Я слушаю Эда, закрыв глаза. Что-то новое звучит в его голосе, то, чего раньше не было. Может, так звучит правда. Я ему нравлюсь. Три столкнувшихся слова. © Кэт Кроули, Лунное граффити
Он протягивает себя на раскрытой ладони — всего целиком — и вручает тебе, а голую душу не отбросишь прочь, сделав вид, что не понял, что тебе дали и зачем. Его сила в этой страшной открытости. © Мариам Петросян, Дом, в котором
— Завтра не опаздывайте, прогоним пару раз программу все вместе. — Так точно, товарищ капитан, — шутливо отдал честь Маршал и вышел наружу. — Мы не готовы, — запротестовал Влад, — У Яна ещё даже половина трюков не отработана. Рановато для совместных тренировок, не думаешь? — Не думаю. Пусть Ангел посмотрит на сценарий в действии. И каскад* попробуем полным составом. Чтобы прыгнуть с трамплина и вовремя отъехать в сторону много ума не надо. Так что завтра в 9:00 чтобы оба тут были, ясно? Феникс корчит кислую мину, но соглашается. На прощание Сфинкс бьёт по рукам с ним, со мной и направляется к выходу. Комната пустеет. Механик минут пять как умотал заводить тачку. Я тоже думаю встать и присоединиться к остальным, но Влад с силой налегает на моё колено, вынуждая оставаться на месте. — А ну, Батый, кочуй отсюда! Я бесцеремонно скинул его руку и встал с дивана. Феникс тут же подорвался следом. — Подожди, можешь задержаться ненадолго? В подреберье тревожно кольнуло. Ну, сейчас мне прилетит по шее за пропущенный батутник. — Да, а что такое? — Минуту, — парень уковылял в дальний угол комнаты и начал копаться в шкафу с нашей экипировкой. — Да где же... На пол полетели защитные очки, шлемы, мотоботы, панцири и цветистая форма. Хорошо, что Сфинкс ушёл. Его бы точно удар хватил от такого зрелища. В ожидании я опустился обратно на диван. — Тебе помочь? — Нет, я уже почти наш... Влад ловко увернулся от посыпавшихся с верхней полки перчаток и наколенников, выудил из недр шкафа какой-то коричневый свёрток и, устроившись на диване рядом, всучил его мне. — Что это? — Это тебе. Я развернул на коленях кожаную куртку с красивыми ангельскими крыльями на задней стороне. Вышивка начиналась где-то в зоне лопаток, растекалась по спине, заползая на плечи, и заканчивалась аж на рукавах. Из-за этого крылья казались просто огромными. Обычные белые нитки, переплетаясь с металлизировнными серыми, создавали объём, и на секунду мне даже показалось, что если я протяну руку и потрогаю куртку, перья на ней окажутся настоящими, а не вышитыми. Отлично понимая, что это полнейший бред, я всё равно на всякий случай погладил пальцами бело-серое вышитое полотно. Наблюдая за моими действиями, Влад заулыбался. — Нравится? Меня радовало, что на спине у меня будут красоваться шикарные, почти настоящие крылья, а не картонные, как у Дэрила Диксона**. — Очень. Даже не знаю, что сказать... Спасибо, наверное. Большое. Феникс заливисто рассмеялся. Закинув руку на моё плечо, он резко приятнул меня к себе за шею и уткнулся лбом в висок. Я замер, чувствуя, как от волнения немеют пальцы. Его губы в каком-то сантиметре от моей щеки. Сейчас. Он. Меня. Поцелует. Мой мозг принял это как свершившийся факт и подал всем остальным системам организма команду зафиксироваться и насторожиться, ещё до конца не понимая, какую реакцию нужно будет выдать на его выходку. Но парень ничего такого не делал — просто продолжал смеяться, щекочя своим дыханием мою шею. Я машинально съёжился, сгорбив плечи, и, кажется, даже дыхание задержал, ошалело ожидая, что будет дальше. Заметив моё смущение, Влад сразу убрал руку и отсел подальше. Всё ещё улыбаясь. Формально нам удалось избежать неловкости, но у меня внутри не то что звенели тревожные звоночки — вовсю бил набатный колокол. В голове снова появилась мысль, возникшая там ещё в день знакомства с Владом. Оказывается, она никуда и не исчезала, просто поблекла, а сейчас вот снова проявилась и стала ослепительно-яркой: он гей? И вытекающиие из предыдущего вопросы: Я ему нравлюсь? Меня взяли в команду, только потому, что приглянулся Фениксу? А я? Не похоже, чтобы я сильно против его поползновений в свою сторону был. — Только учти, это не для выступлений. Так, для понтов, пока ездишь на городском мотоцикле. В коже много трюков не накрутишь, — протянул парень и завозился с костылями в попытках встать с дивана. Меня просто убивал его пофигистичный вид и будничный тон. Он только что чуть меня не поцеловал, а ведёт себя так, будто ничего и не было. Да что с ним такое? Или это я сам себе насочинял? Ничего себе, у меня самомнение, если в итоге окажется, что Влад ни о чём таком и не думает, а просто проявляет элементарное дружелюбие. От мысли о том, что Феникс просто хотел меня порадовать и показать, что я теперь часть команды — часть корабля, а я как законченный эгоист всё перекрутил и неправильно понял, стало стыдно, и я, вскочив с дивана вслед за Владом, порывисто обнял его со спины. От моего напора тот чуть не рухнул, но я крепко обхватывал парня за торс, что позволило нам обоим устоять на ногах. Костыли со стуком поцеловали пол. — Ты чего опорно-двигательными средствами разбрасываешься? — А они мне больше не нужны, ты ведь отдал мне свои крылья — он широко раскинул руки по сторонам, как Роза из «Титаника», и театрально уронил голову мне на плечо. Подыгрывая, я приподнял парня на несколько сантиметров над полом и вместе с ним покрутился несколько раз вокруг своей оси. Тяжеленный оказался, а ведь и не скажешь — и откуда в этой каланче худющей столько килограммов? Быстро потеряв равновесие, я осел на диван. Сверху, хохоча, приземлился Влад. — Вообще-то у тебя и свои имеются, Феникс. — Мои сгорели. Жду вот, когда заново отрастут. Парень запустил пятерню в растрепавшиеся волосы, силясь их пригладить, и сполз с моих колен на соседнюю подушку. — Примеришь? Пока я натягивал куртку, Влад врубил музыку из «Модного приговора», и мы, не на шутку развеселившись, разыграли целое шоу, в котором я придумывал 1000 и 1 способ носки владовского подарка и, усердно крутя задницей, расхаживал вдоль дивана, будто по подиуму, а он жеманно поджимал губы, качал головой и противным высоким голоском выносил вердикты моим образам. К концу нашей импровизированной передачи у меня уже начало пресс сводить от смеха. — Спасибо тебе ещё раз. Куртка просто офигенная. – Знаю. Я фигни не дарю. А теперь подай мне, пожалуйста, костыли и поехали по домам. Завтра рано вставать. Сфинкс с нас три шкуры сдерёт, если пропустим общую тренировку. — Ага, я уже вижу завтрашнее «доброе утро». Это ж во сколько надо встать, чтобы в 9 быть здесь? Хоть тут на ночь оставайся, — ворчал я, натягивая кеды. Влад вдруг оторвался от зашнуровывания единственного кроссовка и поднял просветлевший взгляд на меня. — Слушай, иногда твою голову посещают просто гениальные мысли. — Предлагаешь здесь заночевать? — А почему нет? Диван разложим, с утра кофейку бахнем, остатки пиццы доедим — и на тренировку. Не отель 5 звёзд, конечно, но на ночь потянет.***
Влад притащил из механиковского гаража плед, мы скрутили из наших толстовок подушки и чуть не передрались за место у стенки. — Ляжем вальтом? — Ну уж нет, ты мне своей гипсовой кувалдой во сне полголовы снесёшь. Я поёрзал, поудобнее укладываясь на выигранном в честном бою ложе. Рядом заворочался Феникс. — Будильник я не заводил, — предупредил он, — Взвалим тяготы нашего подъёма на Сфинкса с его платонической любовью к тренировкам ранним утром воскресенья. — Как скажешь. Парень вытянул руку и щёлкнул выключателем. В разобранном виде диван занимал практически всю комнату, так что погасить свет особого труда не составило. — Спокойной ночи. — Спокойной. Я закрыл глаза. Тщетно посчитал в уме овец, баранов, слонов. Попереворачивался с боку на бок, со спины на живот. Сон не шёл. Не спалось и Владу. Через тонкий плед я чувствовал, как он гладит меня по плечу. Потом поднимается до головы и аккуратно перебирает волосы. Так успокаивающе и нежно, что аж страшно. — Что ты делаешь? — не открывая глаз, поинтересовался я. — А ты чего не спишь, а, симулянт? Пятнадцать минут прошло — среднестатистический человек за шесть засыпает, — звенящим от напряжения голосом отозвался Влад и, отдёрнув руку, перевернулся на спину. Зря я, наверное, его спугнул. Второй раз за вечер. — Влад... — М? — Можно вопрос? — Валяй. — Не знаю, как это корректно сформулировать, поэтому спрошу прямо. Ты гей? Я ожидал, что Феникс расхохочется, отшутится в своей привычной манере, назовёт меня дураком и потом ещё неделю будет припоминать эту мою глупость, но он неожиданно спокойно и серьёзно ответил: — Да. — А я... — А ты мне нравишься. Живот свело спазмом. Неприятно-тревожным, опаляющим внутренности. Влад не сказал ничего нового. Где-то в глубине души я и так это знал, и всё равно оказался тотально не готов получить ответы на свои вопросы. Он гей. Я ему нравлюсь. Заканчивать трилогию и выяснять за какие такие заслуги меня приняли в команду не хотелось. Всё было кристалльно ясно. — Ого. Так просто? — Не вижу смысла отрицать очевидные вещи. Он больше не смотрит на меня. Лежит, уткнувшись пустым взглядом прямо перед собой, в потолок. А я рассматриваю его равнодушные скулы, поблёскивающие в полумраке глаза и думаю о том, как сильно хочу повернуть время вспять и вообще не начинать этот дурацкий разговор. Хочу по-прежнему смеяться с Владом со всякой ерунды, дурачиться, будто нам по десять, до потери пульса спорить, что лучше BMW или Ducati, а ездить всё равно на пресловутых хондах и ямахах, на тренировках слушать откровенную попсу, которую он включает, и залихватские истории, которые рассказывает, и ничего, ни-че-го не знать ни о его ориентации, ни о его симпатии ко мне. Хочу наивно верить в то, что коллектив мечты разлядел во мне потенциал, а не смазливое личико, и место в своём составе дал за талант и умения, а не за глаза красивые. Хочу не чувствовать себя так неловко и не ломать голову, размышляя над тем, как бы этого героя-любовника сейчас не обидеть. Кажется, нужно было врать, что всё в порядке, и улыбаться, делая вид, будто бы меня эта новость нисколько не смутила. Не кидаться же с криками и воплями на него сейчас, когда назад поворачивать уже слишком поздно. Нужно было догадаться раньше, выяснить отношения сразу, а теперь оставалось только врать и улыбаться, чтобы не сделать ситуацию совсем уж аховой, но мне почему-то не давалось ни то, ни другое. И я молчал. Молчал и Влад. Слышалось только дыхание: его — хриплое и тяжёлое, и моё — лёгкое и частое. — Мой отец всегда был очень консервативным человеком, — тихо заговорил парень, — Вот и отдал меня в кадетское училище. Пауза. Тяжёлый вздох смертельно уставшего человека. К чему он это всё начал, я искренне не понимал, но узнавать не рискнул. Хватит с меня на сегодня вопросов. — Отвратительная идея. Не знаю, чем он думал, отправляя подростка с гормонами вместо мозга в место, где о сексуальном воспитании не может быть и речи. Естественно, мы занимались сексом. Девушек, сам понимаешь, среди кадетов не было, так что... врата в мир однополых связей были для нас открыты. Для многих такие, эм... удовлетворения базовых потребностей ничего не значили. Проблема была только в том, что я к числу многих не относился. Влад говорил непривычно медленно, с большими паузами между словами. Интонация получалась странной. Будто гугл-переводчик вдруг заговорил его голосом — коряво и нескладно. Сорвавшись на шёпот, он поведал о своей первой любви, которая выставила его на посмешище на весь корпус, и о том, как тяжело делать первый шаг, заранее зная, что никто не шагнёт навстречу. Сказал что-то про отца, пытавшегося «выбить из него эту дурь» с помощью ремня, священника и шарлатанов, именующих себя колдунами, без особого энтузиазма показал результаты его пытаний: широкий рубец на тыльной стороне ладони и белёсый след крестообразного ожога под ключицей. Должно быть, этот рассказ давался ему нелегко. Справедливости ради, мне как слушателю было не проще. Слишком уж яркие образы вставали перед глазами. Худощавый мальчик с покрасневшими после слёз глазами и опухшим от выплаканной соли лицом пришивает к форменной куртке ненавистные кадетские погоны. Пыльный чердак, на котором он отсиживается по родительским дням — лишь бы не нашли и не забрали домой на выходные. Растянутые в издевательских ухмылках рты. Визгливый хохот. Нижепоясные шутки. Багровый от злости мужчина плюётся оскорблениями и замахивается на сгорбившегося в углу ребёнка. Кожаный ремень, сдёрнутый с пояса, ленточкой вьётся в его руке. — Потом, после выпуска, я старался стать... нормальным. У меня и девушки были, только вот ничего не получалось. То есть... Всё было отлично, пока дело не доходило до интима. Я был в отчаянии. Думал даже к психологу идти, лечиться, представляешь? Сейчас вспоминать об этом смешно, — парень, кажется, всхлипнул, или просто шумно втянул носом воздух, усмехнулся, повернулся на бок и наконец посмотрел на меня, — Ты не виноват в моём испохабленном пубертатном периоде, но... ты мне нравишься, правда, нравишься. И дело не в сексе или чём-то таком, не подумай. Ты просто классный, и из нас вышла бы отличная пара, вот я что думаю. Если, конечно... если, конечно, моё чувство взаимно. Так что, раз уж у нас сегодня вечер откровений, мне бы хотелось знать, есть ли у меня шанс? Теперь Влад выглядит иначе. Непривычно и чуждо. Как будто я всегда его знал, но сейчас почему-то резко забыл. Знакомый и такой симпатичный образ стремительно рассыпается, и из трещин безупречного фасада наружу вываливается что-то жалкое, забитое и до ужаса напуганное. Что-то не похожее на Влада. Что-то, что просто не может быть им. Пытаюсь проглотить застрявший в горле ком. Получается неважно, и нужные слова не могут вырваться наружу. Да и что говорить? Я совру, если скажу, что он мне не нравится, но отношения с парнем... меня от одной мысли об этом пробирает озноб. — Я... я не знаю, — сипло протянул я, отворачиваясь к потолку. Легче смотреть вникуда, чем на Феникса. — Ладно, — отозвался Влад, но по интонации было слышно, что совсем не ладно, — Просто дай знать, когда разберёшься в своих чувствах. * Каскад — приём, при котором мотоциклисты с интервалом в несколько секунд/минут прыгают с трамплина один за одним и выполняют в воздухе разные трюки. ** Дэрил Диксон — один из главных персонажей в телесериале «Ходячие мертвецы», большую часть экранного времени носит жилетку с нашитыми на спине крыльями.