разом сталкивалась с воспоминаниями о пытках.              Так же, как и ему, Гермионе следовало прекратить прибегать к окклюменции, чтобы приучить своё тело и разум полагаться на физические способности и чтобы оставалась возможность успокоиться, если начнётся паническая атака. Драко переживал, что визиты к его отцу замедлят её восстановление, но она объяснила, что столкновение со своими страхами в контролируемой среде можно считать частью терапии.              И грош ей цена, если его тётя помешает ей быть рядом с ним.              Драко задавался вопросом, существовала ли сила, способная противостоять её несокрушимой воле.              Он улыбнулся. Вероятно, такой не было.              Её жест не остался незамеченным. Его мать тоже оценила этот поступок.              Драко и Нарцисса по очереди заходили в комнату посещений, чтобы поговорить с его отцом, в то время как оставшийся сидел с Гермионой в зоне ожидания. Когда его мать выходила, чтобы Драко мог отправиться к отцу, каждый раз она казалась немного постаревшей. В её светлых волосах стали заметны белые пряди, а лёгкие заломы на лице начали превращаться в морщины. Он не думал, что мог бы чувствовать себя более виноватым за свои действия во время войны, но, наблюдая за тем, как его отцу в одиночной камере становилось всё хуже, и помня, что Люциус пошёл на всё это, только чтобы защитить их с матерью, он ощущал очередную волну боли и вины.              Он спросил Гермиону, о чём они с его матерью говорили, пока его не было, и она объяснила, что, хотя поначалу между ними всё было довольно неловко, постепенно они нашли общий язык. Но она не стала вдаваться в подробности.              Его мать по привычке всё ещё говорила отвратительные вещи о происхождении Гермионы, но Гермиона знала, что она пыталась пересмотреть свои взгляды. Как и Драко более года назад, она считала Гермиону не такой, как «остальные». Исключением из прочих неполноценных маглорождённых, как и собственного шурина или мать Поттера. От укоренившихся предрассудков не так просто избавиться, и Гермиона знала, что ей придётся побороться. Но ради него она была готова на это.              Однажды он вышел из камеры отца и увидел, что мать сидит рядом с Гермионой в зоне ожидания, а на её бледных щеках снова играет румянец. И каждое следующее посещение он замечал ту же картину. Его мать выходила из комнаты, в которой разговаривала с Люциусом, неестественно бледной и с затравленным взглядом. Но, когда Драко возвращался к ним с Гермионой, она становилась прежней, и это несмотря на гнетущее присутствие дементоров в здании.              Он любил Гермиону, и она была необыкновенной девушкой, но даже она не могла бы так подействовать на его мать. Драко гадал, чем же они занимаются в его отсутствие.              Однажды они втроём стояли на берегу у Азкабана, готовые аппарировать домой. Была середина ноября. Дул пронизывающий ветер, но глаза его матери светились лукавым блеском. Заговорщически подняв бровь, она взглянула на Гермиону, которая лишь ухмыльнулась в ответ.              Драко посмотрел на них обеих, внезапно почувствовав себя неловко.              — Что происходит?              Его мать повернулась к нему.              — Гермиона значительно облегчила мне эти визиты.              — Я заметил, — всё ещё настороженно ответил Драко. — Нам повезло, что она вызвалась нас сопровождать.              — Может быть, однажды она придёт, чтобы действительно встретиться с Люциусом и представиться официально?              В голосе матери прозвучала надежда, но он заметил, как у Гермионы с лица слетела улыбка.              — Давайте отложим это до тех пор, пока не ослабят меры безопасности и его смогут посещать несколько человек одновременно.              Он не пропустил того, с какой благодарностью взглянула на него Гермиона. Она и так уже слишком многое для них делала. Он не хотел подталкивать её к тому, к чему она не была готова.              — Очень хорошо, — его мать была разочарована, но приняла такой ответ. Подняв палочку, она оглянулась на Гермиону, которая ободряюще ей кивнула, и приготовилась выполнить какое-то заклинание.              — Что происходит?              Нарцисса глубоко вздохнула, закрыла глаза и расплылась в счастливой улыбке. А затем громко и отчётливо произнесла:              — Экспекто патронум.              У Драко отвисла челюсть, когда, осветив холодное серое пространство, из её палочки выскользнула большая грациозная львица, окружённая мерцающими вспышками магии. Лицо матери светилось от восторга. Он перевёл взгляд на Гермиону: её глаза лучились любовью. Она обучала его мать, но делала это ради него. Потянувшись, он переплёл их пальцы, и она сжала их. Драко смотрел на серебристого зверя, который кружил вокруг них, наполняя воздух надеждой и ощущением близости. От волнения у него перехватило дыхание.              Львица.              Драко ухмыльнулся.              — Так ты, оказывается, гриффиндорка, мама? Вот оно что?              Она усмехнулась, ведя свой Патронус по высокой траве острова.              — Я воспитывала тебя лучше. Не стоит сквернословить.              Гермиона фыркнула.              Несмотря на эти шутки, его мать была явно довольна тем, какую форму принял её Патронус.              — Львицы спокойно лежат и выжидают, чтобы нанести удар в нужный момент, — с радостью в голосе ответила Гермиона.              — Да, именно так они и делают, — подтвердила его мать.              Улыбка Гермионы стала шире, когда она повернулась к его матери.              — Они становятся чрезвычайно опасными, если возникает угроза их детёнышам.              Нарцисса с Гермионой обменялись понимающими взглядами, а затем его мать снова переключила всё своё внимание на Патронус, заставив львицу подкрасться, присесть и прыгнуть.              Пока его мать гордо вела свою львицу, Гермиона наклонилась ближе к нему и прошептала:              — На завтра я запланировала для нас однодневную экскурсию.              Волнение захлестнуло его, почти заставив позабыть о том, каким поникшим выглядел его отец, и он поднял брови.              — Куда?              — Это сюрприз.              У неё была та же самодовольная ухмылка, что и в тот день, когда она привела его в Национальный космический центр.              — Неужели в Англии есть ещё один музей космонавтики?              — Нечто более впечатляющее.              — Что-то связанное с оружием?              — Бесконечно более мощное.              Драко хотел выведать побольше, но знал, что Гермиона ничего не расскажет. Он почувствовал, что от предвкушения не может устоять на месте.              Его мать позволила львице раствориться в воздухе и взглянула на них. Её лицо было полным жизни благодаря магии Патронуса.              — Готовы аппарировать?              — Какое воспоминание ты использовала? — заинтересовавшись, спросил Драко.              Она подошла к нему и нежно заправила ему за ухо длинную прядь, выбившуюся у него из чёлки. Её голубые глаза были ясными, в них плескалось счастье, но по щеке всё же скатилась слеза.              — О тебе.                     Космодром Байконур, Казахстан              Драко сжал руку Гермионы крепче и напрягся, пытаясь сохранить равновесие. Вдалеке раздался рёв горящего топлива в турбинах, и земля загрохотала. Тряска усилилась настолько, что они еле смогли устоять на ногах, хотя и находились от ракеты на расстоянии не менее мили. Гермиона громко рассмеялась, когда они, пытаясь удержаться в вертикальном положении, врезались друг в друга. Ухмыляясь от уха до уха, он придерживал её, а она — его. Каким-то образом они, цепляясь друг за друга, выстояли, балансируя на неустойчивой земле.              Полыхнула огромная вспышка света и пламени, и всё вокруг заволокло дымом. Дым клубами вздымался вверх, скрывая большую часть ракеты «Протон» с модулем «Заря» — первым из модулей Международной космической станции, который будет отправлен на орбиту. Ракета стартовала и стремительно набирала скорость, борясь с гравитацией Земли и унося модуль ввысь.              Когда земля постепенно перестала дрожать, они услышали в толпе восторженные вздохи, и Драко обнял Гермиону, крепче прижимая её к себе.              Они во все глаза наблюдали за тем, как ракета боролась с земным притяжением. Губы Драко приоткрылись от изумления, когда он заметил, какую полосу на небе оставляла за собой ракета. Он не мог поверить, что волшебный мир даже понятия не имел о том, что здесь и сейчас происходило. Ракета медленно удалялась, и они, щурясь, продолжали следить за ней до тех пор, пока она полностью не скрылась из виду.              Через две недели американцы отправят свой модуль, а через несколько лет — ещё один. Через пару лет придёт очередь Европы и Японии запустить свои собственные лаборатории. А ещё через несколько лет будет построена космическая станция, где астронавты смогут проводить эксперименты, не ограниченные законами гравитации.              — Ты свободен, — прошептала она.              Так и было. Независимая комиссия по надзору, по сути, оправдала его, как и предсказывала Тонкс. У него всё ещё оставалось помилование от Кингсли, если бы он захотел вернуть свою палочку, но он решил не использовать его.              По крайней мере, пока.              Драко крепче обнял Гермиону за талию и положил подбородок ей на макушку, и они вместе смотрели на клубы пыли и дыма, оседающие вдалеке от стартовой площадки.              Суд над Тонкс шёл полным ходом, и, судя по всему, ей придётся отсидеть несколько месяцев в Азкабане. Независимая комиссия обошлась с Тонкс гораздо суровее, чем с ним. Помимо обвинения в нарушении Устава авроров, за соблюдением которого, прежде всего, и была призвана следить эта комиссия, Драко подозревал, что они с отвращением относились к внедрению магловского оружия и боялись того, что оно окажет разрушительное воздействие на волшебное общество.              Можно сказать, Тонкс открыла ящик Пандоры, и снова закрыть его уже не удастся. И они решили устроить показательную порку на её примере.              Драко не думал, что это сработает.              Тем не менее, он был благодарен Тонкс за то, что она избавила Гермиону от их пристального внимания.              — Гермиона?              — М-м-м-м-м?              — Что скрывает Тонкс?              Она оглянулась на него, и её глаза наполнились слезами.              — О, — задумавшись, она прикусила губу. — Взорвать убежища было моей идеей.              Они уже обсуждали, почему она не предупредила его раньше, и Драко знал, что в этом Орден был прав. Вероятно, он саботировал бы взрывы и подверг бы опасности себя, друзей и семью, желая их предупредить.              — Но ты что-то недоговариваешь. Так? Ты сказала, что тоже убивала людей.              Она лишь моргнула, переплетя их пальцы.              — Драко, — её губы задрожали. — Я думаю, что об этом ещё рано рассказывать.              Регулярные посещения целительницы разума помогали ему смириться с собственными действиями во время войны. Тьма всегда была где-то поблизости, но он постепенно учился прощать себя и концентрироваться на будущем. Драко знал, что кошмары, связанные с Азкабаном, всё ещё преследовали Гермиону, как и вина за некоторые из её преступлений. Но она оправлялась быстрее, чем он, и могла лучше оправдывать свои действия во время войны. И не только это, но и Беллатриса быстро становилась далёким воспоминанием, поскольку Гермиона с нетерпением смотрела в будущее.              Она убила кого-то из его друзей? Вряд ли он мог винить её за это.              — Ты боишься, что я рассержусь на тебя? Но почему?              Она покачала головой, и по её щеке скатилась слеза.              — Нет, не из-за этого. Если бы дело было только в том, что ты можешь на меня разозлиться, я бы уже всё рассказала.              Значит, это связано с его поступками.              — Такой ответ беспокоит меня ещё сильнее.              Большим пальцем она погладила венку на внутренней стороне его запястья и посмотрела ему в глаза. Гермиона заверяла его, что те ни разу не темнели после финальной битвы, но он всё ещё переживал из-за этого.              — Ты можешь просто довериться мне? — с надеждой спросила она. — Мы поговорим об этом, когда придёт время. Я обещаю.              — Мне не нравится такой ответ.              — Я знаю. Но у нас и без того сейчас хватает проблем, и нет необходимости спешить. Мы можем отложить этот вопрос?              Это было правдой. Они оба чувствовали себя немного потерянными без опоры в виде семей, в которых росли. Инстинктивно он хотел знать, что именно она от него скрывала, но его сердце отозвалось на её слова.              Но у нас и без того сейчас хватает проблем…              У нас…              Мы.              Его проблемы были её проблемами, а её проблемы — его. Вот что значит смотреть в будущее вместе с любимым человеком.              — Хорошо, — сглотнул он. Однако его задело, что она считала, что он не справится с её новостями. Он тоже хотел облегчить ей жизнь. — Знаешь, тебе не обязательно ходить со мной в Азкабан.              — Ты тоже мне помогаешь, Драко. — Гермиона, казалось, точно поняла, о чём он подумал. — Ты каждый день рядом со мной, с моими родителями, ты пришёл на поминки Фреда и Чарли, и я знаю, чего тебе это стоило. Ты присутствовал на всех похоронах членов Ордена, несмотря на то, что там были Оливер, Элоиза и Ханна. И хотя я знаю, как это важно для тебя, ты ни разу не попросил, чтобы я поговорила с твоим отцом или твоими друзьями, ожидающими суда. И ты защищаешь меня от своей матери, когда она намекает на это.              Драко ощутил внезапный прилив любви.              — А я знатная добыча, не правда ли?              Её губы дрогнули в улыбке, и она судорожно сглотнула.              — Самая лучшая.              — Что касается друзей, мы могли бы привести их на следующий запуск.              Гермиона напряглась в его объятиях. Он знал, о чём она подумала. Как много тех, кого бы она хотела привести сюда, чтобы насладиться этим грандиозным зрелищем, теперь больше не было с ними. Он вспомнил школьные выходки близнецов Уизли и подумал, что Фред точно бы оценил запуск ракеты. Ещё бы, управляемый взрыв, более мощный, чем мог себе представить любой волшебник или ведьма.              У него до сих пор перед глазами стояла картина того, как избитый и окровавленный Фред смеётся, стоя на коленях.              Сможет ли Джордж радоваться запуску ракеты без своего брата?              Луна была бы в восторге.              Он подумал о своей кузине, которая привела бы Тедди, навсегда оставшегося без отца. Или, может быть, его пришлось бы привести тёте Андромеде, если срок Тонкс в Азкабане затянется и рёбенок надолго останется и без матери.              Кадык Драко дёрнулся.              Если бы Дафна и Винс остались живы, смогло бы знакомство с магловской наукой победить их предубеждения? А как бы к этому отнеслась Трейси? Он этого никогда не узнает.              Гермиона обернулась и пристально посмотрела на него. В её глазах блестели слезы, но она с надеждой в голосе предложила:              — Мы могли бы подать прошение, чтобы это включили в учебную программу. Авроры будут сопровождать их на экскурсии в рамках курса магловедения.              А ещё экскурсия в магловский мир позволила бы ему увидеть отца за пределами камеры. Всех, кто хоть как-то оказался связан с армией Волдеморта, даже косвенно, обязали незамедлительно пройти курс магловедения продолжительностью в несколько месяцев, даже тех, кто ещё ожидал суда. Министерство пыталось наказать и одновременно реформировать ту часть общества, которая поддерживала Тёмного Лорда и его войну.              — Как думаешь, у них получится? — спросил Драко, проводя носом по её лбу. Мысль о встрече с отцом и друзьями на свежем воздухе, за пределами Азкабана подняла ему настроение. — То, что пытается сделать Министерство?              — Возможно, не сразу, но со временем — да. Возьмём, к примеру, Международную космическую станцию.              Когда Гермиона читала лекции, это позволяло ей почувствовать себя в своей стихии и всегда придавало ей уверенности, поэтому он терпеливо слушал. Гермиона вкратце рассказала ему о кровопролитных войнах, которые велись между всеми этими странами, причём некоторые из них соперничали между собой на протяжении нескольких столетий. На фоне всех этих смертей и разрушений Первая и Вторая магические войны казались довольно незначительными. Но, несмотря на разделяющие их разногласия, которые до сих пор никуда не делись, теперь эти страны работали вместе, чтобы раздвинуть границы человеческих возможностей.              И Драко с Гермионой стали тому свидетелями.              Она уже рассказывала ему кое-что из этого в Национальном космическом центре, но Драко не возражал послушать об этом ещё раз. Он наблюдал, как её лицо прояснялось и становилось всё более воодушевлённым по мере того, как она углублялась в тему.              — Я и не думал, что ты такая оптимистка. Так ты веришь, что нас не ждёт полная задница? — ответил он, уткнувшись носом в её щёку.              — Если меня и ждёт какая-то задница, то только твоя, — поддразнила она и нежно поцеловала его в кончик носа. — И на этом всё.              — Хм… — ответил он с ухмылкой. — Я не против.              Она улыбнулась ещё шире.              — Знаешь, — сказал он, снова глядя туда, где исчезла ракета. — Портключи и аппарация могли бы сократить расходы на эти путешествия. — Он до сих пор не мог поверить в стоимость американской программы шаттлов и прогнозируемую стоимость Международной космической станции.              Гермиона с энтузиазмом кивнула.              — Наверно, портключи были бы предпочтительнее. Ведь мы даже на Земле не можем аппарировать достаточно далеко, не говоря уже о движущейся цели на орбите.              Драко сложил руки козырьком, пытаясь разглядеть хоть какой-то намёк на ракету в конце дымного следа, рассеивающегося в ярко-синем небе.              — Для этого бы потребовались невероятно сложные арифмантические вычисления.              — Маглы уже решили немагическую часть этих уравнений, — ответила она, не в силах скрыть своего волнения. — У нас было бы существенное преимущество.              Он посмотрел в её карие глаза, лучащиеся восторгом от того, сколько возможностей открывало перед ними будущее. Любящая, воодушевляющая, полная энтузиазма, Гермиона поддержала бы его во всех начинаниях. Как и он её. Это было их собственное будущее, которое они могли строить таким, как им захочется.              — Честно говоря, — сказал он, до сих пор не веря, что она принадлежит ему и стоит с ним здесь и сейчас после всего, что произошло. Его сердце разрывалось от любви. — Самым большим препятствием тут стал бы Статут о секретности. А не арифмантика.              — О, — она подняла брови. — Ты хочешь встретиться с министром магии?              — Я бы предпочёл посмотреть на то, как это сделаешь ты.              Гермиона так крепко прихватила Кингсли за яйца, что ему уже было не отвертеться до конца жизни. Хоть он и не поддался на шантаж, но, по-видимому, у этого слизеринца всё же остались крупицы совести, и за некоторые вещи он испытывал вину. Гермиона, совершенно не стесняясь, пользовалась этим против него.              Член Драко дёрнулся. Гермиона, должно быть, почувствовала это, потому что тут же обернулась.              — О чём это ты сейчас подумал? — её губы растянулись в дерзкой усмешке. — О том, что ждёт твою задницу?              Драко едва успел остановить Гермиону, когда она уже собиралась наложить Империус на Кингсли после битвы. Как только Драко объяснил, что у него уже есть помилование — и было всё это время, — Гермиона издала что-то среднее между рыком и визгом. Вместо того, чтобы успокоиться, она разъярилась пуще прежнего. Не желая допускать публичного инцидента, который поставил бы Гермиону под удар разбирательства Независимой комиссии, Тонкс обезоружила её прежде, чем та успела его проклясть. Но потребовалось не менее четырёх раз повторить заклинание Эпискеи, чтобы более-менее вправить нос Кингсли, и даже сейчас, полтора месяца спустя, его лицо всё ещё казалось слегка перекошенным.              Драко почувствовал, как к его члену прилила кровь, и прижался к ней сзади. Притянув Гермиону к себе, он поцеловал её и усмехнулся ей в губы.              Не было ничего невозможного, пока они были вместе.              Наклонив голову, Гермиона посмотрела на него и в предвкушении опустила веки.              — Ну? — спросила она хриплым голосом. — Что вдруг на тебя нашло?              — Твой правый хук. Он стал намного лучше с третьего курса.        ________ Примечания от автора MistressLynn: В следующей главе: ещё одна вылазка в магловский мир. Вместе со всеми! Большое спасибо за похвалу и комментарии! Запуск этой ракеты действительно состоялся 20 ноября 1998 года. Временная шкала верная. :) Если вы не знали, Международная космическая станция действительно представляет собой историю успеха. Не только благодаря научным и техническим достижениям, но и благодаря международному сотрудничеству. А ещё это самый дорогой проект в мире! С появлением социальных сетей астронавты получили возможность легко связываться с остальными людьми. Мы с дочерями с удовольствием смотрим видео, в которых показаны как сложные научные эксперименты, так и мелочи повседневной антигравитационной жизни, например, как помыть шампунем длинные светлые волосы. Лаванда бы одобрила. https://www.nasa.gov/mission_pages/station/main/index.html Остальные даты запусков после ноября 1998: 4 декабря 1998 — американский космический челнок запускает американский модуль. 7 февраля 2001 — запуск американского лабораторного модуля «Судьба», который стал частью станции. Он продолжает оставаться основной исследовательской лабораторией для прикладных программ США. 7 февраля 2008 года была выведена на орбиту лаборатория «Колумбус» Европейского космического агентства, которая тоже стала частью станции. 11 марта 2008 года ещё одной частью станции становится первый японский лабораторный модуль «Кибо». Я хочу выразить особую благодарность всем вам, моему собственному книжному клубу по борьбе с пандемией, кто был со мной на протяжении всего этого времени. Я начала публиковать эту историю в марте 2021, а некоторые из вас читали и мои предыдущие работы, опубликованные прошлой осенью. Независимо от того, когда вы присоединились, все вы меня очень поддерживали, и много раз ваши комментарии и реакции, выраженные в эмодзи или длинных отзывах, заставляли меня переосмысливать персонажей по мере выхода каждой главы. Один комментарий для меня стоит тысячу лайков, и раздел комментариев стал лучшим, что подарило мне писательство. Это было по-настоящему крышесносно, и я люблю вас всех за это. Благодаря вашему вкладу я не раз вставляла дополнительные диалоги и расширяла некоторые сцены на протяжении всей истории. Ни в коем случае не хочу принизить огромные усилия Bek и slytherdor99 (они были феноменальными альфой/бетой), но я действительно считаю вас всех частью процесса создания этой истории. Я не могу передать словами, как мне понравилось писать и выкладывать главы, когда все вы были со мной. Получился по-настоящему коллективный проект, пока я училась писать (и всё ещё учусь) :) В благодарность я открываю запросы на второй эпилог. Это единственная глава, которую я не написала заранее. У меня есть смутное представление о том, что я хочу сделать, и есть фрагменты диалогов, поэтому я объявляю открытый конкурс. Что бы вы хотели увидеть? Чтобы обрисовать ситуацию скажу, что да, это будет магловская вечеринка. Я хочу собрать там всех основных героев (во всяком случае, тех, кто остался в живых). Я возьму комедийный тон, но с горькими нотками. Кто-то в комментариях ранее упомянул, что хотел бы, чтобы Тонкс устроила Люциусу разнос. Я уже знаю, как собираюсь это сделать. Я не обещаю включить все запросы, но сделаю всё, что в моих силах. Добавлю: это произойдёт через год! Так что никаких детей или свадеб! Мы все собираемся хорошенько повеселиться в последнем эпилоге. С огромной любовью ко всем вам!