Blacker than midnight / Темнее полночи

      Просыпаться сегодня ему тяжело и приятно одновременно.              Тяжело — потому что все-таки болит голова, но он помнит о том, что на тумбочке его ждет волшебная таблетка, которая поможет с этой проблемой достаточно быстро.              Приятно — потому что ему тепло и уютно впервые за долгое время несмотря на не самую удобную позу: он уткнулся в чью-то грудь лицом и обхватил руками и ногами опять же чье-то тело.              Осознание, чья эта грудь и чье это тело, накрывает его не сразу, но потом Галфа все-таки бьет током:              — Ой!              — Не толкайся, пожалуйста.              Хриплый голос вырывает его из панических мыслей и заставляет перевести взгляд на это сонное, но все еще невероятно красивое лицо, которое не портят даже чуть припухшие после сна глаза.              — Прости! — он почти шепчет, потому что нет смелости говорить в полный голос.              — И не дергайся, пожалуйста — это чревато.              Чем это чревато, Галф понимает только тогда, когда невольно все-таки дергается и прижимается бедрами к… Прижимается, в общем.              Нет, он рад, конечно, за Мью, что его организм отлично по утрам работает и выдает корректную реакцию при пробуждении. Но что делать ему, малоопытному и краснеющему по самые уши, когда он ощущает, как чужое возбуждение прижимается к его животу? О собственном ответном речи нет, потому что его тело болит, как и голова, во рту — помойка, если судить по привкусу. Утренняя эрекция на этот раз помахала ему ручкой: “как-нибудь в другой раз, милый”.              Оно и хорошо, потому что такого испытания он бы сегодня с утра не вынес — достаточно того, что он чувствует Мью так близко и интимно, что никогда больше не осмелится посмотреть тому в глаза. Но у мужчины другие планы, потому что тот тянется к его подбородку рукой, поворачивая голову к себе:              — Ты как?              — Жить буду, — Галф смущенно бурчит, все еще не смея поднять глаза.              — Чего ты смущаешься? — тот улыбается и поглаживает его скулу кончиками пальцев. — Где же тот решительный юноша, который так смело меня целовал накануне?              — Он умер и просил его не искать, — несмотря на стеснение у него еще находятся силы на это подобие шутки. — Мне правда очень стыдно за то, что было вечером и… ночью.              — Мне кажется, что это даже мило: давно мне никто так не признавался.              — Но я не!.. — Галф все-таки поднимает глаза в возмущении и давится воздухом, потому что над ним тоже явно подшучивают.              — Поцелуй — чем тебе не признание?              Он теряется и не знает, что сказать, поэтому снова утыкается лбом в эту широкую грудь и чувствует легкие прикосновения к волосам.              — Так все-таки: как ты? Встать можешь?              — Ой, прости: я все тебе отлежал!              Галф порывается тут же отодвинуться и вскочить, но его не пускают:              — Все нормально, лежи, — рука скользит на его лоб. — Температуры вроде нет. Позавтракаешь?              Он прислушивается к организму и отрицательно качает головой:              — Нет, не хочется. Голова сильно болит.              — Давай все-таки пару ложек каши, чтобы не пить таблетки на пустой желудок? Сейчас приготовлю.              Мью аккуратно выбирается из постели и направляется в сторону выхода из комнаты, оставляя Галфа сидеть одного и смотреть тому в спину, не понимая, что это сейчас было. Забота? Снова? От человека, который отрицает отношения в том самом классическом и самом романтическом смысле? Наверное, этот мужчина все-таки чего-то о себе не знает, раз в нем остались вот такие порывы…              Завтрак проходит в молчании: Галф ковыряет ложкой в тарелке рисовую кашу с овощами, а Мью не настаивает, чтобы он ел. Зато подвигает к нему капсулы:              — Вот, прими — сразу станет легче.              Он послушно закидывает их в рот и запивает водой, отодвигая от себя еду:              — Спасибо, я закончил.              — Такой ты едок: аж целых четыре ложки осилил, — тот улыбается, но по-доброму. — Таблетки не на пустой желудок закинул — уже хорошо.              И снова они оба замолкают. Ощущение неловкости между ними можно потрогать рукой — так, по крайней мере, кажется Галфу, когда он вздыхает и задает вопрос, который его волнует со вчерашнего вечера:              — Можешь рассказать про то, как ты видишь наши отношения? Я просто не знаю, чего ждать и на что я должен согласиться или нет.              — Вот так — прямо в лоб с утра? — Мью усмехается, но потом становится серьезным. — Хорошо, что конкретно ты хочешь узнать?              — Все! — Галф решительно кивает головой, но скорее своим мыслям. — Я смотрел “50 оттенков серого”, и если у нас будет так же…              — То? Ты будешь против?              — Я не знаю, — он опускает взгляд, — потому что это будет странно, если мы будем повторять за экранными героями.              Мью пожимает плечами:              — Ничего страшного в этом нет. Мы не косплеим Грея и Анастейшу — это будет наша собственная история, в которой мы сами будет задавать правила — те, которые устраивают именно нас.              — Правила?              — Да, Галф, правила. Договор, подписанный обеими сторонами, как в фильме — это прикольно выглядит, конечно, но я не уверен, что нам с тобой это пригодится. Мы оба не публичные личности, поэтому соглашение о конфиденциальности, заверенное юристом, нам точно не понадобится. Зато другие моменты из фильма — правда.              — Какие, например? — он с любопытством вытягивает шею, забывая о головной боли.              — Например, мы обсудим приемлемые для тебя практики и стоп-слова. Можно использовать традиционные, можно придумать свои — на твое усмотрение.              — Ты про “зеленый”, “желтый” и “красный”?              — Да.              — Пусть будут они — мне не принципиально, — Галф бормочет и замечает довольную улыбку. — Что? Я что-то не то сказал?              — Наоборот: ты меня очень радуешь. Ты сейчас ответил так, словно уже согласился, и мы уже просто обсуждаем детали.              — Я еще думаю, — он упрямо поднимает подбородок.              — Да-да, конечно! — Мью в ответ побежденно поднимает руки. — Что еще хочешь обсудить?              — Что там с… практиками?              — О, ты решил углубиться в самое интересное.              Так и хочется стереть с этого красивого лица эту самодовольную улыбку! Но знать ему важно, поэтому кивает:              — Да, мне нужно понять, с чем я буду иметь дело.              — На самом деле тут можно пойти двумя способами: я могу дать тебе свой список, а ты пометишь то, что хочешь попробовать и что не хочешь. Или ты можешь прислать свой перечень.              Вот тут и основной затык, потому что никакого списка у Галфа нет и не может быть! Ведь Мью — первый мужчина, с которым он собирается вступить в такого рода отношения. Румянец разливается по лицу, горят его щеки от смущения, когда он выдавливает из себя:              — Я не знаю, что хочу попробовать. Я никогда таким не занимался.              — Я так и подумал, что у тебя не было практики в бдсм — это нормально. Мы попробуем…              Но того перебивают:              — Нет, ты не понял! У меня вообще не было практики. Никакой.              От смущения Галф утыкается в ладони лицом, только чтобы не видеть это удивление в глазах собеседника. Но затем теплая ладонь ложится на его плечо — это Мью все-таки встал и подошел к нему:              — Галф, посмотри на меня, пожалуйста.              Он делает над собой волевое усилие и поднимает голову, чтобы увидеть эти темные серьезные глаза:              — Смотрю.              — Это, конечно, немного меняет дело, но мое предложение остается в силе: я все еще хочу видеть тебя рядом с собой, в своей постели. Если ты этого тоже хочешь, конечно. Я, в свою очередь, обещаю быть с тобой максимально аккуратным и бережным. Такой милый мальчик заслуживает всего только самого лучшего.              Рука скользит теперь по его шее и поднимается вверх, чтобы коснуться теплым жестом щеки и нежно погладить пальцем приоткрытые губы. Галф невольно нервно сглатывает, прежде чем задать вопрос:              — Могу я кое о чем попросить?              — Конечно.              — Можно…              — Да? — Мью ободряюще его поглаживает по скуле. — Говори, не стесняйся.              — Можно мой первый раз будет… обычным? Без этих твоих штук. Я просто хочу знать, как оно бывает, ну… обычно.              Галф понимает, что повторяется, но не знает, как еще выразить свою мысль, поэтому, затаив дыхание, смотрит на своего потенциального партнера, который задумался, если судить по его немного “зависшему” взгляду. Но потом тот трясет головой, словно избавляется от каких-то мыслей, и уже смотрит прямо на него:              — Да, конечно, думаю, что с этим не возникнет проблем. Будет твой первый раз самым ванильным, какой я только смогу устроить тебе.              Ванильным…       Звучит сладко, тепло и… многообещающе.