На протяжении трёх недель никто не посещал тюрьму — даже Сэм не приближался к Хранилищу Пандоры после визита Сапнапа.
Томми не особо расстраивался по этому поводу, когда узнал. Сейчас он стоит рядом с мрачной постройкой, ожидая Сэма. Во-первых пришлось разбираться с разросшимися лианами и их хозяином, а во-вторых...это же Дрим.
Почему он должен жалеть человека, который нанёс ему столько боли? (Не похоже, что эта тюрьма намного хуже изгнания. Пусть пленник практически не общался с людьми, но им хотя бы не манипулировали, доводя до прыжка с высоты.)
Но теперь паразит истреблён под корень, а на сервере царит хоть какое-то спокойствие. (По правде, это говорит о многом.) Теперь у них есть время для воскрешения Уилбура.
Таббо заметно нервничает (как будто Томми сам спокоен; прошло больше трех месяцев с тех пор, как они видели Дрима — даже с учётом момента, когда Томми наведывался в тюрьму для встречи с этим человеком.) И все же лёгкая улыбка заметна на его лице.
Такое на сервере увидишь нечасто — после Судного дня и финального противостояния всё стало хуже.
Эти события оставили шрамы на всех. Особенно на людях, которые схожи с Таббо. Таких же эмпатичных и эмоциональных.
"Ты думаешь, что он действительно способен на это?" — спрашивает Таббо, глядя на массивное здание перед ними.
Томми прикусывает нижнюю губу. Всегда есть вероятность, что Дрим соврал ради спасения своей жизни. Он забрал бы третью жизнь Дрима без колебаний, если бы эта сука не сказал, что может вернуть Уилбура.
И даже после того, как Дрим лишился всех своих сил, оставшись без брони, оружия и друзей, он всё равно мог сбежать и остаться живым, дышащим человеком.
Было удобно иметь влияние над Томми даже после того, как он получил свои диски обратно.
Мысли об Финальном противостоянии не отпускали до тех пор, пока дела не были завершены до конца, и теперь они могут вернуть Уилбура.
Может быть, Дрим всё ещё манипулирует всеми ими — без власти, запертый в сердце Пандоры.
Как бы Томми ни ненавидел Дрима, стоит признать, что Админ не дурак. Они с Таббо были слишком удачливы, если вспоминать, какие мизерные шансы были на то, что Панз появится практически со всеми людьми сервера после того, как работал на Дрима с самого начала.
Томми заранее обратился к наёмнику и дал ему алмазы, но не получил согласия или отказа. Было неизвестно, сработает ли это. Особенно с той причиной, которую он озвучил при сделке. И теперь, имея время на размышления, Томми задаётся вопросом — как он смог заплатить больше, чем Дрим?
(Это не должно было быть возможным.
Но других объяснений, почему все получилось именно так, не было. Ничего, что бы имело смысл в долгосрочной перспективе.)
Он мог видеть, как Дрим всё спланировал, но в конечном итоге оказался заперт в тюрьме, которую сам и заказал.
Как поэтично. План злодея по устранению героя приводит к его собственной гибели.
Томми не сомневался, что оказался бы заперт в Хранилище Пандоры благодаря Дриму, и только потому, что его не так просто сломать. Потребовалось бы нечто большее.
"Томми, ты в порядке?" — спрашивает Таббо.
Он вздрагивает, понимая, что долго тянет с ответом. Выражение лица его друга говорит о том, что ломанная улыбка не выглядела убедительно. А может это потому, что Таббо его лучший друг.
"Всё в порядке" — говорит он со вздохом. "Просто думаю об...этом". Томми машет рукой в неопределённом направлении. В его голове много мыслей, и не хочется нагружать Таббо всем этим.
"Хорошо. Но ты знаешь, что всегда можешь поговорить со мной, да? Или с Паффи и Сэмом. Они всегда будут рядом, если ты попросишь."
Он снова вздыхает, утвердительно кивая на слова друга. Но также он знает, что они могут попытаться обращаться с ним как с ребёнком, который сломается, если они скажут что-то не так. Если они упомянут то, что сделал Дрим, или обмолвятся об изгнании.
Ему всё ещё тяжело просыпаться по ночам от нехватки воздуха,
сотрясаясь от слёз, пока мысли о Дриме вызывают тревогу, ломая его по кусочкам. (Конечно, он не до конца оправился, но не хочет, чтобы люди считали его фарфоровым.)
А вот и нет. Он пережил Первую Войну, за которой следовала война Манбурга и Погтопии, смерть Уилбура, своего почти брата. Он не сломался во время изгнания (даже когда верил, что людям нет до него дела, после того как думал, что Таббо его бросил.)
Он прошёл через всё, и Дрим не сможет сломать его сильнее, чем трижды потерянный дом.
———
Они стоят перед камерой, и, возможно, Томми не настолько готов, как пытался себе внушить. Но он сможет. (Это ложь. Увидев сквозь поток лавы бейджик Дрима, он вынужден признать, что абсолютно не готов к этой встрече.)
Таббо смотрит обеспокоенно, и Томми знает, что на лице Сэма было бы такое же беспокойство, но сейчас он Начальник тюрьмы.
"Тебе не обязательно идти со мной, если ты чувствуешь, что не можешь." — шепчет Таббо. "Я справлюсь в одиночку"
Он качает головой, не произнося ни слова. Знает, что голос будет дрожать.
"Будь осторожен.", — говорит Сэм. Его голос нейтрален, почти граничит с холодом. "Пленник всё ещё может быть опасен. Сапнап упоминал, что во время визита он не разговаривал. Причина неизвестна, так что это может быть манипуляцией и попыткой получить жалость с вашей стороны."
Томми дрожит, несмотря на жар лавы.
Возможно, он действительно не готов.
Но он должен это сделать. Ради Уилбура.
Глубокий вдох. Он сможет.
———
Дрим не ждёт их стоя, как в прошлый визит Томми. Вместо этого он сидит, сгорбившись на полу.
Его голова низко опущена, зелёная толстовка грязная несмотря на то, что он окружён только обсидианом. На лице остаётся дурацкая маска. (Иногда Томми задаётся вопросом, зачем он её носит. Все они знают лица друг друга. Даже Техно иногда ходит без своей маски. Это больше не секрет...кроме лица Дрима.)
Он выглядит меньше, чем Томми помнит. Возможно, это влияние тюрьмы и отсутствие доспехов.
К тому времени, как они сошли с моста, блоки опустились и Дрим наконец-то поднял голову. (Томми ничего не хочется, как сорвать маску с лица Дрима, чтобы взглянуть в глаза монстру, который разрушил его детство, став причиной
смерти Уилбура и сгоревшего дотла дома.)
Но он этого не делает, потому что обещал Таббо вести себя хорошо. Он хочет, чтобы Уилбур вернулся. Хоть ему и нравится доводить Дрима до ярости, что-то подсказывает, что это не лучшее решение.
Пришлось понять на опыте, и он не идиот.
"Дрим" — говорит Таббо, и Томми ненавидит этот тон, напоминающий президентский. Это не вызывает хороших воспоминаний. (Напоминает только об изгнании. О том промежутке времени, когда казалось, что их дружбе настал конец.)
Дрим не реагирует. Его маска смотрит на них, заставляя Томми непроизвольно вздрогнуть. Боги, даже будучи запертым и лишённым всякой силы...он не становится менее жутким.
"Дрим" — пытается Таббо во второй раз, и снова безрезультатно.
Томми делает ещё один глубокий вдох, а затем корчит самое насмешливое лицо, на которое способен. "Слушай, сука" — начинает он, "Либо ты поможешь нам, либо будешь гнить здесь до конца жизни."
Дрим наклоняет голову, маска медленно перемещается к чему-то позади них. Он хмурится, прослеживая направление маски и видит книгу на полу.
"Тебе нужна книга?" — Таббо так же растерян, как и Томми. "Для чего?"
Томми снова смотрит на Дрима, чьё внимание остаётся приковано к книге, а не к ним.
"Может быть, чтобы общаться?" — задаётся вопросом Таббо и наклоняется к книге. Томми не сводит с заключённого взгляд, когда Таббо окликает его тихим голосом.
"Если ты пытаешься манипулировать нами или попробуешь обмануть, я убью тебя. И на этот раз тебя ничто не спасёт. Понял?"
Голова Дрима двигается так же медленно, как и раньше. (Он не помнит, чтобы Дрим был таким хорошим актёром, но другого объяснения странному поведению нет, верно? Как и говорил Сэм, это может быть очередная попытка манипуляции. Попытка вызвать жалость, чтобы они выпустили его после воскрешения Уилбура.)
Томми хочется отмахнуться от этих мыслей. Даже после того, как Дрим оживит Уилбура, Томми приложит все усилия для возвращения заключённого обратно в тюрьму, с гарантией того, что он никогда не выйдет на волю.
Он готов поклясться своими дисками, что Дрим никогда не будет отпущен. Никогда.
Он отпускает руку Таббо, который хватает книгу и лежащее рядом перо, чтобы отдать их Дриму.
Руки Дрима дрожат, когда он берёт книгу — Томми может поклясться, что он чуть не выронил книгу, когда Таббо убрал руку. (В обычной ситуации он бы посмеялся над Дримом, но сейчас он едва может дышать. Он сомневается, что может сделать хоть что-то, даже не оскорбив тирана, своего обидчика.)
Проходит целая вечность, пока Дрим заканчивает писать и протягивает книгу, чтобы они видели лист с одним предложением.
Я могу вернуть Уилбура, но понадобится несколько вещей.
Таббо и Томми некоторое время смотрят друг на друга.
"Ладно, — наконец говорит Таббо, — что тебе нужно?"
На мгновение Дрим замирает, и Томми опасается, что придётся снова угрожать, но затем он берёт перо и продолжает писать.
С каждой секундой становится тревожнее, и не нужно спрашивать, чтобы понять, что Таббо чувствует то же самое. Они оба хотят оказаться как можно дальше от этого места и Дрима.
Гостбур, тотем бессмертия, оружие, которым он был и убит и любая привязанность.
На слове "привязанность" рука Дрима заметно дрогнула, и Томми очень хочется пошутить. "Ха, страшный злодей Дрим, похоже, страдает из-за таких мелочей, как близкие связи." Но это не так.
Список вещей, который потребуются, не самый плохой. Поиски Тотема Бессмертия займут время, но в конце они достанут эту вещь. Томми знает, что у Фила остался меч, которым был убит Уилбур, так что с этим проблем нет.
Единственное, что может вызвать сложность, это привязанность. В последние месяцы своей жизни у Уилбура не было близких вещей, кроме самой страны. Но Л'Манбурга больше нет,
как и их дома.
Может быть, подойдёт Друг или синий.
"Хорошо" — снова говорит Таббо. "Это возможно. Мы сможет достать всё, дай нам пару дней. Потом мы вернёмся, и ты сможешь сделать это здесь."
Воцаряется тишина. Дрим слегка качает головой.
Томми хмурится. Он надеется, что Дрим не откажет в воскрешении Уилбура, потому что это принесёт множество проблем, которые будут хуже нынешних.
"В чём проблема?" — спрашивает Таббо, и Томми внутренне благодарен. Он знает, что при попытке говорить голос дрогнет, и если бы не присутствие лучшего друга, он бы давно сорвался и накричал на заключённого. Присутствие Таббо успокаивает.
Маска Дрима смотрит на них минуту, две, три.
Здесь нельзя этого сделать
"И почему?" — говорит Томми, стараясь подавить гнев в своём голосе. "Надеешься, что сможешь скрыться, если покинешь тюрьму? Я могу пообещать, что никто на этом сервере не станет тебе помогать, даже наоборот, они с радостью заберут твою последнюю жизнь."
(Приятно видеть, как Дрим вздрагивает от немного повышенного голоса.
Сейчас он у власти. Не Дрим.)
"Томми, позволь мне поговорить с ним." — шепчет Таббо.
Томми делает вдох, на этот раз не для того, чтобы заглушить тревогу, затаившуюся в груди, а для подавления гнева.
"Почему ты не можешь сделать это здесь?" — спрашивает Таббо, и Томми не первый раз завидует чужому спокойствию.
Силы заблокированы.
Таббо вздыхает. Да, в этом определённо есть смысл.
Сэм потратил столько времени на планирование и строительство этой тюрьмы, что, очевидно, подумал о невозможности использования своих сил, и даже Административных. Томми не знал, что такое вообще возможно.
(Потому что Администраторы — самые близкие к богам существа. Они могущественны, их трудно убить, и у них есть доступ к вещам, о которых ни один нормальный человек никогда не узнает.
Администраторы страшны, и только дураки пытаются с ними бороться. Только дураки лезут в бой и побеждают.)
"Хорошо. Когда мы соберём всё, что тебе нужно, то вернёмся с Сэмом и приведём тебя в место, где ты сможешь оживить Уилбура."
Таббо делает паузу, обдумывая что-то. И Томми использует этот момент, чтобы в последний раз предупредить Дрима. "Сука, — начинает он голосом, который граничит с рычанием — если ты причинишь кому-то боль, без разницы кому именно, или попытаешься сбежать, я обещаю, ты будешь мёртв. Кто-то из нас заберёт твою жизнь, и ничто не убедит нас оставить тебя в живых. Понял?"
———
Это была пятница, когда они впервые встретились. (Единственная причина, по которой он помнит, заключалась в том, что впервые за несколько месяцев ему разрешили покинуть лагерь не для того, чтобы передать информацию.)
К тому времени он был на передовой последние три года, и память о прошлой жизни постепенно растворялась. (Жизнь до смерти родителей и момента, когда его забрали из родного дома. До момента потери единственного друга, который был с ним в армии. До заключения в чёрном ящике на две недели, без чего-либо, кроме буханки хлеба.)
Они встречаются в захудалом баре, для которого он слишком молод. (Даже теперь, когда он притворяется, что ему семнадцать. (Как бы он ни ненавидел маску, буквально приклеенную к лицу, стоит признать, что она заметно облегчает многое в жизни — особенно возможность получить то, что нельзя.)
Большинство людей в этом баре подростки,
которым посчастливилось не обладать силами Богов либо пожилые. Он пришёл не для разговоров, и если подумать, то нет весомой причины для нахождения здесь. (За исключением того факта, что ему позволили выйти на улицу, и встреча с людьми, которые не являются солдатами батальона, может быть приятной сменой обстановки.)
Все присутствующие выглядят измождёнными, уставшими, и это справедливо. Они могут не участвовать в войне, но застряли в ней так же, как и он.
Они не могут выбраться из пучины, как и он.
Заказывая что-нибудь выпить, он старается не обращать внимания на настороженные взгляды в свою сторону. Он не носит доспехи, но достаточно маски на лице, чтобы люди поняли, кто он такой. Не совсем враг, но и не друг.
Люди знают, что он может убить их за несколько минут, даже без брони и незеритового топора.
Он не знает, сколько прошло времени с момента, когда он сел за столик в углу бара, наблюдая за другими людьми. Странно, что шум лагеря вызывает тревогу, но здесь спокойнее.
(Ощущение, что он вернулся в свою деревню, как ребёнок, ничего не знающий о войне. Но это не так, и теперь он знаёт всё.)
Может быть, прошло тридцать минут, а может уже час. Нет установленного срока для возвращения в лагерь, и приятно позволить мыслям блуждать, ведь обычно на это нет времени. К нему подходят два человека, которые заметно старше. Один из них с очками на шее, и он кажется старше, чем второй, носящий бандану.
"Привет" — начинает разговор парень в голубой футболке. "Я Джордж, а идиот рядом со мной — Панда."
Названный парень хмурится. " Я Сапнап, а не Панда. Знаешь же, что я давно сменил имя, тупица."
Джордж усмехается, ударяя другого парня по плечу. "Ты поменял имя два дня назад"
Он смотрит на них в замешательстве. Неужели они не знают, кто он такой? Или им всё равно? Почему эти люди начали с ним диалог, неужели родители не научили не общаться в незнакомцами?
"Неважно. Как тебя зовут? И ещё, извини, если мы застали тебя врасплох, но ты выглядишь одиноко."
Он затрудняется с ответом. Родители назвали его Клэй, в армии его называют этим же именем, и дети-
солдаты, и начальство. К нему обращаются так последние четыре года. (Но это не совсем его имя, верно? Это не то имя, под которым он хочет быть известен.
Он не хочет называть это имя другим людям.
"Я...Дрим." (Но он не Дрим. Теперь он не тот человек, который много лет назад покинул деревню. Не тот ребёнок, который лазил по деревьям, разговаривал с попугаями и слушал истории про героев и злодеев. Он не тот человек, который получил от сестры прозвище.)
Они переглядываются между собой, и что-то внутри подсказывает, что ложь слишком ощутима.
"Ну, приятно познакомиться, Дрим."
Сапнап протягивает руку, будто это встреча на каком-то официальном мероприятии или другая ерунда. Небольшая улыбка появляется на губах, когда он протягивает руку в ответ и пожимает её.
"Хорошо, но если быть правдивым." говорит Сапнап, отпуская его руку. "Кто назовёт своего ребёнка "Дрим"?"
Он усмехается. "Разве тебя не зовут Панда или что-то в этом духе?"
Парень в бандане рассержено вздыхает. "Это явно не моё настоящее имя, идиот! И вообще, я Сапнап!"
(Тогда показалось, что иметь друзей на так плохо, как ему говорили.
Может быть, они не ошибались.)
———
Им требуется больше времени, чем ожидал Томми, чтобы найти всё, что нужно Дриму.
Фил хочет возвращения Уилбура так же сильно, как и Томми, так что меч - это не самое сложное, это не Гостбур или Тотем Бессмертия. Мечей вокруг так много, что создаётся ощущение, что они есть у каждого, кроме Дрима.
Гостбур радуется каждый раз, когда Томми видит его. И было бы ложью сказать, что Томми не рад в ответ. Как бы ему не нравился призрак, это будет нечто совершенно иное — наконец-то вернуть к жизни брата, которого он помнит.
Настоящий брат, Уилбур, а не его призрачная версия.
Настоящая проблема — это привязанность. Л'Манбурга больше нет, и Томми сомневается, что целая грёбаная страна была бы хорошим вариантом.
В конце концов, они решили взять старую гитару, которая хранилась у Фила, и Друга,
которого они нашли на базе Дрима четыре месяца назад. Друг не является привязанностью Уилбура, но если не получится с гитарой, то может быть сработает с овцой, которая является привязанностью одной из версий Уилбура.
На то, чтобы получить все предметы из списка Дрима, уходит ощутимо больше времени, но спустя три недели они стоят перед Пандорой вновь. (Тюрьма такая же пугающая, как и раньше.)
Снова остались только он и Таббо. Остальные ждут в Общественном доме. (Он знает, что большинству нет дела до возвращения Уилбура, и они присутствуют только для защиты Томми от Дрима.
Даже если кажется, что в этом нет смысла, это приятная мысль. Ну или для убийства Дрима, если в этом будет необходимость.)
Они слышат голос Сэма, когда Таббо нажимает на кнопку рядом с порталом. "Вы можете заходить" — говорит он. Сейчас этот человек звучит как Сэм, но стоит перейти порог, и это будет голос Надзирателя, холодный и отстранённый. (Если бы Томми не знала Сэма лично, то испугался бы.)
Таббо сжимает его руку, на лице виднеется улыбка.
Теперь всё будет хорошо.
Как только они вернут Уилбура, то смогут жить нормальной жизнью — без войн и кровопролития, без жаждущих власти монстров-тиранов.
Как единая семья.
———
Дрим выглядит ещё хуже, чем три недели назад. (Он заслуживает этого. Тогда почему Томми чувствует себя так плохо, когда смотрит на него?)
Он говорит себе, что это лишь очередная манипуляция и не более. Не о чем беспокоиться.
Просто ублюдок-манипулятор.
"Сукин сын, соскучился по нам?" — вместо приветствия говорит Томми.
Таббо стоит чуть позади, а Томми смотрит на Дрима, привалившегося к стене. На этом месте он был три недели назад.
На этот раз Дриму требуется ещё больше времени, чтобы отреагировать, и к своему разочарованию, он не замечает, что заключённый выглядит ещё меньше и тоньше, чем раньше. (И на этот раз он не может сказать себе, что это из-за отсутствия доспехов. Очевидно, что это не так.)
"Сукин сын," — пытается он вновь, и на этот раз Дрим действительно поднимает на них взгляд. Чёртова маска.
"Мы собрали все необходимые предметы, как ты и сказал." — говорит Таббо, его голос звучит чётко и по-деловому. "И теперь мы пришли к тебе для оживления Уилбура."
Маска больше не направлена на них.
"Верно" шепчет Дрим, и на мгновение Томми кажется, что он ослышался, ему привиделось, или он принял шипение лавы за слово. Но судя по тому, как Таббо сжал кулаки, Дрим действительно говорил.
"Значит, ты можешь говорить?" — Томми не сдерживает насмешливый тон. "Ты заговорил не для того, чтобы заставить нас пожалеть тебя? Выпустить тебя, а?"
"Томми," — шепчет Таббо, — "Оставь это на потом."
Томми вздыхает. Правильно. Ещё будет время и место для этого. Они здесь для того, чтобы вернуть Уилбура, а не для того, чтобы Дрим расплачивался за свои грехи. ( Но Дрим не должен думать, что ему позволят свободно уйти.)
"Где вы хотите это сделать?" — голос всё ещё не выше шепота, звучит так, будто он не пил последние несколько недель. Вероятно, именно так молчание влияет на людей. Томми не должно быть
никакого дела до этого.
Почему он должен волноваться за своего обидчика?
"Мы отведём тебя в Общественный дом" — говорит ему Таббо, и в его голосе слышна лёгкая дрожью "Остальные уже ждут нас."
Наступает пауза, во время которой Дрим не шевелится; его маска направлена вверх, и это говорит о том, что он смотрит на них. Его грудь вздымается и больше ничего.
"Остальные?" — наконец спрашивает он. Голос тихий, горло пересохло, и хотя несколько минут назад Томми чувствовал себя плохо, то теперь нет. (Это то, что он заслужил. За причинённую боль всем на этом сервере. Разве он должен чувствовать себя плохо?)
"Остальные. Ну, знаешь, Сапнап, Джордж, Паффи, Панз и другие. Они ждут, чтобы увидеть возвращение Уилбура и в случае надобности убить тебя."
Он знает, что должно быть неприятно, когда Дрим вздрагивает, но испытывает лишь удовлетворение и ничего больше.
Боги, как приятно дать Дриму ощутить его собственные методы. (Только слова, и ничего больше. Слова, в которых нет лжи, для того чтобы сломать. Только правда.)
Он отворачивается, смотрит на Таббо, у которого на лице явное неодобрение. Его друг всегда был таким. Против намеренного причинения боли, которой можно избежать. Мысли об изгнании всплывают в голове.
Никто бы не сказал Дриму такую холодную, суровую правду. Но кто-то должен это сделать. И это был Томми.
Просто небольшой бонус к боли Дрима. Томми даже не пришлось врать.
Покидание камеры не приносит той свободы, которая должна быть. Даже близко не похоже.
Он просто чувствует...пустоту.
(Может быть, они наконец-то убьют его, и он сможет отдохнуть.
Он надеется на это. Боги, как же он надеется.)
Странно, что он с такой ясностью помнит встречу с Джорджем и Сапнапом, но не помнит первую неделю в лагере. (Может быть, это не странно. Просто непонятный способ преодоления травмы, о которой он не помнит. Вероятно, следовало бы обратиться к психотерапевту, но он этого не делает.)
Он знает наверняка, почему его и остальную группу послали всего через несколько недель после того, как он убил впервые. Они решили, что он готов, и не умрёт мгновенно.
(В их глазах они все — не более, чем способ продления войны — как будто это защитит их от окончательного поражения. Знание того, что вы — Администраторы, что ваши способности, умения и навыки превосходят "обычных" детей — это всего лишь бонус, который мало что значит. (Он никогда не признается в этом — не перед ними, — но это значит многое. Это единственная причина, по которой погибли его родители и сестра. Причина, по которой он жив.)
Его отправляют в лагерь не для войны — по крайней мере, не сначала. Первоначальная задача состояла в лечении солдат, чаровании доспехов, щитов и оружия, и помощи в варке зелий. (Ведь ресурсов не так много, как хочет думать король; война не выиграна и цель не достигнута только потому, что он победил две Вселенные; люди всё равно умирают, что бы он ни говорил.)
Он помнит, что был озадачен этим — позже, когда воспоминания о том времени действительно возвращаются в память. Разве не руководство говорило, что они нужны только для борьбы? Что нужна только их сила, навыки и способности? (Проходят годы перед тем, как его зовут в бой. Он жалеет, что не ценил время, когда был мальчиком на побегушках.)
Дни проходят друг за другом, слышно, как в паре миль отсюда солдаты сражаются за свои жизни. Проходят недели, время летит. Слишком много ночей, ран, которые нужно лечить. Много путешествий в самые недра. Слишком много всего.
И время идёт, битва за битвой, он падает третий раз за неделю (потому что он не должен использовать свои способности) и видит, как люди умирают. Один за другим. Следом за первым компаньоном пал второй. (Он не успеет оглянуться, как весь батальон изменился, и от тех, кого он знал, ничего не осталось. Они не семья и даже не друзья, но всё равно знакомы друг с другом, верно? Почти целый год. Он проводит с ними время, отдавая частичку себя. Эти люди были самыми близкими с тех пор, как он потерял свой дом.)
Это больно. Несмотря на то, что он не должен ощущать это чувство.
(Возможно, это второй раз, когда приходит осознание, что привязанности, семья и друзья будут приносить только боль. Они никогда не останутся рядом.
Не в его случае.)
Всё болит, когда Сэм берёт его за руку и тянет за собой, и хотя он знает, что они идут медленнее, чем обычно, что они ещё не вышли из тюрьмы, всё равно больно.
(Прошло четыре месяца с тех пор, как он был вне тюрьмы. Четыре месяца с тех пор, как он мог пройти больше десяти шагов за раз. Несколько месяцев с момента, когда он ел полноценную пищу, с тех пор, как его здоровье полноценно восстанавливалось.)
Честно говоря, удивительно, что его тело функционирует и ноги не подкосились сразу. Он стоит, ходит и дышит. (Он должен был умереть в тот день восемь лет назад. Смерть грозила ему так часто, что удивительно, как он дожил до этого момента. Возможно, это чудо, а может и нет.
Может, это карма, потому что Боги знают, что нет ничего более желанного, чем смерть.)
"У нас нет целого дня," — говорит ему Сэм, но ему нужно время. Нужен целый день, потому что он впервые за несколько месяцев вышел на улицу, а ему даже не дают остановиться и сделать нормальный вдох.
Ему не позволяют остановиться и ощутить солнце на коже, ветер в волосах. Не позволяют услышать пение птиц и шум волн рядом, вникнуть в изменения, произошедшие на его сервере за последние несколько месяцев. Не позволяют вдохнуть свежий воздух, даже если это единственный выход на волю в ближайшие годы.
Даже если это первый и последний момент на всю оставшуюся жизнь.
Они не позволяют ничего из этого.
Он мог ненавидеть, обижаться на них — но разве это не то, что он заслужил?
Разве это не участь чудовища?
К удивлению Томми, им не пришлось тащить Дрима, кричащего и бьющегося, в Общественный дом.
Ну, технически, тащить его всё равно придётся, потому что спустя четыре месяца он настолько ослаб, что едва может стоять на ногах, не говоря о том, чтобы ходить.
Сэм хватает его за руку и тащит за собой, почти на реагируя на то, как Дрим спотыкается о собственные ноги. (От самоуверенного, наглого Админа не осталось ничего. От человека, благодаря которому Охота и паркур казались детскими играми,
ничего нет.)
Дрим не разговаривает с момента выхода из камеры, и Томми не возражает против этого — на самом деле было бы лучше, если бы Дрим никогда больше не произносил ни слова. (Тогда, по крайней мере, он не смог бы разрушить детство, манипулируя детьми, создавая людям ад на своём собственном сервере, который должен был стать тихой гаванью для мирной жизни, вдали от войн и кровопролития.
Томми трудно в это поверить.)
Обычно не требуется много времени, чтобы добраться от тюрьмы до Общественного дома, особенно теперь, когда лианы малинового паразита были убраны. (Ещё одна вещь, которая пошла не так на "мирном" сервере.)
Томми внутреннее усмехается. Им даже не нужен Администратор, чтобы избавиться от Дрима. Они могут убить его, окончательно устранив последнюю угрозу. Имело бы это значение для мира? Будут ли какие-то последствия? Даже если так, они могут поговорить с Филом или любым другим Администратором, которого знают.
Дрим хочет заставить их думать, что они зависимы от него, но на деле всё наоборот. Это он зависим от них. (У Томми было время на размышления, и судя по тому, как сильно Дрим пытался стать его другом...кто бы мог подумать, что так легко манипулировать человеком, когда вы в близких отношениях?)
Они могли существовать без Дрима. Он был
ничем без своей команды, без соперничества с Техно.
Ничто без своих манипуляций.)
Обычно добраться до Общественного дома не было проблемой, но Дрим едва ли может ходить, несмотря на поддержу Сэма, который, по сути, несёт его. Это занимает целую вечность. (Он пытается тянуть время или добиться чего-то? Это замысел?)
Никто не должен быть беззаботным, когда речь идёт о Дриме, и именно поэтому Томми благодарен за дополнительную защиту со стороны других участником СМП. (Шансы на то, что задуманные Дримом идеи исполнятся, невелики. Очень, блядь, низкие.)
"Ты в порядке?" — шепчет Таббо так, чтобы его услышал только Томми.
На короткое мгновение на лице Таббо появляется что-то, что он не может прочесть, прежде чем лицо озаряется улыбкой.
Наверное, это не так уж важно? Он отвечает положительно.
Непонятно, откуда в голове его друга взялась грусть, затаившаяся и в глазах, и боль в сгорбленных плечах. Разве Таббо не должен радоваться, как и он? (Ведь они не только друзья, но ещё и семья, практически братья. Такие же, как Уилбур и Техно. Они — одна семья.
Тогда почему Таббо не рад?)
"Семья, — произносит Таббо, и его голос тише, чем раньше. Томми практически не слышит его. — Техно и Фил, наверное, не хотят его возвращения."
Томми предпочитает игнорировать последнюю часть.
Как и всегда.
Здесь так много нового, и он не уверен, как лучше реагировать.
Впечатления переполняют его после нескольких месяцев, проведённых в обсидиановой камере, где нет ничего, кроме тикающих часов и пустых книг.
Ему требуется вся сила воли, чтобы выровнять дыхание и не заметить, что, возможно,
это был ещё один полезный навык со времён армии; требуется всё, чтобы не нырнуть в пучину мыслей, которая состоит из постоянного вопроса "почему?"
Пальцы Сэма плотнее обхватывают его руку, заставляя вздрогнуть от напоминания о том, что он больше не один.
"Не пытайся ничего сделать", — пробормотал Сэм. "Ты знаешь, что я серьёзно отношусь к этому, и Сапнап тоже. Тебе не уйти. Я убью тебя, если ты попытаешься сделать что-то подозрительное. Проигравший однажды не победит вновь."
Сэм прав. Сапнап обещал убить его, если он когда-нибудь покинет Пандору, не так ли? За годы
дружбы он понял, что Сапнап всегда сдерживает свои обещания.
Прикусывая губу, он благодарен маске на своём лице. "Я знаю." — шепчет он.
Прошли месяцы, но всё ещё больно.
Так не должно быть.
Когда они наконец добираются до места, большинство жителей СМП (те, кто пообещали им защиту и смерть Дрима, если что-то пойдёт не так. Бывшие друзья заключённого, которые теперь на их стороне.) уже ожидали их.
Здесь были не все — Квакити отсутствовал ( Томми не огорчался по этому поводу. В конце концов, этот человек был на стороне Шлатта, хоть и сменил сторону в дальнейшем, пытаясь помочь Томми перед изгнанием.), никого из членов Бесплодных Земель, кроме Сэма, нет (Томми не имел близких отношений с ними), но те, кого Уилбур хотел бы видеть после воскрешения, присутствовали.
Фил не хотел, чтобы собралось слишком много людей, дабы не напрягать Уилбура мгновенно. Нужно посмотреть на его поведение, прежде чем выпускать в "реальный мир".
Присутствует Ники, практически вся семья и Техно, который пообещал прийти (хотя его всё ещё нет). Гостбур зависает рядом с Филом, взволнованно улыбаясь. Паффи пришла, но без своего
настоящего сына Фулиша. Панз и Сапнап тоже тут. (Томми не думает, что их присутствие обязательно, но они на случай защиты
или убийства.)
Её глаза опухшие и красные, на лице Фила лёгкая, едва заметна улыбка, которая является редкостью в это время. (почти такая же редкость, как и искренняя улыбка Таббо). Фанди не выражает видимых эмоций,трудно разобрать хоть что-то с момента уничтожения страны.
Паффи улыбается, когда Таббо и Томми первыми входят в Общественный дом.
Но Панз и Сапнап сохраняют нейтральное выражение. Для скрытия эмоций? Своих мыслей или планов? (Томми продолжает удивляться тому, что Панз принял их сторону. Только если за их спинами не происходило что-то, о чём они не догадывались.)
"Вы здесь, — приветствует их Паффи — ничего не случилось?"
Но прежде, чем они успевают ответить, входят Сэм и Дрим. И наступает слишком долгое молчание, чтобы назвать его комфортным. Все взгляды направлены на Дрима.
Томми оглядывается, и вновь видит человека, которого сложно назвать живым. Человек, который понёс последствия за свои действия.
Они видят то, что не видит он?
"Утёнок," — шепчет Паффи, прикрывая рот рукой. "Что с тобой случилось?"
На мгновение на лице Сапнапа мелькает беспокойство, которое исчезает так же быстро.
Дрим не реагирует, не пытается использовать чужое беспокойство и переживания. Не манипулирует, пытаясь сделать что-то против них.
Но ведь они не дети и не являются основной целью, верно?
"Вы сказали, что собрали всё нужное." — произносит он, слегка покачнувшись и отвернувшись от основной группы людей, чтобы взглянуть на двух подростков.
Томми замечает, как Панз вздрагивает, когда Дрим говорит. Видит, как Сапнап сжимает кулаки, на его лице выражение чистого ужаса и ненависти. Фанди хмурится.
Почему они беспокоятся о Дриме?
"Да" — подтверждает Таббо. "Всё нужное наверху, мы подумали, что будет легче оживить Уилбура когда ты один и никто не смотрит."
Томми прищуривается. "Только не думай, что сможешь сбежать, сучёныш."
Дрим вздыхает, звуча не менее разбито, даже когда он молчит. "И не планировал."
Маска наклоняется. "Покончим с этим."
Он не знает, почему всё именно так. Почему ему хочется вернуться в камеру, где нет людей, а есть только тикающие часы, вода и лава, заполняющие его существование.
Ярко ощущаются взгляды, направленные на него, когда Таббо сопровождает его наверх (его ноги почти подкашиваются несколько раз, но он пытается не выдать свою слабость.)
Жалость в их глазах была слишком ясной. Боль в голосе Паффи (Почему? Это не имеет смысла. Они не должны его жалеть. (Ему нашли замену, выбросив как одноразовый мусор. Им нет дела, потому что если бы хотели, то навестили хоть раз.)
И он знает, что если бы остался в окружении людей, то начал бы плакать.
Сделал бы то, что не мог за всё время в Пандоре. Потому что знает, что не заслужил сожалений и заботы со стороны.
Только ненависть или отвращение.
Он знает, но внутри теплится надежда.
Семья?
Они беспокоились только потому, что боялись, что у него не хватит сил вернуть Уилбура.
———
Дело в том, что он никогда не воскрешал людей. Ходят слухи, что Администраторы способны на это, но он никогда не делал этого.
Не было никакой книги; Шлатт ничего не знал о воскрешении, Пустоте и множестве других вещей, о которых обычным людям узнать не суждено.
Книги нет, и он никогда не возвращал людей раньше. И никогда не собирался это делать. (До сих пор не знает, почему сказал об этом. Зачем спас свою жизнь, когда мог умереть от рук Томми.)
Книги нет, и он может умереть.
(Во время войны, когда он был Клэем, никто не позволял делать подобное. Пока в армии не хватало солдат, они считали Админов слишком ценными, чтобы жертвовать ими ради какого-то солдата, который может умереть через несколько дней. Невыгодно обменивать жизнь Администратора на обычного солдата, которого можно заменить в любой момент. Тем более не было гарантии, что это сработает.)
И в этом вся проблема, не так ли? Теоретические знания о возрождении людей из Пустоты есть. Но каков шанс?
Он никогда не занимался этим. Не видел, как это происходит. Известны лишь последствия, которые представляют собой огромную затрату энергии. На этот процесс уходит жизненная сила Администратора.
И это может убить.
(Это не волнует. Он будет благодарен, если встретит свой конец после попытки вернуть кого-то к жизни. Чудовище исчезнет, перестав существовать и дышать навсегда. Больше не будет занимать место в их жизни, откуда им знать,
что он не вздумает отомстить?
В конце концов Томми и Таббо живут последними жизнями, людям хочется иметь запасной план и возможность вернуть кого-то из Пустоты.
Он даже не знает, переживёт ли воскрешение. (А если да, то не уверен, что дотянет до следующего. Почему он думает о будущем, если даже не знает, останется ли жив? (Он всегда так поступает, не так ли? Волнуется, планирует и продумывает свои дальнейшие действия, чтобы всегда быть на десять шагов впереди.)
"Давай" говорит Таббо, и ему требуется всё, чтобы не вздрогнуть от холодного тона президента, а не мальчика, любящего пчёл, с которым он познакомился в
тринадцать девятнадцать лет.
Его ноги дрожат — не от страха. (Иногда возникают сомнения, осталось ли это чувство вообще? Наверное, нет. В последнее время он слишком устал, чтобы беспокоиться о чём-то.)
Может быть, так сказывается недостаток пищи, который продолжает донимать его. Недостаток сна и общения с людьми. А может всё вместе.
Он не знает. (Но это не самая волнующая тема, над которой хочется размышлять. Кажется, что не получится дожить до рассвета.
Он не хочет видеть восход солнца завтра. И в любой другой день тоже.)
Таббо открывает дверь в комнату, которую Дрим никогда не видел раньше. Это неудивительно, ведь теперь нельзя назвать Общественный дом своим. (Потому что он несёт ответственность за его подрыв, а после выставляет Томми виновником, добиваясь лишь большей ненависти в свою сторону, когда правда выходит наружу.
Он пытался объединить сервер и у него не получилось)
"Кто отстроил Общественный дом?" — тихо спрашивает он. Голос всё ещё грубый, горло царапает сухость. (Как будто он не пил последние четыре месяца, и это может быть правдой. Он не помнит, когда последний раз вода попадала в его организм.) Всякая плавность исчезла. Это не в новизну.
Таббо смотрит на него некоторое время, не выражая явных эмоций. Странно видеть его таким. Но это не должно удивлять. Они все изменились, к лучшему или худшему.
И все знают, кто изменился в худшую сторону.
"Паффи" — наконец отвечает Таббо.
Он вдыхает. Паффи, которая ни разу не пришла навестить его в тюрьме и вела себя так, будто ей не плевать. Паффи, которую он, возможно, считал матерью. Он не знает, считает ли её таковой сейчас. Даже если он заслужил такое обращение.
"Тебе нужно ещё что-нибудь?" — спрашивает Таббо, прерывая его мысли,
которые снова становятся слишком громкими.
На мгновение он осматривает комнату. На полу валяется Тотем Бессмертия, гитара и меч. (Это должно сработать. Должно? Почему он должен возвращать Уилбура, делая им одолжение, когда они не сделали ничего, кроме боли для него и сервера?)
Он качает головой, делая очередной вдох. (Это то, что он им должен за ложь, сломанное доверие и боль. За все потери и смерти. Он должен серверу, который предназначался для друзей, а не врагов.)
"Нет" — отвечает он. "Только Гостбур.."
Таббо смотрит на него, взгляд ощущается на коже, даже если он не повёрнут лицом к бывшему президенту.
"Конечно" — говорит Таббо, его голос монотонен; это странно напоминает о Техно, которого здесь нет. Разве он не должен присутствовать на воскрешении своего брата?
Если подумать, то это не слишком удивительно. Они не в лучших отношениях с момента, как Уилбур основал страну, а Техно казнил своего младшего брата. Да и вся история с Томми, который нанёс удар в спину Техно, чтобы вернуть Л'Манбург...да много всего. (Многое его не волнует. В груди копошится уродливая зависть —
по крайней мере большая часть их семьи жива, и есть шанс вернуть недостающую. У него такой возможности нет,
не смотря на свой статус Администратора.)
"Я не знаю, сколько времени это займёт" — шепчет он. Горло болит, голосовые связки будто навсегда обожжены лавой.
А может так оно и есть, кто знает?
"Всё в порядке". — боги, как же он рад, что у них хватило ума не посылать сюда Томми. (Они бы не доверили ему находиться наедине с подростком.)
Судя по тому, насколько все готовы защищать Томми (не зря же Начальник перестал навещать его, автоматизировав подачу еды в камеру, а люди практически не посещали его после раскрытия правды.) почти удивительно, что никто не пытался убить его.
Если воскрешение Уилбура не убьёт его первее.
"Я пошлю Гостбура, когда ты будешь готов."
Он рассеяно кивает. Должен ли он попросить поесть, учитывая то, что едва хватило сил дойти сюда? Возможно, нынешних сил будет недостаточно для успешного исхода. Ещё лучше было бы зелье силы, которое действительно даст необходимую энергию. (Они могут подумать, что он хочет набраться сил и сбежать от гнева и своего
оправданного наказания.)
"Думаю, всё в порядке, ты можешь привести его." — слова звучат неувереннее, чем следовало бы. (Огромное отличие от прошлой манеры речи, когда в их глазах он был самоуверенным и высокомерным. Никогда не планировалось менять это, но в итоге всё именно так. Ужасно.)
Таббо приподнимает бровь, колеблясь на мгновение. "Хорошо. Я не пытаюсь напугать тебя или что-то в этом роде, но другие не будут ждать, если ты решить сбежать."
"Я знаю." (Он заслуживает быть запертым как дикое животное, которое начнут выслеживать сразу, если он попытается сбежать, чтобы жить мирной, человеческой жизнью.)
"Хорошо. Я скажу, чтобы он поднялся." С этими словами дверь захлопывается за Таббо, и он вновь остаётся один.
Наедине со своими мыслями, пустыми книгами и гостеприимной лавой — наедине с мыслями и мечом, которым он может убить себя, с Тотемом Бессмертия, который мог использовать при побеге. Но он не хочет бежать.
Как они могут быть такими глупыми? (Возможно, люди ощутили уверенность в своих силах. Думают, что если победили его однажды, то так будет всегда.)
Только на деле так и есть. Он знает, что долго не протянет — нет ни еды, ни доспехов, только меч и Тотем, который мог спасти его один раз.
Ему не уйти. Но он может умереть на свободе.
Это хорошая идея для последней смерти. Без сожалений и забот, не в окружении лавы и стен. Только свобода, с деревьями вокруг и тёплым солнцем на его коже. Приятная мысль, которую не удастся осуществить.
Вместо этого он вернётся в помещение без окон, где нет никакой растительности и возможности выйти. Но всё хорошо, если это дарует ему смерть, на которую он надеется.
"Привет?". Он вздрагивает от неожиданного приветствия, пытаясь выровнять дыхание. Это просто Гостбур. Призрак.
Поднимая глаза, его встречает неуверенная улыбка на бледном, почти прозрачном лице. Кажется, что Гостбур исчезает, словно у них осталось не так много времени, пока Пустота не заберёт его окончательно.
Исчезнув навсегда, он останется воспоминанием, которое будет медленно исчезать. Станет лишь именем среди миллиона других.
"Гостбур" — приветствует он в ответ, отворачиваясь от призрака, чтобы рассмотреть предметы, лежащие на столе. Хочется взять гитару, но он замирает.
Он чувствует, что забыл. И теперь он смотрит на бледную, покрытую шрамами кожу. Грязная, но без крови.
Бледная кожа, покрытая шрамами, залитая кровью невинных детей.
Его бинты, где его бинты—
"Дрим?"
Поворачивая голову к Призраку, кажется, что он действительно обеспокоен. Их разговоры были короткими, не более трёх слов. Почему Гостбур волнуется за того, кого толком не знает?
Глубокий вдох. Сейчас нужно сосредоточиться. Есть задача, которую нужно выполнить.
Ему нужно сосредоточиться. Он может это сделать.
Не может
Гитара. Меч. Тотем. Хорошо, отлично.
Возможно, что все эти предметы не нужны, но лучше перестраховаться. Это надёжная ставка.
Код Гостбура отличается от кода Уилбура — и с помощью гитары и меча, которым он был убит, можно воссоздать код таким образом, что Пустота отпустит Уилбура, особенно за подношение в виде Тотема. (Становится интересно, можно ли отдать свою жизнь за возвращение Уилбура? По такому принципу работает Тотем Бессмертия.)
Он проводит пальцем по гитаре. Она старая и поддержанная, на дереве заметны трещины. Возможно, она непригодная для игры, но это привязанность. В ней есть часть кода Уилбура, и это должно сработать.
Так ведь?
Никто не знает наверняка.
Потому что книги нет. Никакого надёжного источника и гарантий, что всё получится.
Он может довериться старым историям и слухам, которые слышал в детстве.
"Ладно" — пробормотал он, не обращая внимания на желание прикоснуться к бинтам, которых нет на руках. "Просто оставайся на месте и не двигайся."
Гостбур выглядит озадаченным, но подчиняется.
Закрывая глаза, он впервые за много лет отбрасывает все мысли, чувства и боль, позволяя коду Пустоты поглотить разум.
———
В возрасте
семнадцати одиннадцати лет он знакомится с Сапнапом и Джорджем, не более чем незнакомцы, которых он оставляет позади на время войны.
Два года спустя он следует за ними, покидая Вселенную, в который вырос, ради мирной жизни в другом месте,
где война — не более чем ужастик для детей.
Он не знает, как это происходит — вдруг появляются новые друзья среди людей, которые не знакомы, и неизвестно, стоит ли им верить. Используют ли его в корыстных целях вновь? (Возможно, он слишком невинен и доверчив, потому что встречая их в старом, обветшалом доме в какой-нибудь деревне, они говорят, что уходят, и он собирает вещи, уходя следом.)
Они обещают жизнь, которая будет лучше, чем эта. Наполненная радостью, смехом и
любовью. Жизнь, которой не может быть после всего, что он пережил сейчас. В которой никогда не будет чего-то такого, как война.
Он доверяет им настолько, что рискует, дезертируя. Один неверный шаг приведёт к смерти.
Возможно, так было бы лучше.
Доверяет настолько, что покидает эту Вселенную. Одно дело совершать перемещения между различными мирами, но покидать Вселенную — совсем другое.
(Но ведь именно такое новое начало он и хотел, верно? Подальше от короля, из-за которого погибла его семья и единственный друг. Дальше от армии, отнявшей детство. Дальше от ужасов войны, от смертей и ранений, от бессонных ночей, которые он проводил, исцеляя людей, зная, что на следующее утро ему придётся вернуться на поле боя.
Просто подальше от этой Вселенной, которая не принесла ничего, кроме боли.)
Он следует за ними через портал, который абсолютно отличается от тех порталов в аду, которые он видел во время путешествий, от порталов Конца и от тех, про которые читал в книгах. Это нечто совершенное иное и завораживающее. Проходя через него, он ощущал эту силу.
Переступая край, чтобы встретить новую, лучшую жизнь.
Но всё не так просто.
Он никогда не был в других Вселенных (по крайней мере, технически. Каждый новый мир, который отбивает армия у другой Вселенной, начинает принадлежать Королю.) по причинам, которые не связаны с войной, и Сапнап с Джорджем так же ничего не понимают.
Каждый мир устроен по-своему; как он может понять принцип внутренней работы Вселенной лишь на словах, если никто не обучит на опыте? (Он доверял настолько, что ни на секунду не беспокоился о своём будущем. Возможно ли это сейчас, и что бы он сделал в таком случае?)
До сих пор непонятно, как они выжили и никого не обидели в новой Вселенной. (Потому что эта Вселенная добрее и гостеприимные по отношению к вам троим. Она обещает дом и любовь, а не страдания и потерянную семью.)
Каким-то образом он умудряется подружиться с человеком, которого зовут Сэм. Удалось подружиться с
тираном, манипулятором, монстром, конечно здешние люди будут
добрее, милее лучше.
Он — строитель, показывающий свой родной мир, чьё население не превышает десяти тысяч. Разрешает остаться в своём доме, делится едой и даёт доступ к своим ресурсам.
Когда всё изменилось к худшему?
Первое, что он делает — создаёт новую маску. (Он знает, что может просто снять её. Сказать им, что ему не совсем девятнадцать, он не взрослый
и едва ли подросток. Но что, если они уйдут? Почувствуют себя преданными или посчитают, что должны заботиться, потому что они взрослые, а он нет?)
Итак, он создаёт новую маску, потому что оставляя старую, он начинает нервничать, постоянно оглядываясь через плечо и опасаясь увидеть маячащие тени батальона, стоящего за его спиной.
С новой маской возникает надежда, что это чувство пройдёт, отпустит его и исчезнет. Но невозможно избавиться от этого страха навсегда.
Он создаёт маску, позволяя коду скользить по рукам, зачаровывая её так же, как и старую.
Она скроет его лицо, возраст и настоящую личность.
(Маска защитит его, верно? Чтобы никто не увидел слабого человека. Она скроет его человечность. (Этого ли он хочет в данный момент? Неизвестно. Он не знает и не помнит, потому что всё, чего он желал в обсидиановой камере, окружённой лавой — это чтобы кто-то увидел в нём
человека, личность, а не простого монстра.)
Он рад, что никто никогда не спрашивал, зачем ему маска. (Он бы не смог сдержать язык за зубами, но смог бы остановить слёзы. Не удержался бы от правды.)
(Тогда почему так хочется, чтобы кто-то спросил? Одновременно чувствуется радость и разочарование.
Почему?)
Не то чтобы это имело значение.
Разве что-то хоть когда-то имело значение?
Это ничего не меняет.
Потому что они друзья, которые ценят и любят друг друга, поэтому он создаёт сервер, который предназначался для Спанапа и Джорджа.
Так было сначала.
Но по мере того, как он узнавал эту Вселенную, прыгая по её мирам, было решено приглашать других людей. По мере того, как он обретал известность в сообществе миров благодаря своему мастерству в паркуре и охотах, за которыми следовали новые рекорды и чемпионаты, где он знакомился с новыми людьми.
Сэм был первым после двух его друзей. За ним следовали другие : Алисса и Каллахан. Бэд, Понк и Панз.
Иногда он думает, стоило ли останавливаться на этом. На этих людях в его мире, а не на других. (Люди, которых он начал считать семьёй. Как часть себя, которую не хочется отпускать больше никогда. Нечто, чему он позволил добраться до своего сердца, несмотря на знание боли, которую приносит привязанность.)
Он не останавливается, хотя стоило бы.
Не на этом ли моменте начинается его падение? Не в этот ли период выясняется, что, возможно, он всегда был чудовищем?
Но он не знает этого, будучи счастливым в своём неведении и открывая сердце ещё больше.
(Он открывает сердце, а они лишь разбивают его на миллионы мелких осколков. Он не может ненавидеть их, ведь это его вина. Он знал исход подобного решения, который непременно настигнет его. (Жизнь научила, но он проигнорировал все уроки и предупреждающие знаки ради...ради чего?
Надежды?)
Этот сервер — дом. Новый дом, и он думал, что так будет навсегда.
Не на что оглядываться. Нет никаких оправданий тому, что он взял и развернулся обратно. (Его родители и сестра давно мертвы, а единственный друг, который был в те времена, убит. Прошло много времени, и теперь он должен отпустить своё прошлое, сосредоточившись на будущем.)
И всё же он возвращается во Вселенную Короля только один раз с тех пор, как покинул её. (Нельзя сказать, что любопытство не взяло верх. В его груди было странное чувство, не проходившее до момента, пока он не вернулся в родной мир. Не вернулся туда, где начался его персональный ад.)
И вернувшись туда один раз, его встречают люди, разыскивающие солдата в маске, админа по имени "Клэй", опасного индивида, способного убить всех одним лишь топором, без доспехов и щита,
монстра.
(Но ведь существует причина, по которой его так называют. Причина, по которой они хотят его смерти.
Есть причина, по которой кошмар — тоже сон.
Однажды он возвращается с топором, с которого капает кровь.)
Есть только плакаты с портретом молодого человека, которого он не узнаёт.
Это Клэй, а не он. С маской на лице, которая больше не принадлежит ему. (Маска, олицетворяющая боль прежней жизни, сломанного запястья, потерянных друзей, чёрного ящика с тусклым камнем, неумолимый холод и палатки в снежных биомах.)
Он возвращается один раз и клянётся себе, что это первый и последний раз. Как бы не болела грудь от тоски по дому. (Это больше не его дом.
Было ли это место таковым хоть когда-то?)
———
"Почему так долго" — ворчит Томми, хоть и знает, что прошло всего пятнадцать минут и подобное требует времени. Но никто не может обвинить его в недоверии к Дриму.
"Дай ему ещё немного времени, приятель." — говорит Фил, но в его голосе слышится раздражение. А вдруг ничего не получится?
Томми вздыхает и смотрит на Таббо, который смотрит в окно с тех пор, как спустился. Фанди предложил ему сесть на диван, но тот отказался, предпочитая смотреть на скучное озеро.
Приходится ждать, ждать и ещё раз ждать. Конечно, на это требуется время, которого у них нет.
"Должен заметить," — говорит Панз, — что оставлять Дрима одного в комнате с мечом и Тотемом Бессмертия не самая разумная идея."
Наступает тишина, потому что, чёрт возьми да. Он прав, как бы Томми ни хотелось это признавать. Панз прав, потому что они оставили Дрима наедине с призраком его мёртвого брата, и этот человек знает, что Гостбур им небезразличен, и они оставили его в обществе Дрима, в руках которого зачарованный меч и Тотем.
(После тюрьмы он не должен лезть с ними в бой — особенно после того, как даже не пытался дать отпор во время Финального противостояния. Так почему он должен пытаться сейчас? (Другого объяснения нет, если бы он мог, то сопротивлялся бы. И всё сводится к тому, что он не мог, и возникает вопрос — почему?)
"Не волнуйся" — говорит Паффи, сжимая руку Ники, и в её голосе звучит усталость. "Он не сможет выбраться. Там нет легко разрушаемых блоков, а у Дрима всё ещё должна быть усталость от добычи."
Усталость? Точно, он вспомнил. Каждый, кто оказывался рядом с тюрьмой, подвергался этому влиянию. Находясь в Тюрьме не так долго, это практически не ощущается. Эффект спадает через несколько минут.
Он никогда не задумывался,
как это влияет на тех, кто находится в тюрьме долгое время.
Но это не причина для волнения и размышлений.
Сэм сейчас не более чем безмолвная тень,
но Начальник Тюрьмы — не совсем Сэм. Он лишь напоминает о тюрьме своим тихим присутствием, и это заставляет Томми задуматься, влияло ли это на него? Или это секрет, о котором знает только Сэм и никто другой?
"Я всё ещё могу подняться и проверить" — предлагает Сапнап. (И даже спустя месяцы после того, как Томми получил свои диски обратно, увидев своими глазами, как Сапнап самолично участвовал в заключении Дрима вместе с Панзом и Сэмом, он не знает, может ли доверять этому человеку.)
Фанди качает головой и поворачивается к ним. "Давайте дадим ему хотя бы ещё пятнадцать минут."
Томми надоело ждать. Прошёл почти час, а ничего не произошло.
Не было ни громник звуков, ни криков или воплей, вообще ничего. Уилбур не спустился вниз, и Дрим тоже.
Томми пока не злится, но это чертовски важно. Может быть, они все идиоты, и Дрим давно воспользовался возможностью удрать куда подальше, хотя последние пол часа они тщательно проверяли внешний периметр каждые несколько минут.
Ничего не меняется, и Томми приходит к выводу, что их надурили.
Либо это какой-то нелепый план побега,
что чертовски глупо, Либо Дрим соврал им и не может оживляться людей,
и Уилбур останется мёртвым навсегда.
"Я пойду наверх" — говорит он, в возможно его голосе звучит та самая злость, и никто не пытается его остановить.
Таббо вздыхает и встаёт с дивана, на котором сидел с тех пор, как вернулся в Общественный дом. "Я пойду с тобой"
"Наверное, нам не стоит идти всем сразу." — Голос слабый, а её глаза всё ещё красные "Особенно если Дриму действительно удалось...вернуть Уила."
В конце концов, только он, Таббо, Фил и Сэм (после того, как он напомнил, что пленник всё ещё представляет опасность) — несмотря на протест Фанди — поднимаются наверх, чтобы посмотреть как далеко зашёл Дрим. (А может, это ещё одна игра, и он просто тянет время, ожидая спасения.)
Открывая дверь. первое, что он видит — это лежащего на полу призрака — нет, Уилбура.
Чёрт. Он не соврал? Этот мудак хоть раз сказал им правду?
Уилбур вернулся?
Он бросается вперёд. Уилбур бледен, но не смертельной, тошнотворной бледностью как у призрака, просто выглядит так, будто давно не был на солнце.
Сжимая в руках жёлтый свитер Гостбура, который почему-то остался на Уиле, кажется, что это было так давно. Прошло столько времени с тех пор, как он мог обнять своего брата. С тех пор, как он мог дотронуться до него.
Боги, как бы он ни ненавидел признавать это, но он скучает по некоторым людям из своей жизни и даже любит их. Томми вытирает слёзы на глазах, он не будет плакать, тем более перед Дримом.
Где вообще Дрим?
Он мотает головой и сосредотачивается на своём брате. Рука Фила, стоящего позади, ложится на его плечо.
Хриплое дыхание. Это Таббо..
Томми хмурится. Почему Уилбур без сознания? Это нормально? Может стоит проверить его пульс, чтобы ощутить..ничего?
"Приятель, что-то не так?" — тихо спрашивает Фил.
"Пульса нет." Томми продолжает хмуриться, пытаясь найти признаки того, что Уил дышит. "Я не понимаю, это же Уилбур, а не Гостбур!"
Почему он не дышит? Что этот ублюдок сделал?
Резко вставая, он позволяет Филу занять своё место рядом с Уилбуром.
"Томми?" Таббо обращается к нему, звуча испугано, и Томми не знает, что ответить. Что будет, если Уилбур останется мёртвым? "Что ты делаешь?"
Его руки дрожат, когда он наконец замечает, что рядом со столом, на котором раньше были вещи, лежит Админ.
Руки дрожат, но уже не от страха, а от злости.
"Что ты наделал, чёртов ублюдок?"
Но Дрим не отвечает, и от этого его гнев становится сильнее. (Он знает, что стоит перевести дыхание, хоть на секунду задуматься о своих действиях, но не делает этого.)
Не думает о своих действиях, когда хватает Дрима за плечи и трясёт его. Потому что злиться и действовать необдуманно — его первая реакция практически всегда.
"Что ты сделал?"
Он не знает, как это происходит.
Не знает.
Гнев затуманивает все рациональные мысли, а потом это случается. Каким-то образом, не намеренно, нет. Он просто хотел получить ответы.
И все же...каким-то образом ему удаётся сбить с Дрима маску.
(Как бы он не хотел сорвать её с лица Дрима, но никогда не делал этого. Он ненавидит Дрима как ничто другое в этом мире,
но не сделал бы такого даже с ним.
Он бы не стал.
Но это всё равно происходит.)
Раздаётся громкий стук, когда знакомая белая маска с нарисованным смайликом падает, и он не успевает остановить себя, прежде чем поднимает взгляд на Дрима.
И он не знает, чего ожидал.
Не знал, что скрывается за маской и не имел каких-либо представлений.
Он не знал, будет ли это лицо монстра, а не человека. Может быть, и ожидал.
Но за маской не монстр. Никакого уродства и шрамов. Это даже не лицо взрослого человека.
Он не знал, чего ожидать, но точно не этого.
Почему это не взрослый человек? Это не лицо, которое вызывает ужас, заставляя людей отворачиваться. Почему это не лицо монстра, тирана, насильника, которым он должен быть?
Почему?
Так не должно быть. Не должно.
Должно быть, это очередная манипуляция, да?
Да, все именно так,
верно?
Другого объяснения нет.
Так не должно быть, почему перед ним ребёнок, который...младше него?
Почему?
Как?
Голос Таббо тихий, Томми едва улавливает слова, которые заглушают удары его сердца. "Дрим ребёнок?"
