Сойка-говорун: старый новый мир

Грейс снова переехала ко мне. Я полностью отдала себя в ее руки. Я подчинялась ее указаниям словно робот: сначала она отвела меня в лазарет. Когда мне сказали, что, несмотря на мое ослабленное состояние, с ребёнком всё в порядке, я никак на это не отреагировала. Коснувшись пальцем морщины между бровей, которая скорей всего останется со мной навсегда, я тупо смотрела в одну точку, пока мне выписывали кучу таблеток, которые надо было принимать чуть ли не каждый час. Грейс стояла рядом и обеспокоенно смотрела на меня. Врач что-то говорил, но все было словно в тумане. Я смогла расслышать только слова «депрессия», «подавленность» и «отстраненность». Сразу после визита к врачу, Грейс повела меня к Кларе Эвердин, которая также работала лазарете. «Не доверяю я этим лекарям: им лишь бы тебя побыстрей на ноги поднять, чтобы Койн была счастлива» — шептала мне Эллиот. В отличии от врачей, Клара Эвердин не стала выписывать мне никакие таблетки. Она вообще ничего не сказала, только сидела рядом, а потом взяла за руку. Ее теплая ладонь обжигала, и мне пришлось поднять на нее глаза. Она улыбнулась краешками губ и тихо сказала: «Все будет хорошо», а затем также тихо, но строго посоветовала мне больше есть и чаще бывать на воздухе. Грейс водила меня на улицу несколько раз на дню. Я ходила следом за ней, ступая туда, куда она ступает. В основном мы проводили время в развалинах старой церкви, от которой чудом сохранилась колокольная башня. Я сидела на голой земле и неотрывно смотрела за тем, как вокруг неё кружат черные вороны. В Дистрикте-2 эти птицы считаются символом надежды. Знак ли это? Не знаю, знаю лишь, что они прилетают на рассвете и улетают только под вечер. Вот и сейчас они разлетелись, едва село солнце. Я слежу за ними до тех пор, пока они не скрываются из виду. Вздохнув, я смотрю на безымянный палец левой руки. На его бледной коже шрам от кольца кажется еще ярче. — Что-то она долго: поймали небось… — слышу я голос Грейс. Она говорит о Диане Эго, которая всегда приходит в это время с какими-нибудь вкусностями. После захвата Дистрикта-2, Диана перебралась в Тринадцатый. На каких правах ей дали эту возможность я не знаю, но, не считая меня и Курта Бонедза, она единственная представительница Второго дистрикта. Почти всю свою жизнь она была воровкой и, невзирая на тот счастливый год, когда Вита Альтер победила в Играх, Диана свои навыки не растеряла. Грейс обеспокоенно ходит из угла в угол, как над самым ухом раздается насмешливое: — Меня невозможно поймать, — Грейс подскакивает на месте. Диана, словно тень неслышно оказывается рядом с нами и лучезарно улыбается. Встряхнув кудрявыми черными волосами, она серьезно добавляет. — Только, если я сама этого не захочу. — А, то есть ты тогда захотела, чтобы тебя поймали? — без особых эмоций спрашивает Грейс, вспомнив, наверное, мой рассказ о том, как легко ее сцапала полиция, после неудачной попытки ограбления Витой моего дома. Улыбка сползает с лица Дианы, а Грейс заливается смехом. — Да ладно, Эго, не дуйся, — говорит она, хлопая Диану по плечу. — Что в этот раз ты нам принесла? Надеюсь, на этот раз обо мне подумала? — Конечно, — говорит Диана и скидывает с плеча серый, набитый под завязку рюкзак. — Но, наверное, правильней будет говорить, что это местное правительство подумало о себе. Зацените. — Девушка достает из рюкзака необычную бутылку вина, сделанную в форме полуобнаженного женского силуэта. Грейс при виде нее присвистывает. — Это откуда такая красота? — спрашивает она, взяв бутылку. — Бутылочка точно из Дистрикта-1: они там такое делают, — отвечает Диана. — Не знаю, как на вкус, взяла наобум. Стащила со склада: вы не поверите, сколько там всего интересного хранится. А вот это вкуснятина точно из Капитолия. — Девушка достает небольшой контейнер со спелой клубникой. Грейс, которая успела вскрыть бутылку, довольно хмыкает. — Витамины — твое все, Дагер. Пока не съешь, я тебя назад не поведу, — с этими словами она бесцеремонно ставит мне контейнер на колени. Я беру одну ягоду и осторожно надкусываю. Язык приятно покалывает от давно забытого чувства сладкого. Когда я съедаю еще пару ягод, Грейс, которая следит за каждым моим движением, удовлетворенно кивает и пьет вино прямо из бутылки. Диана дает ей сыр в качестве закуски и распивает вместе с ней бутылку. Отложив пустой контейнер, я вновь смотрю на колокольню, которую облюбовала стайка мелких птиц, которых я не могу узнать. — Как они выжили? — вдруг спрашиваю я, не отрывая взгляда от птиц. — Я про Прим и Курта. Грейс и Диана переглядываются: никто из них не решается заговорить первой. — Прим сказала, что когда мы уехали, на них напал еще один отряд миротворцев, — говорит Грейс голос, словно рассказывает мне о погоде. — Их было немного, но они были хорошо вооружены. Курт и Прим побежали в один из домов, чтобы вести огонь сверху. Когда они уже были там, то увидели, что миротворцы пустили стаю собак на Магнуса и Берглинда. Магнус расстрелял большую часть, когда как Берглинд убивал миротворцев. Когда все закончилось, Берглинд понял, что собаки… Среди них были его псы. И тогда он словно обезумел. — Грейс допивает бутылку и отбрасывает ее в сторону. — Магнус даже не заметил, как его убил собственный ученик. Он просто свернул ему шею и все. Когда Курт побежал вниз, то Берглинд уже поджидал его. Он ударил его по лицу и сорвал цепочку с кольцом, затем также быстро сбежал. После этого Прим и Курт побежали в сторону Академии, но их перехватили солдаты Тринадцатого и разделили. Прим посадили в планолет, а что было с Бонедзом я не знаю. Я закрываю глаза и опускаю голову. Страшный факт, от которого я бы раньше пришла в ужас, теперь лишь только сухая данность: из всех победителей из Дистрикта-2 осталось только двое. Двое неудачников, которые в свое время нагадили Капитолию с нулевым эффектом. Боги не любят нас, они явно желают насладиться сполна нашими страданиями, перед тем как забрать. — Нам стоит вернуться, как думаете? — неуверенно спрашиваю Диана. — Грейс, отведи меня к Курту, — прошу я, вставая с земли. Мы спускаемся обратно под землю. Я чувствую, как проходящие мимо люди смотрят на меня. Опустив голову, я следую за Грейс: не хочу видеть их притворные озабоченные лица. Остановившись возле жилого отсека, Эллиот стучит в дверь. Приоткрыв ее и спросив разрешение, она кивает мне на дверь и остается ждать снаружи. Зайдя в комнату, я вижу Курта, который стоит в центре комнаты. Увидев меня, он открывает рот и тут же закрывает. Его искусственный глаз отсутствует, вместо него из глазницы торчат тонкие проводки. Достав из кармана блокнот с ручкой, он пытается что-то писать едва гнущимися пальцами, но я пришла совсем ненадолго. Сняв цепочку, на которой висят четыре кольца, я выкладываю их на ладони и протягиваю ему. — Забери свое, — говорю я. Курт бросает попытки писать. Он подходит ближе и смотрит на мою протянутую ладонь. Медленно он берет одно из колец и надевает себе на палец. Одними губами он говорит мне понятную даже мне фразу: «прости меня». Я стискиваю зубы и выхожу из жилого отсека, где меня верным стражем ждет Грейс. С каждым днем мне становится немного лучше. Меня перестают мучить по ночам кошмары, от которых я вскакиваю с постели, и из-за которых Грейс приходится сидеть со мной рядом всю ночь, осунувшееся лицо приобретает здоровый оттенок, руки перестают дрожать. Только глаза по-прежнему пустые и безжизненные, но хотя бы не опухшие от слез. В один из дней Грейс приходится оставить меня одну. Я лежу на кровати и смотрю на летающую пыль в свете лампы. Раздается стук дверь. Дождавшись моего ответа, в комнату заходит Альма Койн. Я никак ее не приветствую, лишь сажусь на кровати и киваю ей на соседнюю. Устроившись напротив, она начинает разговор первой. — Как вы себя чувствуете, мисс Дагер? — спрашивает она участливым тоном. — Чуть лучше, спасибо, — отвечаю я безэмоциональным голосом. Койн облизывает губы. — Простите, что не навещала вас раньше. Я… Поверьте, я как никто другой понимаю, как вам тяжело. Примите… — она замолкает. Мои губы сами собой образуют кривую улыбку. — Вы не первая, кто мне желает соболезнований. — Я знаю: мисс Эвердин мне все рассказала, — говорит президент. — Я обещаю вам, что скоро мы с этим покончим. Все дистрикты на нашей стороне, остался только обескровленный Капитолий. Мы в скором времени возьмем его и наконец-то отомстим за наших родных и близких. — В ее речах нет былого огня, лишь усталость. — Отомстим… — произношу я по слогам. — Вы дадите мне эту возможность? — Спрашиваю я напрямую. — А вы сможете, мисс Дагер? Вы очень слабы и… — Вы дадите мне эту возможность? — снова спрашиваю я, чуть повысив голос. Койн обеспокоенно смотрит мне в глаза. — Мы сделаем это вместе, — твердо произносит она. — Атака на Капитолий планируется через несколько дней: мы благоразумно даем шанс президенту Сноу сдаться, чтобы не проливать лишней крови. — Мне не нужна кровь президента, мне нужна его. — Я понимаю. У вас есть несколько дней, чтобы подготовиться. Для вас будет особое задание, но, поверьте: оно вам понравится.

***

Я с головой погружаюсь в пучину тренировок, доводя себя каждый день до изнеможения. С утра и до самой ночи я нахожусь в зале, отвлекаясь только на еду, которую мне скрытно приносит Диана. Мое тело вновь становится крепким и гибким, пальцы покрылись мозолями от постоянных метаний ножей. Я без промахов стреляю и метаю ножи, быстрее всех женщин прохожу полосу препятствий. Кажется, что даже мой не родившийся ребенок решает не устраивать мне неудобств. Когда мы сходимся с Грейс в дружеском поединке и мне удается ее повалить на лопатки, я понимаю, что вернула свою прежнюю форму, но мне нужно стать еще лучше. Я вновь записываюсь на прохождение итогового экзамена и в этот раз мне удается его сдать без каких-либо нареканий. Грейс намекает на то, что в моем положении мне не стоит сильно переутомляться, но я не чувствую усталости. Одновременно с моими тренировками, Цинна шьет для меня и Грейс специальные костюмы. «Я хочу, чтобы все понимали, кто стоит перед ними» — сказала я ему, на что он кивнул и принялся за работу. Близится день отправки в Капитолий. По последним новостям, все дистрикты сводят туда своих людей, никто не хочет стоять в стороне. Президент Сноу в свою очередь по всем официальным и неофициальным источникам передает, что Капитолий не намерен сдаваться и будет бороться против захватчиков до последнего вздоха. Когда долгожданный день наконец наступает, Цинна приглашает меня с Грейс на примерку. Что говорить: работа выполнена блестяще. Когда меня подводят к ростовому зеркалу, я скалюсь словно хищный зверь. Я не впадаю в восторг от увиденного, потому что я вижу себя. Моя военная форма полностью черная, кроме воротника куртки и ремня, которые золотого цвета. В кожаных ножнах дожидаются своего часа два кинжала: на лезвии одного выгравированы имена всех моих погибших друзей, а на лезвии другого — который предназначен лично для Луция Сноу — нанесено имя моего покойного мужа. Особенностью является накидка через левое плечо. Она красного цвета обрамлена золотой тесьмой. Всю ее площадь занимает вышитый герб Дистрикта-2. Костюм Грейс точно такой же, только накидка черно-серая с гербом уничтоженного Дистрикта-12. Она сделана из прочного огнеупорного материала, который сумел изготовить Бити и по его собственным словам способна отражать пули. — Безумно хочется сжечь Капитолий дотла, — произносит Грейс со своим привычным возбужденным придыханием. Я кровожадно улыбаюсь. — Начнем с Президентского дворца. Флавий, Вения и Октавия тоже не остаются в стороне и приводят наши лица и прически в приличный вид, словно мы отправляем на парад трибутов. Когда все приготовления заканчиваются, а до вылета остается пара часов, я с Грейс выхожу на улицу. Мы сидим и жуем по яблоку, глядя на восходящее солнце. — Напомни-ка, что там Койн от нас хочет? — спрашивает Грейс, откусывая от яблока довольно большой кусок. — Она желает, чтобы мы с тобой захватили президента Сноу и доставили ей живым и невредимым. — А Луция? — И его тоже, — я поднимаю глаза на колокольню, где уже собираются вороны. — Но не в этот раз. — Грейс хрипло гигикает. Я откидываю огрызок и, отряхнув руки, встаю на ноги. — Пойдем. — Подожди, — Грейс тоже встает и, порывшись по карманам, достает мое обручальное кольцо. — Нашла под кроватью, когда уборку делала. Я чувствую резкий укол в сердце. Взяв кольцо, я присоединяю его к другим кольцам на своей цепочке. — Покажу коллекцию Сноу, прежде чем выпущу ему кишки, — говорю я с милой улыбкой. Мы возвращаемся в ангар. Нас распределяют в планолет, в котором кроме нас есть еще Боггс с несколькими солдатами и Прим с Куртом. Полковник сообщает, что первая наша остановка будет в Дистрикте-2, откуда мы отправимся в Капитолий вместе с основными силами. Без проблем добравшись до дистрикта, нас высаживают на главной площади, что напротив Дворца правосудия. Здесь ведутся последние приготовления к штурму. Мы проводим на базе несколько часов, наблюдая за тем, как планолеты и техника один за одним отправляются в Капитолий. Наконец настает наш черед. Когда мы подлетаем к границе, то видим, как обесточенный Капитолий, горит, словно на его улицах запускают фейерверки. Я становлюсь на краю открытой рампы и крепко держусь за трос. С нами рядом около десяти истребителей-сопроводителей. Когда пролетаем мимо Тренировочного центра, под ним раздаются взрывы, и здание медленно обваливается. Грейс при виде этой картины издает победный клич. Основная часть войск скопилась возле Президентского дворца. На подлете к нему истребители устремляются вперед и выпускают ракеты по танкам и остальной технике, расчищая нам путь. — Вы готовы? — спрашивает Боггс, подходя к нам. — На все сто! — кричит Грейс и в нетерпении дергает трос. — Тогда удачи. Мы будем вас прикрывать. Дайте знать по рации, когда закончите зачистку. Планолет начинает снижение. Миротворцы, оглушенные выпущенными ракетами, спешат занять позиции. Я протягиваю сжатый кулак Грейс. — Как в старые добрые? — она бьет своим кулаком мой. — Посмотрим, как они выдержат двух фурий. Когда до земли остается несколько метров мы цепляемся за тросы и резко спрыгиваем вниз. Выстрелы раздаются над самым ухом. Оказавшись на земле, мы занимаем укрытие за статуей. Прикрывшись своими накидками, мы продвигаемся вперед. Грейс отскакивает в сторону и перехватив автомат поливает свинцом миротворцев. Пока она их отвлекает, я незаметно подкрадываюсь к солдатам и режу одного за другим кинжалом. Накидка, словно красное знамя развевается за моей спиной. Дружественные истребители заходят на еще один круг и снова выпускают ракеты. К тому моменту мы уже поднимаемся по ступеням на площадку дворца. Снаряды взрываются за нами, уничтожая некогда роскошный сад. Из дворца выбегают миротворцы, но мы их уже ждем и расстреливаем, едва они оказываются в поле зрения. Грейс смеется, словно безумная. Когда ее магазин пустеет, она выхватывает кирку и бросается на миротворцев врукопашную. Она ломает им челюсти своим протезом, а лезвие кирки без труда проходят через их броню. Расчистив себе путь, мы влетаем через главный вход во дворец. Двери за нами тут же захлопываются, и мы оказываемся в полнейшей тишине. — Это не к добру, — шепчет Грейс, но ее голос звучит как раскат среди ясного неба. Я киваю и делаю шаг вперед. Под ногой что-то щелкает. Я не успеваю среагировать, как на нас с потолка начинает литься кровавый дождь. — Да ладно, опять? — Грейс подставляет ладони, которые заливает густая кровь. — Пошли отсюда, надо проверить все комнаты. Мы заворачиваем в правый коридор. Дождь идет и здесь. Распахнув дверь, я чудом успеваю отскочить от выпущенных стрел. Сноу решил устроить нам в последний раз Голодные игры? Что ж, пусть так. Комната оказывается пустой, в ней не идет дождь. Мы идем дальше. Пол уже полностью залит кровью. Каждая комната встречает нас не радужно: в нас летят то стрелы, то ножи, то пули. Мы полностью осмотрели первый этаж, но так никого и не наши. Поднявшись по главной лестнице на второй этаж, мы видим на стене огромную картину, по холсту которой стекает кровь. На ней изображен Кориолан Сноу, сидящий в кресле в окружении своей семьи. По правую руку от него стоит полноватый высокий мужчина, рядом с ним, судя по всему, его жена с белокурой дочерью возраста Прим. По левую руку от президента и на удалении стоит Луций Сноу. Картина выполнена недавно, потому что именно таким я видела его в последний раз. — Убийцам не будет места в новом мире, разве не так? Голос Луция раздается будто отовсюду и звучит так, что он сам, вживую, произнес эти слова. Я переглядываюсь с Грейс. Она думает о том же, о чем и я: он здесь. Где-то здесь, совсем рядом. Мы бегом несемся в левое крыло. Кровь бурлит в моих жилах, а в голове крутится единственная мысль: найти, найти, найти и уничтожить!. — Безграничная свобода всем дистриктам, никаких Голодных игр, никаких границ: все будут вольны сами выбирать свой путь. Так, кажется, говорится о Свободном Панеме? Спокойный и размеренный тон его голоса злит меня и гонит вперед. Выбив дверь ногой, я вижу девушку, которая жмется в угол комнаты. Я узнаю ее: это внучка президента Сноу. Она смотрит на нас глазами, полными ужаса. Представляю, как мы пугаем ее своими кривыми от ненависти лицами и залитыми кровью глазами. Я подхожу к ней и хватаю за горло, подставив к нему кинжал. — Где Луций Сноу? — Я не знаю, — хнычет она. — Прошу вас, пожалуйста, не убивайте меня. — Давай выпустим ей кишки и сбросим тело в окно, — предлагает Грейс, хватая девушку за волосы. Эллиот слизывает кровь с губ и, прижавшись лицом к щеке несчастной громко втягивает воздух. — Жаль, что придется портить такую красоту. — Нет, не сейчас. — Ты что, хочешь доставить ее Койн? — разочарованно спрашивает Грейс. Я в ответ подтягиваю капитолийку к себе ближе и осторожно начинаю проводить лезвием по ее обнаженному плечу. — Ты же ему племянница, так? — спрашиваю я, глядя в ее перепуганные глаза. От страха она не чувствует, как я полосую ее белоснежную кожу. — Он тебя любит или так же презирает, как и всех вокруг? — Дядя Луций хороший человек, — говорит девушка. Грейс усмехается и сплевывает кровь. — Он старается ради всеобщего блага! — Ах, вот оно что… — я сильней давлю лезвием. — Значит, ради всеобщего блага. А может, ради своего? — Я хватаю ее за воротник платья и швыряю на пол. — Возьмем ее с собой. Пусть он видит, как я медленно буду резать ее по кускам. Грейс довольно улыбается и поднимает плачущую девушку с пола. — Как тебя зовут, крошка? — спрашивает Грейс. — Глория. — М-м, красивое имя. Высокие блондинки мое слабое место. Жаль, нам не удастся с тобой поразвлечься, — она связывает ей руки за спиной и толкает вперед. Мы идем дальше по коридору под голос Луция. — Но что если Свободный Панем будет лишь для Дистрикта-13? Может, он и будет новым Капитолием? Что станет с теми, кто добыл для него победу? — Заткнись-заткнись-заткнись! — раздается из открытой комнаты напротив. — Папа! — вопит Глория. Грейс тянет ее за руки и кидает на пол. — Глория! — кричит мужской голос, но из комнаты не выходит. Я встаю у дверного проема, прижавшись к стене. — Глория, не бойся, все будет хорошо! — Я так не думаю, мистер Сноу, — говорю я. — Где ваш брат Луций? Мужчина за стеной смеется, как сумасшедший. — Ах, мой милый младший брат. Он везде, разве вы не слышите?! — Давайте более конкретно, мистер Сноу. Иначе вашей дочери конец. — Нам всем уже давно конец, мисс. Все, к чему не прикоснется мой брат, все сгорает в адском пламени. — Дагер, нечего с ним болтать, — говорит Грейс. — Пойдем уже дальше. Голос Луция раздается из динамиков громче. — Дионис, мой дорогой старший брат — бездельник, подлиза и бесполезный человек… Бесхребетная тварь без права голоса. Может, хоть сейчас ты впервые сделаешь что-то сам? Прими правильное решение, ты же на верном пути. Звучит выстрел. — Отец! Глория вырывается из хватки Грейс и вбегает в комнату. Она вопит от ужаса. Я забегаю следом за ней и вижу на роскошной двуспальной кровати трупы мужчины и женщины. Рядом с мужчиной лежит золотой пистолет. Глория падает на их тела и заливается слезами. Грейс идет, чтобы схватить девчонку снова, но я прошу ее оставить. Бросив взгляд на тела, я выхожу из комнаты. Кровавый дождь прекращается и снова наступает тишина, нарушаемая всхлипами Глории. Колонки по всему дворцу отключаются. — Чертов псих: заставил их застрелиться, — говорит Грейс. Мы бегаем по комнатам и, наконец, достигаем роскошной библиотеки. Осматриваем каждый зал и наконец видим в свете камина мужской силуэт. Я достаю второй кинжал. Обогнув стеллаж, я вижу напротив камина небольшой столик, на котором лежат какие-то карточки и фигурки. На подлокотнике кресла покоится мужская рука. Я подхожу ближе и вижу президента Сноу в роскошном богатом костюме. Его глаза закрыты, из шеи торчит нож, а в груди по самое лезвие забита простая шахтерская кирка. Я во все глаза смотрю на труп, который выглядит чересчур безмятежно. Скорей всего он даже не сопротивлялся. Грейс осматривает стол. В центре стоят две красные и черные фигурки, а вокруг них разложено двенадцать карточек. — Очередное послание? — спрашивает она. — Черт знает, давай вызывать Боггса. Грейс связывается с солдатами. Как только они заходят во дворец, мы с Грейс еще раз осматриваем все помещения. Луция Сноу нигде нет. Разочарованные, мы выходим на улицу, на которой снуют солдаты. Где-то все еще звучат отдаленные взрывы, но уже всем понятно: Капитолий взят. Боггс связывается с нами по рации и говорит, что нас ждут в Дистрикте-13. Я последний раз бросаю взгляд на дворец и иду следом за Грейс. В планолете только мы и пилот. Грейс толкает меня в бок. — Как думаешь, нам влетит? — Ты о чем? — Ну как: мы должны были доставить всю семью Сноу целыми и невредимыми, а вместо этого летим с пустыми руками. — Объясним все, как есть, — отвечаю я, но чувствую, как невидимые тиски сжимают сердце. Капитолий захвачен, президент Сноу мертв, победа одержана, мы больше не нужны. В голове проносится вопрос: сможем ли мы найти в этом новом мире для себя место? Я терзаюсь весь полет до дистрикта. С каждым часом, я начинаю бояться все больше. Вдруг нас застрелят, едва мы покинем планолет? Створки разъезжаются и планолет приземляется в ангаре. Я тяжело дышу, глядя как рамка медленно опускается. Грейс заряжает пистолет и прячет его за спиной. Мы отходим вглубь планолета, чтобы иметь возможность в случае чего отстреливаться. Рампа опускается полностью, и мы видим Плутарха Хевенсби в компании Бити и Хеймитчем. — Девушки, спускайтесь, — говорит Плутарх. — Ничего не произошло, просто президент Койн желает с вами поговорить. Его голос, лишенный привычной насмешливости, настораживает, но делать нечего. Мы медленно сходим вниз все еще не опуская оружия. — Вы ранены? — обеспокоенно спрашивает Бити. — Нет, это не наша кровь, — отвечаю я и, стараясь никого не задеть, иду к лифту. Когда мы оказываемся в штабе, Койн занята просмотром трансляций из Капитолия. Мы видим, как солдаты под конвоем ведут перепуганных жителей, разрушенные дома, трупы миротворцев, которых скидывают в одну кучу. Повернувшись к нам, президент Койн упирается руками на стол и смотрит на нас исподлобья. Ее взгляд не сулит ничего хорошего. — Вам был отдан один приказ: доставить семью Сноу живыми. Но вместо этого вы кровожадно с ними расправились. Как в этот раз вы будете оправдываться? Грейс первой берет слово. — Мы никого из них не трогали. Девчонку только связали, старший сын Сноу убил свою жену и застрелился сам, а президент уже был мертв, когда мы его нашли. — Был убит ножом в шею, а сердце пробито киркой? — спрашивает Койн. — Кому же пришла бы такая идея, кроме вас? — Луцию Сноу, — отвечаю я. — Он сделал это, чтобы вы смогли нас обвинить и убить за непослушание. Койн выпрямляется и медленно подходит к нам. — Возможно вы и правы, мисс Дагер. Я думаю, вам обеим стоит устроить полноценный отдых. Будьте любезны вернуться в свой жилой отсек и не покидать его, пока я вам не позволю. Иными словами: сидите под замком и ждите очереди на казнь. Мы ничего не отвечаем и идем к себе. По пути нас нагоняет аж небольшой отряд солдат и забирает все оружие. Мы по очереди принимаем душ. Лежа в одном белье, я смотрю на потолок и чувствую, как устала. Устала настолько, что у меня нет сил бороться. Катон просил меня найти место в новом мире, но, увы, его для меня нет. Грейс подходит к двери и пробует ее открыть. Как и предполагалось заперто. Вздохнув она достает из тумбочки свои травы. Что ж, хоть у кого-то будет развлечение. Вся моя жизнь превращается в калейдоскоп событий, в котором я являюсь всего лишь наблюдателем. Хеймитч Эбернети приходит чуть ли не каждый день с последними новостями. Койн поспешила объявить победу революции, ведь спустя некоторое время по всем каналам связи пронеслась информация о том, что большая часть войск Капитолия уцелела и скрывается где-то неподалеку. В эфир вышла одна из выживших министров и объявила, что отныне президентом Панема становится Луций Сноу, и что Капитолий продолжит сопротивление до последней капли крови. Я со злорадством слушала это объявление, представляя, как Койн взрывается от злости. Следующей новостью оказываются потоки сообщений из дистриктов, в которых сказано, что некие люди пытаются подорвать доверие к Дистрикту-13 изнутри. Солдатам удается поймать некоторых из них: ими оказываются не капитолийцы, а обычные люди из дистриктов. Сноу начинает использовать оружие Койн против нее самой. Грейс предполагает, что Луций выиграет войну за несколько дней. Обстановка в стране накаляется, все начинают видеть друг в друге врагов. В Дистрикте-1 вспыхивает бунт против новой власти. Бунт подавлен, но подавлен силой, что не нравится многим жителям из других дистриктов. Громче всех возмущаются двенадцатые, которые видят в этом то, что произошло когда-то с ними. Когда к ним присоединяется и Второй, Койн отдает приказ нас выпустить. Нам дают заранее написанные тексты и просят зачитать их на камеру. Мы делаем это без малейшего энтузиазма. Закончив со съемками, я вижу Плутарха. Он задумчиво смотрит на происходящие волнения, снятые на камеру, и я почему-то думаю, что он уже жалеет, что выбрал сторону Койн. Мало-помалу, но войскам Дистрикта-13 все же удается утихомирить дистрикты. В ход идет дипломатия, в которой они знатно поднаторели, но не настолько, чтобы превзойти Капитолий, который будто специально ослабил свое давление. «Затишье перед бурей» — как однажды сказала Грейс. И буря начала приближаться. Как-то вечером к нам в комнату без стука врывается Диана Эго. — Девчонки, бегом в ангар! Там такое сейчас будет! Мы, на ходу одеваясь, бежим вниз. Нас встречает огромная толпа местных, за которой ничего не видно. Диана проводит нас сквозь людей, и мы забираемся на здоровые ящики, нагроможденные у стены, чтобы видеть лучше. Я вижу, как солдаты тащат нескольких людей, одетых в серые плащи. Мои глаза расширяются, когда я среди них замечаю Луция Сноу. Я узнала его только тогда, когда он нашел меня среди людей. Его черные глаза пронизывают меня насквозь, я вижу, как он едва заметно улыбается. В отличии от своих перепуганных людей, он выглядит гордо и безмятежно. Толпа расступается, пропуская Альму Койн. Следующий за ней Боггс приказывает людям утихомириться. Наступает тишина. Койн подходит к пленниками, и недоверчиво смотрит на Сноу. — Луций Сноу, — произносит она. В толпе начинаются перешептывания. — Не может быть… — Здравствуйте, мисс Койн, рад вас видеть в добром здравии. С последней нашей встречи минуло много лет, — говорит Луций с легким поклоном. Торжество Койн видно невооруженным взглядом. — Товарищи! — кричит она с надрывом. — К нам в гости лично пожаловал президент Панема Луций Сноу. Толпа вновь шумит, отчего я не слышу, о чем говорят Койн и Луций. Спустившись вниз, я расталкиваю людей и пробираюсь к ним. Протиснувшись на свободный пятачок, я вижу, что Луция одного куда-то уводят. Он, словно почувствовав меня рядом, снова поворачивается в мою сторону. — Госпожа президент! — кричу я Койн, которая идет к лифту. — Госпожа президент, я прошу вас, позвольте мне… — Вы будете рядом, когда будет вершиться казнь, — строго произносит Койн. — Но сначала мои люди побеседуют с господином президентом. — Позвольте мне тоже. — Нет, мисс Дагер, это ни к чему. Я прошу вас вернуться в ваш жилой отсек. Я стою в ванной и, прислонившись к стене, смотрю на себя в зеркало. Снаружи я спокойна, но внутри меня полыхает огонь, требующий немедленной справедливости. Чем ближе ко мне Луций Сноу, тем тяжелее мне его достать. Я делаю глубокий вдох и медленно выдыхаю. Во мне снова просыпается жгучее желание поговорить с ним, узнать у него все, прежде чем нанести финальный удар. Я смотрю на кинжал с именем Катона, который для меня выкрала Диана. Я не позволю Койн собой управлять. Я сделаю это сама. Раздается стук в дверь, и я выхожу в комнату. Уже давно наступила ночь, но для Дианы это самое лучшее время суток. Она стоит в нашей темной комнате и судя по мерцающим глазам, пришла она с хорошей новостью. — Я нашла, где его держат. Глубоко-глубоко под землей, я там даже не было никогда. — Много охраны? — спрашиваю я. — Всего лишь один солдат и никаких камер. — Тогда идем. Я, Грейс и Прим идем за Дианой. Она двигается почти бесшумно, проверяя каждый поворот. Когда мы оказываемся возле узкой двери, она сообщает, что это и есть вход в подземелье. Спуск занимает много времени, мне кажется, что мы достигли центра Земли. Спустившись, мы прячемся за угол. Я вижу одинокого солдата, стоящего в конце коридора. Протянув нож с усыпляющим веществом Диане, я говорю ей вырубить его. Диана скрывается в темноте и быстро наносит рану ничего не подозревающему мужчине. Она довольно быстро отключается. Мы подбегаем к двери, и я дергаю ее за ручку. Ничего не происходит, у охранника тоже нет ключей. Диана осматривает замок и начинает его вскрывать, пока Прим и Грейс прячут спящего солдата в одной из камер. — Готово, — говорит Диана. Я смотрю на дверь и не решаюсь сделать шаг. — Дагер, давай, все к этому шло, — ободряюще говорит Грейс, и я захожу в камеру. Луций Сноу сидит привязанный к стулу. Его одежда изрезана, на голой коже видны синяки и ссадины. Он медленно поднимает голову: с разбитой брови сочится кровь и попадает ему в глаза. Увидев меня, он улыбается. Я, не сводя с него глаз, беру стул и сажусь напротив. — Сколько времени? — хрипло спрашивает он. — Вот-вот полночь, — отвечаю я. — Тогда добрый вечер, мисс Дагер. — Добрый вечер, мистер Сноу. Луций переводит взгляд на кинжал, который спрятан в ножнах. — Вы пришли убить меня? — Да. Мужчина улыбается шире. — Я рад, что это будете вы, ведь я так перед вами виноват, — он облизывает кровь с губ. — Вы позволите мне произнести последнее слово? — Да, — также сухо отвечаю я. — Но после того, как вы ответите на мои вопросы. — О, значит несколько слов. Не утруждайтесь, мисс Дагер, я и так планировал вам во всем исповедаться. Мы снова замолкаем, а я вдруг осознаю, что он имеет в виду. Немного приподняв брови, я спрашиваю: — Вы специально сдались в плен, чтобы поговорить со мной? — Иначе бы не вышло, — отвечает Сноу. — Прошу вас только об одном: не перебивайте меня. Я закидываю ногу на ногу и удобно устраиваюсь на стуле, показывая ему, что согласна с его условием. Луций сплевывает кровь и рассматривает меня с ног до головы. — Вы мне всегда нравились, мисс Дагер, — начинает он издалека. — Для меня вы символ идеальной женщины, я вами безмерно восхищен. В вас прекрасно все, но даже у вас есть один маленький, но серьезный недостаток: вами очень легко манипулировать. Я думаю, что виной тому ваше воспитание: вы всю жизнь кому-то подчиняетесь. В детстве это были воспитатели в приюте, наставники в Академии трибутов, затем вас на незримом поводке вел по жизни Капитолий, заставляя быть ментором, потом этот поводок перехватили надзиратели в «Черном волке», ну а дальше эстафетную палочку приняли революционеры. Вы были свободны только на Голодных играх, только там вы были вольны делать, что вам угодно. Удивительно, правда: обычно все думают иначе. Сноу часто моргает, чтобы убрать кровь с глаз. — Как я уже отметил, я перед вами очень виноват, но не в том, в чем вы меня безусловно обвиняете. Я заигрался и допустил множество ошибок, многие из которых ни к чему катастрофическому не привели, но одна чуть не свела мои усилия на нет. Я знал, что вы не желаете революции, потому что она вам, как представительнице Дистрикта-2 противопоказана, но как я сказал ранее, вами легко манипулировать. То, что произошло в «Черном волке» стало тому доказательством. Это я приказал арестовать простых жителей из Дистрикта-12 и Дистрикта-2 и заселить их в отдельные бараки, я приказал стрелять по заключенном, и я отдал приказ взорвать эти бараки. Я знал, что вы не так эгоистичны, как многим кажется: для вас благополучие вашей малой родины не пустой звук. Когда вы одержали победу на 83-их Голодных играх, вы сказали, что сражаетесь за свой народ, что он ведет вас к победе. Именно поэтому я отдал такой приказ, я хотел, чтобы вы увидели мое предупреждение, надеялся, что вы его поймете. Возможно, так и было, но вместе с этим я допустил ту самую страшную ошибку. Я подсказал Альме Койн, как вами можно управлять. Что вы почувствовали, когда увидели, как люди горят заживо? Могу догадаться: вы безусловно разозлились, и она это увидела. Она поняла, что на вас нет смысла давить словами, угрожать, подкупать, достаточно лишь вовремя показывать вам нужную картину и дергать вовремя за поводок. Что она вам сказала о судьбе заключенных? Наверное, что они свободны и вольны присоединиться к Дистрикту-13? Вы видели хоть кого-нибудь из них после этого? Он замолкает, переводя дух. Я ничего не отвечаю, лишь сильней сжимаю кинжал в потной ладони. — Уверен, что нет, потому что их всех свезли к границе Капитолия и бросили там. Почти пятьсот человек убийц, воров, маньяков и насильников ворвались в обычные дома простых капитолийцев. Это был ад на земле, словно стая безумных собак ворвалась в курятник. Мы потратили много времени на их истребление. Я понял, что вы находитесь в неведение и предпринял попытку вас забрать. Я рад, что вы поняли назначение медальона и, наверное, все бы получилось, если бы Койн опять не дернула вас за поводок. Я отдал приказ вывезти всех жителей из Дистрикта-12, чтобы от него остались лишь халупы и кучка угля, хотел показать, что мы простому народу не враги, но Койн опередила меня. Что может быть проще сменить ливрею, нанесенную на планолеты на капитолийскую? Нет, здесь важно было устроить для вас показательное шоу, посадить вас в первый ряд. Наглядно показать, на что может пойти Капитолий ради сохранения власти. Это была демонстрация и мне, чтобы я видел, как сильно может разгораться огонь революции. Тогда я не догадывался, что вы и мисс Эллиот работаете друг с другом на добровольных началах, что вы друг друга цените. Уверен, эффект от уничтожения Дистрикта-12 был бы вдвое меньше, если бы не этот факт. Я бросил все дистрикты на произвол судьбы, мне было важно удержать Второй. Когда я слушал вашу речь и то, как вы почти умоляете жителей Дистрикта-2 присоединиться к Дистрикту-13, я понял, что власть Койн снова ослабевает. Вас снова необходимо направить в нужное русло. Как? Например, выстрелить в вашу подругу Дею Эванс и обвинить в этом Капитолий. Здесь я должен сразу оговориться — и прошу не воспринимать это, как оправдание нашкодившего мальчишки — к зомбированию и промыванию мозгов миссис Эванс я не причастен — это была идея моего отца: сделать показательного солдата для демонстрации Дистрикту-2. К счастью, снайпер просчитался, и ваша подруга выжила, но механизм был запущен. Тогда я сам очень испугался, что вы погибли, но все слава богу обошлось. Вы, наверное, сами не заметили, как прониклись к революционерам. Я был взбешен тем, что Койн удается меня перехитрить. Тогда мне пришла в голову идея, которая только каким-то чудом не сработала так, как я изначально планировал. Как я говорил, я не знал, что для вас значит мисс Эллиот, до той минуты, пока не поговорил с вами. О, как я ждал этого момента. Когда вы мне стали угрожать, я понял, что потеряю вас навсегда, если с ней или с вашим мужем что-то случится. Луций чуть подается вперед, отчего цепи на его руках и ногах звенят. Он вперивается в меня своими черными глазами. — Вы можете считать меня самой последней сволочью, но я никогда и ни за что бы не причинил вам вреда и вашим близким. Я отдал приказ отпустить вашего мужа и не мешать отряду покинуть Капитолий: к тому моменту весь Капитолий, а не только стайка шпионов уже подчинялся мне. Отец допустил много ошибок, поэтому кабинет министров обратился ко мне за помощью. Я мог лишь надеяться, что мистер Блейк и мисс Эллиот не поубивают друг друга и хорошо, что этого не произошло. Когда войска Койн атаковали Дистрикт-2 я был в вашем доме: сидел за тем же столом, за котором сидел в тот злополучный день. Я хотел дождаться вас, но когда мне сообщили, что среди атакующих вас нет, я ушел, при этом испытывая радость от того, что вы не увидите, во что превратит ваш родной дистрикт Койн. И все ради того, чтобы держать вас ближе к себе. Вы понимаете, насколько вы важны для этого мира, мисс Дагер? Нет, вижу, что вы до конца этого не осознаете. Надеюсь, когда-нибудь вы это поймете. Я внимательно следил за происходящим в Дистрикте-2. Когда мне сообщили, что вы на Улице победителей, я проклял все и всех. Опять не учел, что вы как никто другой способны нарушать все запреты и идти наперекор всем, но был уверен, что вы выживете. Мои люди сообщили, что Койн готовится уничтожить Академию трибутов, сославшись на то, что я там. Я тут же отдал приказ эвакуировать всех оттуда. Представляю, какой творился там кошмар… Я молил и ваших и своих богов, чтобы вы не лезли туда. Я потерял связь со своими агентами, которые находились там, но один из них все же вышел на связь и застал тот самый роковой выстрел. Именно тогда я подумал, что окончательно проиграл. Луций снова слизывает кровь. — Я знаю, кто убил вашего мужа, мисс Дагер. Я не стану называть вам его имя сейчас, потому что хочу, чтобы вы меня дослушали до конца. Потом, если захотите, я вам его назову. Я потерял Дистрикт-2 и вместе с ним лишился возможности привлечь вас на свою сторону. Я понял, что следующей жертвой Койн буду я, и что именно вас она на меня натравит. Я лишь мог уповать на то, что вы убьете меня быстро. Но сдаваться я не хотел. Я приказал почти всей армии бросить Капитолий и отдать его врагу. Надеялся, что без солдат Койн не станет уничтожать мой город, но ошибся. Я видел вас во дворце, мисс Дагер, видел вас прежнюю: жестокую, расчетливую, кровожадную. Я действительно был там и смог уйти просто потому что знаю дворец лучше всех живых. Перед этим я сделал свой последний и решающий ход. Луций хмурится и глядит на меня исподлобья, как в наш последний с ним разговор. — Я велел запереть Глорию в отдельной комнате, чтобы сошедший с ума от моих слов слабовольный брат Дионис не убил и ее вслед за женой и собой. Я пришел в библиотеку отца и наконец-то услышал долгожданные извинения и признание. Я убил его быстро и безболезненно, отравив заранее его любимую белую розу. Затем заколол ножом и ударил киркой в грудь, чтобы ослепленная ненавистью Койн подумала на вас. Я знал, что она ничего вам не сделает, пока победа не будет в ее руках. Она сделал то, что я хотел: забрала вас в Тринадцатый дистрикт и посадила под замок, большего от нее не требовалось. Я сдался в плен добровольно, прекрасно понимая, что она оставит меня в живых, а вы ни в коем случае этого не допустите. И вот вы здесь: слушаете меня и думаете, что теперь со мной делать. Я могу дать вам подсказку. Убьете меня, сильно расстроите Койн. Что она с вами сделает — одному богу известно: может пощадит, а может убьет на месте. Позволите уничтожить меня Койн, станете свидетелем становления нового мира, в котором вам не будет места. Оставите меня в живых, я скажу вам, как поставить в этой партии мат в один ход. Выбор за вами, мисс Дагер. Луций замолкает. Я, не моргая смотрю на него и прокручиваю в голове его рассказ, который воедино складывает этот разрозненный за месяцы пазл. На все мои вопросы, он дал мне ответы, все мои сомнения он развеял в одночасье. Я беру стул и сажусь еще ближе к нему, касаясь коленями его колен. Он спокойно глядит на меня, ожидая своей участи. — И как же мне поставить этот мат, мистер Сноу? — Ответ вас ждет в развалинах старой церкви, что находится на поверхности неподалеку. Его даст вам дорогой вам человек. Услышав это, я встаю и иду к двери. Остановившись, я поворачиваюсь к нему и спрашиваю: — Кто убил Катона? — Вы уверены, что хотите знать ответ на этот вопрос? — Кто. Убил. Катона? — Курт Бонедз, мисс Дагер. Я хотел бы верить в то, что он сделал это не по своей воле, как и тот выстрел в миссис Эванс. Но если это не так, то я восхищаюсь его терпением: держать обиду на Капитолий столько лет и выплеснуть ее в подходящий момент — это достойно похвалы. — Вы мне лжете, — говорю я сквозь ком в горле. Луций наклоняет голову набок. — Мисс Дагер, фразы «вы мне лжете» и «я вам не верю» разные по смыслу. Вы уверены, что хотели сказать именно это? Я ничего не отвечаю и выхожу в коридор. — Ну что? — возбужденно спрашивает Грейс. — Убила его? Можно я тоже ему проделаю дырку пузе? Я отрицательно мотаю головой и отхожу подальше. Я прислоняюсь боком на стену и смотрю на блеклый свет в конце коридора. Девушки стоят и ждут, что я скажу. — Диана, ты знаешь, как можно незаметно выбраться из дистрикта на поверхность? — спрашиваю я, не оборачиваясь. — Конечно знаю, всегда пользуюсь этим проходом. Я поворачиваюсь к ним. — Мне нужно на поверхность. — А что такое? — спрашивает Грейс. — Потом объясню. Я кое-что еще доделаю, а вы идите наверх и ждите меня. Когда все трое скрываются из виду, я захожу в камеру, где лежит спящий охранник. Обнажив кинжал, я медленно ввожу его в горло, нисколько не чувствую сожалений и угрызений совести. Глядя на то, как кровь стекает с кинжала, ласково проходя по имени Катона, я чувствую внезапное облегчение. Я нагоняю остальных на полпути до выхода. Проверив, что рядом с нами никого, я быстро говорю Грейс: — Слушай меня внимательно: никого не подпускай в этому входу, поняла? Ни один солдат не должен спуститься вниз. — Да, поняла, но в чем… — я хватает ее за плечи. — Грейс, сделай это ради меня. Я потом все объясню. Диана, веди меня наружу. Я следую за ней попятам по служебным коридорам, по которым ни разу не ходила. Мы довольно быстро выходим на поверхность сквозь небольшой люк. Я прошу Диану провести меня к руинам церкви. Когда до них остается совсем немного, мы видим впереди солдат Дистрикта-13. — Отвлечь? — спрашивает Диана. Вместо ответа я на бегу выхватываю нож и отправляю его в одного, а на второго наскакиваю сверху и режу по горлу. Оба затихают навсегда. Диана, увидев это, меняется в лице, но не произносит ни слова. Мы подходим к руинам. Слышно только свист ветра и карканье воронов, которые этой поздней ночью никуда не разлетаются. Вдруг откуда-то сверху раздается знакомый женский голос. — Мирта? Я вглядываюсь в темноту, но не могу разглядеть его обладателя, точнее, не могу поверить, что он ее. Дея Эванс спускается с разрушенного этажа и подходит ко мне. Я смотрю на нее во все глаза. Она широко улыбается и сжимает меня в объятиях. — Он знал, он говорил, что ты придешь, — тараторит она. — О ком ты? — О президенте Сноу. Он сказал, чтобы мы тебя дождались, что ты будешь с нами. Я держу ее за плечи. На ней надета приютская форма с причудливым гербом, который я не успеваю рассмотреть. Дея несколько раз щелкает пальцами и на полуразрушенных стенах один за одним появляются черные и белые силуэты, которые окружают нас. Все они дети, одетые в форму Академии или приюта. Некоторых я даже узнаю. Они смотрят на меня глазами полными решимости. Один из парней протягивает Дее какой-то сверток. Расправив его, она показывает сложенную черную форму с изображенным красным гербом Панема, но золотой орел не держит в лапах стрелы а сжимает круглый герб Дистрикта-2. Я поворачиваюсь к немного шокированной Диане. — Диана, послушай, если ты не хочешь в этом участвовать, то просто уходи, но не возвращайся в Дистрикт-13. Девушка оглядывает детей и, подойдя ко мне, спрашивает о Деи: — А есть форма моего размера? Я, правда, приюта избежала, но такая же сирота, как и вы. Тут же подходит еще один парень и протягивает ей такую же форму. Диана без стеснения переодевается, как и я. Когда я застегиваю последнюю пуговицу, Дея протягивает мне пояс с ножами, и тут я вижу, что на ее безымянном пальце тоже нет кольца. Заметив, куда я смотрю, она спокойно произносит: — Его убили во время бомбежки Авентина. Там погибло много мирного населения. — А Ориана? — Цела. Я расслабленно вздыхаю. — Какой план? — Наши планолеты кружат неподалеку, вне зоны видимости повстанцев. Нам нужно вырубить защиту ПВО, которая где-то внутри Дистрикта-13. Это даст возможность основным силам высадиться. Ну а дальше ты увидишь, что будет. — Послушайте меня, — обращаюсь я к детям. — Это не Голодные игры, это намного серьезней. Я прошу вас забыть о том, что каждый из вас существует по одиночке, я прошу вас действовать сообща. У нас у всех одна цель: выжить и уничтожить главный штаб. Диана знает, как туда пробраться незаметно. Я приказываю вам ни в коем случае не убивать Альму Койн, даже если она будет вас молить об этом и не притрагиваться к Грейс Эллиот из Дистрикта-12, все понятно? — Да, мисс Дагер! — Еще кое-что, — Дея достает из кармана пару небольших шприцов. — Президент Сноу желает уничтожить дистрикт по-своему. Это защита. — Она вкладывает мне и Диане в шею какой-то раствор. Я беру у нее еще три таких и прячу в карман. Мы черно-белым потоком устремляемся в недра Дистрикта-13. Диана ведет основную группу в штаб, когда как я вместе с еще парой ребят бегу к Грейс, чтобы предупредить ее об атаке. Преодолев несколько этажей, на весь дистрикт раздается сигнал тревоги. Надо ускоряться. Мне навстречу выходят солдаты, я только успеваю дотянуться до ножа, как в них летят сразу четыре, выпущенные моими сопровождающими «молниями». По пути убив еще парочку солдат, я достигаю нужного коридора, и вижу, что Грейс, вокруг которой собралось с десяток трупов, устало упирается на кирку. — Грейс! Я подбегаю к ней и, не обращая внимания на ее расспросы, вкалываю ей шприц в шею. То же самое делаю Прим, которая тут же оказывается рядом. — Дагер, в чем дело? — спрашивает Грейс, глядя на детей. — Ты что… Ты приняла его сторону? — Грейс, послушай… — Нет! — Эллиот отходит от меня. В ее глазах отражается отчаяние. — Это же шаг назад, о чем ты думала? — Это шаг вперед. Грейс, поверь, все будет не так, как раньше. — Я тебе не верю. — Ты веришь, просто не хочешь это признать, — говорю я. Над нами раздается грохот, значит капитолийские планолеты сумели пробиться. — Грейс, мы с тобой знали, что нам здесь не место, революция ни к чему хорошему не привела. Прошу, поверь мне. Грейс зажмуривается и запускает пальцы в свои волосы. Я пытаюсь ее убедить еще и еще, но понимаю, что все бесполезно. Вдруг, я осознаю, что я должна была сделать с самого начала. Кое-как отняв ее длинные пальцы от волос, я заставляю ее посмотреть на меня. — Уходи отсюда, Грейс, — говорю я. — Забирай Прим и миссис Эвердин и беги отсюда. Построй свой мир, в котором ты найдешь себе место. — Я крепко обнимаю ее, вцепившись в ее рубашку. Она обхватывает меня своими длинными руками и голосом, полным печали шепчет: — Прости меня, Дагер. — Я давно тебя простила, озабоченная идиотка, — говорю я. Мы последний раз смотрим друг на друга. Раздается еще взрыв. Я отдаю ей последний шприц и прошу ввести его содержимое Кларе Эвердин. Грейс в последний раз крепко сжимает мои руки и, схватив плачущую Прим, бежит в сторону жилых отсеков. Когда она скрывается из виду, я командую «молниям» охранять вход, а сама бегу наверх. Мое тело превратилось в неконтролируемое оружие, которое уничтожает все, на своем пути. Медленно, но верно я пробиваюсь на жилые этажи, чтобы задать один вопрос: почему? Дьявол, запертый внизу, существует, и он принес ад на землю. Я вижу в коридорах солдат Капитолия, одетых в сплошную броню, и держащих какие-то аппараты, словно огнеметы. Тут со всех колонок раздается голос Луция Сноу. — Подземным крысам крысиная смерть! Сразу после этого солдаты выпускают зеленый отравляющий газ, который косит всех в считанные секунды, заставляя мучиться перед смертью. На меня газ не действует. Я продвигаюсь все дальше, шагая по телам убитых солдат и мирных жителей. Лишь бы успеть. — Вы хотели разжечь огонь революции, так сгорите же в нем! — раздается из динамиков. Снова раздаются взрывы, а в коридорах несколько солдат, выбив двери в жилые отсеки поджигают газ. Крики боли, ужаса заполнили все вокруг. Наконец я останавливаюсь рядом с нужной дверью. Перехватив одного из воспитанников, приказываю ему охранять вход, а сама захожу внутрь. Курт Бонедз стоит спиной ко мне у самой стены. Когда он поворачивается, я вижу в его руках пистолет и исписанный лист бумаги. Его изуродованное лицо отражает печаль. Я смотрю на него, на одного из последних победителей из Дистрикта-2 и равнодушно спрашиваю: — Почему? Он стискивает зубы, сжимает губы и протягивает мне лист бумаги. Первая моя мысль разорвать его к чертовой матери и застрелить предателя, но я себя останавливаю. Даже Луций Сноу смог высказаться. Взяв листок, я читаю содержимое про себя. «Я в полной мере осознавал, что делаю, но не мог остановиться, как тогда, когда чуть не убил Дею Эванс. В этот раз я не смог отвести выстрел. Причиной тому некий механизм в моем искусственном глазу, который управляет телом, но не сознанием. Я не знал, что это возможно, однако, Койн с помощью Бити как-то прознала. Я хотел рассказать тебе сразу, но меня продолжали удерживать. Я знаю, есть много способов донести информацию, но я не смог. Когда я убил Катона, то вырвал глаз, дарованный мне Капитолием, надеясь, освободиться. Получилось или нет — не знаю, знаю лишь, что совершил ужасное. Я не стану просить прощения, потому что сам себя не прощу. Молю лишь тебя о быстрой смерти». Когда я выпускаю из рук листок, Курт протягивает мне заряженный пистолет. Я беру его и целюсь ему в голову. Рука совсем не дрожит, нет никаких сомнений, что так правильно. — Когда-то именно ты образумил меня и заставил открыть свое сердце Катону, и по иронии судьбы ты же его отнял у меня. Теперь я буду так же мучаться, потеряв любимого, как и ты все эти годы. Разница только в том, что я всегда буду помнить его имя, — я стреляю в потолок. — Если ты хочешь умереть, так ищи свою смерть в бою. С этими словами я покидаю комнату. Возможность мыслить отключается. Остаются лишь инстинкты убийцы и больше ничего. Я выполняю обычные действия, как на тренировке, разве что вместо манекенов живые люди. В какой-то момент я обнаруживаю себя сидящей на холодном полу в окружении маленьких «молний». Самая младшая из них встает передо мной на колени, за что получает подзатыльник от старшего товарища, мол, как может боец из Дистрикта-2 перед кем-то преклоняться? Мы преклоняемся лишь Богам и своим мертвым наставникам. Я начинаю слышать звуки и слышу его голос. Медленно повернув голову, вижу Луция Сноу в черном костюме, который стоит на месте Койн, откуда она толкала свои речи. Поднявшись на ноги, я медленно иду в его сторону. — … допускают ошибки. Но всегда есть шанс все исправить. Я призываю дистрикты Панема образумиться и вновь стать частью нашей единой страны. Я — президент Луций Кориолан Сноу даю слово, что вместе мы сможем восстановить наш старый мир и сделать его лучше. Нам не нужна революция, нам нужна эволюция! Будьте со мной, и мы вместе обретем долгожданную свободу! Когда между нами остается всего три шага, он поворачивается ко мне. Его уставшее лицо при виде меня озаряется. Он широко и счастливо улыбается и протягивает мне руку. Я слышу, как внизу толпа, которая до этого скандировала его имя, зовет меня. Еще пара шагов и я касаюсь покрытыми кровью пальцами его чистой ладони.