Blacker than midnight / Темнее полночи

      Шелк цвета ночи соскальзывает с его глаз, пока он пытается отдышаться и прийти в себя. Галф так устал и так вымотан, что ему вообще не стыдно вот так вольготно лежать на Мью и отдыхать.              Он только чуть приподнимает голову, чтобы взглянуть в эти темные с поволокой глаза:              — Мью?              — Да? — легкий поцелуй в висок.              — Спасибо, это было… — у него не хватает слов, чтобы выразить свои ощущения.              — Я же говорил, что тебе понравится, — эта улыбка так и лучится самодовольством.              — Да, но как же ты? — он сейчас полностью распластался на этом роскошном теле, поэтому отчетливо ощущает своим животом чужое возбуждение. — Ты же не кончил.              — Это неважно, — рука поглаживает его влажные от проступившей испарины волосы. — Оргазм — это не самоцель БДСМ, я хотел над тобой власть — я ее получил, все остальное вторично.              Но Галф с этим не согласен. Да и силы в его молодой организм возвращаются необычно быстро, когда рядом с ним такой мужчина. Поэтому он тянется ладонью к этому красивому лицу, чтобы зафиксировать его прежде, чем коснуться губами первый раз и спросить:              — Мы уже Галф и Мью?              — Что? — тот теряется от вопроса, но отвечает на легкий поцелуй.              — Ну… — Галф смотрит на это немного растерянное лицо и тает. — Мне больше не нужно тебя слушаться и звать господином?              — Да, сессия закончилась, когда я снял с тебя повязку, — Мью еще явно возбужден, но при этом продолжает успокаивающе поглаживать его.              — Тогда… — он тянется с поцелуем, очередным, чтобы вновь распробовать на вкус эти манящие губы.              — Галф, ты устал… Тебе надо отдохнуть…              Но возражения тонут в соприкосновении их губ, потому что сдерживаться вообще невозможно, когда на тебя так смотрят: желание полыхает огнем на лице его партнера и освещает все вокруг лучами сжигающей дотла страсти.              Теперь, когда больше не действуют запреты, у него есть полный карт-бланш для того, чтобы целовать жадно и голодно, пока его ладони скользят по черной, застегнутой на все пуговицы рубашке, наслаждаясь каменностью мускулов под ними. Мью в тотал блэк — это отдельный сорт героина, его персонального, который действует мгновенно.              На который подсаживаешься мгновенно.       И яростно желаешь, чтобы никто не смел пригубить эту дозу — она только для него.              У него еще хватает терпения расстегнуть эти злополучные пуговицы, что прячут от него великолепие накаченной груди, которая завораживает своей алебастровой белизной, а также гладкостью: ладони с упоением считывают рисунок выступающих мускулов.              — Галф…              Да, теперь черед его партнера молить о пощаде и снисхождении: они поменялись ролями, и Галфа это более чем устраивает. Нельзя сказать, что он видит себя доминантом, но он реально голоден до этого человека. Ему хочется не только получать от него безбрежное наслаждение, но и отдавать — вот такие странные тараканы у него в голове, и он дает им свободу.              Кончики пальцев дрожат, когда касаются напрягшихся сосков, и стон поощряет его продолжать. Поэтому Галф смелеет и пробует эти твердые горошины на вкус — и тот ему нравится, как и реакция Мью, который в очередной раз что-то хрипло бормочет под ним и прижимается своими бедрами к его.              Но Галфу этого мало, потому что он хочет попробовать кое-что большее.              Именно поэтому он соскальзывает с дрожащих бедер на пол на ковер, чтобы провести руками по раскинутым в нетерпении ногам, подбираясь к ширинке, а затем поднять вопрошающий взгляд:              — Можно? Мне можно тебя там потрогать?              Да, ему не нужно уже больше спрашивать, их сессия закончилась, но ему все-таки хочется верить, что такие ласки будут приятны его партнеру. Поэтому он дожидается отчаянного “Галф!”, чтобы справиться с пуговицей на брюках и молнией. Сдернуть брюки чуть ниже на бедра — не проблема, зато преодолеть свое смущение перед возвышением в нижнем белье — уже сложнее.              — Пожалуйста… — да, лексика Мью сейчас крайне скудна, но и этого достаточно, чтобы понять: мужчина под ним на самом деле изнемогает от желания.              Поэтому Галф решительно стягивает и белье, чтобы замереть от вида возбужденного органа, который свидетельствует о том, что Мью хочет именно его — и никого другого. Дрожащей рукой он тянется, чтобы сперва легко коснуться горячей плоти, услышать интенсивное хриплое дыхание ее обладателя, чтобы потом уже крепко обхватить, вызывая громкий стон.              У него нет опыта в подобном, но он помнит, какое удовольствие ему доставлял Мью, и хочет отплатить ему тем же. Нет, даже не отплатить — просто сделать так, чтобы тот тоже сходил с ума от желания именно потому что Галф сейчас его так смело ласкает, забывая о своих страхах и сомнениях.              Выделившейся естественной смазки более чем достаточно, поэтому парень начинает двигать рукой вдоль члена вверх и вниз, размазывая ее и пытаясь уловить тот ритм и силу давления, которые наиболее приятны его возлюбленному — и по пульсации и каменной твердости он понимает, что цель была достигнута, поэтому он может себе позволить еще одну небольшую слабость.              Все еще не прекращая работать правой рукой, он наклоняется, чтобы коснуться губами чудесных гладких бедер, которые так призывно раскинулись перед ним. Они так давно манили его, провоцируя дикое желание дотронуться — и теперь Галф может себе позволить целовать и проходиться языком по гладкой коже цвета молока, слыша сладостные стоны и чувствуя, как ногти царапают его спину в исступлении. Он очень хотел бы укусить, оставить свою метку багровым цветком на снежном поле, но не уверен, что такая самодеятельность понравится парню, поэтому сдерживает себя.              Может в следующий раз…              Галф переключается с левого бедра на правое, постепенно продвигаясь вверх, пока голова не достигает паха. Он снова поднимает голову, чтобы словить мутный от страсти взгляд, прежде чем дотронуться губами до головки члена, а потом уже и языком, слыша дикий отчаянный стон в ответ и чувствуя, как руки Мью хватают его за волосы, пытаясь удержать в этом положении. А парня и не нужно останавливать или принуждать — он сам горит от желания попробовать пи на вкус, поэтому приоткрывает рот и опускается ниже, захватывая все больше плоти.              — О боже, Галф…              Голос Мью меняется до неузнаваемости от страсти, он хриплый и низкий, но это так нравится ему, что он продолжает провоцировать умоляющие слова и стоны, раз за разом проходясь языком по чувствительной головке, чтобы потом снова заглотить почти целиком возбужденный орган, помогая себе у основания рукой.              Ему тяжело выдерживать ритм, который сам же и задал, потому что с непривычки челюсть начинает болеть, шея быстро затекает, а рвотный рефлекс грозит испортить все удовольствие им обоим — да, обоим. Потому что неожиданно эта затея является очень возбуждающей и для него. Видеть обычно такого сильного и властного Мью извивающимся и сходящим с ума от страсти — это невыносимо прекрасно и удивительно.              И до безумия возбуждающе: его собственная плоть, которая только недавно пережила яркий оргазм, снова заинтересованно твердеет, когда он случайно (нет) потирается ею о ногу Мью в процессе.                     По тому, как пульсирует член в его руке и во рту, как под ним извивается и стонет Мью, Галф понимает, что тот на пределе, поэтому ускоряет ритм, двигаясь все быстрее и быстрее — и… мужчина больно тянет его за волосы, кричит и выгибается до хруста в позвоночнике, изливаясь в рот, его тело трясется от только что испытанного удовольствия еще некоторое время. Галф давится от неожиданности, но частично проглатывает сперму, которая на вкус оказалась такой же сладкой, как и его пи. И, дождавшись завершения судорог, выпускает член изо рта, чтобы подняться с дрожащих ног, забраться обратно на диван, привалиться к обессиленному парню под бок и обнять его. Мью утыкается ему в грудь и почти что мурлычет от удовольствия, прикрыв от усталости и наслаждения глаза.              Галф бы тоже рад отключиться, но в голове его слишком много мыслей: о том, как начался этот вечер, и о том, как тот закончился. Поэтому он беспокойно ерзает, пытаясь устроиться поудобнее, дрожа уже от вечерней прохлады, что остужает разгоряченную кожу.              Мью приоткрывает один глаз:              — И что это было?              — Тебе не понравилось? — от смущения его уши горят. — Я никогда раньше…              Но его тут же успокаивают поцелуем:              — Прекрасно знаешь, что понравилось, но я не ждал от тебя подобной… инициативы.              Галф холодеет, но на этот раз от страха: вдруг Мью не приветствует такое поведение от своих партнеров:              — Ты… против?              — Галф, давай еще раз проясним: я не требую тотального подчинения за рамками сессии. Мне на самом деле все понравилось, не переживай, — его подтягивают еще ближе, крепче обнимая.              Он с облегчением выдыхает и утыкается лицом во все еще виднеющуюся в вырезе рубашки грудь, но заснуть в этих уютных объятиях ему не дают, потому что Мью поднимается сам и тянет его за собой:              — Поднимайся!              Сердце опять испуганно трепещет, что его выгоняют, что он больше не нужен:              — Мью…              Но Мью лишь поддерживает его за локоть по пути в ванную:              — Нам обоим надо умыться.              Так.       Стояночка.       Принимать душ с Суппаситом?       Трогать руками это голое великолепие?       Может даже потереть спинку?       К такому жизнь его точно не готовила!              Но у Мью нет ни одного сомнения, потому что тот запихивает совершенного обнаженного Галфа под теплые струи воды, а затем через минуту присоединяется сам. И Галф не видит ничего плохого в том, что по его коже скользят чужие ласковые ладони в ароматной пене — и себе не отказывает в таком же удовольствии.              Как и в том, чтобы затем уснуть на этом плече в их общей постели — пусть и на эту ночь.