Солнечный свет в моей голове

7 глава. Красный Оказавшись в странном зале, что так слепил белым золотом и странными религиозными картинами, стало не по себе. Даже несмотря на то, что был день, все окна кроме некоторых были закрыты, погружая помещение в таинственный мрак. С огромных, тяжелых гобеленах смотрели будто испепеляя пустые глаза и лица, прямо в душу, приветствуя и запугивая непрошенных гостей. Они рассказывали свою кровавую историю, которую мне не нужно знать и понимать. Прохладное помещение освещалось огромными люстрами, которые были в свечах будто в ярких платьях. Никогда не видел такого количества свеч… Я шёл позади хозяина, пытаясь осматривать всё что попадается на глаза, обнюхивать всё что попадалось под нос, вслушиваться в странный низкий голос что бубнил какую-то молитву, в скрип старых страниц и движения свечей, что танцевали от малейшего ветра неимоверным количеством огней. Остановился только тогда, когда по неосторожности почти носом упёрся в спину своему мучителю. Тот заметил моё неподобающее поведение, но в ответ мне только цыкнул и посмотрел строгим холодным взглядом, ошпаривая и предупреждая. — «Только попробуй хоть шаг в сторону сделать.» — говорил мне он. Запах горячего лимона стал концентрирование, в глазах свет будто мерцал, делясь на блики, оживляя во круг предметы, делая объёмнее простые незамысловатые плоскости. В груди что-то силилось вырваться, заставляя руки в страхе прижать к сердцу. — «Никаких глупостей. Молчи. Уважай. Замри» — вторили почти двигающиеся лица и незнакомые люди на картинах. Закрыть глаза. Вдох-выдох. Как учила когда-то Шона. Открыть глаза. Тоже помещение, но мрак спал. Картины вновь остановились, будто смотря в след и тихо молча оставались на своих местах. Так-то. Никогда бы не подумал, что мне не будут нравиться полотна, на которых изображено хоть что-то. Рисование – это великий дар, говорила мне мама, то, что ты рисуешь должно проносить твои эмоции сквозь краски и неосторожные маски, дарить другим счастье чувствовать твои мысли, увидеть мир твоими глазами, если бы все могли так, то и войн бы не было. Вздохнуть ещё раз. Вот ведь, это так просто. — Дарую тебе свет, сын божий, ко мне ли ты явился во свет по причине…— глаза священника, что были будто слепы врезались в черноволосого юношу, что так же с непонимающим взглядом смотрел на мужчину — Не уже ль надумал чернь светить зубом сына божьего? Священник показался безумным слепым дядькой, в длинной и конечно белоснежной рясе с красным поясом. Его странная манера речи, так резала слух что потребовалось бы повторить несколько раз одно и тоже предложение прежде, чем привыкнуть к такому. — Отец света… Вы знаете мои помыслы чисты и понятны, прошу у вас разрешение на проведение ритуала, поверьте я всё предоставлю и мой слуга уже почти готов. — обернувшись, золотые глаза встретились с моими, будто издеваясь и мучая меня страхом ожидания своего будущего. — Нужно только ваше доверение и осмотр… — Он слышит твой глас? — священник подошёл ближе будто принюхиваясь к новой крови. — Да, отец, думаю, у нас отличная совместимость для ритуального процесса. — Удивительно, чернь, слышавшая свет и при этом, несёт с собой смердящую тьму. Умещает странный запах низшего альфы. — почти лицом к лицу оказавшись рядом и смотря своими глазницами в голубые глаза, которые пытаются абстрагироваться от странного чудака, не выдавать того гнева что сидит в нём. Вдох-Выдох. Странные слова лишь заставляли покорёжиться. Сжать руки в кулаки, дабы не сделать глупостей. Костяная ладонь вцепилась в плечо, длинные обглоданные ногти впились через ткань рубашки в тело, отчего пришлось перетерпеть и зажмуриться. — Хм… Вижу непокорности долю, таких лучше сжигать во свет господь бога нашего, — старик оскалился, его лицо стало уродливее и страшнее, а пальцы будто сильнее впились, оцарапывая даже через рубашку — Во имя нашей страны и ангелоподобных… Не будь тьмы и шагу, и духа здешнего… Можешь отдать мне сие греховное для окропления, от него так выйдет больше пользы. Из царапков медленно вытекала свежая кровь, хорошо что рубашка была чёрная и следов не было видно, но по коже уже скатились тёплые влажные капли. Золотые глаза пристально наблюдали за любой реакцией брюнета, но будто были лишены каких-либо эмоций и чувств, только запах менялся становился вновь более концентрирование и менялся в тоне, от более острого до более разбавленного сладкого, мешаясь с запахом воска и дряхлого старика. Этот полоумный мужчина что с жадностью смотрел своими пустыми глазницами на меня, пугал и не вызывал ничего кроме отвращения. «Я слышал ранее о религиях, которые многие прославляют, но это... Явно какой-то псих, как и все здесь.» — ¬ хотелось скинуть отвратительные холодные пальцы с острыми ногтями, но старик сделал это первым. Страшно улыбнувшись, слизывая с ногтей капли свежей крови. Стало дурно. «Мерзость.» — Единственное что крутилось в голове у Манселя, до того момента как он не увидел немного позади каменный огромный стол, чья поверхность была багровой, неровной и скользкой. Густые следы застывших кровопотёков замерли на боках камня, будто крича о былой боли и ужасе. «Жертвоприношения…Они…Убили кого-то…Почему? Монстры…» Запах крови легко долетел сквозь запах его господина, дотронулся до маленького испуганного и злого, чёрного Альфы, но тот поняв что это за люди, только сжал зубы и пытался не смотреть на место убийства таких же как он, людей. Ком стоял в горле, сразу резко затошнило, сердце пробило неровные ритмы. И только опустив взгляд на пол, который был обделан белоснежным камнем он заметил яркое пятно, словно оно совсем недавно было ещё не тут, а теперь одиноко охладевает на ветру. Края уже слиплись и присохли к камню пола, но серединка капли всё ещё мягкая и тягучая и, наверное, теплая. Кровь, такая же… Прямо как тогда, когда убили его маму, а потом и отца… Как они открывали рты и немощно, отчаянно звали его, просили о чём-то… А он так же смотрел на кровь, такую густую и ярко-болезненную. Вдох-выдох. Как долго это будет продолжаться? Что за цирк вокруг? Почему нельзя всё просто решить и оставить меня? Почему всегда так долго приходится терпеть? Почему всегда так? Руки автоматически поднялись и закрыли глаза, пытаясь защитить разум от новой атаки, которая колола мозжечок, разжигая боль в сердце и в висках. — Свет Отчий, я не прошу многого, вы знаете, что рано или поздно мне придётся заручиться рабом, но этот экземпляр, подчиняется мне, а с ритуалом он прославит власть нашей страны, покажет нашу силу, а если он иссохнет в процессе, будет полностью ваш. Слепец жадно хмыкнул, вернулся к окровавленному камню и вновь послышалась монотонная молитва. — Хорошо, сын света, завтра если он выдержит и не иссушится, значит свет ведёт в твои когти этого безбожника, во имя страны нашей, да воцветёт Лариум. — Спасибо, отец, буду готов. — поклонился Альфа, странно соединив пальцы рук. «Значит завтра… Надеюсь я не буду долго мучатся, может это и к лучшему. Знать, что я скоро умру…» К сожалению или счастью новость не нашла отклик в моей душе, я продолжал смотреть под ноги, в плитку пола, которая закончилась стоило подойти к выходу из этого… Храма? Наверное, это место по-настоящему огромно, хоть я даже и не пытался запомнить какие-то маломальские коридоры и проходы, всё равно каким-то восьмым чувством чую что это место будто поглощает, давит своим пространством и величием. «И Лариум…Что-то знакомое, будто то, про что раньше я мог слышать… Кажется это название королевства этих белых волков, если я не ошибаюсь.» Многие о нём говорили с ярким отблеском страха в глазах, кто-то, гордо представляя победу над ним, были и те, что патриотично высказывали свою симпатию этой стране, но я их ни раньше, ни сейчас понять совершенно не могу. Для меня почти каждый встречный житель этой страны был монстром, которых по моему мнению не должно быть на этом свете… И как иронично что таковым описанием они же могут говорить про меня. Уголки губ немного вздрогнули. Нервы уже ни к чёрту. «Как они гордо разговаривают, была бы другая ситуация я бы может рассмеялся им в лицо. Так любят и чтят убийства… Видимо, это и есть патриотизм — гордиться неизвестно чем..." — Тебе смешно? — раздался эхом надоевший голос. — Или это уже нервное? — «В точку, мой наипрекраснейший сын света.» Всё тот же взгляд уставился на меня. В данную секунду у меня нет ни капли желания разговаривать с ним, оно так и не появлялось с начала нашей первой встречи. «Просто сделай покорный вид и может отстанет.» —предлагает мне сознание. Я так и делаю, смотрю на тот же каменный пол, чувствую пульсирующие ранки от ногтей старикашки, которые уже начали заживать, запах крови вовсе пропал, оставляя запах главного Альфы, что так бесит своим присутствием. Рука обожгла подбородок поднимая и заглядывая в растерявшиеся глаза, совсем не ожидавшего этого юноши. — Даже если завтра ты умрёшь, не думай, что твоя смерть будет лёгкой. Вижу, что твоя регенерация приходит в норму, надеюсь это тебе хоть как-то поможет, не хотелось бы потерять такого прекрасного пёсика. — взгляд скользит по руке, где недавно впивался своими пальцами священник. — «Ага, спасибо, успокоил. Что это было? Напутствие?» — Ты такой же тихий, даже после того, как узнал, что тебя ждёт? А как же вопли и страдания, может поумоляешь немного? — ещё пару секунд тишины, ожидание ответа, которого явно не будет. Я шагнул на шаг назад что бы разорвать противный контакт с этим высокомерным мальчишкой. Тот как обычно хмыкнул на мои действия, и с враждебной злостью вновь буравил меня золотом глаз. — Думаю с тебя уйдёт вся спесь после ритуала. Он легко поднял один уголок губ в злой улыбке и лишь щёлкнув пальцем, из-за угла подбежала охрана. — Отвести в комнату, не давать выходить и переодеть. Лучше дать новые тряпки — он объвёл острым пальцем мою рубашку. — Если что-то случится…— взгляд блеснул золотистой искоркой и оставив недосказанность, Альфа развернулся и ушёл по длинному коридору, оставляя меня на едине с моей новой стражей.