Blacker than midnight / Темнее полночи

      Галф нервно сглатывает:              — Но тогда…              Он не знает, как продолжить фразу, потому что в венах все еще течет алкоголь, который сильно его отупляет, как и убирает тормоза — это показала практика. И он не знает, как смотреть в глаза своему коллеге, которого вот так беспардонно поцеловал.              — Не загоняйся, — тот почему-то улыбается, но руки с талии не убирает. — Просто не хочу отпускать тебя одного в таком состоянии: ты явно перебрал сегодня.              — Я могу о себе позаботиться!              И словно в опровержение своих слов Галф начинает опять шататься и заваливаться, потому что в голове бушует девятибалльный шторм. И только эти уже до боли знакомые руки удерживают его в вертикальном положении.              — Я вижу, — Мью как-то по-доброму усмехается, — поэтому и предлагаю поехать ко мне. Ты же живешь один?              — Да, но откуда ты…              — Просто догадался, — мужчина пожимает плечами, — твои обеды весьма холостяцкого вида и не напоминают еду от родителей. Поэтому предполагаю, что о тебе будет некому позаботиться, если тебя будет тошнить или если будет болеть голова.              — Да, но… — он продолжает сопротивляться, хотя вся его сущность вопит о том, как хочет, чтобы о ней кто-то вот так позаботился.              — Тогда решено: я вызываю нам такси.              Галф только удивленно хлопает глазами, пока Мью, все еще придерживая его аккуратно в полуобъятиях, тапает по экрану телефона, внося детали поездки в приложение. А он слишком устал и слишком пьян, чтобы сопротивляться этому шелковому плену…              — Ну вот: усаживайся поудобнее. Не мутит? — это Мью уже осторожно погрузил его сонную тушку в подъехавшую машину и сел рядом, чтобы придерживать за плечи и контролировать состояние. — Если станет плохо — скажи, я попрошу остановить машину.              — Эй, ребята, только салон мне не запачкайте! — водитель выглядит обеспокоенным, глядя на них двоих.              — Не волнуйтесь, — мужчина улыбается ему самой своей уверенной улыбкой. — Мой друг совсем мало выпил, просто он плохо переносит алкоголь. Но если вдруг что случится — я полностью компенсирую чистку.              — Смотрите у меня, — тот бурчит и все-таки начинает движение, весьма аккуратно, к слову — видимо, не желает потом мыть машину.              А Галф невероятно благодарен за это, потому что мутить его не мутит особо, а вот голова уже начинает неприятно ныть. Еще немного — и это состояние перейдет в отвратительную боль, от которой не будет спасения. А лишнее потряхивание и резкие рывки на поворотах явно его не улучшают.              Зато то, что точно спасает — плечо, на которое ему разрешили прилечь, и рука, что аккуратно придерживает его болящую часть тела. Под такой защитой ему не страшно преодолеть весь этот недолгий, как оказалось, путь до квартиры его коллеги.              Опасения таксиста не подтверждаются, потому что Галф смог удержать внутри все выпитое и даже сам смог выползти из машины. Но дальше снова подключается такой непоколебимый Суппасит, который аккуратно закидывает его руку себе на плечо:              — Вот так, цепляйся.              — Я в норме…              — Я вижу, — этот смешок почти не слышен, но Галф его улавливает.              Ему и правда не очень легко переставлять ногу одну за одной: они почему-то заплетаются, поэтому он с благодарностью цепляется за эту устойчивую скалу рядом с собой, которая умудряется дотащить свою пьяную ношу сначала до лифта, а затем уже и до апартаментов. И спасибо Мью за то, что тот установил в прихожей систему рассеянного мягкого света, иначе по нейронам Галфа был бы нанесен сокрушительный удар в виде потоков безжалостных фотонов.              Но подобная полутьма, как и руки, что продолжают удерживать его от падения, несет за собой искушение, которому так сложно противостоять.              Его ладони скользят по широкой груди вверх на плечи, чтобы ощутить кончиками пальцев струящуюся по ним силу.              — Галф, что ты делаешь, — этот голос, обычно сильный и уверенный, немного дрожит.              Это дает ему маленькую, но надежду, что у него есть шанс, поэтому его руки продолжают свой путь и теперь поднимаются на шею, что почувствовать эти маленькие отросшие волоски у ее основания, которые постоянно привлекают его внимание и так и манят прикоснуться к ним, чтобы узнать, такие ли они мягкие на ощупь, как кажется.              Такие же.       Даже лучше, чем он себе представлял.              — Галф…              Но он ничего не слышит. Или не слушает? Потому что теперь его пальцы зарываются в темноту волос, чтобы удержать голову в тот момент, когда сам тянется к немного приоткрытым губам.              Да, он пьян.       У него кружится голова.       Но они же оба прекрасно понимают, что значит приглашение на чашку кофе в квартиру того, кого ты до этого осмелился поцеловать.              — Галф, остановись, пожалуйста — ты пьян…              Он почти своими губами считывает эти слова, но не хочет их слушать:              — И что?              — Утром ты об этом пожалеешь.              — Нет.              Он еле ощутимо прихватывает нижнюю губу, словно пробует ее на вкус, когда кончик языка скользит по ней — и отстраняется, потому что его отодвигают те же неумолимо сильные руки, что держат его уже так долго.              — Тогда об этом пожалею я.              — Но почему? — он искренне удивлен и даже расстроен. — Мы же оба знаем, зачем ты меня сюда позвал.              — И уже жалею об этом.              Это словно пощечина, которая говорит: тебя не хотят, Галф, Мью передумал. Он даже дергается от нее на самом деле и пытается отстраниться, отодвинуться, отвернуться, скрывая набежавшие слезы. Но мужчина ему не дает это сделать, беря пальцами за подбородок и поворачивая голову к себе:              — Ты не так все понял! Я и правда хотел это сделать, пригласить тебя, но это не лучший вариант, когда мы оба пьяны. Такие решения надо принимать на трезвую голову.              Он с надеждой поднимает голову:              — Так я тебе все-таки нравлюсь?              — Ох, это так сложно, Галф...              Галф не понимает:              — Что тут сложного? Я нравлюсь тебе, ты — мне.              — Да, все так и есть, но я не уверен, что ты захочешь быть со мной…              — Захочу! — его сердце радостно трепещет, потому что, кажется, мечты начинают сбываться.              — … на тех условиях, которые я предложу.              А вот тут у него случается аритмия, потому что его затуманенная голова не очень соображает:              — Условия? Какие условия?              — Это сложно, — Мью почти ласково гладит его по щеке, — но я не могу тебя вводить в заблуждения: я ни с кем не встречаюсь, поэтому не могу тебе этого предложить. Я не создан для такого рода отношений.              Он ничего не понимает, но невольно ластится к этой нежной руке:              — Но как тогда мы с тобой…              — Я могу дать тебе только секс: никаких гуляний под луной и держаний за ручки. Встречи для взаимного удовольствия без обязательств и претензий.              Галф даже трезвеет от этого заявления и недоуменно смотрит на того, кто уже успел украсть его сердце, но теперь так легко от него отказывается:              — Только секс? Это как?              — Я не знаю, как тебе это еще объяснить, — Мью немного мнется, — мы просто будем с тобой встречаться время от времени у меня или у тебя. Если ты захочешь, конечно, когда узнаешь все подробности.              — Подробности? Есть что-то еще? — он широко раскрывает глаза.              — Да, потому что меня не интересует обычный секс.              Галф растерян, потому что ничего не понимает. Да, он знает, какова близость между мужчинами, но Мью этого, получается, мало?              — А что тебе нужно?              — Ты смотрел когда-нибудь “50 оттенков серого”?              Он настороженно кивает и мысленно благодарит Грейс за то, что хоть немного в теме:              — Ну да, там было что-то про БДСМ и все такое…              — Вот, — Мью пристально на него смотрит, — это тот вариант отношений, которого я хочу с тобой. Разумеется, мы все с тобой обсудим, если ты решишь…              Галф находится в прострации, потому что его привычный и устоявшийся мирок вдруг пошатнулся. И его драгоценный Мью вдруг оказался человеком со… специфическими вкусами, о которых он почти ничего не знает. Но кое-что он все-таки помнит:              — Ты командуешь или подчиняешься?              — Я — доминант, Галф.              Ясно, то есть он должен будет подчиниться…       Ой.       Он же еще не дал согласие.              Мью явно видит его растерянность, поэтому успокаивающе поглаживает его лицо уже двумя руками, а затем и вовсе нежно целует кончик носа:              — Вот поэтому я и не хочу с тобой спешить и особенно что-то делать по пьяни. Я хочу, чтобы ты все основательно продумал и решил для себя.              — Решил что?              — Хочешь ли ты меня так, как я хочу тебя. Ты мне и правда очень нравишься, Галф. Я все это время пытался понять, испытываешь ли ты что-то ко мне, потому что в офисе ты был бесконечно мил со мной: эти твои попытки сделать приятно… Но я не мог определиться, краснеешь ли ты потому, что стеснительный, или потому, что ты что-то ко мне чувствуешь. Но твоя ревность сегодня в баре расставила все точки над i.              — Это не ревность! — он бурчит и пытается отвернуться, чтобы тот не видел его смущения.              — Я так и понял, — Мью смеется и не дает ему ускользнуть от пристального взгляда. — Поэтому я хочу, чтобы ты подумал и на трезвую голову принял решение. Никакого давления — только твое желание.              — Желание… — Галф эхом повторяет последнее слово.              Мужчина кивает:              — Да, поэтому я предлагаю тебе лечь сейчас спать, а утром мы все еще раз обсудим. Договорились?              Он на автомате соглашается, и уже через несколько минут стоит один в гостевой спальне перед тем, как скинуть с себя одежду и нырнуть под прохладное одеяло. И уже под ним пытаться полностью осознать, что ему только что предложили.              Вступить в БДСМ-отношения без обязательств с самым шикарным мужчиной, которого он когда-либо видел.       И в которого он уже влюблен по уши.