Отсчитай время на этот раз правильно

Гром понимает, что это было ошибкой не сразу. Хотя, наверное, стоило догадаться, что человек в таком заведённом состоянии, как у Волкова, явно решит напиться. Но кто знал, что предупреждающие слова Разумовского окажутся отчасти верными. Может быть Олег и не полез в драку, зато… просто. Полез. — Ну вот за что он так со мной? — пьяно и очень грустно задавал вопросы Волков. — Я же его… — он пропустил слово вместо того, чтобы продолжать, но всё и так было ясно. — С детства защищал, берёг. А стоило уйти, как вернулся этот… — эпитет для определения Птицы он, видимо, с пьяну подобрать не смог. — И вот что мне теперь делать, Гром, вот что? — он громко поставил опустевший стакан на стол между ними, уставившись на Игоря так, словно у того были ответы. Ответов у Грома конечно же не было. Он бы и рад был помочь, да только Волкову любые слова сейчас будут казаться бессмысленными. — Ну вот дался тебе этот рыжий, — хмыкнул также подвыпивший Игорь, жестом головы показывая бармену, что Волкову не подливать. Ему, наверное, тоже стоит заканчивать пить. И так уж много. — Да как ты понимаешь? — возмутился пьяный Олег, который даже не заметил отсутствия продолжения банкета. — Это же Серёженька! Если за ним не приглядывать, он же обязательно попадёт в беду. — Не в этот раз, похоже, — задумчиво обронил Игорь. — Да и у него уже один защитник имеется. Может тебе стоит немного сбавить обороты и не давить на него? — Ну не верю я этой хтони крылатой. Это он сейчас такой добрый, а вдруг потом перемкнёт чё-то и он взбесится, Серёжа первым-то пострадает. А меня рядом не будет. — Ты же понимаешь, что Птица его любит? — А ты веришь, что такие могут любить? — вопрос был задан серьёзно, словно не доверяя своим рассуждениям, он действительно хотел узнать мнение Грома. Игорь не помедлил с ответом: — Удивительно, но да, — хмыкнул он. — А если с ним что-то случится, а меня не будет рядом, чтобы помочь? Как мне потом жить? — это с детства был самый большой страх Олега. Ещё тогда в детдоме, когда он защищал Серёжу от хулиганов, он каждый раз корил себя, когда его успевали задеть в драке или обидеть, когда Волкова не было рядом. С возрастом этот страх никуда не делся, а присутствие рядом с Серёжей Птицы ровно как и недавние покушения лишь разожгли его вновь. — Тебя никто не заставляет бросать Разумовского, ты ведь можешь быть рядом с ним, как его друг, — заметил Гром. — Ты не доверяешь Птице, потому что сам привык защищать Серёжу, и ты видишь в нём угрозу. И тебе неприятно, что кто-то кроме тебя делает твою работу, хотя методы у Птицы и правда… разные. Ты ведь сейчас уже больше не за Серёжу боишься. Ты ревнуешь. Волков и сам понимал, что его отношение к Птице и к ситуации в целом продиктовано этим чувством. Просто не хотел называть его вслух. Но, кажется, этого и не требовалось. Олегу казалось, что все вокруг видят, насколько глупо и безнадёжно он влюблён в Разумовского. — Ну и что ты предлагаешь? Просто отдать Серёжу ему? Сдаться без боя? — А Разумовский вещь, что ли? Он тебе никогда и не принадлежал, чтобы его отдавать. Одно дело, если бы он несчастен был, или Птица его не любил, или обидеть собирался. Но ты ведь так и счастье Серёжи подпортить можешь. И не только их отношения порушишь, но и даже дружбу вашу. А ты вообще уверен, что ты так уж в него влюблён? — Гром чуть склонил голову на бок и допил то, что у него было на дне стакана. Мотнул бармену снова — и себе наливать не позволил. — Ты помешан на нём, зациклен. Но ты уверен, что дружбу не спутал с чувствами? Или, не так. А разгорелась ли твоя влюблённость в любовь? Достаточно безумную, чтобы испортить Разумовскому жизнь. — Да не знаю я! — взорвался наконец Волков, у которого не было ответов на заданные вопросы. Что за вечер такой, так много вопросов, и ни одного ответа. — У меня никого другого и не было. Так как ты предлагаешь это проверять? — Волков говорил достаточно связно, хотя в голове уже давно начал клубиться туман. — Вот видишь, — заметил Гром, вставая с барного стула и оплачивая их выпивку. С Волкова его часть он завтра стрясёт. — Ты даже понять не можешь окончательно. Да и нельзя считать, что он вообще у тебя был… у вас немного другого рода отношения. Найди себе кого-нибудь. И не буянь, Олег, будь потише, внимание привлекаешь. Вряд ли ты хочешь, чтобы кто-то понял, о чём мы болтаем. И вообще, пошли. Хватит с нас. Игорь стоял на ногах твёрдо. Говорил сложные речи, но тяжело — так и тянуло то заикнуться, то слово не совсем так, как нужно произнести. Язык вяло ворочался во рту, как и мысли, но Игорь пытался донести свою точку зрения до Олега. У него не так много было друзей, чтобы знать, как поддерживать в подобных ситуациях. К тому же, мешали ещё фрагменты того, что он знал из снов своих этих странных. Волков же как псина верный до одури, словно настоящий лесной волк, прирученный с малолетства Разумовским. Преданный. За другом — и в воду, и в огонь, и пол Питера, а то и весь, туда же. Это привычно, это естественно. А сейчас у того, наверное, словно почву из-под ног выбили. Волков не стал возмущаться, послушно пойдя вслед за Игорем. — А куда мы собственно идём? — спросил он, вынырнув из раздумий над последними словами Грома, когда они уже прошли несколько кварталов. Игорь, умудрившийся почти забыть о его нахождении рядом, резко обернулся. Осознав, он пожал плечами. Ну, не признаваться же, что как-то слишком признал Волкова безопасным, чтобы забыться в его присутствии. К тому же, Грома повело. Почему-то в этот раз алкоголь решил окончательно ударить в голову именно по дороге домой по ночным улицами Питера. — Надо было тебе такси вызвать, — пробормотал он. — Я по привычке домой побрёл. В принципе, можешь у меня переночевать. А то мало ли, что он пьяным натворить сможет, если опять Разумовского с его хранителем застанет. Волков кивнул на его предложение. Он и сам последними остатками разума понимал, что в таком состоянии может натворить что-то такое, что, как и говорил Игорь, может нарушить их дружбу с Серёжей. Они в тишине, сопровождаемой их тяжёлым пьяным дыханием, дошли до дома Грома. Тот чуть дрожащей рукой открыл дверь ключами и, пропустив такого же пьяного Волкова, завалился внутрь. Главное, хоть дверь закрыть изнутри не забыл — то, чем он часто пренебрегает. Волков по привычке первым делом обшарил взглядом квартиру. Его не смущали все минусы этого холостяцкого гнёздышка, в том числе и падающая с потолка в виде искусственного снега штукатурка. Зато тут было красивое окно. «Серый бы заценил,» — мелькнула мысль, но и самому Олегу это нравилось. — Окно тут… большое и вид должен быть красивый, — неловко высказал свои мысли Волков. Сказать так ли это на самом деле, он не мог — было темно, да и окно было пыльным, и разглядеть в него что-то сейчас не было возможности. — Спасибо, — хмыкнул Гром, прекрасно знающий, насколько у него грязно, но не испытывающий какой-то слишком сильной неловкости на этот счёт. — Чай не предлагаю, у меня только кипяток. К тому же, не в нашем состоянии. Пойдём, выдам постельное, и… — он завис, пытаясь понять, куда деть-то Олега. Диван-то один. Даже в раскладном виде узкий. Теперь стало неловко… самую малость. На этот раз взгляд Волкова остановился на диване, он хмыкнул. — В принципе, я могу и на полу, — предложил он. — При желании, мы и на диване поместимся. — Он раскладывается, — машинально уточнил Гром. — Только всё равно узковато для двоих как-то, — тем более, что Гром не маленький, да и Волков… Игорь окинул его взглядом… тоже масштабный. Но спать на полу в этой квартире в холодное время года чревато пневмонией. — На полу заболеешь. Холодно. — А я горячий, — ляпнул Олег и только после осознал, что именно он сказал и как это звучит. — Всё равно за ночь на полу в ледышку превратишься, печка, — Игорь явно постарался не задумываться над тем, как двусмысленно прозвучали слова Волкова. Они с трудом, но всё-таки уместились на узком диване. Вот только уснуть, по крайней мере у Олега никак не получалось, ему всё это казалось одновременно и странным, и отчего-то правильным. То ли алкоголь так действовал, то ли просто присутствие живого человека рядом. С момента, когда Олег вернулся, они с Серёжей спали в разных местах, хотя в детдоме чаще всего было иначе. А сейчас его организм резко вспомнил обо всё и сразу, в том числе и о тех желаниях, которые будил в нём обычно только Разумовский. Почувствовав реакцию тела, он проклял и эту ситуацию, и алкоголь, и заодно Птицу, просто потому, что тот всегда виноват. Он надеялся, что Игорь ничего не заметит, и попытался немного отодвинуться, что на узком диване было делать очень сложно. Учитывая, что, чтобы уместиться на узком диванчике, они легли боком, а Волков был близко, Игорь к несчастью первого заметил. Первая реакция, полная неловкого смущения и некоторого возмущения, была смыта бурлением алкоголя в крови и внезапно окотившей волной жара. Почему-то потянуло шутить: — Решил подумать о чём-то хорошем на сон грядущий? Или у тебя пистолет в брюках? — хмыкнул Игорь, только насмешливый тон был подпорчен явной усталостью и некоторой пьяной заторможенностью. Олег внезапно почувствовал, что он-таки умеет смущаться, что было удивительно, но к счастью его неизвестного проявившегося румянца Игорь видеть уж точно не мог — темнота да и поза не позволяли. — Оружие — это по твоей части, — отозвался немного не к месту Олег на его шутку. Попытка отодвинуться привела лишь к тому, что он, почувствовав за спиной пустоту, инстинктивно схватился за Грома, в результате оказавшись прижавшимся к нему теснее. В другое время он бы сам отпрянул, но сейчас затуманенный алкоголем мозг зацепился на едва уловимый запах Игоря: кожаная куртка, алкоголь, дым и что-то едва понятное, свойственное только Грому… Волкову внезапно захотелось ещё больше почувствовать этот аромат, и он невольно придвинулся, уткнувшись ему в шею. По спине Игоря пробежала инстинктивная дрожь, он и сам почти испугался своей реакции. — Волков? — с явным недоумением и какой-то настороженностью уточнил Гром, впрочем, не делая попыток пошевелиться или скинуть того с дивана. Наверное, это и стало причиной, почему сам Олег вместо того, чтобы отодвинуться, решил действовать более напористо. Всё же алкоголь в крови, да и слова самого Грома о том, что ему нужно попробовать с кем-то ещё, не давали остановиться, пока он не чувствовал сопротивления Игоря. Его губы всё-таки коснулись чужой шеи, на миг, на пробу, осторожно и настороженно, явно ожидая реакции и опасаясь её. Игорь хрипло выдохнул, почти не веря, что Волков это сделал. — Ты чего творишь, Олег? — спрашивает он, а ведь неосознанно шею чуть сдвинул, словно места больше дать хочет. Нет, конечно же нет. Игорь может нормально относиться к другим — ему плевать, кто и кого, но сам? Олег промычал что-то невнятное, обожгя кожу Игоря жарким дыханием, он не знал, что ответить, да и вряд ли сейчас был способен на конструктивный диалог. Отодвигаться категорически не хотелось. Гром снова ощутил, как волна дрожи пробегает по спине и щекочет и так напряжённые нервы. Когда к тебе прижимается сзади возбуждённый мужик примерно твоей комплекции это как-то… тревожно. Даже если это и друг. Особенно, если это друг. Как-то и не вмажешь. И не то, чтобы прям в опасности себя чувствуешь. Наоборот, даже инстинкты молчат. Хотя смотря какие инстинкты… — Волков, отвянь. Ты пьян. Спутал меня с кем-то? — Не спутал, — на этот раз горячий шёпот раздался в самое ухо, а в следующий миг его ещё и нагло прикусили. — Твою ж… — Игорь и сам не ожидал от себя стона, что вырвался у него из груди. Как-то слишком остро прикосновение почувствовалось… Алкоголь ещё больше разум туманит. Жарко становится, дышать сложно, во рту пересохло. Сердце беспокойно в грудной клетке стучит. Чужой стон прошёлся жаром по позвоночнику, усиливая и без того разгорающееся возбуждение. Это срывает почти все оставшиеся тормоза. Волков уже просто бесцеремонно вжимается в Игоря, рукой проводя по его груди — сначала по ткани рубашки, а потом забираясь под неё. Губы меж тем не отпускают чужой мочки, наоборот, вскоре к ним присоединяется и язык. Гром хрипло стонет, несдержанно, то ли от неожиданности, то ли от шока, то ли слишком остро всё чувствуется, но сдержать звук не получается. Игорю жарко. Игорю страшно. Игорю хорошо. И не ясно, что хуже. Он дёргается, вырываясь из импровизированных объятий, резко переворачивается, так, что они теперь лицо к лицу, но на то, чтобы толкнуть Волкова или ударить сил не хватает. Желания тоже. К тому же, голова от подобных резких движений начинает кружиться. А уши по ощущениям горят, особенно то, которое подвергалось столь наглым прикосновением со стороны Олега. — Совсем с дубу рухнул? — Ты же сам сказал… попробовать, — кажущиеся в полном мраке комнаты чёрные глаза Олега пристально посмотрели на Грома. Тот под этим взглядом неожиданно почувствовал себя мышью в клетке со змеёй. Ну или зайцем перед волком. Голодным таким. Вон Волков внезапно чуть ли не облизывается, а вот взглядом облизывает всего Игоря, что только видно. — Я же не себя имел в виду, — возражает Игорь, но снова стонет, когда этот наглый волк врывается в его губы поцелуем, пальцами правой руки поглаживая ушную раковину. Он ведь даже не… Гром мысль толком закончить не в состоянии. Его ведёт, неожиданно так, совсем не то, что он помнил по своему прошлому опыту с Сашей. Но и в его снах особо не было ни намёка на то, что Игорь когда-нибудь решит сменить чёртову ориентацию! Но алкоголь и возбуждение побеждают разум, и Гром поддаётся этому дурману. Кто же знал, что напиваться не стоило и ему тоже? *** А поутру они проснулись. Первым проснулся Волков, не сразу вспомнивший вчерашнее, потому ещё не осознав реальность, просто прижал к себе ближе Игоря. Гром пошевелился во сне, но после инстинкты взяли вверх, и не до конца проснувшийся мозг, уловив кого-то поблизости к сонной тушке Игоря, когда там никого быть не должно было, заставил тело защититься. Резко дернувшееся в его объятиях тело заставило Олега резко распахнуть глаза, чтобы через миг оказаться на полу рядом с диваном, на котором собственно и спали они с Игорем. Воспоминания о вчерашнем вечере и ночи медленно всплывали в голове. Гром проморгался, заметил, кого скинул, и почти готов был извиниться, когда от внезапно прострелившей боли вспомнил, что они там натворили вчера. — Волков, — вместо этого произнёс он, но замолчал. — Экий ты активный с утра, — поднявшись с пола и потирая отбитую пятую точку, немного неловко прокомментировал Олег. Игорь продолжил сверлить его немигающим взглядом. — Что? — под взглядом Грома стало неуютно даже многое видавшему Волкову. — Пиздец, — ёмко известил его Игорь. — Тотальный. Понять о чем он говорит, было несложно, но Олег попытался сделать вид, что ничего такого не случилось. — Не тотальный, Питер ещё стоит вроде, — пошутил он. — Вчера у кого-то кое-что ещё стояло, — мрачно хмыкнул Гром. — Явно не к месту. Олег приподнял брови: — А мне показалось, что тебе понравилось? — Показалось, — буркнул Гром, сжав зубы. И как он докатился до того, чтобы по пьяни переспать с мужиком? — Тебе, похоже, много, что кажется. Потому что другой причины, почему ты ко мне полез, я вообще в упор не вижу. — Ну ты сам предложил попробовать с кем-то другим, — пожал плечами Олег. Волков наверно не особо ожидал того, что неспешно поднимающийся с дивана Гром нанесёт ему удар средней силы в челюсть. — Во-первых, я явно не имел в виду себя, — рыкнул Игорь. — Нашёл бы себе другого гея, и было бы тебе счастье. Ну, хрен с тобой, золотая рыбка. Ты бы эту фразу и им бы ляпнул. Олег, к его чести, не стал отвечать, лишь потёр подбородок, мысленно оценив силу и посыл. — Я вообще-то хотел сказать, что мне понравилось, — все же рискнул озвучить продолжение он. Игорь скептично на него посмотрел, скривившись. — Протрезвей окончательно, — посоветовали ему. — И иди уже домой, и так голова болит от похмелья. Что болит не только голова, он уточнять не стал. Впрочем, это, наверное, было почти очевидно. Волков не стал спорить, но все же, когда уже почти вышел за дверь, предложил: — А все же, я думаю, нам стоит попробовать ещё на трезвую голову, ну и, так и быть можем поменяться местами. — Я не поле для твоих экспериментов, Волков, вали уже. Олег лишь серьезно покачал головой, но развивать тему не стал — ему тоже было о чем подумать. Гром выдохнул с явным облегчением, стоило двери захлопнуться. По хорошему, стоило встать и закрыть ту на ключ, но двигаться не хотелось. Тело помнило чужие прикосновения, разум, всё ещё потревоженный теперь уже последствиями вчерашнего вечера в виде похмелья, периодически подкидывал смазанные картинки произошедших событий, а ещё внутри на предложение о том, чтобы попробовать трезвыми, что-то отдалось томительным предвкушением. Игорь сошёл с ума, кажется. Нет уж, дудки. Пьяный секс — это пьяный секс, один раз ничего не значит, и что ещё можно сказать, чтобы оправдать себя в своих же глазах? Гром тяжко вздохнул. Не имеет значения, понравилось ему или нет. Пьяным или трезвым. Будь даже Волков симпатичной девушкой, а не горячим парнем, Гром не настолько отчаянный, чтобы выступать чей-то заменой. И подстраивать себя он тоже не собирался — отношения с Сашей научили, что даже достаточно сладкие чувства не смогут компенсировать подобное. Не думать. Слишком серьёзные мысли как-то. Он передёрнул плечами. Случилось? Случилось. Теперь лишь один путь — выкинуть это из своей головы и сделать вид, что ничего не случилось. Почти хороший план. И что может пойти не так?